Текущее время: 19 мар 2024, 15:06


Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 23 ]  На страницу 1, 2, 3  След.
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Книга йотунов: работа с великанами Северной традиции
СообщениеДобавлено: 16 окт 2018, 03:35 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 21942
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19213 раз в 11966 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 69702

Добавить
1. Великаны в Северной традиции

При слове «великан» на ум обычно приходят персонажи народных сказок позднего Средневековья — огромные до нелепости, обычно глупые и агрессивные, жадные до человечины или, в лучшем случае, глотающие целиком овец и коз. Впрочем, избавиться от них несложно: достаточно попасть в голову из пращи или применить любой из трюков знаменитого Джека — покорителя великанов. В мире сказок братьев Гримм великаны олицетворяют все медлительное, гигантское и тупое почти до безмозглости.

Но в древних скандинавских и норвежских преданиях род великанов отнюдь не так прост. Существовало много разновидностей «великанов»; одних почитали как богов, других боялись как чудовищ, но все же приходили к ним в поисках великой мудрости и знаний. Достаточно прочесть эдды и саги, чтобы убедиться, что йотуны в Северной традиции были хранителями глубоких тайн стихий, и даже божественные асы обращались к ним с просьбами о даровании мудрости и страшились их силы.

Род великанов известен под многими именами. На древнескандинавском языке его обозначали такими словами, как jotun (мн. ч. jotnar), gygr (великанша) и thurs (древневерхненемецкий вариант — turse); на древнеанглийском — eoten, ettin или ent; на шведском — jatte и troll, а на немецком — Riese и Hune (в Вестфалии и некоторых местностях Дрента). Некоторые исследователи пытались разделить эти названия по нравственному критерию: дескать, великаны под таким-то именем дружественны асам, а под таким-то — враждебны. Но из любой подборки упоминания о великанах сразу же становится ясно, что древние скандинавы и германцы не проводили подобных различий. Любым из этих терминов могли обозначать любого великана, совершенно независимо от того, как он относился к асам или к людям. И все же, как выясняется по ближайшем рассмотрении, некоторые названия чаще применяли к великанам определенного рода, отличавшимся от своих сородичей, — но только не своим отношением к чужакам, а особой связью с природными стихиями. И хотя даже этот подход далеко не универсален, я буду употреблять в этой книге такие выражения, как «огненные этины», «ледяные турсы» и так далее.

Как указывают исследователи, великаны реже оказывались объектом религиозного поклонения, чем эльфы, но зато были более индивидуализированы: среди альвов найдется совсем немного таких, кого мы знали хотя бы по именам, тогда как йотунов с уникальными характерами и именами в эддах и сагах насчитываются десятки. Йотуны — воплощения и союзники природных сил: бури, огня, гор, лесов, камня и бушующего моря. Они — вечные оборотни, предстающие в тысячах разнообразных обличий: от самых прекрасных до самых безобразных и отвратительных.

Среди современных последователей Северной традиции в различных ее вариантах становится всех больше тех, кто работает не со «стандартными» богами-асами (Одином, Тором, Фригг и т.д.), а с духами природы (англ. wights, др.-сканд. vaettir). В частности, медленно, но уверенно набирает силу культ ванов (земледельческих божеств, населяющих Ванахейм). Некоторые работают напрямую с альвами (эльфами); находятся и такие, кто пытается установить связи с двергами (гномами). Все эти существа обитают в тех или иных из Девяти Миров, окружающих Мировое Древо, но способны вступать в контакт с людьми, преодолевая ограничения пространства и времени (а люди, со своей стороны, могут общаться с этими существами, погружаясь в магический транс). В нашем мире все чаще встречаются люди, чтящие духов земли (ландветтир — покровителей определенных местностей) и заключающие с ними союзы.

Из всего множества подобных пантеонов (полагаю, называть их так будет вполне уместно) наибольший страх вызывают йотуны. Более того, зачастую они внушают людям отвращение. Северная традиция определилась в своем отношении еще не ко всем сущностям, которых знали и почитали наши предки. Люди часто страшатся того, чего не понимают, — а приходится признать, что сведений о великанах в общеизвестных сюжетах действительно не так уж много.

Прежде всего, попытаюсь ответить на вопрос, что именно я подразумеваю под «Северной традицией». С моей точки зрения, к ней относятся все религиозные группы, почитающие богов и духов, которым поклонялись древние скандинавы, германцы и англосаксы. На все эти группы подразделяются на два основных класса. К первому принадлежат группы реконструкторов древних религий, обычно называющих себя «heathens»; сюда входят последователи таких течений, как Асатру, Ванатру, Рёккатру, Хейтни [1] и т.п. Ко второму — группы, производные от реконструкторских, поклоняющиеся тем же богам и духам, но именующие себя «pagans», северными язычниками или язычниками Северной традиции [2] (не путать с Северной Виккой — традицией, восходящей к Викке, а не к реконструкторским направлениям).


Ученый и мистик

Реконструкторские направления придают большое значение исконной мифологии, по очевидным причинам дошедшей до нас лишь во фрагментах. Общеизвестно, что мифы этой древней и уже увядавшей традиции записывались христианами, которые рассматривали их со своей точки зрения и соответственно вносили немало искажений и сокращений. Но и это еще не все. Если воспринимать Северную традицию как живую религию с настоящими божествами, а не просто как некое академическое упражнение или религиозный вариант ролевой игры, всегда найдутся люди, вступающие в индивидуальный контакт с теми или иными божествами и поддерживающие с ними личное общение. Или, точнее сказать, божества будут обращаться к избранным смертным и вступать в общение с ними.

Когда происходит нечто подобное, мистик неизбежно вступает в конфликт с ученым. Одно дело — обсуждать аутентичные письменные источники, и совсем другое — когда кто-нибудь встает и заявляет: «А я вчера вечером говорил с Фрейей, так вот она сказала…» Такие аргументы сводят на нет любую научную дискуссию. Среди реконструкторов Северной традиции заявления такого рода принято обозначать аббревиатурой НЛГ, которая расшифровывается (в зависимости от того, насколько глубоко хотят оскорбить оппонента) либо как «необычный личный гнозис», либо как «непроверяемый личный гнозис». Как правило, НЛГ не пользуется доверием, потому что «научного» способа его проверки действительно не существует.

Тем не менее, личное общение с богами и духами неизбежно ведет к НЛГ, хотим мы того или нет. И чем больше людей по-настоящему работают с богами, а не просто болтают о них языком, тем больше выходит на свет разнообразных личных наблюдений и сведений, не охваченных историческими источниками. Именно в этом и состоит разница между воскрешением мертвой религии и практикой живой веры.

Как это ни прискорбно, в дошедших до нас источниках — очень много пробелов, особенно в том, что касается йотунов. Но слишком многие из сохранившихся упоминаний заманчиво намекают на то, что великаны — более древний род, нежели боги (подобно древнегреческим титанам, которых вытеснили олимпийские божества индоевропейского происхождения). А из этого следует, что нам приходится прокладывать себе путь через две полосы препятствий: не только через последствия христианизации, повлекшей за собой утрату устных досредневековых преданий языческих культов, но и через еще более глубокие наслоения «новой» языческой религии, вытеснившей древнейшие верования. От этих верований, бытовавших несколько тысячелетий тому назад, сохранились лишь смутные намеки в изображениях на предметах быта и в этимологии некоторых слов. Поэтому для тех, с кем вступают в общение йотуны и боги йотунов, НЛГ остается единственным способом заполнить зияющие провалы в нашей религиозной практике. Христиане, писавшие о языческой религии покоренных ими народов, умудрились демонизировать даже Одина, Тора и иже с ними; так стоит ли удивляться тому, с какой легкостью в их черно-белой картине мира превратились в демонов боги йотуны — демонизированные еще до них?

Тем не менее, всегда остается вопрос: что из тех замысловатых драм, которые разыгрываются в кукольном театре нашей психики, — пустые вымыслы, а что — и впрямь голоса богов? Те, кто всерьез пытается решить эту проблему (в особенности — последователи традиций, производных от реконструкторских, а не реконструкторы в строгом смысле слова), постепенно выработали новое понятие — ЛГПС, «личный гнозис, подкрепленный свидетельствами», т.е. свидетельствами других людей, работающих в той же традиции. Суть его в том, что в случаях, когда разные люди (в особенности незнакомые друг с другом) получают одни и те же сведения, можно предполагать, что речь идет не о вымысле, а о прикосновении к чему-то реальному. А из этого вытекает простой вывод: если не записывать те сведения, которые принято классифицировать как НЛГ, и не делиться ими друг с другом, то как мы сможем сравнивать их между собой и выявлять ЛГПС?

Я собирал НЛГ, касающиеся йотунов, — свои и чужие — на протяжении многих лет. Занялся этим я не по своему выбору: еще в детстве я услышал зов Хель, богини смерти. Когда я вырос, она стала посылать меня к своим друзьям и родичам, чтобы я усваивал их уроки. Одни из этих уроков во многом напоминали те, которые открываются духовидцам, работающим с асами, ванами или божествами иных пантеонов; другие же были совершенно уникальны по своим целям и методам. Неоднократно мне доводилось иметь дело с такими божествами и духами, о которых в сагах сохранилась лишь пара слов, а некоторые из моих собеседников в иных мирах оставались безымянными. Что касается существ из последней категории, иногда я находил в источниках какие-то отрывочные упоминания о них задним числом и только так узнавал, например, кем на самом деле была та мертвая женщина из йотунов, которая давала мне наставления в Хельхейме. Но, так или иначе, в видениях мне открывалось гораздо больше сведений, чем можно извлечь из клочков и обрывков письменной традиции. Когда же я наконец стал общаться с другими людьми, работавшими с теми же самыми сущностями, и обнаружил в их открытиях немало признаков сходства, а подчас и буквальных совпадений с моими собственными, мне стало понятно, что все эти знания необходимо записывать и распространять. Мы обретаем для себя одни и те же знания, но боимся поделиться ими; нам кажется, что кроме нас, этого не знает никто, — но на самом деле все мы заново изобретаем велосипед.

Эта книга — не очередной сборник пересказов общеизвестных мифов, а коллекция НЛГ о великанах Северной традиции. В ее основе лежит совокупный опыт многих людей, поделившихся своими знаниями в интервью и частных беседах, а также мой личный опыт, накопленный в ходе многолетней практики. Некоторые из моих соавторов запретили упоминать их имена, отказавшись даже взять псевдонимы, а попросили просто включить их наблюдения в книгу. Другие оказались смелее и написали длинные и подробные статьи о божествах, которым они служат; эти работы я по мере возможности постарался воспроизвести целиком. Некоторые предоставили для моей книги стихи о своих богах, заклинания и воззвания или просто небольшие отчеты о личных практиках.

Использовать в этой книге все накопленные данные я не мог — иначе она превратилась бы в настоящую энциклопедию и я возился бы с ней еще добрых девять лет. Надо было где-то провести границу; и я обратился к принципу ЛГПС. Если какая-либо информация о том или ином божестве а) резко противоречила письменным источникам в контексте, где сами источники не содержали внутренних противоречий (например, существенных расхождений по вопросу о том, кто кому приходился родителем или ребенком), и б) резко противоречила опыту по меньше мере двух духовидцев, которым я доверял в отношении работы с данным божеством, — я исключал ее из материалов, предназначенных для печати. Информацию, которая не была отражена в источниках вовсе или же согласовалась только одной из двух конфликтующих версий, встречающихся в эддах или сагах, я просто рассматривал по критерию «б)», а если с данным божеством или духом больше никто не работал, я, как правило, включал предоставленные сведения в книгу в форме отдельного эссе с указанием автора.

Итак, вот мое официальное заявление. Все, о чем вы прочтете в основном тексте, следует рассматривать как ЛГПС, если не указано иное. Все, о чем вы прочтете в отдельных эссе с указаниями авторов, может занимать любое место на шкале от НЛГ от ЛГПС. Приняв это к сведению, возьмите из этой книги все, что вам пригодится. Это не научный труд — и, с моей точки зрения, так и должно быть, ибо академический подход ограничил бы аудиторию этой книги приверженцами строгих реконструкций, тогда как люди, лично общающиеся с богами и духами, не могут себе позволить оставаться в столь узких рамках. Это труд, основанный на личном опыте веры, служения и откровений. Он написан в помощь всем тем, кто призван к работе с йотунами или просто интересуется этой темой.

Здесь же я хотел бы выразить огромную и глубочайшую благодарность всем последователям Северной традиции, предоставившим для этой книги свои статьи, рассказы, стихотворения и отчеты о личных практиках. Вынести на всеобщее обозрение свои личные духовные убеждения и опыт, особенно когда понимаешь, что тебя могут осмеять или отвергнуть, — это невероятно смелый поступок. Количество и качество предложенных для этой книги материалов поразило меня до глубины души — в самом лучшем смысле этого слова. В какой бы форме они ни приходили — как профессиональные статьи опытных писателей или как личные мнения, изложенные в кратком письме, — все они неизменно изумляли меня своей силой и ясностью. Они свидетельствуют о том, что наше направление традиции — сложный и непрерывно развивающийся феномен. Эта книга началась всего лишь как мое скромное подношение богам и духам, благословившим мою жизнь, но быстро превратилась в антологию опыта многих людей, живущих и работающих в разных странах и в русле различных традиций. Спасибо вам— всем вам! Без каждого из вас эта книга оказалась бы гораздо беднее.


Границы политеизма

Одно из важных различий между теми, чей интерес к богам и духам носит более академический характер, и теми, кто заинтересован в них более лично, связано с вопросом о том, каких божеств следует считать всего лишь формами одного и того же божества, а каких — определенными отдельными сущностями. Все религии Северной традиции высоко ценят политеизм. Это означает, что каждое божество по умолчанию считается реальной и самостоятельной сущностью, уникальным индивидуумом, а не просто архетипом, неким сплавом различных преставлений о божественности, поворачивающимся к верующим то одной, то другой своей стороной, или какой условностью, существование которой зависит от веры или внимания людей. Но все это не отменяет проблем, возникающих в связи с путаницей в источниках, когда мы пытаемся определить, где заканчивается одно божество и начинается другое. У многих богов есть не только имена, но и эпитеты, прозвища и даже дополнительные «псевдонимы», относящиеся к определенным проявлениям их сил и способностей. На древнескандинавском языке такие добавочные имена называются «хейти» (heiti), и многие неясные мифологические персонажи нередко трактуются всего лишь как хейти более популярных богов.

Провести здесь четкую границу очень сложно; исчерпывающего ответа на все подобные вопросы не существует. Одни даже не уверены, вправе ли мы отождествлять Одина с Вотаном; другие убеждены, что Один и Вотан — это одно и то же, но Один Гримнир — совсем не то же самое, что Один Яльк. С другой стороны, находятся и такие, кто считает Фригг и Фрейю тождественными друг другу или, по крайней мере, взаимозаменяемыми. Подобные вопросы вызывают множество споров, но найти на них ответы в письменных источниках невозможно. Единственный способ получить ответ — обратиться к самим божествам, а это умеет не каждый и сделать это в любой момент по желанию невозможно.

Среди сторонников строгого академизма сильна тенденция к максимальному сокращению числа божеств. Склеивая в единое божество тех персонажей, между которыми обнаруживаются хотя бы приблизительные черты сходства, и заявляя, будто те, кого объединить с другими нельзя, «на самом деле не боги», они пытаются свести численность пантеона к какой-то «приемлемой», с их точки зрения, цифре. Трудно отделаться от ощущения, что это — пережиток монотеизма, не редкий среди новообращенных: они смирились с тем фактом, что Северная традиция не монотеистична, но им все-таки кажется, что маленький пантеон «приличнее» большого. Отголоски подобных предрассудков заметны в подходе западных антропологов к религиям коренных народов: стоит им обнаружить, что местное население почитает буквально сотни «духов», все из которых по-своему могущественны, причем ни одного нельзя полностью сбросить со счетов, как верования этого племени моментально переносятся из разряда «религии» в разряд «суеверий».

В лучшем случае их могут охарактеризовать как «земледельческий культ» или религию низших сословий в целом, подразумевая (а иногда и утверждая открыто), что образованные, не столь невежественные высшие сословия, несомненно, ограничились бы небольшим, гораздо более удобным числом божеств, аккуратно разделивших между собой сферы влияния. Кое-кого раздражает даже сама мысль о том, что некоторые способны запомнить и содержать в полном порядке пантеон из пятидесяти богов, не говоря уже о ста. А между тем любой взрослый человек из племенных общин в странах «третьего мира» помнит по именам не менее сотни духов разной степени влиятельности, — а если и забудет кого-то, в племени наверняка найдется шаман, способный не только перечислить их всех по именам, но и описать каждого во всех известных подробностях. По мере постепенного возрождения и роста Северной традиции появляется все больше и больше и людей, которые работают с богами и духами напрямую и могут ответить на подобные вопросы. И мы начинаем понимать, что настоящий политеизм в этом и заключается — в поддержании взаимоотношений со множеством богов.

Итак, эта книга выдержана в политеистическом духе и написана людьми, которые склонны рассматривать любого данного мифологического персонажа не просто как хейти какого-нибудь общеизвестного божества, а, скорее, как самостоятельную сущность. Когда мы впервые призываем кого-нибудь по имени, подчас на зов является уже известное божество, но гораздо чаще завязываются принципиально новые отношения с кем-то, кого мы до сих пор не знали и кто, возможно, не общался с людьми из нашего мира уже очень долго. Познание сущности каждого божества, даже, так называемого «второстепенного», для нас важнее, чем ограничение количества божеств, с которыми мы работаем. Поэтому многие из нас работают с десятками «второстепенных» божеств и духов «первостепенной важности» (а граница между двумя этими классами — не столько четкая линия, сколько расплывчатая и довольно широкая полоса), и загадочных имен для новых знакомств у нас всегда предостаточно.


Зеркальные пары

Исследуя йотунов как третий пантеон древнескандинавской традиции, я в какой-то момент обратил внимание на одну интересную особенность. Некоторые духи или божества, стоящие «по разные стороны баррикад», в чем-то очень схожи между собой и составляют, фактически, зеркальные пары. Они исполняют одни и те же функции, но с различной «окраской». Например, самая очевидная и наглядная пара такого рода — Мордгуд и Хеймдалль. Оба они — привратники и Стражи: Хеймдалль охраняет мост Бифрёст, ведущий вверх, в Асгард, а Мордгуд — врата Хельмхейма, ведущие вниз, в страну мертвых. Оба — воители, известные своей несгибаемой стойкостью и верностью долгу. Ни Мордгуд, ни Хеймдалля невозможно ни подкупить, ни улестить. Кроме того, как Стражи пограничного пространства и пастыри умерших, прибывающих в загробный мир, оба они — мудрые советчики и наставники. Но при этом оба совершенно непохожи друг на друга: Хеймдалль — златовласый небожитель, Мордгуд — темноволосая, подземная дева в черных доспехах.

В том, что у разных народов обнаруживаются различные божества с одними и теми же природными и архетипическими функциями (бог погоды, Земля-Мать, трикстер, бог-привратник и так далее), нет ничего удивительного, равно как и в том, что подобные божества варьируются достаточно широко в пределах своего архетипа (достаточно вспомнить, к примеру, культурные различия, между Фрейром и Таммузом). Каждая человеческая общность выбирает для себя таких богов, которые ей подходят и выражают самые важные для нее идеи. Удивительно другое — то, что в северной религии сосуществуют несколько пантеонов, во многих отношениях зеркально отражающих друг друга и, в то же время, отмеченных явственными культурными различиями.

Глядя на эти наслоения пантеонов, нетрудно представить себе коренной народ, некогда завоеванный индоевропейскими племенами: у него изначально имелся пантеон многочисленных духов, на который затем наложились пантеоны двух волн завоевателей: сперва — земледельцев, затем — воинов-всадников, говоривших на том же или, по крайней мере, на схожем языке. (Заметим здесь, что «первобытный» — не значит «менее сложный»: для многих племенных общин характерны обширные и разветвленные пантеоны духов.) Вознесение асов и ванов на вершину Мирового Древа — зеркальное отражение победы их почитателей над племенами, поклонявшимися йотунам. Этим, скорее всего, и объясняется наличие божеств, исполняющих одни и те же функции, но различных, а подчас и противоположных по целому ряду культурно-обусловленных признаков.

В поисках других зеркальных пар мы, разумеется, сразу же обратим внимание на Одина и Локи — двух важнейших и едва ли не самых могущественных персонажей с каждой из сторон. Они — побратимы, но узы, соединяющие их, рвутся по причине межплеменной розни. И Один, и Локи теряют сыновей в этой борьбе, а Локи восстанавливает против себя народ Одина. История их кровного братства во многом схожа с другими известными в Европе процессами интеграции старых и новых пантеонов, когда матриархальная богиня покоренного племени становилась женой патриархального бога завоевателей. Хотя в данном случае и Один, и Локи — мужчины, их связывает приемлемая замена брачных уз — побратимство, а кроме того, в мифах содержится немало намеков и на более интимную связь. Так, Локи превращается в кобылу и, соблазнив жеребца, рождает для Одина чудесного коня Слейпнира; не заметить сексуальный подтекст этого мифа невозможно — равно как и скрытые в нем намеки на распределение власти между его персонажами. Однако в конце концов Локи отказывается играть подчиненную роль, и бунт его в известной степени напоминает вражду, вспыхнувшую между Зевсом и Прометеем, также возглавлявшими два пантеона — победителей (индоевропейцев) и побежденных (местных коренных племен) соответственно. Как и Прометея, Локи заковывают в цепи и обрекают на муки за его мятеж; как и Зевс, Один по личным причинам не может заставить себя убить своего соперника; и в конечном счете Локи, подобно Прометею, вновь обретает свободу (многие духовидцы, работающие с Локи, утверждают, что это уже произошло).

Между Одином и Локи немало признаков сходства. Оба они хитры, умны, красноречивы и способны даровать красноречие другим. Оба мужественны и щедро наделены мужской силой, у обоих — немало возлюбленных, однако в магических целях оба время от времени принимают женские роли: Один переодевается в женское платье, чтобы учиться у Фрейи искусству сейта (с этим и связано его прозвище «Яльк» — «Скопец»); Локи и вовсе нередко меняет пол, а в одном из сюжетов ухитряется уговорить самого Тора переодеться женщиной. Оба гордятся своим умением перехитрить врага, наслав на него чары, заговорив ему зубы, воззвав в нужный момент к подходящему закону или попросту прибегнув ко лжи. Оба способны на безжалостные и даже, на первый взгляд жестокие и бесчестные поступки — и совершают их ради будущего блага своего племени, а подчас и просто со зла. Оба могут быть дружелюбными и доброжелательными, но могут и впадать в чудовищную ярость: Локи — бог огня, а Один — наставник берсерков. Оба ассоциируются с волками; оба — странники: Локи прозывается Быстроногим, а Один — Привыкшим-к-пути. Оба творят шаманскую магию и обучают ей других; оба выдерживают суровые магические испытания. В сущности, даже их архетипические статусы — Всеотец/Царь и Изгой/Мятежник — устрашающе схожи.

Еще одну зеркальную пару составляют Фрейя и Ангрбода. Фрейя, владычица ванов, обладает по меньшей мере четырьмя божественными функциями: она — богиня любви и секса, богиня плодородия, воительница, принимающая погибших славной смертью в своем чертоге Сессрумнир, и, наконец, мастерица сейта, зловещая богиня-колдунья, помогающая духовидцам получать прорицания от умерших. Схожим образом Ангрбода, «старуха из Железного леса», по словам многих из тех, кто работает с нею, — великая наставница в женской сексуальной магии. Она — Мать Чудовищ, и в этом смысле она тоже олицетворяет плодородие, хотя и отличное с эстетической точки зрения от плодородия Фрейи. (На самом деле параллель между Фрейей как госпожой плодородия полей и Ангрбодой, дарующей плодородие диким животным, может представлять собой отражение древнего конфликта между земледельцами и охотниками-собирателями.) Ангрбода — воительница-волчица, возглавляющая род волков из Железного леса; да и со зловещим колдовством она связана не менее, а то и более тесно, чем Фрейя: в конце концов, ее дочь — сама богиня смерти!

Фригг, царица асов, — богиня-мать своего народа, но она — не столько плодородная земля, сколько Госпожа Чертога, дарующая народу мир и защиту. Ее параллель среди йотунов — Лаувейя, мать Локи, которая, по словам тех, кто с ней работает, выполняет те же миротворческие функции. И Фригг, и Лаувейя — милосердные матери; и обе они связаны с деревьями: Фригг — с березой, а Лаувейя — с деревьями вообще, поскольку имя ее переводится как «Лиственный остров» (кеннинг понятия «дерево»).

Интересные параллели обнаруживаются между Тюром и Суртом. Оба они — боги-воители, и происхождение обоих таинственно: Тюра называют то сыном Одина, то сыном йотунов, а родители Сурта и вовсе никому неизвестны. С исторической же точки зрения, Тюр — аватара древнего небесного бога-воина Тиу/Иеу/Дьяуса, который возглавлял пантеон индоевропейцев в эпоху их кочевий по широким степям, под открытым небом. Сурт же — древнейшее существо в Девяти Мирах: прежде всего остального был Муспельхейм, а в нем обитал Сурт со своим огненным мечом. Итак, оба они, каждый на свой лад, — первозданные боги, сущие от начала времен. И по характеру оба — угрюмые, грозные, замкнутые и неприступные воины, известные своей доблестью и отвагой в битве и навлекающие своим речами ужасный рок.

Идунн — богиня-садовница, пестующая свой сад; ее место — не в открытых полях, а в узких пределах усадьбы, окружающей дом, и взращенные ею яблоки даруют богам молодость и долголетие. Ей соответствует Герд — богиня огражденного сада и диких трав, ставшая женой Фрейра — бога плодородия из ванов. Эйр — богиня-врачевательница среди асов («скандинавская Гигиея», как назвал ее один из авторов); Менглот — богиня-врачевательница среди йотунов. Тор и Фарбаути — боги грома и молнии; кроме того, оба огромны, могучи, рыжебороды и вспыльчивы; оба они — из тех, кто сначала бьет, а уж после думает.

Но самая интересная и противоречивая из подобных зеркальных пар — это Бальдр и Фенрир. Фактически, оба они — жертвенные боги, которых держит в заложниках враждебная сторона: асы удерживают, образно выражаясь, «темнейшего из темных» богов, а йотуны — «светлейшего из светлых». При том что, на первый взгляд, они абсолютно несхожи друг с другом, сама противоположность их образов в сочетании с одинаковыми местами, которые они занимают каждый в своем пантеоне, свидетельствует о том, что они составляют взаимодополняющую пару. Добавим, что обоих освободят только в конце времен.

Теория, согласно которой йотуны были богами и духами доиндоевропейского коренного населения Скандинавии, пока насчитывает не так уж много последователей. Да и о самом этом населении нам почти ничего неизвестно. Те крупицы информации, которыми мы располагаем, почерпнуты из немногочисленных археологических находок и из этимологии некоторых слов в нашем языке — в частности, английских слов «wife» («жена»), «child» («ребенок»), «house» («дом») и «slave» («раб»), из чего можно сделать вывод о том, что победивший и побежденный народы основательно смешались друг с другом. Мы знаем, что культура этого древнего коренного населения успела совершить переход от мезо- к неолитической. И этим научные данные практически исчерпываются. (Некоторые мои собеседники, которых я опрашивал в ходе работы над этой книгой, независимо друг от друга испытывали внезапное побуждение сходить в музей на выставку, прочитать книгу или посмотреть телепередачу о «ледяном человеке» Эци [3] — и их посещало уверенное чувство, что он и есть представитель этой доиндоевропейской шаманской культуры, которой покровительствовали йотуны или схожие с ними божества под другими именами.) На примере древнегреческих титанов и ирландских Фир Болг известно, что старые боги покоренного народа могут становиться демонами в верованиях завоевателей. Теорию о том, что коренное население Скандинавии поклонялось йотунам, выдвинули шведские ученые Гуннель и Гёран Лилиенроты, и я все жду, когда их книга появится в хорошем переводе на английский.

У меня нет ни малейших сомнений, что именно йотуны первыми подружились с народом Северной Европы — задолго до того, как с ним начали общаться асы или даже ваны. Мы учились у Них еще в те времена, когда земледелие еще не играло такой важной роли, когда мы были охотниками, собирателями и скотоводами. Вот так далеко в прошлое — а может, и еще дальше — уходят наши с Ними связи, и Они это помнят, даже если мы сами — забыли. Их культура — более шаманская, так сказать, и их обычаи — тоже… и наша культура тоже была более шаманской в те времена.

— Ари, духовидец и прорицатель


Политические проблемы

Но вернемся от теории к реальной жизни. В последние годы приверженцы скандинавско-германских религий, работающие с йотунами (речь не только обо мне и о моих друзьях), приобретают все большую известность. Тенденция набирает силу — и у последователей Северной традиции в целом это вызывает недовольство. Некоторые возражения основаны на том, что существование культа йотунов у наших предков недоказуемо, поскольку свидетельств этому слишком мало. Но большинство протестов вызвано глубоким убеждением в том, что йотуны — враги богов (то есть асов), а следовательно, и человечества. Сторонники такого подхода остро нуждаются в образе врага; мир, с их точки зрения, непременно должен быть черно-белым, разделенным на добро и зло, и в этом отчетливо виден след христианского воспитания. Однако упомянутая тенденция действительно растет, и закрывать на нее глаза уже невозможно. Люди приходят в Северную традицию и спрашивают: «Со мной говорит Локи; это ведь скандинавский бог, правда? Значит, мне с вами по пути?»

Ответы они получают очень разные. Направления, производные от реконструкторских, достаточно открыты и терпимы в вопросе о том, каким божествам допустимо поклоняться. Реконструкторские же группы не столь единодушны: некоторые проявляются толерантность, но некоторые не поощряют контактов с йотунами и йотунскими богами, а иногда встречаются консерваторы, готовые исключить из своей среды любого, кто имеет дело с йотунами даже в сугубо личной религиозной практике. Объясняют это тем, что любое упоминание о йотунах привлекает их внимание и злобу, а уж пытаться общаться с ними — тем более опасно. (Впрочем, по крайней мере, они признают за йотунами силу, пусть хотя бы и на манер тех невеж, которые не пригласили злую фею на крестины Спящей Красавицы.)

Тем не менее, многие одиночки давно работают с этим богами и духами в тесном контакте. И благодаря обмену опытом, взаимодействию и слиянию опробованных практик начала формироваться уникальная теология со своим собственным пантеоном. В середине 90-х годов XXвека Эбби Хеласдоттир из Новой Зеландии предложила термин «рёкки» (Rökkr) для йотунских богов, самые могущественные из которых — Локи, Ангрбода, Йормунганд, Фенрир и т.д. — вызывали почтение даже среди их же соплеменников. (Пояснения Эбби по поводу многозначного слова «рёкки» приводятся ниже, в одноименной главе.) В то же время, стали раздаваться возражения против термина «Асатру» как общего названия для всех многообразных направлений Северной традиции: буквальное значение этого слова — «верные асам» — оставляло за бортом тех, кто поклонялся преимущественно земледельческим божествам ванов. Вскоре возникло понятие «Ванатру», а реконструкторов Северной традиции в целом стали называть просто «северными язычниками» (heathens). В результате не заставил себя долго ждать и термин «Рёккатру», относящийся к тем, чьи практики сосредоточены вокруг йотунских богов и духов.

Самое главное, о чем следует помнить северным язычникам и о чем мы, работающие с йотунами, не устанем твердить читателю, — это то, что Северная традиция — не дуалистическая вера наподобие зорострийской или христианской. Асы— не ангелы, а йотуны— не демоны. Все далеко не так просто. Чтобы по-настоящему понять эту веру и начать ею жить, необходимо выйти за пределы дуалистических представлений о добре и зле. Вера моих предков основывалась на внимательных наблюдениях за природой этого мира и иных миров, а в природе нет ничего однозначно доброго или злого. Напряжение между противоборствующими силами возникает часто, но вешать на одну из сторон ярлык «добро», а на другую — «зло» в корне неправильно: эта идея пришла в христианство из зороастризма через манихейское учение и не имеет отношения к исконным языческим верованиям. Она не отражает истинного положения дел ни в наше мире, ни в любом другом из Девяти Миров.

Мы не должны забывать, как повлияла христианизация на ту единственную традицию северного язычества, которая все еще была жива и широко распространена на тот момент. Первым делом христиане навязали местному населению свою дуалистическую картину мира. В рамках этого мировоззрения демонизировать йотунов было проще всего — даже проще, чем асов и ванов. Но обитатели иных миров, очевидным образом, смотрят на вещи иначе. Они судят отдельных индивидов, а не племена в целом. Одну великаншу Тор может убить, а с другой — разделить ложе. Скади переходит на сторону асов, а Сигюн — на сторону рёкков. В реальной жизни — а для нас, шаманов и духовидцев, Девять Миров совершенно реальны и не сводятся лишь к архетипам и мифологии — помимо черного и белого существует еще множество других цветов.

Три главных пантеона (включая и принадлежащих к каждому из них второстепенных духов) германо-скандинавской традиции сообща танцуют сложный танец. Они воюют между собой, но и вступают друг с другом в браки. Они осуждают друг друга, но нередко между их представителями завязывается дружба. За одни территории они сражаются, другие же — отдают без боя, уступая справедливым требованиям. Одним словом, отношения между ними похожи на взаимодействие двух соседних племен. Они могут вести себя как «Акулы» и «Ракеты», или «Калеки» и «Кровавые», или Хэтфилды и Маккои [4], но подобные эпизоды весьма редки на фоне в целом мирного сосуществования. Все, кто работает с любыми божествами любого из трех северных пантеонов, должны об этом помнить — и не должны переносить друг на друга примитивизированные представления об их союзах и битвах.

Одна духовидица, работающая в основном с Одином, верховным богом асов, сказала мне, что носит валькнут — символ, состоящий из трех переплетенных треугольников, который служители Одина избрали своим отличительным знаком. С ее точки зрения, эти три треугольника символизируют три пантеона Северной традиции — асов, ванов и рёкков, — а переплетение их отражает истинный характер взаимосвязи между тремя этими племенами, тремя системами божественных сил и тремя способами, которыми они соединяются в общий духовный организм. Они могут воевать между собой — свидетельствами тому кровопролитная война между асами и ванами и постоянные стычки тех и других с йотунами, — но при этом они теснейшим образом зависят друг от друга, и это правильно: именно так и должно быть.

Как и во всем, что касается йотунов, ничего абсолютно неизменного здесь нет. Одни йотуны вступают в браки и союзы с асами и ванами. Другие— непреклонно противостоят им. Большинство стоят на промежуточных позициях. Те, кто считает асов достойными врагами (обязательно запомним это уточнение — «достойными»!), иногда распространяют это отношение и на людей, поклоняющихся асам. В литературных источниках йотуны именуются «врагами людей», но, насколько я могу судить по своему опыту, врагами они могут считать только тех, кто встал на сторону асов. Против тех людей, которые не присягали на верность асам, йотуны ничего не имеют. (Кстати говоря, упоминаний о том, чтобы йотуны вредили людям на самом деле, в источниках почти не встречается.) На ванов они также почти не держат зла и заключают с ними браки гораздо чаще, чем с асами.

В целом ситуация непроста. С одной стороны, некоторые последователи Асатру, верно служащие своим богам, считают своим долгом враждовать с их врагами. И их можно понять. Сами асы по большей части рассматривают йотунов не только как низших существ, но и как опасные силы, которые необходимо держать в подчинении. Во всем этом чувствуется сильный привкус (не побоюсь этого слова) расизма. Так, Хеймдалль прямо заявлял мне и другим духовидцам, в том числе и последователям Асатру, что людей с йотунской кровью он считает недостойными даже переступить порог Асгарда. А Один, старый хитрец, так и не высказался на эту тему прямо — только ходил вокруг да около.

Тем не менее, некоторые из моих лучших друзей — «жены Одина» или последователи других асов. И мы — разумные люди, вовсе не обязанные враждовать друг с другом только потому, что наши начальники что-то между собой не поделили. На самом деле мне кажется, что для нас это — возможность кое-чему научить Их самих. Конечно, сама идея, что мы время от времени можем чему-то учить своих богов и побуждать их меняться, некоторым покажется невероятной. Но, я думаю, в этом что-то есть. По крайней мере, лично для меня в этом состоит мой посильный дар богам — ответ на все их щедрые дары. Я буду служить своей Госпоже, не ввязываясь в войны, которые ведут иные из ее последователей, — и я призываю служителей асов поступать так же. В конце концов, если это могу я — со всей своей йотунской кровью и связанными с нею недостатками, — то уж они могут и подавно.

В некотором смысле асы выступают за принудительное приведение хаотичной Природы к порядку — а две тысячи лет назад это действительно было необходимо для выживания рода человеческого. Они — сила цивилизации. Но теперь в нашем мире маятник отклонился в противоположную сторону: «порядок», навязанный нами природе, вывел ее из равновесия и причиняет слишком много вреда (о чем подробно пишет Даяна Пакссон в статье «Утгард», которая следует сразу за этой главой). Загрязнение окружающей среды сейчас приносит куда больше проблем, чем любые природные явления. Восстановить равновесие необходимо. И мы, люди, не должны забывать, что наше место — именно в точке равновесия, в самом центре: не зря же из всех Девяти Миров ближе всего к нам располагается Мидгард, Срединный мир.

Выясняется, что многие мастера сейта, в особенности работающие по методике группы «Храфнар» (харнеровской), учатся уживаться с йотунами в мире. Они часто имеют дело с ландветтир, духами земли, а те, в свою очередь, естественно, приводят их к йотунам, — и многие страшно удивляются, обнаружив на конце этой цепочки отнюдь не Фрейю! Не говоря уже о том, что все они считают норн великаншами… В своих путешествиях я встречалась со множеством разных йотунов и училась понимать их стихийную природу. Я училась у Камня, Ветра и Леса и у многих других… Лесные йотуны учат видеть во всех направлениях одновременно, погодные великаны — понимать взаимосвязи, каменные — защищают и врачуют… А затем я обнаружила, что йотуны вообще играют очень важную роль в сейте. В сейте, по какой бы методике вы ни работали, вы имеете дело с умершими и с глубокой древностью. А это значит, что рано или поздно вам придется столкнуться с йотунами. Йотуны, альвы — все они так тесно связаны с сейтом… но многие последователи Асатру их боятся.

— Лин, духовидица


Темные и дикие

Разумеется, те, кто утверждает, что йотунские духи и их боги-рёкки — более «темные» и «дикие», чем представители других пантеонов, совершенно правы. И отчасти это вступает в противоречие с современными представлениями о природе божественного. Мы вовсе не заблуждаемся, воспринимая йотунов как темных и диких, — они действительно таковы. Просто в древности эти качества не считались чуждыми божеству. В наши дни же, напротив, многие полагают, что божество обязано быть квинтэссенцией всего благого и что в силе, которой они поклоняются, не должно содержаться ничего негативного, пугающего или даже спорного. В развитых неоязыческих общинах над подобными взглядами посмеиваются: возник даже сатирический образ «богини Барби, приносящей всякие подарки».

Еще лет десять тому назад неоязычники в массе своей воспринимали «темных богов» какого бы то ни было пантеона как демонических, зловещих; считалось, что воззвания к ним и связанные с ними энергии неизбежно портят любой радостный праздник. Но с тех пор многие религии с европейскими корнями повзрослели и стали более охотно принимать «завершающую» стадию жизненного цикла. В большинстве неоязыческих кругов уже привычно работают с такими божествами, как Кали, Геката, Аид и Лилит, хотя кое-где для них используют эвфемизмы (что на самом деле не менее, а, быть может, и более оскорбительно, чем полный запрет на упоминание их имен). Некоторые язычники пытаются сделать этих богов и богинь менее устрашающими и более дружелюбными, преуменьшая значимость их разрушительных аспектов и приписывая им более милосердные и покровительственные по отношению к людям черты. Не будем утверждать, что темные боги какого бы то ни было пантеона лишены милосердия вовсе, но игнорировать истинные пропорции свойств, составляющих их природу, — это попросту нечестно.

В связи с этим нельзя не отметить, что у каждого божества есть темная сторона. Один — одновременно и мудрый, благосклонный Всеотец, и олицетворение разрушительной ярости; и правдивый вождь, и завоеватель, не гнушающийся обманом. Тюр — воплощение Чести, с беспощадной и мрачной решимостью разящий любого, кого он сочтет бесчестным. Тор — не только верный защитник простых смертных, но и воинственный пьяница. Что бы ни пытались внушить нам догмы христианской космологии, абсолютно светлых божеств не существует. У всякого божества, на первый взгляд, не имеющегося темной стороны, обязательно находится неразрывно связанный с ним двойник — хранитель тьмы, оборотная сторона его личности, тень, порождаемая его светом.

Кому бы ни поклонялись древние скандинавы и германцы, они понимали, что всякое божество одновременно и милостиво, и опасно. Только с приходом христианства (а германо-скандинавская мифология изначально предстает нам во многом окрашенной христианским мировоззрением, основанном на противопоставлении Бога=добра Дьяволу=злу) появилась тенденция к отождествлению асов с абсолютным добром, а йотунов — с абсолютным злом. Так йотуны превратились в тень блистающих асов, особенно в сюжетах, возникших после христианизации. В действительности же ситуация гораздо более сложна и неоднозначна.

Тем не менее, остается фактом, что йотуны не всегда прекрасны и даже не всегда способны к милосердию. Боги-рёкки действительно темны и, на первый взгляд, страшны. Но был ли изначальный пантеон доиндоевропейских племен настолько темным — или же, подобно большинству других пантеонов, состоял из самых разнообразных божеств, олицетворявших природные явления и, как обычно, сочетавших себе и милосердные, и опасные черты? Была ли Хель просто одной из великих богинь-дев, почти не обладавших какими-либо выраженными свойствами, а Ангрбода — одной из первобытных богинь-матерей, Фарбаути — очередным богом погоды, а Локи — очередным трикстером-жертвой? Как они приобрели свои особые качества и характер? Быть может — именно в борьбе с богами племен-завоевателей, в результате которой им были навязаны теневые роли, определившие их отличия от других подобных божеств, типичных для большинства пантеонов? Или же эти доиндоевропейские племена, о которых мы знаем так мало, с самого начала отличались особой культурой и эстетикой, естественно побудившими их поставить в центр пантеона девственную богиню смерти, мать-пожирательницу в образе волчицы, ее тотемических детей-волков, стремящихся поглотить весь мир, и прочих рёкков во всем их устрашающем великолепии? Возможно, мы так никогда и не узнаем этого наверняка, ибо эти племена проиграли войну за место в истории задолго до того, как на Севере появились первые исторические летописи.

Глядя на древнегреческие мифы о борьбе олимпийцев с титанами, или на шумерский миф о том, как Мардук со своими приспешниками убил Тиамат, истребил ее народ и расчленил ее тело, чтобы сотворить из него мир, или на скандинавский миф творения, трудно отделаться от впечатления, что разразившийся тысячи лет тому назад конфликт завоевателей с коренными народами оставил гигантский шрам на лице духовной истории всего евразийского континента. Судя по всему, это была такая тяжелая катастрофа, что память о ней фактически сформировала все последующее мировоззрение. Немало уже было сказано о том, что традиции западного язычества сосредоточены на состоянии конфликта, а не на поиске гармонии и устранения конфликта, как это типично для восточных религий. Можно даже предположить, что искусственное разделение на противоположности — свет и тьму, добро и зло, — перенесенное из зороастризма в иудео-христианский монотеизм, стало реакцией на это состояние конфликта, попыткой разрешить его путем радикального отказа от поиска равновесия между враждующими сторонами, попыткой остановить вечно колеблющиеся чаши весов, слишком уж непредсказуемо склонявшиеся то в одну, то в другую сторону.

Прошла уже не одна тысяча лет (миграция индоевропейцев продолжалась с 6000 по 4000 гг. до н.э.), но наследие той давней катастрофы до сих пор не изжито. И мы, последователи Старых Религий, не должны забывать о том, через какие испытания довелось пройти нашим предкам, — не только потому, что эти испытания оставили неизгладимый след на всей современной западной культуре, но и потому, что всякий раз, как мы забываем прошлое, мы обрекаем себя на повторение его ошибок.


Синхрония

Сколько бы я ни рассуждал о богах теоретически, рассматривая мифологию в контексте исторического процесса, рано или поздно мне приходится столкнуться лицом к лицу с реальностью их существования. Я — шаман, а потому не могу себе позволить такой роскоши, как навсегда забыть о настоящей вере в богов ради «объективного» рассмотрения гипотез об историческом происхождении их образов. Иными словами, я верю, что они существуют в буквальном смысле слова, независимо от моих или чьих бы то ни было представлений; что Иные миры — не метафора, а самые настоящие другие планы бытия, соприкасающиеся и пересекающиеся с нашим, но не зависящие от этого нашего плана, столь непреложно физического; и, более того, что в нашей человеческой истории отражаются события Иных миров. По этому последнему поводу ученый скажет, что люди создавали мифы как метафорическое описание собственной жизни. Как же примирить мир шамана с миром ученого?

Дать исчерпывающий ответ на этот вопрос я не могу (и подозреваю, что его вообще не существует), но с точки зрения шамана два эти объяснения вовсе не обязательно должны исключать друг друга. Достаточно и того, что наш мир не так уж и далек от Девяти Иных миров, обвивающих Мировое Древо. И откуда бы взялось в нашем мире столько точек пересечения, столько врат, столько мест, где (и времен, когда) границы между мирами истончаются и могут быть преодолены без особого труда и даже чисто случайно, если бы между нашим миром и Иными не было этой исходной близости, этого сущностного «подобия»? И несмотря на все различия между обитателями, ландшафтами и законами физики в разных мирах, нас объединяет своего рода духовная синхрония, благодаря которой время от времени между мирами возникают связи.

Иногда эта синхрония проявляется во времени и на событийном плане. Несмотря на то, что время в Девяти Мирах течет совсем не так, как в нашем (по большей части — гораздо медленнее: здесь проходят века и тысячелетия, а там — всего несколько поколений), общие паттерны хода времени одинаковы и здесь, и там. В контексте духовной синхронии вполне можно себе представить, что индоевропейское вторжение в точности совпало по времени с убийством Имира и победой над турсами: оба мира, следующие одному и тому же космическому паттерну, пришли в одну и ту же поворотную точку одновременно. Схожим образом, война между асами и ванами могла совпасть по времени с конфликтом между первыми волнами индоевропейских завоевателей, поклонявшихся Земле, и пришедшими позднее племенами конных воинов.

Иногда синхрония выражается в особых свойствах определенных мест — образно выражаясь, таких узких проходов, где нити Вирда обоих миров невольно сближаются между собой и сплетаются воедино.

Разумеется, такой подход подразумевает, что Девять Иных миров — не какие-то статичные местности, застывшие в одном-единственном времени, переживающие снова и снова один и тот же момент, а полноценные миры, подверженные развитию, деградации и переменам и живущие по своему собственному счету времени, который, впрочем, может быть связан с нашим. А это означает, что история асов и ванов, йотунов, альвов и двергов все еще не окончена — точно так же, как и история нашего, земного мира — и что перемены, ожидающие их в будущем, также могут оказаться связанными с нашими. Можно предположить, что нити Вирда разных миров попросту временно отдалились друг от друга на те долгие века (с нашей точки зрения), в течение которых связь с Девятью Иными мира была прервана в результате христианизации. Если так, то значит ли это, что сейчас они снова начинают сближаться?

Связи со Старыми Богами не только крепнут, но и совершенно отчетливо начинают оказывать активное, преображающее влияние на некоторых обитателей нашего мира — не только на своих сознательных приверженцев, но на людей, которые даже никогда не пытались вступить с ними в контакт. Это признак того, что мы вновь приближаемся к некой поворотной точке в истории западной культуры. Как отмечает Даяна Пакссон в следующей далее статье, мы расстались с древними богами в тот момент, когда асы играли роль цивилизующих сил, а йотуны — роль неумолимых сил природы, люди же отчаянно цеплялись за новорожденную цивилизацию, обещавшую им убежище от гнева стихий. Теперь цивилизация во многих отношениях победила… к несчастью для Природы и для тех частей человеческой сущности, которые неразрывно с Нею связаны, в том числе — для наших физических тел.

Мы достигли такой точки во времени и пространстве, где цивилизация вышла из равновесия и влечет за собой множество бед: загрязнение окружающей среды, болезни и перенаселенность. Побочные эффекты прогресса представляют для нас такую же угрозу, как для наших предков — дикие стаи волков, и мы приходим к выводу, что для выживания человечества теперь необходимо заново учиться уважать Природу и сотрудничать с Ней. И в то же самое время йотуны и рёкки неожиданно начали вступать в контакт со многими людьми — причем в таких масштабах, в каких подобного не случалось уже по меньшей мере восемь тысячелетий. Когда я пытаюсь убедить себя, что эти явления никак между собой не связаны, у меня возникает ощущение огромной ошибки. Если нити Вирда и впрямь начинают сближаться, было бы очень глупо сбрасывать со счетов новое направление, по которому вскоре могут пойти истории всех миров.

Эта книга — в первую очередь книга о вере. Изучая описанных здесь богов и духов — будь то по книгам или на опыте, личном или чужом, — мы расширяем представления не только об их «человекоподобных» чертах, но и об их божественных свойствах. Благодаря нашим богам мы лучше понимаем, как устроена Вселенная, и какое место в ней занимаем мы сами — сколь бы малым оно ни казалось.


Славься, Северный Ветер, лютый, морозный!
Славься, огонь, что плещет, искрит и жалит!
Славьтесь, моря, что рождают и губят живое!
Славьтесь, холмы и горы, взнесенные к небу!
Славьтесь и вы, наши братья, лесные звери!
Славьтесь, о Духи — врата ко всему в Природе!


Примечания

[1] Асатру, Ванатру, Рёккатру — различные направления Северной традиции, основанные на поклонении асам, ванам и хтоническим божествам (от «rökkr» — «сумерки, тень, тьма») соответственно; второй корень, «tru», в составе всех этих терминов означает «вера» или «верность». Хейтни (исл. heiðni, букв. «чистый, возвышенный») — направление, основанное преимущественно на следовании реконструированному этическому кодексу и мировоззрению древних скандинавов. — Здесь и далее примечания переводчика.

[2] Различие между терминами «heathens» и «pagans», передающимися на русском языке одним и тем же словом — «язычники», кроется в истории и этимологии этих слов. Термином «pagan» (от лат. paganus — «сельский житель, крестьянин») в историческом контексте обозначаются последователи политеистических религиозных традиций, прежде всего греко-римской, но также европейских и североафриканских. В более широком смысле, применительно к современным религиям, это понятие включает в себя также приверженцев большинства восточных религий и коренных религиозных культов Северной и Южной Америки, Центральной Азии, Австралии и Африки. В христианском контексте слово «pagan» традиционно употребляется по отношению к последователям всех неавраамических религий (т.е., нехристианам, неиудаистам и не немусульманам) и в устах монотеистов носит бранные коннотации. Термин «heathen» (ср. др.-англ. hæðen, исл. heiðenn, нем. heiden, готск. haithno) в буквальном переводе означает «житель пустоши (heath)». В связи с такой этимологией понятие «heathen» можно считать более узким, чем «pagan», — тесно связанным, прежде всего, с традициями «северных» народов (германцев, скандинавов, англосаксов). Данный термин также применяется к приверженцам неавраамических религий, однако приобрел несколько иные оттенки значения: не столько «сельский», «народный» или «коренной», как «pagan», сколько «дикий», «варварский» (в противовес таким понятиям, как «культурный», «цивилизованный» и т.п.).

[3] Эци — ледяная мумия человека эпохи халколита (около 5300 лет назад), обнаруженная в 1991 году в Тирольских Альпах. Некоторые исследователи полагают, что Эци мог быть жрецом или колдуном (в пользу этого свидетельствуют найденный при нем амулет и обнаруженное в том же районе доисторическое святилище).

[4] «Акулы» и «Ракеты» — две враждующие нью-йоркские банды в фильме «Вестсайдская история»; «Калеки» и «Кровавые» — реально существующие бандитские группировки в США, известные своим многолетним противостоянием; Хэтфилды и Маккои — две семьи, обитавшие на границе штатов Кентукки и Западная Вирджиния и на протяжении многих лет ведшие между собой войну.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
За это сообщение пользователю Ragnar Lodbrok "Спасибо" сказали:
Lyisi17, Кроличья лапка, Инара
 Заголовок сообщения: Re: Книга йотунов: работа с великанами Северной традиции
СообщениеДобавлено: 16 окт 2018, 15:54 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 21942
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19213 раз в 11966 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 69702

Добавить
2. Утгард: место йотунов в религии Севера (Даяна Л. Пакссон)

О войне между богами и великанами знает всякий, кто хоть раз в жизни открывал какую-нибудь книгу по скандинавской мифологии. Войну эту изображают как непрерывную цепь столкновений между силами порядка и хаоса, добра и зла, которой предстоит разрешиться в эпической битве под названием «Рагнарёк». Но
несмотря навесь азарт, с которым Тор истребляет этинов, при чтении этих старинных мифов складываетс яна удивление неоднозначная картина. Пусть йотуны и впрямь древние и страшные, нзначит ли это, что они — всего лишь
разрушители, или за их конфликтом с владыками Асгарда скрыткакой-то более
глубокий смысл?

Исследуя духовную экологию Севера, я пришла к убеждению, что йотуны — вовсе не извечные враги этогомира. Напротив, неисключено, что они играют важнейшую
роль в выживании мира и всех его обитателей, в том числе и людей. Анализ
происхождения и функций йотунов не только проливает свет на их отношения с
богами (и, следовательно, на истинное значение самих асов), но и открывает
принципиально новый подход к интерпретации некоторых неоднозначностей в
отношении скандинавов к женскому началу и природному миру.

В мифах других древних культур обнаруживается некая общая схема,
повторяющаяся, возможно, и в скандинавскоймифологии. Несмотря на то, что
единого для всех, канонического «мифа творения» в традиционных культурах не
существует, всеже почти повсеместносохранились преданияо первом поколении
божеств, которые так или иначе сотворили, но впоследствии были свергнуты своими детьми, образовавшими основной пантеон данной культуры.

Греко-римский миф творения повествует о том, как Гея, Мать-Земля, возникшая из
пустого «зева» Хаоса, стала зачинать от Неба-Урана титанические силы, которым
Уран, однако, не позволял выйти из чрева матери. Последний из их сыновей, Кронос, восстал, сверг и оскопил своего отца, отделив его отземли. Титаны — силы
солнца и луны, тьмы и рассвета — вырвались на свободу. Появилось также немало разнообразных чудовищ. Кронос (Время) взял в жены свою сестру Рею
(Пространство), и они породили олимпийских богов. В конце концов эти боги, взяв
всоюзники чудовищ и пользуясь советами Матери-Земли, победили титанов и
заточили их в Тартаре. Тем не менее, времена, когда миром правили Кронос и
титаны, древниегреки считали золотым веком.

В индуизме за всеми напластованиями замысловатой теологии сохранились остатки доведической системы, в которой «боги и противники богов суть два рода
существ, произошедших от владыки порождения (Праджапати). Из них боги —
моложе, их противники — старше. Они начали бороться друг с другом за власть над мирами» («Брихадараньяка-упанишада», I, 3, 1). Этих «противников богов»
иногда называют асурами, что впоследствии истолковали как «а-суры», то есть,
буквально, «не-боги», но изначально этот термин, происходящий от корня «ас» («быть») или «асу» («дыхание»), использовался для обозначения важнейших богов. Несмотря на то, что асуров в целом рассматривают как «противников», многие из них мудры, милосердны и помогают богам. В числе асуров, упомянутых в
«Махабхарате», — дайтьи (демоны), данавы (великаны), калаканджи (звездные духи), каледжи (духи времени), наги (змеи) и ракшасы (ночные демоны). Они живут
во дворцахв горных пещерах, в недра земли, вморе и на небесах и считаются
могучими воинами и магами.

В египетской религии древнейшие из богов, по-видимому, олицетворяют свойства первозданной материи. По словам Э.А. Уоллиса Баджа, «по крайней мере, в первобытные времена египтяне верили, что существует некий глубокий и безграничный океан, из которого возникли небеса, земля и все сущее в них» («Египетские боги», I:283). Этот древний пантеон состоял из четырех пар богов и богинь. Мир как мы его знаем был сотворен богом Хепри (ипостасью солнечного бога), которому в «Книге о свержении Апопа» [1] приписываются следующие слова: «Не было неба, и не возникла еще земля, и не появились еще обитатели земли и ползучие твари, но я вывел их из Нуна, где они пребывали в бездействии» (295). Это описание удивительно напоминает начальные строки «Прорицания вёльвы»:

В начале времен,
когда жил Имир,
не было в мире
ни песка, ни моря,
земли еще не было
и небосвода,
бездна зияла,
трава не росла.

Пока сыны Бора,
Мидгард создавшие
великолепный,
земли не подняли…[2]

Если мы не готовы заявить, что автор «Эдды» умел читать египетские иероглифы, придется признать, что подобные концепции сотворения мира возникали у многих древних народов независимо. «Бездействие», в котором все сущее пребывает в водах Нуна, — вполне естественная для южной культуры параллель образу вечных льдов, которыми был скован Имир. В обоих случаях земля как мы ее знаем была «выведена» в проявленное состояние благодаря некоей более отчетливо персонифицированной силе. Из «Младшей Эдды» мы узнаём, что мир был создан из черепа и костей Имира и очищен от льда языком Аудумлы, первозданному воплощению женского начала в образе великой коровы. Во всех подобных мифах старшие боги предстают как творцы мира и олицетворенные силы стихий. В сюжетах с их участием описывается их происхождение и борьба против рода более молодых богов, пришедших им на смену. Этих старших богов изображают то чудовищными, то прекрасными, но обитают они неизменно в дикой, необжитой местности («Утгарде» [3]) или в той стихии, которой принадлежат. И хотя с богами они враждуют, ненависти к людям в них нет. По большому счету, им вообще мало дела до людских забот.

Для объяснения этой космической войны между старшим и младшим поколениями богов выдвигалось немало различных теорий. Многие ученые разделяют предположение о том, что старшие божества были богами народов, завоеванных племенами, которые поклонялись младшим богам. Так, асуры были богами доведической Индии, а йотуны и титаны — богами доиндоевропейских племен, некогда населявших Скандинавию и Грецию. Однако эта гипотеза не объясняет, почему боги и великаны отличаются друг от друга по функциям.

Несмотря на то, что некоторые йотуны помогают асам — например, Эгир, варит для богов пиво и приглашает их пировать в своем подводном чертоге, а Мимир делится с Одином своей мудростью, — функции их очевидным образом связаны с природными силами: Эгир — владыка океана, его жена Ран властвует над глубинами моря, а волны — дочери Эгира и Ран. Но корабли, построенные руками человека, хранит и ведет по морям бог из ванов — Ньорд. Фьоргюн — владычица земли, но земледелец призывает на помощь не ее, а ванов — Фрейра и Фрейю, а также альвов и армадра («человека урожая»). Олицетворениями природных сил, столь милыми сердцу фольклористов XIX века, выступают не боги, а йотуны.

Богов, будь то асы или олимпийцы, можно рассматривать как порождения развивающегося человеческого сознания. Один, первый из асов, дарует нам руны — символы и слова силы, при помощи которых человеческий разум становится способным постигать мир. Йотун олицетворяет природную силу, а бог воплощает в себе качества, необходимые людям для того, чтобы с ней управляться. В мифах асы вступают в браки с йотунами и людьми. Историю взаимоотношений между богами и великанами можно рассматривать почти что как летопись изменчивых отношений между развивающимся человеческим сознанием и природным миром.

Из асов ближе всего к природным стихиям стоит Тор — бог грома и великий истребитель великанов. Он — Сын Земли, и его руна — Торн. Он наслаждается хаосом бури, однако может направлять свою энергию на защиту человечества. Однако вести войну на полное уничтожение противника он не желает. В «Песни о Харбарде» он объясняет, что перебил множество великанш только потому, что

…когда б то не сделал,
разросся бы род их
и в Мидгарде люди
жить не смогли б [4].

Как отмечает Гро Стейнсланд (1986), война ведется не ради полного уничтожения противника, а ради поддержания равновесия.

Долгое время полагали, что йотунам, в отличие от асов, никогда не поклонялись как богам. Однако Стейнсланд доказывает, что в эпоху викингов все же существовал культ великанов, или, скорее великанш. По ее предположению, приведенный у Снорри рассказ о том, как боги, направляющиеся в гости к Утгарда-Локи, отдают часть жареного быка великану Тьяци, — это отражение некоего древнего ритуала, в котором приносили жертвы силам дикой природы. В «Перебранке Локи» Скади похваляется посвященными ей рощами и святилищами, и о том, что таковые действительно существовали, свидетельствует множество топонимов, — а между Скади не только дочь великана, но и владелица дома, унаследованного от отца и, как ни странно, находящегося в Асгарде. Впрочем, по большей части святилища йотунов располагаются в Утгарде — «за оградой», в диких краях за пределами обжитого мира.

По характеру и силам йотуны подобны стихиям тех мест или ландшафтов, в которых они обитают (горные турсы или тролли; инеистые великаны; сыны Сурта; Эгир, Ран и волны). Они правят миром Природы и потому могут рассматриваться как предводители иерархий стихийных духов, связанных с теми или иными природными средами. В лесу обитают скогсры («владычицы леса», которые могут осыпать человека милостями в обмен на подношения); в воде — нэкки (никсы, русалки), сьоры (духи озер) и форскарлы (духи водопадов); под землей — дверги (карлики); ландветтир, духи земли, покровительствуют тем или иным местностям в целом. Все это существа, которых в шотландской общине «Финдхорн»[5] называют дэвами, — духи, населяющие природную местность и обеспечивающие ее здоровье. Они весьма разнообразны — от сущностей, воплощающих в себе дух обширной территории (например, целого леса) или целого вида живых существ, до малых духов отдельных деревьев и цветов. Даже после христианизации они уцелели в Волшебном мире, где благородному роду эльфов сопутствуют всевозможные мелкие духи и гоблины. В средневековом фольклоре йотуны выродились в великанов, троллей и ведьм, а природные духи, составлявшие их свиту, превратились в гномов, дриад и так далее; однако они по-прежнему продолжали жить за границами человеческого мира.

Однако не все йотуны обитают в диких местностях. Великанш нередко принимают в мир богов на правах матерей и супруг: большинство асов — дети йотунов с одной или даже с обеих сторон. Вообще говоря, когда ас или ван ищет себе жену за пределами Асгарда, ему некуда идти, кроме Йотунхейма. Поскребите любую богиню — и почти наверняка найдете великаншу. Из подобных историй более всего известны сюжеты о замужестве Скади и Герд; и, что примечательно, обе эти великанши вступают в брак с ванами — божествами, теснее асов связанными с природным миром. Сам Один — отец детей от многих великанш, в частности, Тора — от Йорд (еще одно олицетворение земли) и Вали — от Ринд. С другой стороны, те великанши, которые не вошли в Асгард через брак, внушают асам даже больший страх, чем йотуны мужского пола.

Йотуны-мужчины, которых убивает Тор, изображаются достойными противниками, которых иногда можно перехитрить и заставить поделиться мудростью или силой. Но йотуны-женщины, даже могучая великанша Хюрроккин, к которой асам приходится обратиться за помощью, чтобы столкнуть в море погребальную ладью Бальдра, внушают первобытный ужас. Они — не просто дикие существа, а еще и женщины, то есть заключают в себе вытесненные в подсознание силы обоих грозных начал: и женственности, и природной стихии. В молитвах Тору Джон Линдоу насчитает восемь упоминаний об убийствах женщин из йотунов и всего четыре — об убийствах йотунов-мужчин.

…Тор был защитником Асгарда от сил хаоса и зла. В реальной жизни людей эти силы, по-видимому <…> содержали в себе ярко выраженную женскую составляющую <…> Если борцами за порядок были мужчины, то вполне естественно, что на стороне беспорядка должны были выступать женщины (Lindow, 1988, p. 127).

Полагаю, на этом месте «настоящая феминистка» должна возмущенно фыркнуть: «Как это по-мужски!» — но я полагаю, что причины враждебности по отношению к женскому началу не исчерпываются простой мизогинией. В скандинавской культуре в целом женщина вызывает смешанные чувства: с одной стороны, она рассматривается как существо иррациональное и имеет более низкий статус, чем мужчина, и, соответственно, гораздо меньше власти; с другой же — сохраняется память о давней традиции почтительного отношения к женщине и вере в то, что духовной силой она превосходит мужчину. Столь же двойственные чувства вызывает и природный мир. Так стоит ли удивляться, что те из йотунов — первозданных сил природы, — которые внушают самый большой страх, персонифицируются в женском облике?

В силу чисто биологических причин женщине труднее отвлечься от осознания своей физической природы, чем мужчине. В целом женщины менее агрессивны, чем мужчины, но разъяренная женщина способна сражаться с дикой свирепостью, игнорируя все правила, по которым воюют мужчины (кстати говоря, некоторые женские персонажи саг — первостатейные стервы, и если бы их допускали до прямого участия в междоусобицах, мужчинам осталось бы только кротко стоять в сторонке и смотреть). Разумеется, подобные обобщения лишь отражают социальные стереотипы, устоявшиеся в нашей собственной культуре; в действительности же между полами — гораздо больше общего, чем принято считать, да и в каждом человеке ум, восприимчивость и прочие качества смешаны в своей особой, неповторимой пропорции. Но, вынеся за скобки эту оговорку, можно предположить, что именно подобные факторы социального и биологического порядка дают ответ на вопрос, почему мужчины склонны ассоциировать женское начало с Природой — одновременно грозной и заботливой, иррациональной и олицетворяющей подсознание и духовные силы.

Стейнсланд успешно аргументирует тезис о том, что ритуалы поклонения йотунам сохранялись даже в эпоху викингов. Некоторые назовут это всего лишь пережитком древних суеверий, но подумаем лучше о том, какую функцию могло выполнять в относительно более «цивилизованные» времена поклонение силам, обожествленным еще на заре человеческой культуры. Исследователи, трактующие мифы о переходе власти от йотунов или титанов к светлым богам как отражение исторического процесса, могут упускать из виду важную часть картины. Точнее было бы описать этот переход как эволюционный. Эволюция — это перемены, совершающиеся во времени, но проходить они могут и как изменения в рамках одной группы, и как смена одной культуры или вида другим.

Человеческий мозг — прекрасный пример органической структуры, которая развивалась путем прибавления новых компонентов и функций к уже имевшимся. Большинству людей в наши дни доступны лишь новейшие уровни сознания, а «иррациональные» эмоции, возникающие при возбуждении более древних частей мозга, вызывают у них лишь раздражение и беспокойство. Схожим образом и вся наша цивилизация считает себя «современной» и испытывает трудности с признанием и пониманием общественных движений, возникающих, когда более глубокие потребности заставляют людей обращаться к традициям прошлого.

В текущем столетии парадигма наших отношений с Природой серьезно меняется — или, даже точнее, непременно должна измениться, чтобы человечество сохранилось как вид. Мы с вами — первое поколение, в полной мере осознавшее, сколь уязвима окружающая среда. Первобытные люди инстинктивно чувствовали, что единственный способ выжить в среде, превосходящей их силами, — научиться уживаться с этими силами в гармонии. Но с развитием цивилизации и технологии люди обретали всё большую власть над своим окружением, и Природа постепенно превращалась во врага. В природном мире рождение и смерть, созидание и разрушение суть части непрерывного цикла, в равной мере необходимые для выживания в долгосрочной перспективе. Современный человек соглашается принимать эту теорию лишь до тех пор, пока технологии защищают его от столкновения с ее реальными проявлениями, но и в древности, особенно на Севере с его суровым климатом, мир за пределами ограды совершенно естественно внушал страх. И все же, как отмечает Кирстен Хаструп в своем труде «Культура и история средневековой Исландии», без выхода в необжитое пространство — в буквальном или психологическом смысле — нельзя было обойтись тому, кто желал творить магию. Изгой выдворялся за пределы общины, но это положение могло открыть перед ним возможности, недоступные тем, кто остался под защитой стен. Хамрамм или берсерк [6] — существо, способное на полную трансформацию, как физическую, так и душевную. И подобные трансформации вовсе не казались чем-то необъяснимым в мире, где у каждого человека была своя фюльгья — двойник, обитающий «по ту сторону ограды» (Hastrup, 1985, 153).

Борьба идет не только между порядком и хаосом, но и между организованным контролем и стихийной силой. Вот почему Тор никогда не истребляет всех великанов до единого; вот почему асы берут в жены великанш; вот почему Один приходит к Вафтрудниру в поисках мудрости — и вот почему Скади и другим йотунам продолжали поклоняться даже в эпоху викингов. Из дикой природы приходит та энергия, которая необходима людям — как любому живому существу — для выживания.

Что случится, если люди забудут, как поддерживать эту энергию в равновесии? Понятие «Рагнарёк» приобретает в каждую эпоху новый смысл. В «Прорицании вёльвы» говорится, что природное равновесие и общественный порядок рухнут одновременно. Один во главе эйнхериев и богов выступает на последнюю битву. И в конце концов гибнет всё:

Солнце померкло,
земля тонет в море,
срываются с неба
светлые звезды,
пламя бушует
питателя жизни,
жар нестерпимый
до неба доходит[7].

Последовательность сотворения мира, описанная в ранних мифах, обращается вспять. Мир вновь распадается на первичные стихии.

Древних скандинавов ужасала мысль о том, что природные силы могут обрести чрезмерное могущество. Однако наука доказывает, что не менее опасно — подавлять и сдерживать мощную силу. В фильме «Койяанискацци» [8] перед нами предстает ужасная картина мира, вышедшего из равновесия. Катастрофа, которая разразится, если силы йотунов окажутся полностью подавлены, будет не менее ужасной, чем неконтролируемое буйство стихий. Рагнарёк в современном понимании выглядит как ситуация, когда естественные циклы вышли из равновесия необратимо и в природе не осталось ничего, кроме самых хаотичных и разрушительных сил.

Можно ли избежать этого катаклизма? Древние народы, жившие в мире, где «сезонная» смена рождения и смерти воспринималась более естественно и легко, чем в наши дни, мыслили, скорее, в категориях циклов, а не линейной последовательности. И несмотря на то, что вёльва предрекает гибель богов, победа сил хаоса не окончательна:

Видит она:
вздымается снова
из моря земля,
зеленея, как прежде;
падают воды,
орел пролетает,
рыбу из волн
хочет он выловить.

Встречаются асы
на Идавёлль-поле,
о поясе мира
могучем беседуют
и вспоминают
о славных событьях
и рунах древних
великого бога [9].

Процесс творения повторяется; и руны Одина снова придают мирозданию смысл.

В эпоху глобального потепления и исчезновения дождевых лесов может казаться, что Время Преображения Земли, предсказанное и более близкими к нам по времени пророками, такими как Солнечный Медведь [10], практически неизбежно. В отдаленной перспективе, возможно, это и так: мы не вправе рассчитывать, что какое-то физическое тело или даже целый мир сможет существовать вечно. Но для нашего мира, как и для нас, смерть — это не уничтожение, а трансформация, необходимая для того, чтобы цикл начался заново. Но точно так же, как дурные привычки могут укоротить человеческую жизнь, а здоровые — наоборот, продлить, мы своим поведением можем как приблизить Рагнарёк, так и отдалить его наступление. Огромная сила, которой мы обладаем, подразумевает и огромную ответственность.

О том, с чего можно начать работу на физическом плане, уже неоднократно рассказывали защитники окружающей среды, и повторять здесь их рекомендации не имеет смысла. Но у нас, идущих путем Северной традиции, есть и еще одна возможность. В свое время все мы поклялись стоять за богов — но теперь нам нужно понять, какова истинная суть их отношений с йотунами, а не то в конце концов мы обратимся против себя же. Великаны нужны нам точно так же, как и дикая природа, — как источник энергии, источник пищи, необходимой для физического и духовного выживания. Они дают психологическую устойчивость, связывая нас с силами природы, и защищают все живое, ибо они — духовные прародители всех живых существ. Даже в том, что на первый взгляд кажется хаосом, может заключаться скрытая гармония. Это не значит, что мы должны отказаться от разума и технологии и вернуться к первобытному образу жизни. Но все мы пользуемся дарами богов — и не должны забывать, что даже Тор никогда не пытался истребить всех великанов под корень. В наши дни благоразумнее поддерживать йотунов, чем бороться с ними. Мифы о йотунах связаны с сотворением мира и космическими паттернами. Возрождая эти мифы, мы возрождаем весь мир. Поэтому йотуны достойны подношений и почестей не в меньшей степени, чем любые духи земли. Более того, именно к йотунам стоило бы взывать в первую очередь в тех ритуалах, которые мы совершаем перед тем как погрузиться в транс и прикоснуться к глубочайшим силам, сокрытым в нашем внутреннем Утгарде.

Подобно другим разновидностям язычества, северная ветвь Старой Религии — это религия Земли. Как указывает Стейнсланд, «было бы очень странно, если бы скандинавская традиция исключала любое ритуальное общение с теми силами, от которых, в конечном счете, зависит все сущее. Великаны так же необходимы миру, как и боги» (там же, стр. 221). Возрождая практику скандинавской религии, мы не должны забывать, что эти силы тоже заслуживают уважения и почестей.


Литература

1. E. A. Wallace Budge. The Gods of the Egyptians. I. N.Y.; Dover Press, 1969.

2. Alain Danielou. The Gods of India. N.Y.; Inner Traditions Internation, 1985.

3. Kirsten Hastrup. Culture and History in Medieval Iceland. Oxford, 1985.

4. C. Kerenyi. The Gods of the Greeks. N.Y.; Thames & Hudson, 1951.

5. John Lindow. “Addressing Thor” // Scandinavian Studies 60, 1988:119—136.

6. The Poetic Edda. Trans. Lee M. Hollander, Austin, University of Texas Press, 1986.

7. Gro Steinsland, “Giants as Recipients of Cult in the Viking Age?” // Words and Objects; towards a dialogue between archaeology and history of religion. Norwegian University Press/Institute for Comparative Research in Human Culture, 1986.


Примечания

[1] «Книга о свержении Апопа, врага Ра, врага Ун-Нефер [т.е., Осириса]» — папирус IV века до н.э., ныне хранящийся в Британском музее; излагает миф о сотворении мира незримым и всемогущим богом Неб-ер-чером (букв. «Владыка до самого крайнего предела»), который принимает для этой цели форму Хепри — ипостаси солнечного бога Атума (или Ра). Чтобы перейти в зримый и материальный облик, он попросту произносит свое имя — «Хепри». Точно так же — называя имена — он затем вызывает все вещи из небытия (а точнее — из состояния пассивности, в котором они пребывали в водах Нуна — мирового океана).

[2] Старшая Эдда, «Прорицание вёльвы», 3—4, рус. пер. А.И. Корсуна. Тот же отрывок известен в других переводах:

В эру раннюю Имира время,
ни песка, ни моря, ни плеска волн,
не было земли, и неба не было;
лишь щель без травы щерилась бездной.
Пока Бора сыны не подняли почву
Мидгард стали ставить прекрасный… (пер. Е. Мелетинского)

В начальное древнее время жил Имир.
Земли тогда не было; не было неба;
Ни морского песку, ни холодной волны;
Трава не росла: всюду бездна зияла.
От Бора рожденные подняли почву,
И вместе устроили Мидгард прекрасный… (пер. С. Свириденко)

В начале не было
(был только Имир)
ни берега моря,
ни волн студеных,
ни тверди снизу,
ни неба сверху,
ни трав зеленых —
только бездна зевала.
Отпрыски Бора
подняли сушу,
мир серединный
воздвигли дивный… (пер. В.Г. Тихомирова).

[3] «Утгард» (др.-исл.) в буквальном переводе означает «внешнее отгороженное пространство», «окраинная земля».

[4] Старшая Эдда, «Песнь о Харбарде», 23. Рус. пер. А.И. Корсуна. В пер. В. Тихомирова:

…те великанши
столько рожали,
что скоро земли
не осталось бы людям.

[5] «Финдхорн» — крупная община в Шотландии, члены которой строят свою жизнь на принципах экологичного и гармоничного взаимодействия с природой.

[6] Хамрамм — волк-оборотень, берсерк — здесь: медведь-оборотень.

[7] Старшая Эдда, «Прорицание вёльвы», 56, рус. пер. А.И. Корсуна.

В пер. В.Г. Тихомирова:

Солнце затмилось,
земля утонула,
срываются с неба
светлые звезды,
огонь извергается,
жизни кормилец,
он жаром пышет
аж в самое небо…

В пер. Е. Мелетинского:

Черным стало Солнце, суша тонет в море,
светлые звезды сыплются с неба.
пар жарко пышет и жизни питатель,
пламя до самого поднялось неба.

В пер. С. Свириденко:

Солнце черно; земли канули в море,
Звезды срываются вниз с вышины.
Пар всюду пышет, и Жизни Питатель,
Лижет все небо жгучий огонь.

[8] «Койяанискацци» — короткометражный документальный фильм Годфри Реджио, показывающий последствия неконтролируемого воздействия человека на природу. На языке индейцев хопи название фильма означает «сумасшедшая жизнь, «жизнь вне равновесия» или «разрушение жизни».

[9] Старшая Эдда, «Прорицание вёльвы», 59—60, рус. пер. А.И. Корсуна.

В пер. Е. Мелетинского:

Видит она, как вышла снова
земля из моря в зеленой обнове.
Бурлит ручей парит орел,
видит сверху и выловит рыбу.
Сбираются асы на Идавеллир,
и о Поясе мира мощном судят
(помнят асы о прошлых деяниях)
и о данных Одином древних рунах.

В пер. В.Г. Тихомирова:

…и вот она видит:
время настало —
суша из моря
восстала зеленая,
воды текут,
орлан по-над ними
летает и рыбу
высматривает;
сходятся асы
на Идавёлль-поле,
о змее всесветном
ведут беседы,
о прошлых делах
вспоминают, о славных,
о древних рунах
громогласного бога.

В пер. С. Свириденко:

Знаю я, вижу, как снова возникнет,
Вновь зеленея, из моря земля.
Бьют водопады; орлы за добычей
Станут к водам на лету припадать.
Жить будут асы в полях Идавалльра,
Часто в речах вспоминать им случится
Мидгарда Змея, и судьбы минувшие,
И стародавние Одина руны.

[10] Солнечный Медведь — прорицатель из индейского племени чиппева, в 1979 году предсказавший масштабную катастрофу, которая преобразит лик Земли и унесет множество жизней.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
За это сообщение пользователю Ragnar Lodbrok "Спасибо" сказали:
Инара
 Заголовок сообщения: Re: Книга йотунов: работа с великанами Северной традиции
СообщениеДобавлено: 20 окт 2018, 22:08 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 21942
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19213 раз в 11966 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 69702

Добавить
3. История и характер великанов

Йотуны — самая многочисленная из всех рас, обитающих в Девяти мирах. Три из Девяти миров — Йотунхейм, Муспелльхейм и Нифльхейм — находятся целиком под их властью и населены только ими. Еще один мир, Хельхейм, принимает умерших из многих рас, но управляет им Хела, богиня из йотунов. Таким образом, это сила, с которой нельзя не считаться.

В литературных источниках образы великанов головокружительно разнообразны. Одни йотуны красивы, другие — гротескно уродливы; одни простодушны до глупости, другие одарены поистине божественной мудростью. Одни — заклятые враги асов и ванов, другие заключают с ними браки. Многие из асов родились от великанш, хотя богини из асов редко выходят замуж за йотунов (самое известное исключение — Сигюн).

С некоторыми обычаями, характерными для йотунов в целом, как класса, человеку смириться трудно, в связи с чем мы и склонны представлять себе великанов как злых демонов. Нам нелегко выйти за пределы собственных культурных ограничений и признать, что эти существа принадлежат совершенно к иному виду, чем мы. Такие обычные в культуре йотунов практики, как каннибализм, смертельные поединки или сексуальное насилие, действительно ужасают и огорчают, если смотреть на них с точки зрения человека. Но не следует забывать, что йотуны — не люди и судить их по нормам человеческой морали нельзя. У них — свои моральные принципы, которые для них прекрасно работают; они — существа иной природы, и человеческие правила им не подходят. По большому счету, только этноцентризм заставляет нас полагать, что мы вправе судить о йотунах по нашим стандартам.

Что я поняла, так это то, что все йотуны разные. У каждого из них — своя особая личность, свои мотивы и предпочтения. Они — индивиды, а не какая-то безмозглая вопящая орда. Они ничуть не глупы; наоборот, многие из них хитроумны и сообразительны. Некоторые йотуны враждебны ко всем, кроме своих соплеменников; некоторые благосклонны и к другим существам, но не слишком-то склонны о них заботиться; но есть и такие, кто активно интересуется чужаками. Одни будут держаться данного слова во что бы то ни стало; другим вообще нельзя доверять ни при каких обстоятельствах. Одни йотуны мудры и прекрасны, другие — жестоки и мстительны, но в большинстве своем они — что-то среднее между двумя этими крайностями. Нельзя стричь их всех под одну гребенку. Одним словом, во многих отношениях они так же разнообразны, как и люди.

Тем не менее, я полагаю, что обращаться с ними надо осторожно, осмотрительно и уважительно — несмотря на то, насколько хорошо (или плохо) лично вы к ним относитесь (даже если вы считаете их врагами, помните, что они — достойные противники). Никто не обязан любить их или восхищаться ими, но и сбрасывать их со счетов как что-то несущественное тоже нельзя. В конце концов, будь они всего лишь кучкой трусливых слабаков, разве Тор посвящал бы борьбе с ними столько усилий?

— Элизабет, духовидица


Все йотуны Девяти миров происходят от двух предков, совершенно друг на друга не похожих, — от Имира и Сурта, прародителей инеистых турсов и огненных этинов соответственно. Сурт, согласно мифам, — самое древнее создание: он существовал еще тогда, когда в мире не было ничего, кроме Муспелльхейма и Нифльхейма, плававших в бездне Гиннунгагап. От Сурта пошел род огненных этинов, о которых известно не так уж много, поскольку возникли они далеко не с таким шумом и грохотом, как инеистые турсы. Что же до Имира, или Аургельмира, как именуют его йотуны, то он, наоборот, занимает центральное место в классическом скандинавском мифе творения. Изначально Нифльхейм (Страна Туманов) представлял собою сплошную глыбу льда, по которой несла свои воды первозданная река Эливагар, и воды те были ядом, обращавшим в лед все, чего коснутся. Но затем Муспелльхейм приблизился к Нифльхейму, и льды Страны Туманов начали таять; и по сей день этот мир состоит напополам из воды и льда, перемешанных друг с другом. Тогда же, на заре творения, льды начали отступать и из-под них показалось тело спящего Имира.

Лингвист Роберт Клейборн в своей книге «Наш удивительный язык» исследует происхождение слова «Йоль» (Yule) — названия зимнего солнцестояния, самого темного времени года. По всей видимости, это имя вошло в индоевропейские языки через контакт с коренными народами Скандинавии, которых завоевали и ассимилировали индоевропейцы. Почти все, что нам известно об этих народах (а это, надо признаться, совсем немного), мы знаем благодаря словам, вошедшим только в древнегерманский и более ни в какие языки индоевропейского происхождения. Мы по сей день пользуемся «потомками» некоторых из этих слов — таких, как husam (англ. house, «дом») или skuldar (англ. shoulder, «плечо»). Мы знаем, что коренные народы Скандинавии вступали в браки с превосходившими их числом индоевропейскими завоевателями, — поскольку от них же нам достались такие слова, как wif (англ. wife, «жена», первоначально — просто «взрослая женщина») и kiltha (англ. child, «ребенок»), а также, что показательно, skalkhaz (англ. slave, «раб»). И они же оставили нам слово Yeowhla, название зимнего солнцестояния — времени, особо значимого для обитателей субарктической местности, где зимние ночи так невыносимо длинны и холодны.

Клейборн приводит свидетельства тому, что от этих же далеких предков нам достались некоторые элементы скандинавского мифа творения — а именно, рассказ о том, как от дыхания теплых южных ветров, дувших из Муспелльхейма, начали таять вечные льды, и о том, как «родился» или, точнее, освободился из ледяных оков древний исполин Имир, гороподобный прародитель великанов. По мнению Клейборна, все это очень похоже на то, что люди могли наблюдать под конец ледникового периода, когда в течение одной человеческой жизни ледники могли отступать на север на много миль, обнажая горы, покрывавшиеся затем травой и деревьями, и порождая бурные реки, которые затопляли низины и, разливаясь, превращались в озера и внутренние моря. Если так, то можно предположить, что эти протоскандинавы поселились в той местности задолго до начала таяния ледников… и что богами их вполне могли быть йотуны. Схожую гипотезу выдвигает Лилиенрот, возводя имя богини Хелы к доиндоевропейским источникам.

Насколько мы можем судить, Имир, появившийся из-под льда, был гигантским «протовеликаном», малоподвижным и почти неразумным. Он не умел ни говорить, ни менять облик; очевидно, по природе своей он был сродни горам. Питался он молоком из сосцов Аудумлы — исполинской божественной коровы, которая появляется в мифе внезапно и безо всяких объяснений и вскоре так же неожиданно исчезает. Большую часть времени Имир спал; и пока он спал, из пота его подмышек родились два инеистых турса — сын и дочь, а от того, что он потирал во сне ноги друг о друга, возник еще один сын-турс. Так появилось первое поколение настоящих инеистых турсов, уже наделенных всеми силами и способностями, которые унаследовало их потомство: они росли, работали, разговаривали и производили на свет детей обычным образом. Последним деянием коровы Аудумлы во всей этой истории стала попытка слизать весь лед Нифльхейма, но ей только и удалось, что вылизать из-под льда еще одно существо — Бури, первого аса. Он не был родичем турсам, но взял жену из них и родил с нею детей, в том числе — сына по имени Бор. Его детьми стали Один, Вили и Ве, которые, собственно, задумали и совершили убийство великого гиганта Имира. Кровь его хлынула могучим потоком, затопив весь Нифльхейм. Многих великанов смыло волнами потопа, но те, кто уцелел, заново заселили Нифльхейм и появившийся к тому времени новый мир — Йотунхейм. А сыновья Бора между тем занялись переустройством космоса, использовав для этого труп Имира, рассеченный на части.

Глядя на этот миф с точки зрения его древних создателей, нетрудно представить себе, как он развивался, менялся и преображался в попытках отразить изменившуюся реальность. Индоевропейские захватчики спешно ввели в сюжет предка своих богов, внуки которого, в свою очередь, убили предка богов покоренного народа, а затем переустроили мир на свой вкус. Бунтовщики бежали в необжитые места, в земли, более скудные и труднодоступные, и продолжали оттуда вести партизанскую войну против нового порядка. Убийцы разделили наследие древнего прародителя — землю, то есть его физическое тело, — между собой и своими союзниками. Один, внук Бури и главный из убийц Имира, сочетался ритуальным браком с великаншей Йорд, имя которой означает «Земля» и которая, практически, является олицетворением страны. Отголоски подобных практик встречаются и в мифах других народов, завоеванных индоевропейцами. Так, Зевс, окончательно победив род исполинов, именуемых в греческих мифах титанами, берет в жены одну из титанид — Метиду (Мудрость) — в знак своей полной власти над покоренной страной и в ознаменование ритуального смешения двух родов, победителей и побежденных. Затем он разводится с ней и сочетается браком с Фемидой, еще одной титанидой, олицетворяющей общественный порядок и закон; затем разводится и с нею и, наконец, берет жену из собственного рода — Геру, богиню брака, которая становится его постоянной супругой и царицей богов. Так же поступает и Один: сколько бы он ни вступал в брачные связи с великаншами, полноправной женой его остается Фригг, госпожа асов.

Следующий раздел истории йотунов неполон: среди длинных славословий асам, творившим мир, о нем сохранилось лишь одно-два упоминания. Сказано только, что единственными из огненных турсов, пережившими пПотоп, были Бергельмир и его семья, однако все ЛГПС, которыми мы располагаем по этому вопросу, свидетельствуют об ином. Йотуны, рассказывавшие нам об этом периоде, утверждают, что из племени Бергельмира выжили многие, и вплоть до наших дней живы еще некоторые йотуны, родившиеся до Потопа; их имена будут перечислены ниже в разделе, посвященном Бергельмиру. Сурта и его родичей в Муспелльхейме Потоп, по-видимому, никак не коснулся. Вообще создается впечатление, что огненные этины, за исключением тех, кто вступил в браки с инеистыми турсами и покинул свой жаркий мир, держатся довольно замкнуто и по большей части хранят свою историю в тайне от посторонних. Инеистые великаны — возможно, благодаря своей связи со стихией Воздуха, с Ветром и Погодой, — быстро распространились по землям Йотунхейма. С ними в этот новый мир пришли их мужья и жены, взятые из числа огненных великанов, и дети от этих смешанных браков, а также все прочее потомство, способное выжить в новом мире. К началу войны между асами и ванами великаны уже стали самой многочисленной расой во всех Девяти мирах.


Свойства великанов

О генеалогии и продолжении рода у йотунов мы поговорим в следующей главе, потому что сначала следует рассмотреть те свойства, которые составляют, собственно «природу великанов», — те особенности, которыми обладают все йотуны без исключения, независимо от того, с какой стихией они связаны. При том, что йотуны отличаются огромным разнообразием (так, инеистые великаны совершенно непохожи на огненных, а горные этины — на этинов из Железного леса), все же их объединяют некоторые черты, общие для всей расы.

1). Способности, тесно связанные с силами природы и стихий — ветра, воды, огня, снега, камня, деревьев, животных. Некоторые пытливые исследователи интересовались у меня, в чем разница между йотуном и стихийным духом. Провести четкую границу между двумя этими классами сущностей непросто, но я постараюсь.

Нам, обычным людям, подверженным всем ограничениям нашей собственной природы, трудно понять, каково это — быть огнем, или льдом, или другим каким-нибудь природным явлением… трудно, но не совсем уж невозможно! Шаманы по всему миру обучаются «слиянию с природным миром» как способу обрести знания и силу. Одна из задач, которые ставит передо мной Хела в ходе моего шаманского обучения, заключается в «овладении» стихиями. Это не значит, что я должен превратиться в сказочного волшебника, способного одним взмахом руки призвать громы и молнии. Наоборот, «овладеть» стихиями — значит познакомиться с ними по-настоящему, понять и изучить их вдоль и поперек, почувствовать их и подойти к ним настолько близко, насколько это вообще возможно для человека. Нужно слиться с ними воедино и постичь их сущность. И в этом деле очень помогает работа со свойствами йотунов.

Чтобы объяснить разницу между стихийным духом и йотуном, воспользуюсь примером из финской «Калевалы»: там любое волшебство понимается как знание «истинного имени» того или иного предмета или явления — холода, тепла, солнца, огня и так далее. «Истинное имя» какой-либо стихии — это не волшебное слово: это волшебное чувство или состояние, возникающее благодаря тесной связи с этой стихией. Установив такую связь, вы примете в себя часть этой стихии, и в дальнейшем работать с ней вам будет гораздо проще, чем если бы вы держались от нее в стороне, на безопасном расстоянии.

Именно этой способностью, развитой до предела, и обладают йотуны стихий. Рассмотрим для примера огненного этина. То, что он — огненный, не значит, что он — просто огонь: в противном случае он и был бы просто огнем, как любой огонь. И это не значит, что ему известно истинное имя огня. Но он воплощает всем собой это истинное имя. Уточним: он воплощает собой не дух огня, а его истинное имя, то есть состояние, в котором он и един с огнем и, в то же время, остается отдельной сущностью. Таким образом, огненный этин — это не просто огонь, а огонь, наделенный самосознанием. Что же до стихийного духа, то его способности к самосознанию гораздо более ограничены. Этин — не менее (а, возможно, и более) разумное и сложное существо, чем человек, но при этом он является частью природы, интегрированной в его собственную личность.

По-видимому, одно из следствий такого тесного родства с силами Природы — некоторая неприязнь к цивилизованному земледелию и скотоводству, типичная для многих великанов. В старинной эльзасской сказке дочь великана ловит пахаря и сажает его в свой фартук, но отец велит дочке отпустить эту новую игрушку подобру-поздорову, потому что даже великанам нужен хлеб. С другой стороны, такие великаны, как Бауги и Хрейдмар, сами не чужды сельскому хозяйству (возможно, на них повлияло близкое соседство с восточной границей Ванахейма).

2). Буйный, дикий нрав, побуждающий легко впадать в неуправляемую ярость. Некоторые великаны умеют держать себя в руках, некоторые — нет. Культурные традиции йотунов рассчитаны на обуздание этой склонности и включают, в частности, строгие правила, касающиеся того, в каких случаях приемлемо вызывать кого-либо на поединок или убивать, а в каких — нет. Оскорбленный йотун очень серьезно относится к вире и в качестве выкупа может потребовать от обидчика, чтобы тот принял на себя страдания и боль: только тогда йотун сменит гнев на милость. Впрочем не всех великанов так уж легко разгневать: некоторые горные этины довольно флегматичны.

3). Сильные страсти вообще: бурные эмоции, свирепые приступы вожделения, буйная, экстатическая радость, громогласные и грубые шутки, жажда мести, не знающая границ. Всех йотунов отличает глубина и сила переживаний. Они постоянно живут в высоком напряжении и убийственно серьезны. Среди йотунов не встретишь ни стеснительных зануд, ни легкомысленных и капризных ветреников. (За последнего можно принять Локи, но на самом деле он лишь притворяется.) Даже если кто-то из них носит маску вежливой любезности и держит свои страсти в ежовых рукавицах (как, например, Утгарда-Локи, Мордгуд или Герд), все равно чувствуется, как за этим наносным спокойствием бурлит вулкан. Если йотун принял вашу сторону, он будет защищать вас от любого врага (если только не сочтет вас слишком глупым — хотя даже и в этом случае покровительство йотуна иногда можно сохранить). Возможно, ради вас он пойдет на все, даже на убийство. Но при этом он ожидает от вас столь же глубокой ответной преданности.

4). Верность клану и племени. Почти все йотуны, за немногочисленными исключениями, живут племенными сообществами и, как правило, чувствуют более сильную связь со своими кровными родичами, нежели с теми, с кем породнились через брак. Именно поэтому, например, Герд потребовала, чтобы Фрейр отдал ее родителям свой магический меч в качестве брачного выкупа: столь дорогой подарок не только подчеркнул высокую ценность невесты, но и упрочил положение ее семьи. Подобная верность — еще одно проявление глубины чувств, свойственной йотунам; и не случайно в шведском языке возникло слово «trolltryggr» — «верный, как великан».

5). Среди йотунов чрезвычайно распространено оборотничество. Практически каждый из них в той или иной степени способен менять обличья. Все из них, с кем я об этом говорил, умеют это от рождения, а некоторые достигли в искусстве оборотничества (а в культуре йотунов оно считается именно искусством) подлинных высот: для них сменить физическую форму — все равно что для нас переодеться. Однако большую часть времени великаны проводят в той форме, которая связана с их «природной стихией», а это значит, что вы запросто можете пройти мимо кого-нибудь из них, даже не заметив. Есть у них и гуманоидные формы, в которых они вполне могут сойти за человека. Но в целом йотуны очень разнятся между собой по размерам и обличьям, причем не только от клана к клану, но и в пределах одной семьи. Поскольку наша собственная раса, наоборот, весьма однородна с физической точки зрения, некоторым людям трудно свыкнуться с многообразием, царящим среди йотунов.

Способности к оборотничеству, по всей видимости, неразрывно связаны с близостью йотунов к природе. Те из них, кто превращается в животных, почитают их как своего рода тотемы; некоторые из них, особенно великанши, носят имена животных — например, Хюндла («собака»), Крака («ворона») или Трана («журавль»). Другие названы в честь связанных с ними природных сил — например, Кари («северный ветер») и весь его выводок детей, имена которых представляют собой различные наименования снега, или дочери Эгира, чьи имена — по большей части названия разного рода волн.

6). Несмотря на все различия между кланами, в целом йотуны более кровожадны, буйны и первобытны, чем люди. С другой стороны, и кодексы чести, которых они придерживаются, гораздо более строги, чем человеческие, — иначе великаны попросту перебили бы друг друга. (Как сказал один мастер сейта, «я понимаю, что это сравнение ужасно, но, образно говоря, они — не столько люди, сколько клингоны [1]».) Некоторые из их обычаев для нас неприемлемы — такие, как каннибализм, к которому они прибегают как в погребальных целях, так и из мести. Вполне возможно, что язычники, которых посещают видения какого-то утопического земледельческого общества из «глубокой древности», на самом деле бессознательно настраиваются на восприятие Ванахейма, — а те, кому являются видения фантастических «варварских» племен, в действительности созерцают Йотунхейм.

7). Йотуны — все до единого — воины. Теснее всего они связаны с самыми могущественными из природных сил — ураганами, лесными пожарами, землетрясениями и штормами. (С нашей точки зрения, в подобных силах и феноменах нет ничего хорошего. Но Природа бы с нами не согласилась. Более того, она могла бы сказать, что именно в подобных явлениях Она предстает во всем Своем великолепии, хотя они и причиняют нам неудобства.) Йотуны то и дело сражаются — за территорию, за справедливость и просто забавы ради. Некоторые из них могут даже в шутку — опять же, забавы ради — сражаться с нами, людьми. Один духовидец рассказывает: «Я имел дело с несколькими из них, и все они умели разное. Поскольку я вообще не прочь подраться, я сам вызывал их “испытать, чего я стóю”. Похоже, их это очень забавляет. Иногда я побеждал, иногда — проигрывал. Но честно могу сказать, что от всех благополучно уходил на своих двоих. Думаю, они поддавались. Им просто было забавно, что с ними захотел потягаться какой-то маленький человечек».

Сражаются они и за власть, за обеспечение должной «иерархии в стае». Особенно это характерно для йотунов, теснее прочих связанных с животными. Когда я впервые попал в Железный лес, меня окружили вервольфы, и один из них на меня прыгнул. Я принял боевую форму и повалил его, после чего он сразу же отступил. Это была проверка: они хотели выяснить, как со мной следует обращаться. Духовидцам вообще нередко устраивают подобные проверки, а иногда вызов могут бросить просто для острастки — если вы нарушили границы чьей-то территории. Некоторые новички принимают подобное предупреждение за битву не на жизнь, а на смерть: действительно, какой-то странный зверь набросился на них невесть откуда и собирается ни за что ни про что сожрать! Они бросаются на него в ответ, не подумав, — и это может кончиться плохо.

8). В сексе йотуны необузданны, грубы и неистовы, но к сексизму не склонны. Резкого противопоставления между полами у них нет, и, в целом, женщины-йотуны не уступают мужчинам по силе и свирепости. Сама мысль о подчиненном положении женщин, с точки зрения великанов, нелепа. Женщины-йотуны способны внушать не меньший страх, чем йотуны-мужчины. Короче говоря, великаны куда меньше привязаны к жестким гендерным моделям, чем любая другая раса во всех Девяти мирах, включая и людей.

Сексом йотуны занимаются так же страстно, как и любым другим делом, и так же неистово. Зачастую при этом они непредсказуемо меняют обличья прямо в процессе. Единственная разновидность секса, в которой йотуны принимают строго определенные роли — активную и пассивную, — это йотунская сексуальная магия; причем, как ни странно, основную магическую работу проводит пассивный партнер, активный же считается всего лишь его помощником.

Брачные обычаи йотунов разнообразны, но в целом значительно отличаются от тех, что приняты, например, у асов. Ни в одном из йотунских племен, с которыми сталкивался, не существует запретов на негетеросексуальные связи. Правда, ввиду того, что во всяком племенном обществе придают важное значение деторождению, гетеросексуалам отводится несколько более высокий статус; но никаких наказаний за сексуальные связи какого бы то ни было рода не существует — при условии, что эти связи не нарушают мирную жизнь и спокойствие племени. В особенности характерен такой подход для Железного леса, где рождается много гермафродитов и существ неопределенного пола. Многим людям, работающим с йотунами, кажется удивительным, что даже у самого огромного йотунского «мачо» если и нет желания «заниматься этим» с другим огромным йотунским мачо, запросто может быть друг, который именно «этим» и занимается с каким-нибудь еще йотунским мачо, — да и вообще он не видит в этом ничего плохого, даже если у него самого — другие предпочтения.

Строгой моногамии йотуны не придерживаются; у большинства из них дело обстоит так, что каждый берет столько жен, сколько может а) поселить под своим кровом и прокормить, и б) удержать от взаимных ссор. Впрочем, супруги одного и того же йотуна обычно не живут под одной крышей, если только не состоят друг с другом в родстве (например, как сестры). А это значит, что обладателям нескольких жен приходится жить на несколько домов, проводя время поочередно то с одной, то с другой супругой. Небезызвестные трения между двумя супругами Локи — Ангрбодой и Сигюн — объясняются вовсе не возражениями против полигамии, но, по большей части, возмущением Ангрбоды, что Локи взял жену из асов, а не из своего клана.

Брачные церемонии йотунов разнообразны — от формального религиозного ритуала до простого заявления о намерении перед лицом племени, — но всегда включают себя обмен кровью в той или иной форме. Если двое не обменялись кровью в присутствии свидетелей, брак не считается законным. Достаточно хотя бы уколоть палец, но обычно оба партнера наносят на ладонь порез, от которого затем останется шрам. Эти шрамы играют для йотунов такую же роль, как для людей — обручальные кольца; в случае разрыва отношений оба партнера могут обезобразить свои шрамы, проведя поверх них множество поперечных надрезов. Обмен кровью не столько выражает бурную страсть, сколько символизирует кровное родство между племенами: каждый партнер ритуальным образом принимает другого в свою семью, уделяя ему часть семейной крови.

Будут ли супруги после свадьбы жить вместе — вопрос открытый. Йотуны не разделяют представления о том, что партнеры по браку непременно должны прожить всю свою жизнь под одной крышей и каждую ночь спать в одной постели. Иногда супруги остаются жить каждый в своем племени, а время от времени просто где-нибудь встречаются друг с другом. Иногда бывает так, что йотун большую часть времени живет с одной супругой, а другую иногда посещает. Некоторые вообще постоянно странствуют, навещая партнеров по браку лишь изредка. Если вы обнаружите пару, долгое время прожившую вместе, это может объясняться тем, что у них есть маленькие дети, которых надо растить, а отношения со своими племенами они по каким-то причинам порвали; или же они построили свой дом вместе; или же вместе обрабатывают один участок земли; или, наконец, им просто нравится жить друг с другом.

Вот что я обнаружила: несмотря на то, что работать с йотунами полезно, особенно в наши дни и в нашу эпоху, для такой работы требуется особая деликатность. Это не значит, что йотуны сами по себе деликатны, — нет, но подходить к ним следует с полной осознанностью и пониманием, как устроены ваши личные отношения с ними. Как оказалось, они довольно обидчивы, так что лучше соблюдать осторожность. Это важно, и, наверное, в этом — одна из причин, по которым кое у кого не получается работать с ними как следует. Если вы уже начали работать с йотунами и они вами заинтересовались, помните: им не понравится, если вы внезапно забудете о них или станете сбрасывать их со счетов. Как показывает моя личная практика, ответственность здесь — гораздо выше, чем при работе с любыми другими богами и духами. Что я хочу этим сказать? То, что мне действительно приходится много работать. Работать с самими йотунами, выполнять то, что они скажут, и не сидеть сложа руки — иначе они уйдут. Они не позволяют мне лениться. Кроме того, они требуют (по крайней мере, от меня) относиться гораздо более терпеливо, осознанно и вежливо ко всему миру — к людям, животным, растениям и так далее.

— Лин, духовидица.


Большинство последователей различных северных религий, скорее всего, спросят: «А зачем мне вообще работать с йотунами? Чему такому они могут меня научить, что не могут дать асы или ваны?» Понятное дело, что каждое живое существо без исключения может научить чему-то такому, чему вас не научит никто другой. Но в остальном — нет никаких причин, обязывающих кого-либо работать с троллями и великанами, особенно если вы чувствуете себя с ними неуютно и они никогда не обращались к вам лично. И точно так же у меня, например, нет никаких причин особо тесно работать с асами. Однако время от времени я с ними беседую, когда мне от них что-нибудь нужно, — в особенности если мне понадобятся их уроки. А некоторые из моих друзей и знакомых, работающих с асами и ванами, время от времени обращаются к йотунам за советом в тех областях, в которых они сведущи лучше всех.

Одна из таких областей — оборотничество. Хотя и асы, и альвы до некоторой степени способны менять обличья (особенно Один и Фрейя), но с йотунами в этом отношении не сравнится никто. Это часть их природы. Оборотничество (а для нас, обладателей более материальных тел, это означает произвольное изменение формы нашей хамы, то есть астрального тела) может давать мощнейший обучающий опыт. На самом деле вы никогда не поймете по-настоящему, кто вы, до тех пор, пока не пройдете путями того, кем и чем вы не являетесь. Вот почему такое важное место в шаманской практике занимают, собственно, и оборотничество, и/или смена пола, и/или внесение изменений в физическое тело, и/или игры с нейрохимией. Так вы гораздо глубже понимаете, кем и чем вы не являетесь, и благодаря этому узнаёте гораздо больше о том, кто вы есть на самом деле, хотя всё это — не главная цель, а всего лишь побочное следствие и предварительный этап обучения (который неошаманы, к сожалению, слишком часто пропускают). Разумеется, если вы начнете регулярно становиться «не собой», может случиться так, что вы сами изменитесь, и тогда все придется начинать с начала.

Другая область, в которой йотуны разбираются лучше прочих, — это глубокое понимание стихий. Под стихиями я подразумеваю не только классические четыре элемента — Землю, Воздух, Огонь и Воду: йотуны работают и с другими природными силами — такими, как смерть, распад, возрождение, равновесие, — и служат их олицетворениями. Тайных знаний для изучения в мире хватает, но никто лучше йотунов не обучит вас пониманию естественного хода вещей. Я не мог овладеть по-настоящему главной своей стихией, Воздухом, до тех пор, пока не установил близкий (хотя и недолгий) контакт с Северным Ветром. И я никогда бы не понял Воду, стихию, оказавшуюся для меня самой трудной, если бы мне не пришли на помощь Девять Водяных Дев.

Ни один из исторических источников не отказывает йотунам в мудрости. Асы и ваны часто обращаются к ним за советами по их «специальностям», а некоторых (как, например, Вафтруднира), намеренно выискивают и уничтожают, потому что их мудрость может оказаться грозным оружием. Кведульф Гундарссон в своей работе «Искусство прорицания, сейт и шаманизм» отмечает, что шаманские путешествия в Нижний мир в поисках мудрости практикуют почти исключительно великаны или, даже точнее, великанши.

Это подводит нас к еще одному довольно неоднозначному вопросу, к которому мы будем возвращаться еще не раз: какое отношение имеют йотуны к шаманизму Северной традиции? Представляется, что эта практика, которую, в сущности, еще только начинают возрождать, связана с йотунами очень тесно. Ее следует отличать от сейта и спе (прорицания) — более молодых психодуховных практик, которые возникли в скандинавско-германской традиции на позднем этапе и еще упоминаются (хотя и редко) в дошедших до нас письменных источниках. Не исключено, что сейт вырос из шаманизма, но сам по себе шаманизм на скандинаво-германских территориях исчез задолго до появления письменности (хотя в соседней с ними стране саамов существует по сей день) и, соответственно, не поддается реконструкции на основе скандинавских литературных источников. Фактически, почти все, что мы о нем знаем, поведали нам духи: они помнят даже то, о чем люди давным-давно позабыли. И примечательно, что те боги и духи, которые активнее прочих избирают шаманов среди людей и обучают их этой духовной практике, принадлежат, за редкими исключениями, к роду йотунов. Удивляться не следует: ведь в те времена, когда в Северной Европе господствовала шаманская культура, основными объектами поклонениями, судя по всему, были именно йотуны.

Нам, практикующим шаманскую традицию, полученную от духов (что, кстати сказать, не редкость для других шаманских традиций: так, у монгольских бурятов есть даже специальный термин для шамана, обученного духами, — багшагуи), совершенно все равно, признают ли ее реконструкторские религиозные общины или нет. Все равно к началу эпохи викингов (а именно эту эпоху пытаются воссоздать большинство реконструкторов Северной традиции) шаманизм уже исчез, за исключением немногих практик, сохранившихся как часть сейта, так что заявления о том, что в религии вышеназванного периода не было места шаманской традиции, совершенно справедливы. Но независимо от того, признают ли ее когда-нибудь или нет эти духовные общины, шаманская традиция постепенно растет, а ключи к ее освоению дают йотуны. И хотя эта книга и те, что за ней последуют, могут оказаться полезны многим читателям с самыми разными убеждениями и верованиями, прежде всего они обращены к моим братьям и сестрам по этой традиции — тем из нас, кого боги и духи предназначили для борьбы за ее возрождение. Мужайтесь и не сдавайтесь, ибо для нас с вами отказ от борьбы означает безумие и смерть. Эта книга — мой первый дар вам всем и тем богам, которым мы служим.

Думаю, сейчас я выскажу самое главное из всего, чему я научилась за свою жизнь: больше всего вы узнаёте тогда, когда просто сидите тихо с открытой дверью, впуская тех, кто хочет с вами говорить, и не обращая внимания на тех, кто не хочет. Еще одно очень важное правило — подходить к каждому существу с открытым сердцем, какому бы пантеону или стороне ни принадлежала ваша верность. Асы, йотуны и все остальные — очень разные, и вы это поймете, если будете давать каждому возможность проявиться и определить себя. Если кто-то из них считает себя великаном — так тому и быть. Примите его — и вы узнаете гораздо больше, чем если бы смотрели на него как на какую-то хаотическую и злобную груду камней. Деревья могут научить нас видеть во всех направлениях. Те же камни могут научить нас терпению. Почва может научить нас росту. Вода тоже может многому научить.

А вот как понять, какие подношения им лучше делать: поработайте на них немного. Они потребуют от вас какой-нибудь обычной повседневной работы — мыть полы, шить, убирать в доме или трудиться в саду. Большинству людей на это не хватает терпения, особенно в других мирах. Думаю, многие просто разозлятся, если их божество прикажет им что-нибудь вымыть или почистить. Они сочтут это унизительным и не поймут, что на самом деле это — важный урок. Это потому, что они не понимают самого принципа «услуга — за услугу». Чтобы йотуны стали работать на вас, вы должны поработать на них. По-моему, очень забавно, что многие люди мечтают вернуться к племенному образу жизни и не понимают при этом сути бартера. Да, конечно, многим духам и богам приятно время от времени получить глоток-другой пива, вина, эля, меда и так далее… но посмотрим правде в глаза! Кого бы вы предпочли? Кого-то, кто приходит к вам в гости с бутылкой вина, или кого-то, кто не только приносит бутылку вина, но и готовит вам обед, а перед уходом еще и убирает за собой на кухне? Может быть, я рассуждаю так потому, что меня с детства приучили: когда приходишь в гости к родственникам, убери за собой посуду, прежде чем уйти. Если вы не любите мыть посуду, всегда можно, допустим, наколоть дров. Но суть не в этом. Я просто хочу сказать, что в доме у йотуна вы должны вести себя как гость — потому что вы и есть гость. Никто не давал нам права разгуливать по иным мирам как у себя дома. Вообще говоря, там, куда я обычно хожу, «туристы» гибнут. Но это и не удивительно: они вытворяют там всякие пакости и глупости и, в конце концов, получают по заслугам. Поэтому обращайтесь с турсами как с уважаемыми родственниками, к которым вы пришли в гости. Поцелуйте Тетушку Ледяную Бороду, когда она к нам наклонится, даже если у нее изо рта будет вонять, как от дохлой крысы. Дайте Дяде Оползню спокойно вздремнуть после обеда, переделав за него все нужные дела по дому. Помните, что у них нет времени на дармоедов и попрошаек. Держитесь с ними почтительно и не забудьте захватить для них какой-нибудь подарок.

— Лин, духовидица


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
За это сообщение пользователю Ragnar Lodbrok "Спасибо" сказали:
Инара
 Заголовок сообщения: Re: Книга йотунов: работа с великанами Северной традиции
СообщениеДобавлено: 20 окт 2018, 22:25 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 21942
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19213 раз в 11966 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 69702

Добавить
4. Проблема «йотунской крови»

Проследить родословную великанов по одним только литературным источникам непросто, потому что в скандинавских сказаниях одно и то же имя нередко может носить какой-нибудь великан или эльф, с одной стороны, и какой-нибудь король или другой знаменитый человек — другой (а иногда оказывается и так, что дети их тоже носят одинаковые имена). Поэтому возникает путаница. Мы вполне допускаем, что когда-то, в далеком прошлом, люди и великаны общались и смешивались между собой гораздо чаще, чем сейчас, и все же эти совпадения сильно затрудняют работу с генеалогией. По большому счету, одной только Хюндле известны все нити йотунских родословных, и именно к ней я обратился за советом, когда стал разбираться в непростом вопросе продолжения рода у йотунов.

И вот что она мне открыла. Йотуны адаптируются и эволюционируют гораздо быстрее, чем мы, поскольку их тела не настолько жестко ограничены одной-единственной формой, как у нас (в конце концов, все они — оборотни!). И если различия между человеческими расами формировались на протяжении сотен поколений жизни в особых климатических условиях, то йотуны реагируют на изменения климата значительно быстрее, особенно когда еще находятся в утробе матери. Развитие плода у этинов — это борьба (или взаимодействие) между расами обоих родителей и средой, в которой обитает мать, вынашивающая этот плод.

Это значит, что если, например, инеистая великанша зачнет от огненного великана, то ребенок может оказаться по большей части или полностью либо инеистым великаном, либо огненным, либо чем-то средним между тем и другим. Если при этом мать на время беременности переселится на какой-нибудь лесистый остров посреди моря, то плод это почувствует, приспособится к новой среде и в конечном счете может превратиться в земного этина. Если же мать будет часто плавать в море, ребенок может родиться морским этином. В результате от одних и тех же родителей могут рождаться дети с совершенно различными расовыми свойствами. Нередко йотуны появляются на свет с атавизмами, и даже родные братья и сестры подчас не имеют между собой почти ничего общего. Пример тому — Кари, Логи и Хлер/Эгир, трое сыновей одного и того же инеистого турса: инеистый турс, огненный великан и морской великан соответственно.

Способность плода воспринимать среду, в которой обитает мать, и быстро к ней адаптироваться, отчасти объясняется тем, что самой матери приходится менять облик для нормальной жизни в новой среде: форму, полезную для жизни на вулкане или в ледяной пустыне, придется несколько преобразовать, чтобы уютно устроиться на зеленом острове или в лесу. Еще одна причина — то, что йотуны всегда осознают присутствие духов земли, ландветтир, и поддерживают с ними общение. Даже не до конца сформировавшийся йотунский плод способен почувствовать и понять духа земли, танцующего под ногами его матери, и воспринять от него информацию. Вообще, не исключено, что, любой йотун для адаптации к новым климатическим условиям прежде всего обращается за советом к местному духу земли.

Благодаря своей гибкой, оборотнической природе этины чрезвычайно разнообразны, как и места их обитания. При этом браки между различными видами этинов встречаются на каждом шагу: у великанов нет табу на такие союзы и, более того, привнесение новых генеалогических линий в племя только приветствуется, поэтому этины нередко отправляются странствовать и скитаются до тех пор, пока не найдут себе жену или мужа и не решат обосноваться на новом месте. Поскольку моногамия среди них не обязательна, мужей или жен может быть несколько и жить они могут как сообща, так и врозь. Даже запрет на кровосмешение у йотунов не настолько суров, как у прочих рас, поскольку инцест у них далеко не всегда ведет к появлению ущербного потомства. А это вносит в генеалогию йотунов еще больше путаницы. Но, так или иначе, все великаны сильны, выносливы и удивительно разнообразны.

Однако кровные линии йотунов интересуют нас не только с точки зрения генеалогии. Чем дальше, тем более очевидно, что кровь великанов течет и в некоторых людях нашего мира, и численность потомков йотунов среди людей растет. Многие духовидцы, работающие в Северной традиции, спрашивают меня, почему йотуны (и особенно рёкки) в последнее время все чаще и чаще вступают в контакт с людьми. Отчасти это объясняется тем, что люди все чаще и чаще обращаются к северным богам вообще и, таким образом, привлекают их внимание; но все же главная причина, по-видимому, связана с теми, в чьих жилах течет смешанная кровь йотунов и людей.

Разумеется, говорить за всех, к кому когда-либо обращались духи и боги великанов, я не могу, но тех, о ком я с полной уверенностью готов заявить, что они действительно общаются с йотунами, объединяют между собой некоторые схожие свойства. Всем нам (в большей степени, чем прочим людям) присущи йотунские черты характера, и черты эти прослеживаются в нашей семейной истории. Многие из нас большую часть жизни боролись с ними. Сами этины по этому поводу говорят, что мы с ними — одной крови, пусть даже в наших жилах она сильно разбавлена человеческой.

Но как же нечеловеческая кровь попадает в человеческую родословную? Это долгая и непростая история, но, говоря вкратце, дело обстоит так. Какой-нибудь бог, дух или иная могущественная сущность заимствует (как при одержимости божеством или духом) тело человека — мужчины или женщины. Неважно, осознаёт человек это или нет. Но если в такой период он зачнет ребенка, то дух повлияет на генетику плода и передаст ему часть своей природы. Некоторым такое объяснение покажется невероятным, но я в него верю и нахожу в нем смысл. Оно согласуется с моим личным опытом. И я буду держаться этой версии до тех пор, пока не столкнусь со свидетельствами, способными ее опровергнуть. (Кроме того, в тот единственный раз, когда мне довелось говорить с Одином, я спросил его об этом, и он помолчал немного, а потом признал, что это правда. Хеймдалль в нашей с ним единственной беседе тоже это подтвердил косвенным образом: будь его воля, сказал он, в Асгард не вошел бы ни один человек с йотунской кровью. А Хюндла, богиня родословных, без обиняков заявила, что дело обстоит именно так, как сказано выше.)

Богиня, которой служу я, говорит, что процесс смешения йотунских кровных линий с человеческими начался уже давно и долгое время шел медленно, но теперь, наконец, начинает набирать обороты. Судя по всему, некоторые божества-рёкки, в особенности Локи и Хела, пришли к выводу, что йотуны должны уделять больше внимания людям. Может быть, именно от Хелы и исходила эта инициатива, потому что она постоянно имеет дело с душами людей — равно как и с душами йотунов (тогда как души альвов, например, попадают к ней очень редко). Судя по некоторым признакам, Хела даже может переселять души умерших йотунов в человеческие тела, но утверждать это с уверенностью я не берусь. Так или иначе, какое-то время тому назад развернулась полномасштабная программа по насыщению человеческих родословных йотунской кровью — с тем чтобы йотуны в конце концов признали в людях полезных, так сказать, «братьев».

Насколько я могу судить, они обращаются именно к тем, от кого «пахнет по-свойски». И держатся они с нами честь по чести — по крайней мере, в соответствии со своими кодексами. С теми же, в ком йотунской крови нет, они далеко не всегда любезны. Кое-кто даже может искать общения с людьми в неблаговидных целях — например, чтобы покормиться их энергией. Пить чужую энергию умеют многие йотуны — это их общий дар (нередко встречающийся и среди людей с йотунской кровью). Я не пытаюсь внушить вам, что они милы и приветливы. Совсем наоборот. Они опасны — но ровно в той же степени, как и любое божество, если его разгневать. Настоящая религия и, в особенности, настоящая работа с духами всегда идет рука об руку с опасностью.

Итак, вопрос «почему я должен иметь дело с йотунами, если они ко мне обратились?» приходится переформулировать: «Что мне делать, если ко мне обратились именно они, а не асы или ваны?» И ответ прост — работайте с ними. Если судьба привела вас к ним, на то есть свои причины. Спросите норн — они знают, хотя не факт, что ответят понятно и прямо. Если вы — годи, гитья или мастер сейта, вспомните об этом, когда к вам придет за советом человек с йотунской кровью. Сообщите ему правила этикета и объясните, какие меры предосторожности надо соблюдать, — и пусть он идет своим путем.

Если йотунская кровь в ваших жилах достаточно сильна или происходит от великанов определенных разновидностей (в чем тут причина — в количестве или в качестве — пока еще непонятно), то асы, скорее всего, просто не станут иметь с вами дела — как если бы на вас большими астральными буквами было написано: «Занято». Когда я еще ничего не знал о сообществе последователей Северной традиции, я беседовал с самыми разными языческими богами. И те, кто отвечал мне, иногда бывали полезны, иногда болтали со мной о пустяках или оказывали поддержку, хотя всегда давали понять, что я принадлежу кому-то другому. Но до асов я не мог достучаться никакими силами. Никто из северных богов не откликался на мои призывы, кроме Хелы, которой я, собственно, и принадлежал. И только потом, когда она открылась мне и назвала свое имя (а до того все это время, с четырехлетнего возраста, я общался с ней просто как с Богиней Смерти и время от времени «играл в Румпельштицхена», пытаясь отгадать, как ее зовут: «Может быть, ты — Кали? Может быть, ты — Геката?»), меня стали посещать другие йотунские боги — Локи, Фенрир и так далее. К асам я больше не прикасался — до тех пор, пока меня не отправили к ним с поручением (хотя кое-кто из ванов со мной говорил). Раньше дело обстояло так, словно меня для них попросту не существовало. Теперь же они признали меня — но только как слугу Хелы. Поэтому я понимаю, как может быть обидно, когда ты все зовешь и зовешь Фригг, а она молчит, зато во сне то и дело приходит Мордгуд. И разве найдется для таких людей место в религии под названием «Асатру», если судьба распорядилась ими иначе, причем еще задолго до их рождения? Трудный вопрос. Некоторые последователи Асатру, пытающиеся (возможно, под влиянием христианского воспитания) превратить свою религию в войну «между Нами и Ими», ответят: нет, таким людям не место там, где большинство избирателей с правом голоса поклоняются асам. И, по правде говоря, некоторые из людей, призванных на службу рёккам, сталкиваются с подобными ограничениями в самом буквальном смысле слова. Они просто не могут войти ни в одно святилище Северной традиции, где запрещено призывать их богов на блоты и самбелы. Другие (опять же, немногие) могут вообще испытывать сильное отвращение к асам; некоторые говорят, что подобная неприязнь возникла у них очень рано, когда они еще не знали об асах ничего, кроме имен (вычитанных в какой-нибудь книжке по мифологии), и задолго до того, как обнаружили в себе йотунскую кровь. (Такие люди даже не пытаются вступать в общины реконструкторов или Асатру, однако их можно встретить в тех неоязыческих группах, где нет запретов на поклонение каким бы то ни было божествам.)

Я подметил, что у людей с йотунской кровью часто проявляются определенные черты характера. Одна из них, что совершенно не удивительно, — проблемы с неконтролируемыми вспышками гнева. Во многих носителях йотунской крови силен, так сказать, внутренний Фенрир, которому некуда податься в этом мире, в этом пространстве и времени. Работать с этой частью личности непросто, однако общаться с Ним, с предельным выражением этого нашего свойства, полезно и целебно для нас. Точно так же, как и общаться с другими обладателями этой особенности, которым тоже приходится подчиняться общественным нормам и правилам, четко определяющим, в каких обстоятельствах их ярость, голод и страсть приемлемы, а в каких — нет.

Большинству людей не понять, каково это — непрерывно кипеть внутри или, наоборот, быть очень холодным и, в то же время, невероятно страстным, причем не стать таким в результате какой-то травмы, а носить это в себе с самого рождения, как неотъемлемую часть своей природе. Многие говорят: «Просто больше так не делай!», или «Надо лечиться, и все пройдет», или «Не могу поверить, что ты действительно такой!», или даже «Если ты действительно такой, то ты опасен и тебя надо держать взаперти». Все это в лучшем случае бесполезно, а в худшем — попросту вредно. Пообщавшись с йотунами, вы сможете лучше понять, как жить с таким характером, даже если в вашем обществе ему не находится места.

Некоторые из тех, кому удается проследить подобные отличительные черты — не только в себе, но и в своих родителях, дедах и других близких родственниках (особенно если «известно», что «в нашем роду все такие»), — открывают для себя, из какого именно племени великанов происходит их род. При том, что любые носители йотунской крови могут обнаружить у себя те или иные из характеристик, перечисленных в предыдущей главе (и подчеркнем, что принадлежность к йотунской кровной линии — отнюдь не единственная возможная причина подобных черт характера), различные племена этинов вдобавок обладают собственными отличительными свойствами.

От инеистых турсов по человеческим кровным линиям могут передаваться (как показывает опыт) такие особенности, как антисоциальное поведение, крайняя интроверсия, врожденное недоверие и неприязнь к людям, эмоциональная холодность и недостаток сочувствия и сострадания в целом. Кровь огненных этинов может давать гораздо более экстравертивную личность, предопределяя такие черты, как гиперактивность, любовь к спорту и разнузданное поведение в целом, а также огненный темперамент. И у того, и другого типа может быть мощное, крупнокостное, грубое телосложение (но не обязательно: все зависит от того, как проявятся гены); тип инеистых турсов склонен к тучности и хорошо переносит низкие температуры, а тип огненных этинов предпочитает тепло.

Кровь островных великанов может наделить человека жаждой странствий и путешествий, а также, иногда, тягой к морю. Физические признаки йотунской крови у этого типа проявлены в меньшей степени, чем у остальных. Кровь морских великанов, встречающаяся очень редко, усиливает эти качества до крайней степени (и к тому же дает тенденцию к необычным деформациям лица и внутренних органов). Свидетельствами о том, как проявляется (и встречается ли вообще) в людях кровь небесных этинов, мы не располагаем, но поскольку все они происходят от огненных великанов, можно предположить, что этот тип сочетает в себе качества огненных этинов с довольно сильной тягой к странствиям.

Кровь горных великанов дает такую же интроверсию и антисоциальное поведение, как у инеистого типа, но вдобавок может вселять в человека сильную (и в крайних формах доходящую до агорафобии) потребность спрятаться в «пещере» и больше никуда оттуда не выходить — тогда как тип инеистых турсов, напротив, склонен к перемене мест, хотя особой любви к людям обычно не питает. Вне своего убежища тип горных великанов чувствует себя уютно разве что в густых лесах и на вершинах гор. Кровь горных этинов еще с большей вероятностью дает крупное, коренастое или приземистое сложение и тяжелую кость. Многие носители йотунской крови очень любят музыку и чувствуют потребность петь, но, за редкими исключениями, по-настоящему талантливы в этой области лишь горные и морские великаны.

Кровь йотунов Железного леса — по-видимому, самая сильная, но в то же время и самая проблемная. Люди этого типа не только сталкиваются со всеми обычными для носителей йотунской крови затруднениями, но и с высокой вероятностью отличаются физическими аномалиями или врожденными пороками развития. Самые распространенные дефекты такого рода — промежуточный тип полового развития в той или иной форме и другие гормональные отклонения, такие как синдром поликистозных яичников и ранняя менопауза. Встречается также повышенный гирсутизм, полидактилия (лишние пальцы на руках и ногах), врожденные изъяны в строении лица или скелета. Кроме того, с кровными линиями Железного леса связаны наследственные хронические заболевания — что и не удивительно.

Опросив множество людей на протяжении нескольких лет, мы пришли к выводу, что привнесение нечеловеческой крови в человеческие кровные линии неизбежно повышает риск проблем со здоровьем, как физическим, так и психическим. Это не значит, что любой человек, обладающий физическими или духовными качествами, типичными для нечеловеческих кровных линий, неизбежно будет болеть, — но вероятность этого повышается. Мы, разумеется, еще не составили исчерпывающий список проблем (хотя уже можно с уверенностью утверждать, что среди людей, происходящих от йотунов Железного леса и, в том числе, от потомков Локи, необыкновенно часто встречаются врожденные физические пороки и различные формы промежуточного типа полового развития), но в первом приближении удалось выявить несколько групп заболеваний: аутоиммунные расстройства, проблемы с уровнем сахара в крови и гормональные расстройства (например, гипофизарный гигантизм).

Душевные болезни, связанные с нечеловеческой кровью, по-видимому, представляют собой гипертрофию соответствующих личностных черт. Так, например, у людей с кровью альвов психические расстройства выражаются в оторванности «реального» мира и погружении в свой воображаемый мир (посредством зрительных и слуховых галлюцинаций или же под воздействием алкоголя и наркотиков); при этом человек становится все более беспомощным, теряет способность заботиться о себе самостоятельно и в конце концов тихо угасает. Когда же психическое заболевание связано с йотунской кровью, оно проявляется прежде всего как неспособность сдерживать приступы гнева, потеря контроля над побуждениями и неуправляемая склонность к насилию. Люди с такими расстройствами обычно умирают не в канаве от истощения, не от анорексии или передозировки героина, а под градом полицейских пуль. Однако подчеркнем еще раз, что подобные инциденты редки. И есть надежда, что с накоплением и распространением знаний о существовании и побочных эффектах нечеловеческих кровных линий предотвращать подобные трагедии станет легче.

Разумеется, не все побочные эффекты йотунского происхождения — отрицательные. Оно может давать разнообразные парапсихологические способности, характер которых зависит по большей части от типа йотунской крови, — астральное оборотничество, способность к пению заклинаний, тесную связь с погодой, землей, камнем… Кроме того, оно может наделять человека непоколебимой верностью, жаждой жизни, исключительной настойчивостью и особой внутренней мощью, которая помогает держаться там, где любой другой человек давно бы сдался, и творить чудеса на одной только силе воли. Да, силуволи, даруемуювеликанскойкровью, нестоитнедооценивать!

И еще одно полезное соображение: если кто-то из ваших близких обладает чертами характера, заставляющими предположить кровную связь с йотунами, и вы хотите понять, что с ним происходит, обратитесь к Фрейру — богу плодородия из ванов. В свое время Фрейр безумно влюбился в Герд — холодную, неприступную великаншу из кровожадного семейства — и согласился отдать в качестве брачного выкупа за нее свой меч, таким образом навсегда оставшись беззащитным. Фрейр — это бог Света, любящий и ценящий Тьму, причем не только в Герд, но и в других. По словам некоторых людей, живущих с последователями Рёккатру, Фрейр очень помогает не только понять их природу, но и оценить ее по достоинству (в том числе и в эротическом плане).

«У нас с тобой — гораздо больше общего, чем ты думаешь, — сказал мне Фрейр. — Я знаю, каково это — приносить жертвы. Ха! Кому как не мне знать». И я увидел его как бога из чистого золота, с каждым шагом становящегося все меньше и меньше: он шел навстречу смерти, но не с угрюмым смирением и не с чувством повиновения неизбежному долгу, а с широкой улыбкой на лице и с гордо поднятым фаллосом — знаком того, что жизнь все равно торжествует во что бы то ни стало. И еще: «Я тоже знаю, каково это — любить существо той крови. Среди асов для меня не нашлось бы жены. Нет, мне нужен был кто-то темный, кто-то дикий. И я знаю, что это значит — добровольно остаться беззащитным ради такой любви». И я вспомнил, что этот великолепный бог безнадежно сватался к свирепой великанше, которая насмехался над его прекрасным домом и его народом и ответила согласием только тогда, когда он отдал за нее свое единственное оружие, — и вспомнил, насколько я сам беззащитен перед моим возлюбленным, в жилах которого течет темная йотунская кровь.

— Джошуа, партнер духовидца


Поскольку асы и альвы отнеслись к браку Фрейра и Герд неодобрительно, среди современных последователей Северной традиции вошло в обычай призывать эту божественную пару на свадьбах, не вполне приемлемых с социальной точки зрения (в отличие от асиньи Фригг, богини брака, покровительствующей более традиционным союзам). К числу таких «нестандартных» браков можно отнести союзы между очень разными людьми (о которых все говорят: «Ничего хорошего из этого не выйдет!») или между последователями разных духовных традиций (в частности, например, когда один из новобрачных принадлежит к Асатру или Ванатру, а другой — к Рёккатру). Кроме того, поскольку Фрейр с древних времен покровительствовал людям негетеросексуальной ориентации и поскольку у йотунов нет табу на негетеросексуальные отношения и полиаморию, к Фрейру и Герд обращаются также на свадьбах людей, ведущих тот или иной альтернативный образ жизни.

Проблема кровных линий актуальна во всех Девяти мирах. Для всех пяти рас [1] важную роль играет культ предков, и изучение своей родословной почитается едва ли не священной задачей. Это отражено в эддах и сагах, где нередко встречаются перечисления чьих-либо предков или потомков, а «Песнь о Хюндле» — наглядный пример того, какое огромное значение придают обитатели Девяти миров своей крови, просачивающейся в наш мир. Они уже очень долго — много тысяч лет в пересчете на наше время — наблюдают за результатами скрещивания различных видов и неплохо разбираются в том, что происходит, когда смешиваются генетические коды тех или иных рас.

Более того, одна из неявных и редко упоминаемых причин, которыми асы объясняют свое главенствующее положение в Девяти мирах и то, что им удалось завоевать или взять под контроль столько территорий, заключается в одном уникальном свойстве их кровных линий. А именно: когда ас сочетается браком с йотуном, двергом или даже альвом, детям от этого союза передается гораздо больше свойств от аса, чем от другого родителя. Иначе говоря, их гены почти всегда оказываются доминантными по отношению к генам партнера. Вот почему асы считают себя отдельной расой, несмотря на то, что произошли от великанов, — и это разграничение двух рас действительно основано на неоспоримых генетических фактах и очевидных физических характеристиках. Кровь Бури оказалась на удивление мощной; никто даже не пытается с этим спорить, и именно этим асы втайне подкрепляют свою уверенность в том, что они — «настоящие» боги, а все остальные стоят ниже на иерархической лестнице. Не исключено, что враждебность, едва ли не с первого взгляда вспыхнувшая среди них к ванам, отчасти объясняется тем, что кровь ванов почти не уступает крови асов по доминантности: в космологии Иггдрасиля ваны — первые, кто таким образом бросил вызов их превосходству.

Одна из причин, по которым кровные линии так важны, — в том, что некоторые способности и особенности могут передаваться в роду: магические дары, проклятия и узлы в нитях Вирда и даже перевоплощающиеся души. Когда я еще только начинал работать с духами Северной традиции, этот акцент на родословных и кровных связях меня беспокоил. Казалось, он попахивает расизмом того самого сорта, с которым я столкнулся при чтении работ некоторых современных последователей северных религий. Меня очень раздражали не только крайне правые приверженцы Асатру — открытые расисты неонацистского толка, но и те, кто утверждал, что северным богам имеют право поклоняться только люди скандинавского, германского или англосаксонского происхождения, а всем остальным лучше держаться подальше. (Однажды я случайно ввязался в спор со сторонником такого подхода — и победил, указав ему, что с теми богами, которым я служу, — то есть с пантеоном рёкков — они все равно не работают и, более того, терпеть их не могут. Так какая им разница, если этим «ненужным» богам поклоняется кто-то, в ком нет североевропейской крови? От такого аргумента мой противник потерял дар речи и просто молча ушел.)

Мне не давало покоя, в частности, то, что северные боги и духи сами нередко обращаются к людям, в которых почти или вовсе нет северной крови и так же нередко игнорируют тех, в ком она есть. Я долго бился над этой загадкой и уже было решил, что это — одна из тех божественных тайн, понять которые мне просто не дано. И не мне решать за богов, с кем им говорить и кого слушать, — это было бы не только самонадеянно, но и совершенно бесполезно. Но чем больше я читал о богах и духах северной традиции и чем больше учился у них напрямую, тем яснее мне становилось, что кровные линии действительно очень важны — по крайней мере, для них. Все они глубоко чтят своих предков и, как правило, знают всю свою родословную до самых истоков. И хотя к единому мнению о том, какая раса лучше, они так и не пришли (хотя асы время от времени дают понять, что рассматривают генетическую доминантность своей расы как знак превосходства), более или менее общепризнанным остается тот факт, что с определенными кровными линиями связаны определенные дары и таланты и что магия и мудрость может передаваться по наследству.

Кроме того, в работе с духами Северной традиции много внимания уделяется тому, что мы называем «распутыванием чьих-либо нитей Вирда». За этим стоит представление о том, что некоторыми поступками человек может запутать свою судьбу и что подобные узлы могут передаваться от родителей к детям, внукам и так далее. Считается, что развязать такой узел можно только с помощью определенных действий (зачастую весьма радикальных). Это не наказание, постигающее ни в чем не повинных детей за грехи отцов, а просто духовный беспорядок, который люди иногда не успевают разгрести самостоятельно и оставляют своим потомкам. Возможно, существуют и другие религиозно-культурные традиции, придающие большое значение путешествиям по родословному древу и распутыванию нитей судьбы своих предков (а заодно и своих собственных узлов), но, так или иначе, в Северной традиции подобные практики играют очень важную роль. У нас есть даже особая покровительница такой работы — Хюндла, полновластная госпожа родословных. (В скобках замечу, что эти методы работают совершенно независимо от того, кем были ваши предки.) Лично мне представляется, что традиция, отводящая столь важное место родовым линиям, естественным образом привлекает многих людей с непроработанным отношением к расовым вопросам, — точно так же, как культы богов-воителей притягивают множество воинственно настроенных последователей, а традиции, основанные на поклонении экстатическим божествам, нередко привлекают людей, склонных к злоупотреблению наркотиками.

Единственный способ выяснить наверняка, есть в вас йотунская кровь или нет, — это спросить самих йотунов и добиться от них ответа. Но даже если ответ будет утвердительным, это еще не значит, что вы — «какой-то особенный» или что у вас есть чудесные сверхъестественные способности. Напротив, это может означать, что в вашей жизни имеются кое-какие дополнительные проблемы — помимо обычных, человеческих. Если так, то очень важно начать работать с источником этих затруднений — то есть, собственно, с йотунами: кому как не им лучше знать, как справляться с подобными вещами! И помните: кем бы ни были ваши предки, йотуны смогут многому научить вас и принести пользу в самых разных областях.


Примечание

[1] Имеются в виду асы, ваны, альвы, дверги и йотуны.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
За это сообщение пользователю Ragnar Lodbrok "Спасибо" сказали:
Инара
 Заголовок сообщения: Re: Книга йотунов: работа с великанами Северной традиции
СообщениеДобавлено: 20 окт 2018, 22:26 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 21942
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19213 раз в 11966 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 69702

Добавить
5. Первозданный огонь: огненные этины

Муспелльхейм, Мир Огня, — один из двух древнейших миров скандинавской космологии. В нем обитают огненные этины — высокие и сильные существа, по природе своей родственные пламени. В сравнении с инеистыми турсами огненные этины Муспелльхейма несколько более цивилизованны и дружелюбны, хотя не менее кровожадны. Они строят себе жилища из черного вулканического камня, не довольствуясь примитивными пещерами, вырубленными в горных склонах; они довольно искусны в ремеслах; и прежде чем слопать вас, могут сначала спросить, зачем вы пожаловали, и вежливо дождаться ответа, который их не устроит.

Кроме того, огненные великаны гораздо более общительны, чем инеистые, — и непременно проявят это качество, если вы им понравитесь. Они отплясывают буйные танцы и громко хохочут — даже в бою; а в бою они свирепы и неистовы, как бушующее пламя. Огненные обличья их разнообразны: столбы пламени, огненные шары или искры, человеческие фигуры, словно сложенные из тлеющих углей. Как пишет духовидец Ари, «огненным великанам нравится слушать песни, и они могут подпевать, выводя довольно сложные мелодии. Вообще-то, слушать песни любят все йотуны. Пение — один из лучших даров, которые вы можете им преподнести; а это значит, что от музыкантов вроде меня при каждой встрече ожидают, что мы сейчас расчехлим свой инструмент и возьмемся за дело».

Предводитель огненных великанов — Сурт Черный, старейший из ныне живущих йотунов. От него происходят все огненные великаны, а, следовательно, и многие из великанов Йотунхейма. В их числе есть и близкие потомки, такие как Фарбаути или Локи, но большинство отделено от Сурта многими поколениями. Жители Йотунхейма, происходящие от огненных этинов, обычно селятся не в холодных горах на северо-востоке, а в более теплых южных лесах или на островах у западного побережья. Кровь огненных великанов течет в жилах многих обитателей Железного леса (наглядный тому пример — клан Молнии и его отпрыски).

Огненные этины, само собой, учат работать с огнем. Они могут научить вас добывать огонь древними способами (например с помощью трута и кресала), согреваться при помощи внутренней энергии и постичь все тонкости и тайны руны Кано/Кауназ/Кен. Они могут принести немало пользы тем, кто склонен подавлять свою агрессию до тех пор, пока она не станет неуправляемой: с помощью огненных этинов можно найти общий язык со своим внутренним огнем. Ценны они и для «выгоревших» людей, потерявших интерес и вкус к жизни. Отвага и уверенность в себе, отличающие огненных великанов, заразительны настолько, что, пообщавшись с ними, можно загореться слепым энтузиазмом; это не всегда хорошо, но уставшим от жизни циникам для разнообразия может быть полезно.

Огненные этины очень территориальны и обычно не церемонятся с чужаками. Они довольно обидчивы и реагируют в типично огненной манере. Лучше даже не пытаться войти в Муспелльхейм, предварительно не спросив разрешения. Огненные великаны могут принимать облик людей от шести до восьми футов ростом [1], обычно покрытых черной сажей. Когда они возвращаются в огненную форму, сажа облетает хлопьями и, пока трансформация не завершилась, можно успеть рассмотреть их кожу в чистом виде. Из одежды они обычно носят только рубаху или набедренную повязку из дубленой шкуры каких-то рептилий; различий в одежде между мужчинами и женщинами у них, по-видимому, нет. Отправляясь в путешествие, огненные этины одеваются как великаны Йотунхейма. Самый привычный для них огненный облик — огромный огненный столп, иногда смутно напоминающий человеческую фигуру. Они могут метать огненные шары, причем на изрядное расстояние, так что убегать от них не рекомендуется, равно как и пытаться прорваться через их ряды. Как и все этины, они — каннибалы и не побрезгуют закусить незваным гостем. В отличие от других великанов, они не едят сырую пищу — потому что могут зажарить в два счета все, что угодно.

В целом огненные этины — жизнерадостные и буйные, если только не заподозрят неладное и не насторожатся (так что если они ведут себя необычно тихо, имейте в виду: у вас неприятности). Смеются они очень заразительно; одно из их любимых развлечений — пускать фейерверки, и нередко они состязаются друг с другом, кто создаст фейерверк, лучше выражающий какое-нибудь настроение. Они — самые храбрые и уверенные в себе из всех этинов, и в сражении они всегда смеются. Некоторое оружие они куют себе сами, но более сложные и изысканные изделия выменивают у двергов — несравненных мастеров кузнечного дела.

Работая с огненными великанами, не забывайте, что одно их присутствие может повлечь за собой ожоги и перегрев. Постарайтесь заранее убрать подальше легковоспламеняющиеся предметы и оденьтесь подходящим образом. Для защиты используйте охлаждающую руну Иса.

Люди с примесью крови огненных великанов могут отличаться излишней порывистостью и гиперактивностью, а также склонностью к неуправляемым вспышкам гнева. Дети, родители которых обнаружили в себе кровь огненных этинов, испытывают особый интерес и тягу к огню и взрывчатым веществам, так что за ними следует бдительно присматривать.

Подношения: пища, которую огненным этинам трудно добыть самостоятельно, — сырые фрукты и овощи (лучше всего сочные — например, цитрусы). Если они примутся варить или жарить съедобные подношения, которые мы обычно едим сырыми, — молчите! Еще один подходящий подарок — бросить в огонь горсть зерна и плеснуть эля. Огненным великанам нравится не столько выпивка сама по себе, сколько искры, которые летят из огня, когда в него льют спиртное. Поэтому спиртное должно быть достаточно крепким — но в остальном его качество роли не играет.


Сурт и Синмара

Владыка огненных этинов — Сурт, а госпожа их — Синмора. И Сурт, и Синмара любят музыку и танцы. Странно в них то, что их почти невозможно застать вдвоем. Даже если это удастся (что бывает крайне редко), говорить с вами все равно будет лишь кто-то один из них. Ходят слухи, что на самом деле они — одно существо, меняющее формы; иными словами, что Сурту нравится принимать то мужской, то женский облик, и последний просто носит отдельное имя. Выяснить это наверняка едва ли получится: огненные этины считают невежливым задаваться столь личными вопросами о своем древнем предводителе. Однако многие духовидцы утверждают, что в энергии Сурта чувствуется что-то андрогинное. В эддах говорится, что Сурт стоял на страже Муспелльхейма еще задолго до того, как из-подо льда появились Имир и Аудумла. Таким образом, Сурт — самое древнее существо во всех Девяти мирах и, следовательно, вполне может быть своего рода первозданным андрогином, хотя предпочитает хранить это обстоятельство в тайне. Лично я действительно ни разу не видел Сурта и Синмару вместе в одно и то же время, но, подобно огненным великанам, полагаю, что обсуждать этот вопрос с ними было бы невежливо.

Несмотря на все вышесказанное, большинству людей Сурт предстает как определенно мужественный воин, неприветливый и немногословный. Как уже было сказано, он — самый старый из всех ныне живущих обитателей Девяти миров. Согласно литературным источникам, в начале всего сущего был только Сурт, освещавший мир своим огромным мечом (или, скорее, посохом) Лэватайн из огня и света. Сам Сурт редко соглашается говорить о том, откуда он взялся или что привело его в этот мир; и, по правде сказать, это еще один из вопросов, задавать которые ему было бы глупо. Он весьма вспыльчив, и если вы его рассердите, то обеспечите себе неприятности с огнем на несколько недель вперед.

Для огненного этина Сурт довольно невелик ростом, что свидетельствует о его почтенном возрасте (это не значит, что великаны с возрастом усыхают, просто более молодые из них — выше ростом от рождения). Держится он более учтиво, чем обычные огненные этины, и несколько лучше прочих умеет обуздывать свой гнев. Он необыкновенно умен, хотя иногда притворяется глупым, чтобы спровоцировать посетителя на грубое замечание и так получить повод поджарить его и съесть. Не следует его недооценивать. Сурт тесно общается с Хелой (и относится к ней с большим уважением). Их объединяет, так сказать, совместный проект: строительство корабля Нагльфар. Хотя Сурт гораздо старше Хелы, он, подобно многим другим этинам, величает ее Госпожой. Говорят, что он — приемный отец Локи: когда Лаувейе настал срок разродиться, она пришла в Муспелльхейм (потому что нигде больше в Девяти мирах не нашлось достаточно жаркого места) и легла в самый большой очаг в доме Сурта.

Сурт знает все о свойствах огня любого рода и в особенности (хотя об этом мало кто с ним говорит) — о том первозданном огне, из которого сделаны звезды. Глубина его познаний о солнцах и звездах за пределами Девяти миров не просто изумляет, но и заставляет всерьез задуматься о его происхождении. Разумеется, он сведущ и во всем, что касается тепловой тяги и энергии.

Синмара, согласно письменным источникам, тесно общается с йотунской богиней-целительницей Менглёд, обитающей в высокой горной крепости, в одном из покоев которой хранится Лэватайн. Это не лишено смысла, если вспомнить, какое важное место в целительских традициях Севера занимает тепло — паровые бани, горячие камни и так далее. Синмара любит танцы и музыку; в разные времена года она сама исполняет для своего народа ритуальные танцы, служащие различным целям. Создается впечатление, что среди огненных великанов Сурту принадлежит светская власть, а Синмара играет роль религиозного лидера.


Сурт Черный
Эбби Хеласдоттир


Сурт скачет первым,
а впереди и позади него полыхает пламя.
Славный у него меч:
ярче свет от того меча, чем от солнца [2].

Происхождение Сурта теряется во тьме времен: уже на заре всего сущего он обитал среди первозданных огней Муспелльхейма. Первородство Сурта иногда толкуют как указание на то, что в древности, до того, как появились пантеоны асов и ванов, он почитался как один из важнейших богов — возможно, наряду с Хелой. Он был живым воплощением огней Муспелльхейма, а Хела — льдов Нифльхейма. В более поздних мифах Сурт предстает как правитель Муспелльхейма, владыка его глубоких долин. И он же — страж этой безводной земли, стоящий у врат ее со своим огненным мечом, свет которого затмевает сияние самой богини солнца.

Муспелльхейм — это царство созидания и разрушения. Искры, вылетевшие из него когда-то, были укреплены на небе и стали звездами; и из него же были взяты и впряжены в две колесницы два огненных диска, поныне странствующие по небу как солнце и луна. Таким образом, Сурт обладает силой творца; ему принадлежит не только огонь, положивший начало многим изобретениям, но и, что гораздо важнее, сам огненный дух созидания и новых открытий. Именно из его владений вырвался первозданный огонь, смешавшийся с первозданным льдом Нифльхейма в бездне Гиннунгагап. Но он же в конце концов и уничтожит все, что сотворила Природа. В завершение Рагнарёка, последней битвы на поле Вигрид, Сурт осыпает своими огненными факелами небеса, землю и все Девять миров — и мироздание сгорает дотла:

Дыханье огня объяло
древо, питавшее мир,
высокое пламя бушует,
вздымаясь до самых небес [3].

Так гибнет все живое, кроме тех немногих, кому удалось спрятаться под корнями Мирового Древа, и еще нескольких сущностей, в которых Вирд обрел самое чистое выражение. Сурт тоже выживает, ибо он сам — огонь, а потому не может погибнуть от огня. Этот рёкк — дух творения и разрушения — переходит в новый мир как олицетворение космического закона.

Некоторые ассоциируют огненные факелы Сурта и самого Сурта с кометами. В описании Рагнарёка из «Видения Гюльви» говорится: «В этом грохоте раскалывается небо, и несутся сверху сыны Муспелля. Сурт скачет первым, а впереди и позади него полыхает пламя. Славный у него меч: ярче свет от того меча, чем от солнца» [4]. Этот эффектный образ и впрямь напоминает пылающую комету. Как и Сурт, комета — сила одновременно и разрушительная, и созидательная. Кроме того, Сурт связан с вулканами; в честь него получил свое название один из самых молодых в мире вулканических островов — остров Суртсей у побережья Исландии.

Астрологическое соответствие Сурта — созвездие Волопаса и, в особенности, ярчайшая звезда этого созвездия, Арктур. Плиний называл ее «horridum sidus» [5], а Гиппократ утверждал, что на восходе она пагубно влияет на всякого, кто имел несчастье заболеть в это время. Неблагоприятный характер носит эта звезда и в мифах лапландцев, играя роль, схожую с той, которая отведена Сурту в Рагнарёке: «Когда Арктур собьет своей стрелой Северный Гвоздь в последний день, небо рухнет и раздавит землю, и от него загорится весь мир». В этом пророчестве присутствует мотив, общий для многих астральных мифов, — мотив лука и стрел как орудий некоей космической катастрофы или перемены. Но что самое замечательное здесь — так это тесная параллель между ролью Арктура и ролью, которая отводится Сурту в скандинавском мифе о Рагнарёке.

Сурт — не только первое и последнее действующее лицо в разрушении миропорядка асов: он еще и занимает важное место в утверждении нового, возрожденного мира. От эпохи поклонения Одину и до наших дней почти все авторы, ориентированные на культ асов, намеренно игнорируют эту роль Сурта, но намек на нее содержится в «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона — правда, только в одной версии, известной как Упсальская рукопись. В ней сказано, что «есть много хороших чертогов и много дурных; но лучше всего — жить в Гимле у Сурта». Как говорится в «Прорицании вёльвы», Гимле [6] — это чертог, крытый золотом и сияющий светлее солнца; стоит он у южного края неба [7]. Именно здесь возникает новый космический порядок; здесь возрождается человечество от двух новых прародителей — Лива и Ливтрасир. Хозяин Гимле — Сурт, которого называют королем вечного блаженства и владыкой южного предела небес. Предполагалось даже, что Сурт и есть тот таинственный «могучий властелин» [8], который придет править миром после Рагнарёка. Но обычно упоминание о нем считается позднейшей христианской вставкой, связанной с мессианским мифом.

Эпитет Сурта [9] — «Черный»; схожим образом имя древнеегипетского бога Сета означает «черный» или «обожженный» [10]. Как и Сурт, Сет ассоциировался с вулканами; один из многих его титулов — «бог вулканов» [11]. Этим объясняется, почему обоих богов называли «черными»: когда ярко-красная вулканическая магма или лава застывает и отвердевает, она становится черной и блестящей, как гагат. В связи с толкованием огней Муспелльхейма как созидательной и животворной силы интересно замечание Марии Гимбутас о том, что в древние времена в Европе черный цвет считался символом жизни. Черный был цветом плодородной почвы, а белый — цветом смерти. Чернота Сурта и застывшей лавы в определенном смысле тоже символизирует жизнь.


Сурт и врачевание
Тамара Кроуфорд


Впервые я встретилась с Суртом довольно неожиданно. Прежде я никогда не пыталась обращаться к Нему и не искала Его внимания, хотя и не питала к Нему никакой неприязни. Просто у меня не возникало потребности с Ним познакомиться. Но несколько месяцев назад я лечила одну свою подругу, и она попросила провести для нее сеанс рэйки. Вообще я не очень люблю рэйки, но умею работать по этой методике: я прошла обучение и получила третью ступень. И вот я кладу руки ей на бедро (а оно у нее очень болело), и тут передо мной внезапно появляется Сурт и спрашивает: «Тебе помочь?»

Он держался дружески и участливо и ничего не попросил взамен. Я удивилась, но приняла Его помощь. Позже подруга сказала, что во время сеансов рэйки с ней еще никогда такого не бывало: оказывается, руки у меня стали невероятно ГОРЯЧИМИ (но не обжигали, а только грели), а боль ушла почти мгновенно. Я объяснила ей, КОМУ именно следует сказать спасибо. После этого случая Сурт еще несколько раз предлагал свою помощь в лечении, и мы с Ним неплохо сдружились. Он со мной откровенен, говорит очень просто и понятно и уже научил меня лучше управлять моими внутренними энергиями.

Похоже, Ему пришлась по нраву моя йотунская часть — тот свирепый дикий зверь, которого я надежно держу взаперти. Сурт учит меня разным способам общения с огненными этинами и отдает должное моему танцевальному прошлому (я посвятила танцам тринадцать лет своей жизни). Он показал мне, как связаны между собой энергия и ритм, тепло и движение, и в конце концов с помощью этих новых знаний я исцелилась от последствий тяжелой раны, полученной в ином мире (стрелу удалось вытащить, но мои энергетические структуры пострадали и нуждались в долгом лечении). Он даже предложил мне погостить в Муспелльхейме. Подозреваю, что Он заинтересовался мной в основном из-за моей дружбы с Его приемным сыном, Локи.


Визит в Муспелльхейм
Элизабет Вонгвисит


Этим утром, вскоре после восхода солнца, я отправилась повидать Сурта. На этот раз все было иначе: я обошлась без шеста. Локи сказал, что я должна заранее совершить подношение и сначала предложил воспользоваться своим алтарем, но в конце концов велел мне поставить тарелку с фруктами в камин. Я зажгла вокруг нее несколько свечей — аккуратно, чтобы ничего не загорелось. При этом я почувствовала, что кто-то обратил на меня внимание. Я предложила фрукты в дар Сурту, владыке Муспелльхейма, и увидела, как в глубине камина вспыхнули, буквально на мгновение, горящие глаза.

Я всю ночь не спала и потому собиралась прилечь, а в дорогу пуститься позже, когда проснусь, но Локи сказал, что надо идти прямо сейчас. «Боюсь, что позже ты будешь слишком усталой и сонной», — объяснил он. Я стала возражать, что я не выспалась и не готова, после бессонной ночи у меня глаза, как помидоры, и не могу же я идти в гости в этой драной черной футболке, в конце концов! «Неважно, кактывыглядишь. Пойдем! Только надень сначала свой амулет, а не то заблудишься». Он имел в виду костяную с серебром подвеску, на которой был вырезан символ шаманского шеста: с прошлого лета я брала ее в каждое путешествие. Я надела ее и подтащила кресло к камину, все еще сомневаясь, стоит ли идти сейчас. Но Локи настаивал.

«Устраивайся поудобнее, моя милая, и ничего не бойся. — Я опустила жалюзи и легла. — Открою тебе секрет. Попасть в Муспелльхейм можно с помощью огня — любого огня. Но огонь коварен, и если ты не побережешься, то можешь очутиться там, куда совсем не собиралась, и сгоришь насмерть. Но зато если ты поймешь, как с ним работать, то сможешь попадать в Муспелльхейм безо всякого шеста. Пойдем». И он взял меня за руку и поднял на ноги. Мое физическое тело осталось лежать в кресле. Я увидела, что Локи сменил облик — теперь он куда меньше походил на человека, чем обычно, и все в нем напоминало об огне или тлеющих углях. В этой форме я прежде видела его лишь однажды. Но на нем по-прежнему было кольцо, которое я дала ему в прошлом году, когда мы принесли свои брачные клятвы. «Это все еще я, — усмехнулся он. — А теперь… погляди в огонь». Я стала всматриваться в пламя самой большой свечи, красной, в стеклянной посудине. Пламя разрослось у меня перед глазами, и вскоре меня втянуло внутрь.

Как в той песне Джонни Кэша [12], кольцо огня разомкнулось, и я увидела дым и пепел, пляж, покрытый черный песком, и полосу прибоя, над которой вились клубы пара. Со стороны, должно быть, выглядело так, что мы с Локи просто возникли в этом месте из ниоткуда. Песокбылгорячийиобжигалмненоги; япоморщилась. «Ох, прости, дорогая! Вот, держи», — Локи протянул мне шлепанцы, точь-в-точь как те, что я носила когда-то в детстве: с красными ремешками и подошвами в радужную полоску. Я обулась и осмотрелась по сторонам. Из-за дыма и пара трудно было что-то разглядеть. НовдругпередомноюпоявилсяСурт.

Он повел себя совершенно не так, как я ожидала. Хриплым голосом он окликнул моего супруга по имени — и тут Локи, к огромному моему удивлению, бросился к Сурту бегом и крепко обнял его, как ребенок — отца. Сурт был заметно выше Локи и шире в плечах. Со смехом, похожим на рык дикого зверя, он принял Локи в объятия и даже приподнял, а затем отпустил и обернулся ко мне: «Так. Значит, ты — новая жена моего приемного сына». Я кивнула — от потрясения я не могла вымолвить ни слова. Он окинул меня изучающим взглядом, но никакого недовольства я, вопреки ожиданиям, не заметила. Должнобыть, своимподношениемясмягчилаегосердитыйнрав.

Сурт, как я уже сказала, был очень высокий, и вокруг него в воздухе плавали искры, но рассмотреть толком, как он выглядит, у меня не получалось. Все, что мне удалось воспринять, — это горящие глаза, точь-в-точь как те, что вспыхнули у меня в камине, да еще огненные волосы и бороду, но в остальном он был какой-то расплывчатый — его скрывала пелена дыма. Еще я различила черную кожу, словно покрытую сажей и копотью, но разглядеть черты и выражение его лица не удавалось, хотя с другими обитателями Девяти миров это обычно не составляло труда. Зато я прекрасно расслышала его голос — хриплый, как скрежет камней, а выговор у него был преувеличенно отчетливый и, в то же время, странно грубый. Однакозанимчувствовалсяживойиострыйум.

Визит оказался недолгим. О чем они говорили поначалу, я почти не помню, потому что меня необъяснимым образом мучила жара (это было удивительно: ведь, например, в Нифльхейме я практически не страдала от холода). Шлепанцы плавились и прилипали к песку, так что Локи в конце концов пришлось дать мне новые. В воздухе пахло серой; где-то на дне сознания мелькала мысль, что там, у камина, где осталось мое бесчувственное тело, глаза у меня сейчас слезятся, а в горле страшно першит.

Затем Сурт поднял нас с Локи, посадил себе на плечи, сделал несколько широких шагов — и мы очутились в его жилище. Он показал мне место, где родился Локи, — знаменитый очаг Сурта, огромный, как целая комната, и сплошь полный огня, такого жаркого, что мне пришлось отступить подальше. И тут меня посетило — видение? даже и не знаю, как сказать. Я увидела, как Лаувейя рожает моего Локи в крови и огне, в ореоле искр; и самого Локи, новорожденного младенца с копной рыжих волос и глазами, слишком умными и понимающими для такого крошечного малыша. Видение быстро кончилось, и, придя в себя, я увидела, что мои шлепанцы опять расплавились и я наследила на полу. Я огорченно вскрикнула, но Сурт сказал, чтобы я не беспокоилась: следы скоро выгорят сами по себе.

Локи подхватил меня на руки, чтобы мне не пришлось вставать босыми ногами на раскаленный пол. «Может, ты дашь мне обувь из асбеста?» — спросила я. Он только улыбнулся.

«Надо увести ее отсюда, Отец, — почтительно обратился он к Сурту. — Здесь для нее слишком жарко».

Сурт наклонился ко мне, щурясь сквозь окутывавшую его дымную пелену. Я уставилась на него снизу вверх — и вдруг меня пробила страшная дрожь. Я потеряла сознание и очнулась уже на берегу — Локи сидел на песке, голова моя лежала у него на коленях. Сурта нигде не было видно.

«А ведь я ему говорил, — сказал Локи, покачивая головой. — Зайди в воду, она не очень горячая. Тебе станет лучше». Я поднялась и плюхнулась в воду. Она оказалась температуры тела — то есть даже прохладной по сравнению с тем, что творилось на берегу. Меня накрыла какая-то тень — вначале я приняла ее за облако, но, подняв глаза, увидела, что ошибаюсь. Надо мной высился Нагльфар, огромный, хотя еще и не достроенный, какого-то серовато-белесого цвета, на вид очень страшный. Я ахнула и чуть не захлебнулась от потрясения. Неужели я заплыла так далеко от берега? Оглянувшись, я поняла, что нет — просто корабль действительно был такой большой. «Да, любовь моя, это он — знаменитый корабль рока», — Локи уже был в воде, рядом со мной. Он крепко обнял меня за талию и окинул Нагльфар равнодушным взглядом, как будто он — и все, что с ним связано, — нисколько его не волнует. «Впечатляет, правда?» «Впечатляет» — не совсем то слово, которое я бы тут использовала. Одними только размерами он уже повергал в трепет; сколько бы я ни смотрела на него, охватить его взглядом целиком казалось невозможным. В конце концов я почувствовала, что с меня хватит. Я повернулась и выбралась обратно на песок; Локи последовал за мной. ИтутиздымноговоздухасновасоткаласьфигураСурта.

Он сказал, что согласился показаться мне в таком виде, потому что ему понравилось мое скромное, но продуманное подношение, а еще — потому что недавно произошло нечто такое, что его порадовало, а что именно — не мое дело, добавил он, прежде чем я успела спросить. Чего он не сказал, хотя это было ясно без слов, — так это то, что обычно он предстает в гораздо более грозном обличье. Я порадовалась, что сегодня он в хорошем настроении: в этом мире я чувствовала себя совсем слабой, и мне не хватило бы мужества предстать перед каким-нибудь чудовищным огненным исполином.

Затем Сурт попрощался с нами. Он снова стиснул Локи в своих медвежьих объятиях, и это было одновременно и трогательно, и странно — потому что с Фарбаути и Лаувейей Локи не был и вполовину так же приветлив. «Когда я был совсем маленьким, я много времени проводил здесь, с Суртом», — вот и все, что он мне ответил позже, когда я спросила. Сурт еще раз окинул меня взглядом, а потом наклонился, притянул меня к себе — так близко, что меня мгновенно прошибло потом, — и поцеловал в лоб. Я боялась, что его губы обожгут меня, как раскаленное железо, но поцелуй оказался всего лишь приятно теплым. «Вот так. Теперь можешь не бояться».

«Чего?» — спросила я, непроизвольно обмахиваясь рукой.

«Огня. Нет, конечно, если ты сунешь руку в огонь, то обожжешься, как обычно, но в остальном пламя тебе больше не страшно». И с этими загадочными словами Сурт подмигнул мне. Я стала подыскивать какие-то слова благодарности, гадая, что все это значит, и чувствуя себя как те герои сказок, которые от всех подряд получают какие-то странные подарки и не знают, что с ними делать. Но Сурт только махнул рукой, показывая, что мне не нужно ничего говорить. «Семья», — добавил он, как будто это объясняло все; и действительно, в какой-то мере это все объясняло.

Где-то далеко сейчас мучилось мое физическое тело. Я даже боялась, что в квартире начался пожар. «Тебе пора домой» — сказал мне Локи и сильно ткнул меня под ребра, как уже когда-то делал в похожей ситуации. И это опять сработало: я тотчас вернулась в свое тело и резко очнулась, заходясь кашлем. Все путешествие заняло не больше десяти—пятнадцати минут по «реальному времени».

Локи устроился рядом со мной в кресле, достаточно большом для двоих — тем более когда один из них невидим. «Говорил же я тебе, моя радость, что это совсем не так страшно», — сказал он с едва заметным вздохом облегчения. Следующие несколько минут я никак не могла собраться с мыслями, но все же относительно скоро пришла в себя. На меня навалилась страшная усталость. Все это приключение оказалось таким коротким и таким странным, что я даже засомневалось — а было ли это на самом деле? Локи велел мне не валять дурака. И только тогда я почуяла в комнате какой-то слабый едкий запах — очень похожий на запах серы.


Призывание Сурта

Слава тебе, Повелитель Муспелля,
Страж с Посохом Света,
Древнейший из древних, первый на Древе!
Твое Первородное Пламя сияет во тьме.
Душа твоя — сила творенья миров,
Сердце твое — сила подземных огней.
Плоть твоя — льющийся камень, расплавленный жаром недр,
Руки твои — языки огня,
Дым от волос твоих темен, как ночь,
Но взор — ослепительно ярок.
Слава тебе, Повелитель Муспелля,
Хранитель Вечного Пламени!
Ты первым принес алый свет
Во тьму первозданной Бездны,
Ты первым принес алый жар
В ледяную пустыню Нифльхейма,
Ты растопил его льды!
Ты — разрушитель миров!
Ты — искра надежды, рождающей новую жизнь.
Благослови нас о Сурт, о Черный Владыка,
Обсидиановый Бог,
На всем протяженье пути:
От углей жаровни, горящей у колыбели,
До костра погребенья.


К Сурту
Корби Петуленгро


Под ударом зубила
Черный камень, подобный стеклу, превращается в лезвие бритвы.
Я слышу во сне эти звуки
И знаю: ты шлешь мне весть.
Древний скрежет кремня о сталь;
И древнее — сверла о камень,
Под молитвы о дыме; и даже еще древнее —
Деревяшки отчаянный танец в застывших ладонях,
Шепчущих имя твое,
Точно так же, как губы мои его шепчут.
Это руны твои, это слова твоей силы:
Кен, кен, кен, кано, кауназ, кен —
Бьется молот о белый камень,
И скрежещет зубило — о черный, подобный стеклу.
Кверт, кверт, кверт — деревяшка жужжит,
Вращаясь в отверстье бревна,
И взвивается дым наконец, пресекая дыханье,
Что возносит тебе благодарность и робкий огонь раздувает, —
Так и я раздуваю его и кормлю, как дитя — понемногу,
По травинке, по щепке, — вдыхая в него свою жизнь,
Согревая его, укрывая надежно от ветра,
И смотрю, как растет на глазах этот красный младенец:
Миг — и он уже старше; теперь ему можно и хворост,
Там, глядишь, дорастет и до бревен.
Этот танец когда-то спасал моих предков,
Я не вправе его позабыть. Вот тебе мое слово,
О Сурт: я заботиться буду о детях твоих,
Чтобы жили мои.


Первозданный Огонь (Речи Сурта)
Ари


ты знаешь меня? о нет
ты ничего не знаешь
или, вернее, так: ты не знаешь Ничто
а я — я-то знаю
я был первой искрой во тьме
меня породила вечная мать
Гиннунгагап — так вы ее зовете.
говорят, я — Ее дитя.
я поднял огненный посох
и расплавленный камень потек
и холод смешался с теплом
тьма — со светом
все вернется на круги своя.
великая туча рождает звезды
звезды взрываются светом
и горят, пока не сгорят
остается лишь белый пепел, и в нем — совершенная сила.
я видел, как великаны родятся от ветра и вод
но ветер и воды слишком непостоянны
я послал им часть своей крови
я послал к ним своих детей
пусть согреют им кровь
пусть помогут им встретить грядущий Потоп
приготовят к исходу
приготовят принять наследство
стать владыками гор и лесов
чтобы искра моя перешла и к другим народам
пусть дети мои научат их выживать.
понимаешь
эти девять миров на древе
не первое, что я видел
не первый огонь мой
не первый растопленный лед
не первый и не последний.
древний? я — древний? да ты ничего не знаешь
о том, что такое «древний», о том
что за сила скрывается в пепле миров
порождающем новые звезды.
Я об этом молчу
потому что меня не поймут даже Боги.
а ты — понимаешь?
а ты — понимаешь?
ты — понимаешь?
всему, что родится в огне
в огне приходит конец…
и нет ничему конца.
теперь-то ты знаешь меня? о, нет
ты ничего не знаешь.


Танец Синмары
Ари


Черна, как обугленный кол
вырастает из-под золы
но тотчас приходит в движенье
как грациозно
колеблется, словно пламя
словно пламя, тянется ввысь
острием своим, током воздушным.
Вскинув руки, танцует
бедра ходят волнами, струится все тело
это сердце песни огня
а вокруг — ее сыновья, топочут и бьют в ладоши.
Я смотрю на нее сквозь слезы от едкого дыма
в этом смутном виденье
она — как пятно огня
на палитре огней.


Логи

Логи — второй сын древнего инеистого турса Мистблинди (известного также под именем Форньот) и огненной великанши, родившийся сразу после Потопа. Он — огненный великан, состоящий на службе у короля Утгарда-Локи. Он фигурирует в мифе о том, как Тор и Локи встретились c этим королем-волшебником и были вынуждены состязаться с его друзьями и родичами в разных умениях. Локи заявил, что он умеет есть быстрее всех, и Утгарда-Локи предложил ему померяться силами с одним из своих слуг — именно с Логи. И Логи одержал очень убедительную победу: в отличие от Локи, съевшего только мясо, он сожрал еще и кости и посуду. После этого он открыл свою природу: стало ясно, что это очень старый огненный великан, с которым Локи как более молодой тягаться не мог.

Друзья и родные иногда называли Логи «Высоким Логи» (Халоги), потому что он очень рослый — даже для великана. Его жену звали Глут; она родила ему двух дочерей — Энмиру и Эйзу. Но они давно покинули его, и теперь Логи живет один в своей черной горной пещере. В литературных источниках упоминается также смертный по имени Логи/ Халоги, в честь которого получило свое название древнее скандинавское королевство Халогаланд. Быть может, Логи-человек повторил в своей жизни архетипический образец, на котором основана история Логи-великана; но утверждать это с уверенностью мы не можем.

Логи — очень старый этин, один из древней магической троицы, в которую входили, кроме него, Кари и Хлер. Те, кто с ним работает, утверждают, что он связан не просто с огнем вообще, а с огнем вулканов, огнем самой земли. Он обитает на покрытом застывшей лавой побережье Муспелльхейма. Говорят, что он раздражителен и своенравен. Он соглашается обучать гостей, проявляющих должное уважение, но оставляет за собой право выгнать любого ученика безо всякой видимой причины. Он очень любит исландские вулканы, и лучшее средство для установления связи с ним — осколки черного вулканического камня из Исландии.


Логи
Джессика Вульф


В литературных источниках Логи упоминается лишь несколько раз. Из «Видения Гюльви» мы знаем, что он служит королю Утгарда-Локи и по его приказу однажды состязался с Локи в поедании мяса на скорость. Соперникам подали мясо в деревянном корыте. Они приступили к еде с двух сторон и встретились посередине, но Локи съел только мясо, а Логи и мясо, и кости, и свою половину корыта. Таким образом, у Логи — отличный аппетит, причем, как я понимаю, не только к еде, но и к знаниям, ко всему новому и ко всевозможным необычным ощущениям.

Кровные родственники Логи перечисляются в «Младшей Эдде», в «Саге об Инглингах», «Саге об оркнейцах» и «Саге о Форньоте и его роде». Он — сын Форньота и брат Кари (ветра) и Эгира (моря). Имя «Логи» буквально означает «огонь» или «пламя»; Утгарда-Локи так и называет его — «огонь».

В «Саге о Торстейне сыне Викинга» Логи упоминается под именем Халоги как потомок великанов и эпонимический правитель Халогаланда — самой северной провинции Норвегии, население которой именуется «Háleygja ætt» — «род (или, скорее, народ) Халоги». Этот же источник сообщает, что Халоги — супруг Глут (имя которой означает «горящие угли») и отец Эйзы («тлеющие угли») и Энмиры («пепел»), которые считались самыми прекрасными девами во всей стране.

Имя «Халоги» обычно переводят как «Высокий Логи», но не исключено, что лингвистически (по крайней мере, в народной этимологии) оно связано с корнем слова *hailagaz («святой»). Так или иначе, ассоциация между богом огня и святостью хорошо согласуется со скандинавскими представлениями о том, что огонь обладает освящающей и защитной силой (именно в этих целях огонь употреблялся в ритуалах присвоения земли).

Я подружилась с Логи совсем недавно и не претендую на звание специалиста. Скорее, я просто предоставляю те материалы, которые выдержали проверку временем и не были отброшены после того, как схлынули первый энтузиазм и восторг новизны, обычные для начального периода любых значимых отношений. Все, о чем речь пойдет дальше, основано исключительно на моем личном опыте, хотя и не противоречит тому немногому, что нам известно о Логи из письменных источников.

Я встретилась с ним в одном из путешествий в составе местной группы, руководительница которой имела неосторожность заявить, будто Логи сначала связали, а затем изгнали. Я к этому времени уже вошла в транс — и вдруг передо мной предстал огненный йотун. Он был в ярости, буквально рвал и метал. Сначала он явился в виде стены огня, затем превратился в огненный столп, смутно напоминающий человеческую фигуру. Я тотчас извинилась перед ним за нашу руководительницу, а заодно из за всю группу, и предложила виру. В качестве выкупа он согласился принять «кровь, болотную воду и пощечину». Под «болотной водой», как я поняла, имелся в виду «Лафройг», сорт односолодового виски с сильными нотами торфа и дыма; крови у меня хватает; ну а по поводу «пощечины» мы сторговались на том, что я «внятно объясню ей, в чем ее ошибка и какое глубокое оскорбление она ему нанесла». Он счел это приемлемым, когда я ему объяснила, что такой цивилизованный подход гораздо более эффективен и скорее поможет исправить ошибку. Я купила ему бутылку «Лафройга» пятнадцатилетней выдержки, специальный бокал, предназначенный только для него, и упаковку диабетических ланцетов. Покупать ланцетное устройство я не стала — во-первых, я ужасно боюсь игл, а во-вторых, я хотела придать своей жертве больше силы, заставив себя собственноручно разрезать свою плоть, причем достаточно глубоко, чтобы пошла кровь. Я поговорила с женщиной, которая невольно обидела Логи, а затем принесла ему возлияние кровью и виски на огне и спела для него.

С тех пор он всегда оставался со мной, постепенно открывая свою сущность. Иногда он по-прежнему предстает в огненной форме, но гораздо чаще — в образе высокого стройного мужчины с резкими, тонкими чертами лица, андрогинными, но не слишком женственными. Волосы его переливаются рыжими и золотыми прядями, а ближе к затылку темнеют, словно подернувшись пеплом. Кожа у него бледная, но на щеках почти всегда играет румянец. Глаза, удлиненные и узкие, сверкают ослепительной голубизной (прямо как сварочный аппарат!) из-под золотисто-рыжих ресниц. Иногда он покрыт сажей и глаза его тлеют, как угли. А иногда как будто весь состоит из струящейся лавы, и сквозь трещины на коже видно, как она течет. Логи все время движется; даже когда он стоит неподвижно, в его волос и кожи то и дело срываются искры. Голос у него может быть и мягким, как дым, и гневным, как рев вулкана, а смех напоминает легкий хруст веток в пламени костра.

Логи любит огненные цвета (все красные и золотые тона) и самые яркие оттенки синего и белого, но также и пепельный, темно-серый и угольно-черный. Из напитков он предпочитает «Лафройг», но не откажется и от любого другого односолодового виски — но только качественного! Еще ему нравится крепкий черный кофе (подойдет и простой эспрессо), глинтвейны и глёгги, фламбе, все копченое (особенно копченая соль), острые блюда, благовония или просто травы, тлеющие на углях (очень хорошо подходят кедр и душистая зубровка). Однажды он попросил сушеный красный перец чили в глазури в горячем горько-сладком шоколаде — наверное, ему очень понравились острые шоколадки «Дагоба», которыми я угостила его в прошлый раз.

Подношения Логи лучше сжигать; более того, сам огонь может служить подношением — как объект сосредоточения для медитации или беседы. Полезные инструменты для общения с ним — гадание на огне, дыме, углях или растопленном воске. Чтобы установить с ним связь, можно сжигать обращенные к нему письма, рисунки или стихотворения, записанные карандашом (с графитовым стержнем) или углем. Логи любит обсидиан, гагат (он же черный янтарь, разновидность каменного угля), все камни огненных цветов и всяческие «блестяшки». Блестящие предметы — его страсть, особенно стекло, металл и прочие материалы, для изготовления которых используется огонь. Если вы хотите выказать Логи особое почтение, займитесь каким-нибудь ремеслом — стеклодувным, кузнечным, гончарным и т.п. Еще он обожает музыку и танцы, предпочитая записям живое исполнение (пусть даже совсем любительское).

Представлять его как стихийного духа или даже олицетворение огня — это крайнее, почти оскорбительное упрощение, хотя по природе он действительно родствен огню. Подобно огню, он может быть как опасным и разрушительным, так и полезным и заботливым. Он может и согревать, как пылающий очаг, и наводить тоску, как остывшая зола в камине. Обращаться к нему всегда следует с уважением. Логи страстен и дик, подвижен, как ртуть и своеволен; он способен на теплую, нежную ласку, но и на убийственную иронию; он остроумен и шаловлив, до неприличия забавен, гипнотически чувствен и неудержимо прожорлив. От своих друзей он требует душераздирающей честности и непоколебимой верности — но и платит им тем же, возвращая всякий дар сторицей.


Призывание Логи

Славься, Логи, Владыка Огня,
Самый жаркий из Трех Древних Братьев,
Высокий, как древо в огне,
Возносящее пламя к небу,
Высокий, как черный вулкан,
Извергающий камни в небо,
Голодный, как свора гончих,
Вечно тощих, как ни корми их,
Голодный, как реки лавы,
Пожирающей всю округу.
Славься Халоги, Обманщик Обманщика,
Славься вечная искра!
Согрей нашу кровь!


Глут, Энмира, Эйза

С этими тремя великаншами часто возникает путаница — в основном потому, что в источниках их иногда упоминают как жену и дочерей Логи, а иногда — Локи. В действительности же, по-видимому (если верить НЛГ, пришедшему от самого Логи, который при этом неудержимо хихикал), все дело в том, что каждое из этих трех имен принадлежит двум разным персонажам. Первая Глут (Сияние) — это первая (ныне покойная) жена Логи, огненная великанша, дочь йотуна по имени Грим. Своим дочерям она дала имена Энмира (Пепел) и Эйза (Уголья). Они считались самыми прекрасными великаншами Муспелльхейма, и обеих похитили какие-то молодые йотунские обормоты. Позднее вся эта история повторилась в Норвегии, только не с великанами в главных ролях, а с людьми, носившими те же имена.

Среди огненных этинов эти имена были весьма распространены, и много поколений спустя из Муспелльхейма пришла еще одна Глут, молодая великанша. Она поселилась в Железном лесу, и Ангрбода приняла ее как младшую сестру. В то время эта предводительница волков и Локи были влюблены друг в друга, но оба делали вид, что друг другу безразличны. Зная, что Локи провел детство в Муспелльхейме, среди огненных этинов, Ангрбода убедила его взять в жены Глут, наступив на горло собственной песне. Глут родила Локи дочерей-близнецов и из сентиментальных соображений назвала их Энмирой и Эйзой — в честь дочерей своей давно усопшей прародительницы. Примерно через год Локи потерял к ней интерес; Глут ушла от него, забрав детей, и снова поселилась в доме Ангрбоды.


Примечания

[1] Приблизительно от 1 м 80 см до 2 м 40 см.

[2] Младшая Эдда, «Видение Гюльви», 51, рус. пер. О.А. Смирницкой.

[3] Старшая Эдда, «Прорицание вёльвы», 57. В рус. пер. А.И. Корсуна:

…пламя бушует
питателя жизни,
жар нестерпимый
до неба доходит.

В пер. В. Тихомирова:

…огонь извергается,
жизни кормилец,
он жаром пышет
аж в самое небо.

В пер. Е. Мелетинского:

…пар жарко пышет и жизни питатель,
пламя до самого поднялось неба.

В пер. С. Свириденко:

Пар всюду пышет, и Жизни Питатель,
Лижет все небо жгучий огонь.

[4] Младшая Эдда, «Видение Гюльви», 51, рус. пер. О.А. Смирницкой.

[5] «Ужасная звезда», «косматая звезда» или «звезда, несущая бури» (лат.).

[6] Любопытно, что название этого чертога переводится как «защита от огня».

[7] Старшая Эдда, «Прорицание вёльвы», 64.

[8] Там же, 65.

[9] Точнее, буквальное значение его имени.

[10] В действительности значение и происхождение имени египетского Сета неизвестно.

[11] По-видимому, имеется в виду древнегреческий Тифон — чудовище, олицетворявшее разрушительные силы природы, в том числе ураганы и вулканы. В эллинистический период Тифон отождествлялся с египетским Сетом.

[12] «Кольцо огня» (1963), знаменитая песня американского певца кантри Джонни Кэша (1932—2003).


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
За это сообщение пользователю Ragnar Lodbrok "Спасибо" сказали:
Инара
 Заголовок сообщения: Re: Книга йотунов: работа с великанами Северной традиции
СообщениеДобавлено: 21 окт 2018, 23:36 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 21942
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19213 раз в 11966 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 69702

Добавить
6. Духи бури и ветра: инеистые турсы

Инеистые турсы (или хримтурсы, др.-сканд. hrimthursar) Нифльхейма — старейшие из всего рода этинов и внушающие самый сильный страх. Этим я хочу сказать, что их боятся все, кроме богов, — и даже некоторые боги. Определенно боятся их и другие йотуны: некоторые племена великанов запретили хримтурсам доступ на отдельные территории остальных двух йотунских миров (впрочем, в Муспелльхейме инеистым великанам и так долго не продержаться). Инеистые турсы — самые крупные из этинов: в человекоподобной форме они достигают 12—15 футов [1] в высоту, а другие их обличья (чаще всего — снежные смерчи) — еще огромнее. В Нифльхейме их нетрудно заметить издалека, так что у путника есть время убежать; но в снежном облике хримтурсы передвигаются невероятно быстро, поэтому если вы находитесь в Нифльхейме и увидели кого-то из них, бегите прочь как можно быстрее. Некоторые спасались, спрятавшись в небольшой пещере или расселине, куда великан не может забраться из-за своих огромных размеров.

Инеистые турсы могут бывают очень проблемными. Пожалуй, лучше даже сказать, что они создают проблемы автоматически. Это самые недружелюбные из всех великанов, но они не обратят на вас внимания до тех пор, пока вы, в свою очередь, не начнете создавать проблем им. Они чертовски быстро чуют, что у вас на уме. Кроме того, они недоброжелательны к людям, приходящим в своем естественном облике, — имейте это в виду, отправляясь на их территорию. Если вы принадлежите к типу огненных этинов, тоже возникнут трудности, хотя и другого рода. Я сама из рода инеистых великанов, так что вполне их понимаю, — наверное, потому, что очень на них похожа. С первой встречи люди мне никогда не нравятся; я терпеть не могу ходить туда, где много людей, если только мне не нужно в этом месте чего-то определенного; а шум может довести меня до белого каления. В общем, вы лучше поймете, что я имею в виду, если представите себе снежную лавину как живое существо. Лавиноопасную зону иногда можно заметить по внешним признакам, иногда — нет, но в любом случае, если вы будете слишком шуметь, наступите куда-нибудь не туда или просто будете недостаточно осторожны, то непременно вызовете обвал. Что касается подношений, то инеистые турсы, похоже, любят молоко, чай (особенно зеленый и белый) и когда на них работают. Точнее — вкалывают изо всех сил. Кстати, многие забывают, что норны — тоже инеистые турсы.

— Лин, духовидица


Если инеистые великаны решат, что вам не место на их территории, уговаривать их бесполезно. В этом случае на вас, скорее всего, будут смотреть просто как на пищу. Хримтурсы живут в суровом, холодном климате, в тундре и среди ледяных полей, так что подобное отношение может отчасти объясняться недостатком пропитания.

Кровь инеистых великанов предрасполагает к известной холодности. Как отметила Лин, норны, по всей вероятности, принадлежат именно к этому виду йотунов, а для той работы, которую они выполняют, необходимо хладнокровие. Большинство йотунов вообще не склонны к беспричинному состраданию, а инеистые турсы — тем более. Но, с другой стороны, ни от кого другого вы не получите таких глубоких знаний о погоде и вообще о выживании под открытым небом.

В своей стихийной форме инеистые турсы Нифльхейма выглядят как завывающие снежные смерчи тридцати футов [2] высотой. В человекоподобной форме у них бледная кожа, у некоторых почти голубая, а волосы — практически любого цвета, от белоснежного (вне зависимости от возраста) до черного. Если они одеваются, то в кожу и шкуры, хотя некоторые носят тканую одежду, выменянную у других народов. Иногда можно встретить хримтурса, одетого в цельную шкуру какого-нибудь огромного животного, вроде белого медведя. Путник не сразу поймет, кто это приближается к нему из-за стены метели — настоящий медведь или инеистый великан в шкуре медведя.

Несмотря на то, что из всех йотунов хримтурсы — самые территориальные и питают самую сильную неприязнь к чужакам, скорее всего, они вас не тронут, если и вы, в свою очередь, будете просто идти мимо, никого не трогая. Чего не следует делать, чтобы не привлечь их внимания: охотиться без разрешения поблизости от их жилищ. Разводить огонь поблизости от их жилищ. Вообще, идти по их земле с огнем. Мусорить. Вторгаться в их пещеры, опрометчиво решив, что, если пещера пустует, то она — ничья. Если вам так уж необходимо укрыться в пещере, оставьте для ее владельца подношение, желательно с благодарной запиской или руной Гифу.

У инеистых турсов Нифльхейма нет единого правителя. Они живут вольными племенами, а когда нужно принять какое-то совместное решение, собираются на общий сход. Все мудрые старейшины племен пользуются равным уважением. Инеистые турсы придают большое значение тому, что они — едва ли не древнейшие разумные существа во всех Девяти мирах, и очень этим гордятся. Одна из самых сильных клятв, которую они могут принести, — это клятва потоком Эливагар, первозданной ледяной рекой Нифльхейма, воды которой в известном смысле до сих пор струятся в их жилах. По характеру инеистые турсы скрытны, замкнуты, подозрительны и довольно холодны. Охотятся они почти бесшумно, а охотники из них — превосходные. Говорят, что они способны до некоторой степени управлять погодой Нифльхейма и вызывать бури — и это еще одна причина не злить их попусту.

Если вы путешествуете в духе по Нифльхейму и столкнулись с враждебно настроенными хримтурсами, один из способов избежать нападения — сказать им, что вы искали Хельверг, Дорогу в Хельхейм, но заблудились. Инеистые великаны глубоко чтут Страну Мертвых, граничащую с их миром, и ее Госпожу, а потому не обидят паломника, который держит путь в эти зловещие края. Но, с другой стороны, они знают, что некоторые прибегают к этой уловке лишь для спасения, а потому могут не поверить вам на слово и предложить путнику, упомянувшему Хельверг, проводить их до самой дороги или, по крайней мере, до места, откуда уже видна привратная башня Мордгуд. Тогда вам ничего не останется, как пройти по дороге в Хель; соответственно, если вы туда не стремитесь, к этой отговорке следует прибегать лишь в самом крайнем случае. Как ни суров Нифльхейм, выбраться из него все же легче, чем из Хельхейма.

Потомки инеистых турсов — грозовые великаны, которые могут жить не только в Нифльхейме, но и в любом из Девяти миров. К их числу принадлежат Тьяцци, Трюм и Кари. Внятно объяснить, чем отличаются друг от друга инеистые турсы и грозовые великаны, повелители ветров и бурь, довольно сложно; по-видимому, даже сами йотуны не проводят между ними четкую границу, не считая того, что постоянные обитатели Нифльхейма всегда именуются инеистыми великанами, а те, кто ушел в другие миры или родился за пределами Нифльхейма, могут называться по-разному и обладать различными комбинациями сил и способностей.

Грозовые великаны Йотунхейма — потомки нифльхеймских племен. Большинство из них родились уже за пределами Нифльхейма; лишь немногие когда-то жили в Стране Туманов, но затем перебрались в другие края (например, Трюм Старый, номинальный король Йотунхейма). Чем больше в горном йотуне крови инеистых турсов, тем с большей вероятностью он предпочтет поселиться в северо-восточных горах, где, конечно, теплее, чем в Нифльхейме, но ненамного. Основная стихия йотунхеймских грозовых великанов — ветер; некоторые из них стали настоящими повелителями ветров и научились летать.

Подношения: любая пища или маленькая вещица, вырезанная из дерева (желательно — красивая и полезная одновременно), которая не сгниет и не испортится на холоде. К металлу инеистые турсы довольно равнодушны: они предпочитают камень и дерево (если удается его раздобыть). Из съедобных подношений особенно ценятся фрукты и овощи — в Нифльхейме они редкость. Одна пожилая инеистая великанша расплакалась от радости, когда я преподнес ей съедобные цветы; это было впечатляюще — ни до того, ни после я ни разу не видел, чтобы кто-то из них так открыто проявлял эмоции. Еще они очень любят печенье и хлеб (а также другие продукты, разжиться которыми в Нифльхейме непросто), но только не тминный. Может, у них аллергия на тмин.


Аургельмир/Имир, Трудгельмир, Бергельмир

Как говорилось в главе, посвященной истории великанов, первым инеистым турсом был Имир, кровь которого и по сей день течет в жилах всех йотунов, кроме Сурта и самых чистокровных из его детей. Аургельмиром Имира называют его потомки; все остальные знают его как Имира. Он возник из ожившего камня во льдах Нифльхейма, согретых огнем приблизившегося Муспелльхейма. Судя по всему, этот древнейший исполин был существом примитивным и беспомощным: не умея менять облик, он все время оставался в одном теле — огромном, громоздком, состоящем в основном из земли, — и так и не научился толком им пользоваться. Выжил он лишь благодаря тому, что великая космическая корова Аудумла время от времени приходила покормить его своим молоком.

Из тела Имира путем партеногенеза родилось трое инеистых этинов: в подмышках возникли сын и дочь, а от трения ног друг о друга — еще один сын. Имена первых двух в письменных источниках не сообщаются (хотя йотуны знают их и почитают как священные), а третьего звали Трудгельмир, и было у него шесть голов. Трудгельмир и его партеногенетический брат сошлись со своей сестрой и так положили начало роду инеистых турсов.

Эти трое великанов, составившие второе поколение инеистых турсов, значительно уступали ростом своему исполинскому — размером почти с целый мир — создателю. Насколько можно судить, Имир так и не проснулся по-настоящему — по крайней мере, ни говорить, ни ходить не стал; но его дети обладали и речью, и подвижностью, и разумом. Они чтили необъятное тело своего родителя и заботились о нем, насколько могли. Первый ребенок этой троицы турсов получил имя Бергельмир и стал предводителем своего поколения — третьего.

В своего рода космическом танце Нифльхейм и Муспелльхейм то сближались друг с другом, то расходились вновь; и время от времени растаявшие льды замерзали вновь, образуя мост между двумя мирами. Инеистые турсы начали ходить по этому мосту и познакомились с детьми Сурта и Синмары. В результате стали заключаться браки между огненными и инеистыми великанами, и от этих браков рождались дети. Род великанов приумножался. А между тем великая корова Аудумла продолжала лизать соленый лед и, наконец, извлекла на свет еще одно существо. Оно было мужского пола, но сложено иначе, чем великаны. Новый пришелец сам дал себе имя — Бури; и великаны поначалу приняли его радушно. Он взял жену из их числа и родил сына по имени Бор. Все обратили внимание, что Бор очень походил на своего отца, но почти ничего не унаследовал от матери. В свою очередь, Бор взял в жены великаншу Бестлу, дочь Бёльторна — сына Бергельмира и внука Трудгельмира. Бестла родила Бору троих сыновей: Одина, Вили и Ве. Они тоже пошли в отца и почти ничем не напоминали мать.

Из-за чего между разросшимися племенами йотунов и племенем Бури вспыхнула вражда, точно неизвестно. Обе стороны рассказывают об этом по-разному — и обе истории сомнительны, отягощены старыми эмоциями и искажены многократными пересказами. Сыновья Бури заявляли, что испугались, как бы йотуны не расплодились слишком быстро и не истощили все скудные ресурсы Нифльхейма, — и действительно, йотуны всегда размножались быстрее, чем потомки Бури, которые оставались малодетными или даже бездетными, если только не вступали в брак с йотунами. Йотуны же всегда отличались большей живучестью, чем асы, и превосходили их числом в тысячи раз, — и, быть может, именно это не давало покоя маленькому и слишком медленно росшему племени Бури.

Великаны, напротив, говорят, что сыновья Бора, кровь которых почти всегда брала в детях верх над йотунской, стали утверждать на этом основании, что они стоят выше йотунов и превосходят их в магии, а, следовательно, должны править всеми племенами. Бергельмир, предводитель инеистых турсов, по их словам, оспорил эти притязания и вызвал сыновей Бора на бой, заручившись поддержкой Сурта. Сыновья Бора должны были сойтись с Бергельмиром на ледяной равнине и сразиться за власть над Нифльхеймом. Но вместо того, чтобы явиться на назначенное место, где собрались все великаны, желавшие наблюдать за битвой, сыновья Бора со своими женами и дочерьми подобрались к оставленному без охраны телу Аургельмира и изрубили его в куски. Из его перерубленной шеи вытекло столько крови, что она захлестнула потопом весь Нифльхейм; на первых порах даже Муспелльхейм оказался частично затоплен и свет его потускнел. Только в Подземном мире, Йормунгрунде, было по-прежнему сухо и безопасно, но там обитали почти одни только Мертвые.

Потомки Бури, со своей стороны, издавна утверждали, что убить и расчленить Аургельмира было необходимо, поскольку тело его было самым большим и единственным в своем роде вместилищем вещества земли, способного к магическому самовосстановлению, — а для того чтобы построить мир своей мечты, им требовалось очень много такого вещества. Но инеистые великаны стоят на том, что прародители асов на самом деле просто хотели утопить всех остальных в крови, — что убийство Аургельмира было на самом деле не только отцеубийством, но и попыткой геноцида. Даже если и так, попытка не удалась, поскольку многие из великанов благодаря своему упорству и выносливости выжили вопреки всем опасностям и тяготам потопа.

Как ни удивительно, древние великаны не питают вражды к Бури и Бору — старшему из асов и его сыну. По их словам, Бури и Бор честно явились на место назначенного сражения и утонули заодно с большинством великанов. Может быть, они знали о замысле своих сыновей, но отвергли его как бесчестный; а, может, сыновья Бора хладнокровно пожертвовали своими родителями и дедами, чтобы только воплотить свои планы в жизнь. Наверняка мы этого никогда не узнаем.

Но что мы знаем наверняка, так это то, что именно сыновья Бора, взойдя на вершину горы, куда не достигали воды потопа, собрали и пустили в ход величайшую магию из всей, что когда-либо творилась вокруг Мирового Древа. К тому времени существовало лишь три мира, но Один, Вили и Ве сотворили еще четыре из мертвой плоти Аургельмира. Из его ног и ягодиц был создан гористый Свартальвхейм для двергов. Верхнюю часть спины унесло водой, и она превратилась в Йотунхейм, покрытый горами еще более обильно и тотчас же заселенный выжившими великанами. ЖивотАургельмира образовал равнину Мидгарда, а выпирающие ребра стали горами на этой равнине. Ресницы и брови опоясали Мидгард — остров в океане крови — цепью холмов. Зубы, превратившиеся в священные скалы и валуны, рассеялись по всей земле, а мозг расплескался в небе облаками. Череп Аургельмира подняли на вершину Древа и сделали из него мир асов — Асгард. Так из гигантского тела первопредка было создано четыре новых мира.

Бергельмир, внук Аургельмира, и многие из его народа пережили потоп: они построили лодку из огромного полого дерева и плыли в ней, пока не добрались до суши. По одной из легенд, во время этого плавания Бергельмир заметил первых, «экспериментальных» людей, Аска и Эмблу, которые уже тонули с криками, и спас их, выхватив из воды и усадив на ветви высокого дерева, где они и переждали потоп. Другая легенда расходится с этой, утверждая, что люди были созданы асами уже после потопа. Но, как бы то ни было, племя Бергельмира не только заново населило Нифльхейм (до сих пор на одну треть остающийся под водой), но и обжило земли Йотунхейма. Любой великан, не считая чистокровных потомков Сурта, может проследить свою родословную вплоть до этой маленькой, потрепанной горстки беженцев — в той спасительной лодке их, вероятно, было всего пятьдесят-шестьдесят. И некоторые из них все еще живы и помнят те давние дни: Трюм, Кари, Логи, Рюм, Бёльторн, Бестла, Мимир, Хюмир и Хрод, девятиглавая мать Хюмира — Хюндла, а также Тюр, хотя он никогда об этом не говорит.

Сам Бёргельмир давно умер, однако он прожил очень долгую жизнь и до конца дней правил Нифльхеймом как старейший из йотунов. Формально к его роду относятся все без исключения асы — через его внучку Бестлу. Все йотунские потомки почитают Бёргельмира как мудрого, практичного и находчивого вождя, который воссоздал два мира после сокрушительной катастрофы и возродил свой народ, воспрявший после потопа с новой силой.


Мистблинди/Форньот

Мистблинди — вождь одного из племен древних, изначальных инеистых великанов, спасшихся вместе с Бергельмиром от Потопа. Его имя означает туман — такой густой, что сквозь него в буквальном смысле не видно дальше своего носа. Второе имя, Форньот, ученые переводят как «старый великан» или, возможно, «старый Разрушитель», «старый Ревун» или «принимающий жертвы». Какое-то время спустя после Потопа он отправился странствовать по миру со своими тремя женами, родившими ему трех сыновей — Кари, Логи и Хлера (позднее получившего другое имя — «Эгир»). Эти трое братьев совершенно непохожи друг на друга, поскольку родились от разных матерей и в разных местах.

Некоторые ученые (например, Хелен Гюрбер в «Скандинавских мифах и легендах») предполагают, что эти трое богов-великанов были героями древнейшего мифа творения, бытовавшего до появления мифов об асах и ванах. Вместе они составляют триаду первозданных стихий, сформировавших Землю: Море, Пламя и Северный Ветер. Исследователь скандинавской мифологии Пребе Мюлленграхт высказывает гипотезу, что эти три стихии, Море, Пламя и Северный Ветер, представляли собой альтернативу магической четверице стихий (Земля, Вода, Огонь и Воздух). Исторические морские короли Оркнейских островов возводили к этим трем братьям свою родословную. Информацию о Логи вы найдете в разделе, посвященном огненным великанам, о Хлере/Эгире — в разделе о морских этинах, а о Кари читайте ниже.


Кари и его потомки

Кари — старший сын Мистблинди и первой его жены, которая тоже была из рода инеистых великанов. Этот грозовой великан, повелитель ветра и снега, родился еще до Потопа. После Потопа он сопровождал своего отца Мистблинди во всех его долгих странствиях, а затем вернулся с ним в Нифльхейм и после смерти Мистблинди унаследовал его титул и племя. Кари — властелин Северного Ветра, могучий вождь Нифльхейма и владыка ветров.

У Кари есть одна интересная особенность: когда работаешь с ним, можно наблюдать, как он то молодеет, то снова становится старше. Весной он принимает облик тонкого и стройного андрогинного юноши, а на протяжении года стареет и к зиме превращается в седого бородатого старика. Эти метаморфозы — отражение природного цикла: весной Северный Ветер овевает землю прохладным бризом, а зимой приносит свирепые метели. В молодой фазе Кари обычно любвеобилен; он принимает облик ветра, чтобы ласкать своих возлюбленных, и, говорят, ему нравится проказничать, раздувая женские юбки. В облике старика он более склонен к уединению (когда не выполняет свою работу как Северный Ветер) и проводит большую часть времени дома, в нифльхеймской пещере, со своими правнучками.

У Кари двое сыновей — Фрости (Мороз) и Йокуль (Сосулька); сын последнего — Снер (Снег) Старый, вождь еще одного из племен Нифльхейма. У Снера, в свою очередь, родились сын по имени Торри (Смерзшийся снег) и три дочери: Фон (Снегопад), Дрифа (Сугроб) и Мьоль (Пороша). Последняя дочь — могущественная нифльхеймская колдунья и прорицательница, способная летать по воздуху. Что касается Фрости, то он, по-видимому, взял себе жену из альвов; его сын, полуальв Раум Старый, в свою очередь родил сына Финнальва (или просто Альва), кторый стал одним из королей Альвхейма. Племянница Финнальва вышла замуж за смертного потомка Логи (брата Кари), названного в честь этого огненного этина.


Призывание Кари

Славься, Северный Ветер, самый холодный,
Ты, приводящий Зиму, ты, приносящий Метель!
Юношей ты — прохлада, спасенье от летнего зноя,
Мужем брадатым — буря и дождь осенний,
Старцем — ножи ледяные,
Что беззащитное тело режут на синие ленты.
Славься, о вождь Нифльхейма, отпрыск Мистблинди,
Моря и Пламени брат, отец несчетных потомков,
Песен силы певец!
Даруй нам свое волшебство — дивную музыку ветра —
И пощади нас зимою, избавь от своих объятий,
Чтоб мы тебе возносили
Хвалы сквозь метель и мрак!


Бёльторн

О Бёльторне мы не знаем почти ничего, кроме имени, которое означает «Злой Шип». Это инеистый великан, родившийся еще до Потопа, — один из сыновей Бергельмира, которому удалось спастись. В числе его сыновей — Мимир, а его дочь — великанша Бестла, мать Одина.


Хюмир и Хрод

Воин Хюмир — инеистый турс, живущий в северных горах Йотунхейма. Его жена Хрод — из рода огненных великанов. Оба они родились до Потопа и полюбили друг друга, встретившись на ледяном мосту, который время от времени соединял Нифльхейм с Муспелльхеймом. Это был первый брачный союз между детьми огня и льда; и от этого союза родился сын Тюр. Все они пережили Потоп: Хрод несла на руках маленького сына, а Хюмир — свою престарелую мать, инеистую великаншу, у которой в оборотнической форме было девять голов. Сын их вырос и стал знаменитым воином-жрецом, великим богом войны; в конце концов он перешел на сторону асов и был усыновлен Одином.

Как повествует «Песнь о Хюмире», у Хюмира был огромный котел, в котором за раз можно было сварить нескольких быков. Асы обычно обращались за яствами и пивом к Эгиру, но однажды этот морской бог не сумел приготовить достаточно угощения, чтобы насытить всех гостей за один присест, и в свое оправдание заявил, что у него нет достаточно большого котла. Тут Тюр вспомнил о котле своего отца и предложил добыть его с помощью Тора. Тор готов был попросту украсть у Хюмира его знаменитый «влаговаритель», но Тюр настоял на том, чтобы действовать более честным путем. Они явились к Хюмиру, который вовсе не обрадовался возвращению блудного сына в обществе небезызвестного убийцы великанов и в типичном для инеистых турсов приступе ярости разнес в крошки один из столбов своего дома. Но тут вмешалась Хрод и помогла заключить временное перемирие. Хюмир нехотя заколол трех быков, чтобы накормить гостей обедом, но Тор в одиночку съел бóльшую часть угощения и пищи осталось так мало, что на следующий день пришлось отправиться на рыбалку. Тор вызвался помогать, но пока Хюмир удил китов, Тор самонадеянно решил потягаться силами с добычей покрупнее. Использовав бычью голову как приманку, он поймал на крючок великого Змея Мидгарда, Йормунганда, однако убить его не успел, потому что Хюмир вовремя перерезал леску и Змей ушел под воду. Недовольный выходкой Тора, Хюмир попросил его хотя бы вытащить лодку на берег и донести до дома китов — что тот и сделал с легкостью, непрестанно хвастаясь своей силой. Хюмир раздраженно заявил, что, если Тор и впрямь так уж силен, то ему наверняка не составит труда разбить его кубок. Тор радостно предложил великану спор: если он разобьет кубок, Хюмир отдаст ему свой гигантский котел.

Но кубок оказался заколдованным: сколько Тор ни метал его в столбы и стены, на нем не появилось ни трещины. Наконец, Хрод надоело смотреть, как он крушит пиршественный зал, и она посоветовала метнуть кубок в голову Хюмира — только так можно было снять заклятье. Тор последовал совету, и кубок разбился, а череп Хюмира был невероятно твердым и потому остался цел и невредим. Кипя от злости, инеистый турс позволил Тору забрать котел, но когда они с Тюром отошли уже довольно далеко от дома Хюмира, их настигло посланное вдогонку войско великанов. Тор перебил их всех и благополучно доставил котел Эгиру, которому с тех пор пришлось постоянно варить пиво для вечно пересохших глоток асов и их воинов.

Это происшествие стало последней соломинкой, сломавшей узы родства между Тюром и Хюмиром: инеистый великан проклял своего сына и навеки отказал ему в гостеприимстве. Некоторые утверждают, что Тюр потерял руку в пасти Фенрира именно из-за этого проклятия — из-за отказа от своего кровного родства и ссоры с отцом. Так это или нет, но Хюмир и Тюр навсегда оказались, образно говоря, по разные стороны баррикад. Если настанет Рагнарёк, Хюмир поведет на битву великий корабль Нагльфар, построенный Хелой и Суртом из ногтей мертвецов, и во главе нескольких тысяч мертвых йотунских воинов высадится на поле Вигрид для последней битвы с асами.


Молитва Хюмиру и Хрод

Воину Хюмиру слава,
Древнему турсу льда
С инеем в бороде!
Слава великой Хрод,
Древней жене огня
С блеском ясных очей!
Слава двоим, протянувшим руки друг другу
Над провалом между мирами!
Слава двоим, построившим самый первый
Мост из плоти над бездной!
Ваша любовь — встреча огня и льда,
В страсти своей вы сотворили Честь,
Сотворили Владыку Мечей,
Сотворили ту Руку, которой клянутся поныне.
Так не дайте забыть нам:
Кто протянет друг другу руки над черной бездной,
Кто сумеет построить над пропастью мост Любви,
В награду получат то, что им и не снилось.


Трюм

Трюм Старый, как его называют великаны Йотунхейма, — инеистый турс, родившийся в Нифльхейме и избранный верховным королем и вождем всех йотунов. Он — один из немногих турсов, переживших Потоп. Его чертог Трюмхейм высится в снегах северо-восточных гор Йотунхейма: даже покинув родные края, Трюм остался инеистым великаном и предпочитает холод.

По литературным источникам Трюм известен прежде всего как персонаж мифа, в котором с помощью своих слуг он похищает молот Тора, Мьольнир, и соглашается вернуть его лишь при условии, что ему отдадут в жены Фрейю, прекрасную богиню из ванов. За этим следует почти комическое приключение: Тор переодевается в женское платье, чтобы под видом Фрейи попасть в Трюмхейм. После свадебного пира великаны кладут на колени этой мнимой Фрейе Мьольнир, чтобы она произнесла на нем брачные клятвы, и Тор, почувствовав под рукой рукоять любимого оружия, тотчас начинает крушить все кругом и разносит пиршественный зал в щепки. Трюм не пострадал — если не считать уязвленного самолюбия и беспорядка, который оставил за собой Тор в его доме, — но затаил обиду, которая гложет его по сей день. Так что лучше не расспрашивать его об этой истории, если вы пытаетесь установить с ним контакт.

Как король Йотунхейм он исполняет в основном церемониальные функции, хотя иногда его призывают как посредника в спорах между вождями племен, а также для принятия решений по вопросам, которые касаются слишком многих или могут повлечь за собой слишком серьезные последствия. (Что это за вопросы такие, которые Утгарда-Локи или Сурт не могут решить для себя самостоятельно, я не представляю, но допускаю, что подобное все же случается.) Трюм — жизнерадостный белобородый великан, славящийся своим гостеприимством и нередко закатывающий щедрые пирушки. Лучшее, что вы можете принести к его столу, — это дары, способные повеселить или развлечь: песни, сказки, фокусы и так далее. Если вы прямо с порога объявите, что пришли развлекать Трюма и его гостей, скорее всего вас впустят немедленно. Выбирайте такие песни и сказки, которых они еще не слышали, но которые будут им понятны: составляйте свой репертуар обдуманно. Когда самому Трюму вздумается пошутить — смейтесь; когда он примется сам рассказывать какую-нибудь историю — кивайте; не говорите о политике и не напивайтесь, чтобы не сболтнуть лишнего. Если Трюм или какой-нибудь другой йотун предложит вам состязаться, кто кого перепьет, отклоните вызов под каким-нибудь благовидным предлогом — скажите, например, что вам все равно не устоять против такого могучего соперника. Кстати, эточистаяправда.

Имея дело с Трюмом, не забывайте, что под маской добродушного весельчака скрывается суровое сердце, гораздо более холодное и жестокое, чем может показаться на первый взгляд. Трюм ненавидит асов, и если вы служите кому-то из них, лучше об этом не упоминать. Избегайте этой темы и не гневите его попусту. Даже если у вас на шее будет висеть знак молота Тора, Трюм все равно может впустить вас в свой зал — при условии, что сочтет вас забавным; но всю политику оставьте за дверью и говорите только на нейтральные темы. Это — еще одна из причин не напиваться у него в гостях допьяна.

Между прочим, пиво в Трюмхейме — едва ли не лучшее во всех Девяти мирах, и чрезвычайно крепкое. Первым такое пиво стал варить Ольвальди (см. ниже посвященный ему раздел); двое его сыновей все еще живы и продолжают отцовское дело. Будьте очень осторожны с этим напитком: у смертных от него случается ужасное похмелье.


Гимн Трюму

Славься, Трюм, отец ледяной,
Владыка и вождь великанов,
Хранитель снежных вершин,
Щедрый хозяин, лютый буран,
Отважный и дерзкий воин!
Направь нас искусной рукою
Сквозь белую мглу метели,
По перевалам снежным —
Туда, где пред нами нежданно
Встанет чертог твой высокий,
Обитель тепла и света.
Славься, Трюм, отец ледяной,
Белобородый воин, муж крепкорукий!
Пожелай нам удачи в пути
И прими нас без гнева.


Торгерд

Торгерд — частая гостья при дворе Трюма (ее собственное скромное жилище стоит чуть дальше к северу от его чертога). В Йотунхейме она ведет себя как типичная инеистая великанша — умеет насылать ветер, дождь и град и нередко это делает, но на самом деле по происхожденю Торгерд — финка и часть года проводит в Лапландии, среди саамов. По той или иной причине она зачастила в Скандинавию и вошла в скандинавский пантеон как богиня — покровительница Халогаланда, области на севере Норвегии. Подобно Кари, Северному Ветру, она то молодеет, то стареет в течение года, превращаясь из крепкой, дюжей девицы в седовласую матрону и обратно.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
За это сообщение пользователю Ragnar Lodbrok "Спасибо" сказали:
Инара
 Заголовок сообщения: Re: Книга йотунов: работа с великанами Северной традиции
СообщениеДобавлено: 24 окт 2018, 19:20 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 21942
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19213 раз в 11966 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 69702

Добавить
Мимир

Мимир — сын Бёльторна и внук Бергельмира, первого предводителя инеистых великанов. Когда Аургельмир был еще жив, Мимир отправился в тогдашнее подземное царство, Йормунгрунд, и стал супругом изначальной богини смерти, Хель. (Не следует путать ее с нынешней Хелой, дочерью Локи; подробнее см. в посвященном ей разделе.) После Потопа Хель отпустила его в мир живых и поставила на страже священного источника, возникшего в Йотунхейме под одним из корней Мирового Древа. В этом источнике, погрузившись в воду по шею, Мимир простоял так долго, что у него на плечах выросли горы Кьёлен. Но в конце концов он решил покинуть свой пост — вероятно, ему захотелось посмотреть мир. После долгой отлучки он не встретил среди новых поколений великанов почти ни одного знакомого лица. Его отец Бёльторн погиб при Потопе, а дочь Бёльторна, Бестла, как ему сказали, переселилась в Асгард, где живет на почетных правах — как мать Всеотца. Мимир отправился в Асгард и разыскал там сестру. Один радушно принял его как своего дядю. За время, проведенное в источнике мудрости, Мимир многому научился, и Одину пришелся весьма кстати такой полезный советчик.

Но затем асы узнали, что в пространстве вокруг Мирового Древа появилась еще одна раса — ваны, которые создали свой собственный мир и были готовы его защищать. Разразилась война. Несколько лет борьба шла с переменным успехом и, наконец, асы благоразумно предложили заключить перемирие и обменяться заложниками. Один попросил в заложники Ньорда — покровителя мореплавателей — и его детей, Фрейра и Фрейю (последняя была для него особенно ценна — как богиня любви, сведущая в магии сейта). Ваны, со своей стороны, потребовали заложников, не уступающих мудростью Ньорду и его детям. По каким-то одному ему известным причинам Один решил пожертвовать своим дядюшкой-великаном, а вместе с ним отправил к ванам самого младшего из своих братьев — Хёнира, молодого застенчивого аса, который был хорош собой, но не блистал ни умом, ни красноречием. Мимир был оскорблен тем, что Один отдал его в заложники, и отказался играть роль мудрого советника для чужаков-ванов, с которыми его не связывали никакие кровные узы. На всех их вопросы он отвечал длинными, витиеватыми и совершенно непонятными речами. Хёнир же по большей части отмалчивался или повторял за Мимиром его бессмысленные тирады.

В конце концов ваны не выдержали этого издевательства и отрубили Мимиру голову, а Хёнира отослали обратно в Асгард с этой головой — вестью гнева и силы. То, что ваны убили одного из заложников, а второго отвергли, могло бы дать асам повод вновь объявить войну или, по меньшей мере, убить заложников-ванов. Но они ни того, ни другого не сделали. Один слишком высоко ценил Ньорда и его детей, чтобы просто взять и убить их, а начать новую войну он не смел, — и ваны прекрасно все это знали. С тех пор они спокойно живут своей жизнью, сохраняя независимость от асов; и, более того, в совете асов представлены их голоса — достаточно сильные, чтобы ими нельзя было пренебречь.

Один взял отрубленную голову Мимира и при помощи магических трав вернул ее к жизни, чтобы по-прежнему пользоваться мудростью этого древнего великана. Но Мимир проклял своего племянника, и тогда Один бросил его голову обратно в Источник Памяти в Йотунхейме. Там Мимир плавает и по сей день — старый, усталый, озлобленный и сварливый. В конце концов Одину пришлось отправиться на поиски знаний — и долгая дорога привела его к Источнику Мимира. Мимир предложил племяннику власть над Мыслью и Памятью — и дал ему двух воронов, носящих эти имена, — но взамен потребовал, чтобы Один собственноручно вырвал себе глаз и бросил в его источник. Как всем нам хорошо известно, Один согласился. И по сей день его глаз сверкает подводной звездой в Колодце Мимира, освещая его до самого дна. Этот источник — один из самых популярных туристических аттракционов в Йотунхейме: все путешественники не упускают случая его посетить. Здесь тянется к юго-востоку узловатый корень Мирового Древа, выступающий из-под земли, подобно исполинской насыпи, но в одном месте под ним можно отыскать вход в пещеру. Колодец — там, в этой пещере, и в нем плавает уйма черепов и отрубленных голов. Некоторые из них — подношения Мимиру, некоторые — трофеи, которые он забирает, когда посетителю не удается правильно ответить на его вопрос. Эти головы — предостережение незваным гостям: увидев их, многие пугаются и уходят, а Мимир этому только рад. Может случиться так, что одна из голов повернется к вам и заговорит сама: значит, Мимир решил сделать первый шаг. Его голова — старая и сморщенная, окутанная, словно плащом, длинными белыми волосами, струящимися в воде. Но чаще он прячется под водой и приходится его звать. Для начала можно плеснуть в воду хорошего спиртного. Вообще, самые лучшие подношения для Мимира — алкогольные напитки и пища с сильным сладким запахом, легко растворяющаяся в воде. Пользыотедыему никакой, ноемунравитсявкус.

Мимир — бог подземных вод, и, подобно им, его мудрость глубока и таинственна. Он имеет прямой доступ в так называемую «библиотеку летописей акаши», и, вдобавок, дружит с норнами. Именно поэтому все постоянно донимают его вопросами. Однако он — усталый старик, капризный, язвительный и ожесточенный. Сказать, что он «с приветом», — значит, ничего не сказать. Служить плавучей головой-прорицательницей — дрянная работенка, и некоторые путешественники не без сожаления отмечали, что самое лучшее, что можно сделать для Мимира, — это дать ему наконец умереть. Если вы ему понравитесь, он может и вправду сказать что-нибудь полезное, хотя все равно, скорее всего, будет саркастичен и наговорит много обидного. Если нет — можете попробовать прийти в другой раз. То, как он к вам отнесется, зависит не столько от вас самих и от ваших даров, сколько от того, в каком он сегодня настроении. Если Мимир заявит, что ответит на ваш вопрос только при условии, что вы ответите на его, не соглашайтесь. Победить его в этой игре невозможно. Он большой мастер выискивать такие вопросы, ответа на которых вы не знаете, хотя, по идее, должны бы знать, — и в результате последние мгновения своей жизни вы проведете, хлопая себе по лбу, стеная и чувствуя себя полным идиотом. Да-да, я не оговорился: проигравший лишается головы. И не надейтесь, что если он — всего лишь отрубленная голова в колодце, то ему не под силу вас убить. Не успеете вы и глазом моргнуть, как с потолка или со стены на вас обрушатся острейшие клинки. Все эти гниющие, вздувшиеся головы — не иллюзия и не шутка. Если Мимир окажется настроен кровожадно, извинитесь, что побеспокоили его, оставьте ему подношения (может быть, в следующий раз он примет вас более приветливо) и уходите. Не забывайте, что даже Одину пришлось заплатить за мудрость Мимира немалую цену. Легкомысленногоотношенияэтотбогнепотерпит.

Даже если он ответит на ваш вопрос, не забывайте, что он может намеренно облечь его в форму загадки или опустить какую-нибудь важную информацию, без которой вы попадете в ловушку, если последуете его совету. Однако лгать он вам не станет. Мимир никогда не лжет. Правда — его оружие, и этим оружием он владеет виртуозно. Если он предложит вам назвать день вашей смерти, настоятельно советую отказаться. Искушение может быть велико, но еще большее искушение возникнет потом: вы захотите попытаться отсрочить свою смерть, а подобное вмешательство в нити Вирда и работу норн, скорее всего, навлечет на вас еще большие неприятности. Кроме того, вы зря потратите свой вопрос, а отвечать на другие Мимир, возможно, уже и не захочет.


Призывание Мимира

Славься, Прадед Источника Мудрости,
Зрящий сквозь тьму
Камня и вод!
Мы чтим твою жертву,
Мы чтим твою боль,
Чтим то, что было добыто
Тяжкой утратой.
Славься, Прадед Святого Колодца,
Ты, отдавший столь много на службе другим!
Когда время настанет,
Да обретем мы крупицу знаний твоих
И не убоимся платы.


Мимиру
Элизабет Вонгвисит


Воды Источника вечно дрожат и мерцают,
И солнечный луч на них блещет, как пламя свечи,
Озаряя глубины,
Где он обитает, живущий по смерти, укрытый
Плащом неизбывного гнева. Хотела бы знать я,
Что Мимиру снится в темнице его водяной,
На его скотобойне,
Где головы прочих злосчастных толпою его окружают?
Но я никода не спрошу: мне не хочется видеть,
Как воды взбурлят, и поднимутся головы разом,
Ко мне обратившись, и Мимир
Откроет глаза, обращенные в мир сновидений,
И воду, и воздух меж нами пронзит его взор, устремленный мне прямо в глаза,
И, не выдержав этого, с криком я прочь побегу
Или, хуже,
Застыну, не в силах шагнуть, и услышу из уст его древних такое,
Что лучше бы мне и не слышать. Но если спою над водою,
Проникнет ли песня моя в глубину, как всегда проникают вопросы?
И если осмелюсь склониться и тихо коснуться губами
Воды ледяной, ощутит ли он это касанье,
Тепло моих губ, до того как безумье мой разум расколет
И душу до срока повергнет в пределы Хельхейма?
Но думаю я,
Что во снах своих Мимир не видит совсем ничего:
Если сон и приходит порою,
То лишь забытьем в темноте и молчанье Колодца,
И нежится Мимир в покое, забыв обо всем, как дитя в колыбели,
Пока не вернут его в чувство еще одним праздным вопросом;
И эти минуты свободы —
Единственный отдых его до скончания мира.


Вафтруднир

В «Речах Вафтрудира» Один решает сыграть в загадки с особенно мудрым и ученым инеистым великаном — древним турсом по имени Вафтруднир (что буквально означает «сильный в загадках»). Фригг пытается отговорить его: известно, что в игре с этим великаном проигравший лишается головы. До сих пор, по всей очевидности, Вафтруднир выигрывал — ведь его голова все еще оставалась при нем.

Зачем Одину понадобилось бросать ему вызов — непонятно. Некоторые утверждают, что «Речи Вафтруднира» — это не мифологический текст, а своего рода энциклопедия знаний, составленная в форме вопросов и ответов и использовавшаяся для обучения: она содержит множество традиционных сведений о скандинавской космологии и, в том числе, о Рагнарёке. Но если предположить, что в основе этой саги все-таки лежат подлинные события из истории иных миров, то заключительные пять вопросов о Рагнарёке можно истолковать как попытку Одина проверить пророчество о конце света, полученное ранее от мертвой великанши-вёльвы, или услышать иную версию предсказания — возможно, с более утешительным исходом. Но, увы, Вафтруднирнесообщаетемуничегонового.

Если так, то Вафтруднир — тоже провидец, поскольку Рагнарёк по отношению ко времени действия этой саги — не прошлое, а будущее, причем будущее, которое может еще и не настать: Вафтруднир описывает лишь то, что с большой вероятностью случится, если асы развяжут масштабную войну против йотунов, намного превосходящих их числом, и обе стороны привлекут к этой войне своих мертвецов с тем же численным соотношением. Вафтруднир для начала задает Одину несколько вопросов о том, что представляют собой Солнце и Луна, после чего загадки начинает задавать Один — и продолжает очень долго. Начав с откровенно «проверочных» вопросов о географии и космологии Девяти миров, он в конце концов переходит к делу и принимается выуживать из великана информацию о будущем и, в особенности, о Рагнарёке, который, по всей видимости, интересует его больше всего.

Наконец, сообразив, что Вафтруднир правильно ответил на все его вопросы до единого и вот-вот победит, Один задает такой вопрос, на который тот заведомо не может ответить: «Что сыну (то есть, очевидно, Бальдру) Один поведал, когда сын лежал на костре?»[3] Понятно, что ответ на этот вопрос знает только сам Один, — и это очень похоже на последний вопрос, который Бильбо Бэггинс задал Голлуму в такой же игре в загадки: «А что это там у меня в кармане?» Казалось бы, это против правил, но ничего подобного! Не сумев ответить на этот вопрос и догадавшись затем, что его соперник — и есть Один собственной персоной, великан признает свое поражение. Он называет себя «обреченным», признавая за Одином право убить его. Воспользовался Один этим правом или нет, в саге не сообщается, но другие великаны утверждают, что Вафтруднира уже нет среди живых. (Остается только гадать, не стояло ли за вопросом Одина о последних его словах, сказанных мертвому сыну, не столько желание перехитрить великана, сколько беспокойство по поводу того, не просочились ли к йотунам какие-то лишние сведения о смерти Бальдра, которые следовало хранить в тайне.)

В той же саге Вафтруднир рассказывает кое-что о самом себе, упоминая о своем почтенном возрасте: по его словам, он застал те незапамятные времена, когда в ладье, плывшей через реку Эливагар, родился Бергельмир, внук Имира, и что они с Бергельмиром стали друзьями еще до Потопа [4]. Поскольку от Имира родилось лишь двое инеистых турсов-мужчин и одна женщина, следует предположить, что Вафтруднир относился ко второму поколению и, таким образом, был старшим единоутробным братом Бергельмира. Тогда не удивительно, что он мог видеть, как родился в ладье его младший брат. Кроме того, в саге упоминается сын самого Вафтруднира — Им, о котором не известно ничего, кроме имени.


Ольвальди, Тьяцци, Иди и Ганг

Ольвальди, инеистый великан, имя которого означает «Повелитель пива», жил в Трюмхейме и служил Трюму как придворный пивовар. Помимо этого известно лишь то, что у него было трое сыновей — Тьяцци, Иди и Ганг, по смерти своего отца устроившие грандиозные поминки, на которых было выпито почти все наваренное им пиво.

Иди и Ганг, двое младших братьев, почти не упоминаются вне сюжета о поминках по их отцу; скорее всего, они остались при дворе Трюма. Но старший сын Ольвальди, великан Тьяцци (чье имя, предположительно, означает «Вода») прославился своей гибелью при попытке похитить богиню Идунн.

Однажды Один, Хёнир и Локи отправились в путешествие и, остановившись в лесу на привал, стали разводить костер, но разжечь огонь все никак не удавалось. Наконец Один заметил, что в траве рядом с костром лежит какой-то посох, и заподозрил неладное; оглядевшись по сторонам, он увидел великана Тьяцци, сидящего на дереве в облике огромного орла. Тьяцци согласился снять заклятие с огня, при условии что путники поделятся с ним мясом. Один согласился. Но когда мясо зажарилось, Тьяцци слетел вниз и схватил самый большой кусок. Возмущенный Локи вскочил и ударил великана тем самым посохом, который не случайно так насторожил Одина. Пальцы Локи тотчас приросли к посоху, а Тьяцци схватил его в когти, взлетел и битый час таскал за собой злополучного трикстера по колючим кустам, пока тот, наконец, не взмолился о пощаде. Тьяцци согласился отпустить его, но взамен потребовал, чтобы Локи выманил для него из Асгарда богиню Идунн с ее золотыми яблоками.

Локи не сразу принял это условие: как побратим Одина он и сам привык к бессмертию, которое даровали обитателям Асгарда золотые яблоки Идунн. Но Тьяцци полетел в горы и принялся волочить его по острым камням, и в конце концов Локи сдался. Великан отпустил его под честное слово, и Локи пришлось исполнять обещанное. Чтобы выманить Идунн из Асгарда, он сказал ей, будто видел точно такие же золотые яблоки, как у нее, в лесах за потоком Тунда, и предложил пойти туда со своей корзиной яблок и сравнить. Идунн поспешила к месту, указанному Локи; и Тьяцци, поджидавший ее там (по-прежнему в образе орла), схватил богиню и унес в свою горную крепость на северо-востоке Йотунхейма.

Но вскоре Тьяцци обнаружил, что сами по себе яблоки — без магии Идунн — бесполезны, а Идунн отказывалась ему помогать, даже после того как он запер ее в тесной пещере на вершине горы. Между тем асы пришли в ужас, обнаружив, что Идунн пропала, и впервые стали замечать друг за другом признаки старения. В конце концов они заподозрили, что тут не обошлось без Локи, и призвали его к ответу; тот сознался, но сразу же предложил все исправить, если Фрейя одолжил ему свое волшебное соколиное оперение. Асам пришлось довериться ему — ничего другого не оставалось.

Приняв облик сокола, Локи полетел в горы Тьяцци и увидел, что Идунн все еще не сдалась. Он превратил ее в орех, и зажав его в одной лапе, а другой подхватив корзину с золотыми яблоками, помчался обратно в Асгард. Но, на беду, Тьяцци, возвращавшийся домой с охоты, заметил их и по золотому блеску яблок в солнечных лучах понял, что происходит. Он бросился вслед за Локи; как орел, он был крупнее и сильнее сокола и едва не настиг его, но Локи в последний миг успел укрыться за стенами Асгарда, на кторых асы к тому времени сложили огромный костер. Как только Тьяцци оказался над стеной, огонь вспыхнул и великан сгорел заживо. Асы решили было, что на этом дело и кончено,но вскоре после смерти Тьяцци его дочь Скади пришла в Асгард и потребовала виру за отца. В качестве выкупа ей дали в мужья одного из заложников-ванов и голос — единственный йотунский голос! — в совете асов. Таким образом Скади в некотором смысле унаследовала тот самый дар бессмертия, который ее отец пытался заполучить силой.


Рюм

Рюм (имя которого означает «Старый и Беспомощный») — древний, родившийся еще до Потопа, инеистый великан, обитающий в затопленной части Нифльхейма. Он слеп, но превосходно чует направление и в своем роде «видит» при помощи магических чувств. По договору с Хелой ему предстоит стать кормчим Нагльфара, великого корабля, построенного из ногтей мертвецов. Обладатель обычного зрения не смог бы провести корабль через туманы, которые покроют весь мир в день Рагнарёка.


Хримтурс

Хримтурс (буквально — «инеистый великан», и это скорее титул, чем личное имя), был великим каменщиком. Настоящего его имени мы, вероятно, никогда не узнаем, но известно, что он пришел в Асгард вскоре после войны с асами и ванами. Ваны разрушили стены, окружавшие Асгард, и жилища богов остались без защиты: если бы кому-то — а именно, любому йотунскому племени — вздумалось сейчас напасть, асам бы не поздоровилось. На то, чтобы отстроить стены своими силами, у них ушел бы не один год. Но пришлый великан заявил, что сможет возвести новые стены всего за шесть месяцев. В награду за работу он попросил дать ему Фрейю в жены, а впридачу — власть над солнцем и луной. Если же он не закончит строительство в срок, добавил он, асы платить не обязаны. В уверенности, что пришелец преувеличивает свои силы, асы согласились на эти условия — все же положение было отчаянным. На зимнее солнцестояние Хримтурс приступил к работе. Шли дни, летнее солнцестояние близилось, и асы с ужасом поняли, что платить, скорее всего, придется. Великану помогал огромный волшебный жеребец по имени Свадильфари, скорее всего родившийся и купленный в Альвхейме. Этот могучий конь подносил своему хозяину камни, благодаря чему работа шла гораздо быстрее.

Сообразив, что все вот-вот кончится плохо, асы пришли в ярость. Один призвал Локи — мастера выпутываться из любых затруднительных ситуаций — и велел ему что-нибудь предпринять. Локи превратился в прекрасную кобылицу в течке и сманил Свадильфари от хозяина всего за несколько дней до окончания срока. Без помощи своего коня Хримтурс не успел закончить работу вовремя и проиграл спор. Почуяв, что тут дело нечисто, разъяренный великан ворвался в Асгард и обвинил богов в обмане. Тогда Один призвал другого своего «специалиста по разборкам», Тюра, и велел ему просто-напросто убить Хримтурса, что и было исполнено.

Через несколько месяцев Локи вернулся в Асгард, ведя в поводу восьминогого жеребенка. Очевидно, дала о себе знать кровь Железного леса: хоть Локи и сумел принять женский пол (в облике животного) и выносить дитя, оно родилось с причудливыми аномалиями, типичными для его соплеменников. Локи вручил жеребенка в дар Одину; тот получил имя «Слейпнир», что значит «Паук», и стал любимым конем Владыки асов.


Бюлейст

Бюлейст — второй сын Лаувейи, матери Локи. Он — инеистый турс, но по характеру более кроткий, чем большинство великанов этого вида. Отец его неизвестен; возможно, то был какой-нибудь инеистый великан, с которым Лаувейя встречалась до того, как познакомилась с Фарбаути и перебралась вместе с ним в Железный лес. Бюлейст много странствует по Девяти мирам, но часть времени проводит при дворе Трюма как его доверенный слуга — вестник, посыльный или просто лазутчик.


Скади

Скади — одна из самых знаменитых инеистых великанш за всю историю, хотя бы потому, что она — единственная из них, кому удалось получить место среди асов. Похоже, в древности существовал отдельный культ Скади — в одной саге упоминаются ее святилища и жрецы. Скади как объект поклонения — это богиня холода и снежных равнин, богиня-охотница с луком и стрелами, разъезжающая на санях, запряженных белыми волками. Некоторые усматривают в ней прототип русской Снегурочки и Снежной Королевы из сказки Ганса Христиана Андерсена. По-видимому, в древние времена ее особо чтили охотники, обращавшиеся к ней за помощью.

Скади — дочь Тьяцци, инеистого турса, который похитил богиню Идунн из Асгарда и был убит асами, когда погнался за Локи, пришедшим на выручку Идунн. Тьяцци, сын Ольвальди, владел, как ни странно, земельным наделом в Асгарде. Каким образом он его заполучил, в источниках не сообщается, но, насколько некоторым из нас удалось выяснить, Тьяцци недолгое время был женат на женщине из асов, хотя в Асгард так и не перебрался: жена поселилась с ним в его горной крепости на северо-востоке Йотунхейма и там вскоре умерла от холода. Тьяцци формально унаследовал надел в Асгарде, но никогда не посещал его из-за вражды между асами и йотунами; возможно, он догадывался, что асы не обрадуются тому, кто не уберег свою жену-асинью. Когда Тьяцци погиб, его взрослая дочь Скади (по всей очевидности, не имеющая отношения к умершей жене из асов, а родившаяся от какого-то более раннего брака) заявила права на этот надел, а заодно потребовала и виру за убитого отца.

Она приблизилась к воротам Асгарда в полном вооружении и объявила, что ей полагаются не только выкуп и наследство, но и муж. Скади надеялась, что ей достанется в мужья прекрасный Бальдр, но Один завязал ей глаза и велел выбирать из неженатых обитателей Асгарда вслепую, ощупывая только их ступни. Скади выбрала того, у кого ступни были самыми красивыми, но это оказался не Бальдр, а ван Ньорд, повелитель морей. Он был доброго нрава и достаточно хорош собой, так что Скади согласилась стать его женой, но через некоторое время они поняли, что ужиться друг с другом не смогут. Скади привыкла к горам родного Трюмхейма, да и в Асгарде ей достался гористый надел, но Ньорду не под силу было оставаться долго вдали от моря. Скади, со своей стороны, чувствовала себя неуютно и в Ноатуне — чертоге Ньорда в Асгарде, — и в его ванахеймском доме по ту сторону океана: ее беспокоили крики морских птиц и постоянный шум прибоя. В итоге через некоторое время супруги мирно расстались, но к тому времени Скади — первой среди йотунов — уже получила голос в совете асов.

По-видимому, вскоре после этого она вступила в любовную связь с Локи — недолгую и неудачную. Некоторые источники утверждают, что Один специально послал Локи к ней, чтобы укрепить узы, связывавшие Скади с Асгардом; другие говорят, что Локи просто воспользовался случаем, когда Скади загрустила в одиночестве, и соблазнил ее по собственной инициативе. Так или иначе, Скади печалилась, и Локи решил ее развлечь. Он привязал свои гениталии к бороде козла, и тот, на потеху всем асам, принялся таскать за собой визжащего и спотыкающегося трикстера. Наконец, веревка порвалася, и Локи рухнул прямо на колени Скади — и та, наконец, рассмеялась. Эта история перекликается с легендами о жертвенных обрядах холодной, неумолимой богине смерти, в которых оскопленного мужчину бросают истекать кровью у нее на коленях: подразумевается, что оплодотворить богиню смерти семенем невозможно — подойдет только кровь. Не исключено, что Локи сознательно подражал этому обряду, символически принеся себя в жертву Скади.

В любом случае Скади, по-видимому, приняла его намерения слишком всерьез. Связь их оказалась короткой, а разрыв ожесточил сердце Скади настолько, что после гибели Бальдра, когда Локи поймали и связали, она подвесила у него над головой ядовитую змею, чтобы яд капал ему на лицо. В этой мести чувствует гнев не только отвергнутой женщины, но и обманутой жрицы/богини. Если Локи символически воспроизвел для нее традиционное жертвоприношение консорта Богини, а Скади приняла это за чистую монету, то обычный для Локи поступок — бросить женщину, которая ему надоела, — был не просто проявлением душевной черствости, а настоящим святотатством и осквернением ритуального брака. Возможно, именно поэтому она чувствовала себя вправе обречь его на многовековые страдания. Пожалуй, то, как Локи обошелся со Скади, было худшей из ошибок, какие он когда-либо совершал.


Работа со Скади
Лин Скадидоттир


Первой богиней, с которой я начала работать, была Скади. Я тогда жила в Род-Айленде и отчаянно пыталась найти какую-нибудь горную богиню. И нашла Скади — точнее, это она нашла меня. Я медитировала на нее и в награду получала снег. Не настоящую метель, нет, просто легкую порошу, как будто она говорила мне: «Привет, я здесь!» Она научила меня многому о жертвах и подношениях, о верности и даже в какой-то степени о предательстве. Ееродина, Трюмхейм, — очень, очень священное и прекрасное место.

Скади, так же как Хела и норны, — одна из самых известных и почитаемых великанш. Лично меня нисколько не удивляет, что она завоевала такую любовь и признание среди множества групп. Она присутствует почти во всех ветвях Северной традиции, включая даже англосаксонское язычество (судя по этимологии ее имени — это, насколько я понимаю, самые дальние края, до которых она добралась). Лично для меня отношения со Скади исключительно важны, поскольку она — первая из всех йотунов, с кем я вступила в контакт, и, более того, первое божество Северной традиции, с которым я встретилась в своей жизни.

Итак, кто же такая Скади, какова ее история и какую пользу может принести общение с ней? Ведь именно это вас интересует, не так ли, — а иначе зачем вы здесь? Да, мы начнем с моего обычного вопроса: «Зачем вы здесь?» Это вопрос непростой — и, фактически, один из тех вопросов, с которыми на йотунском пути сталкиваешься чуть ли не каждый день. Я задаю его вам сейчас, потому что если и когда вы установите связь с кем-то из йотунов, вас непременно об этом спросят. Можетбыть, вы одержимы идеей истребления йотунов? Или думаете, что вы— лучше их? У вас комплекс Одина? Эти вопросы на самом деле подразумевают вот что: чего именно вы хотите — узнать йотунов или что-то от них получить? И независимо от того, как вы ответите на этот вопрос, возникнет еще один: действуете ли вы при этом честно или руководствуетесь какими-то скрытыми мотивами? Из всех вопросов этот — пожалуй, самый важный и даже решающий. Особенно — если вы имеете дело со Скади. Я предположу, что традиционные мифы с участием Скади, история ее отношений с Локи и, разумеется, с ее отцом Тьяцци вам уже известны. В них находятся некоторые важные ключи к пониманию Скади, и все они — из тех вещей, от которых не следует отмахиваться. Такие, например, как ее любовь к семье и, в свою очередь, любовь, которую проявил к ней Тьяцци, отдав жизнь (а я совершенно уверена, что он знал, на что идет), чтобы Скади смогла перебросить мостик между йотунами и асами и обрести бессмертие и божественность. Всеэто— оченьважнаячастьтайныСкади.

Скади — сострадательная и страстная. Она может быть на удивление любящей и заботливой, но такое отношение имеет свою цену, которую большинство людей сочтут немаленькой. Эта цена — не какие-то внешние жертвы. Если вы, допустим, просто убьете для нее животное или принесете в дар собственную кровь, взяв роль жертвенного животного на себя, и вообще придете к ней с каким бы то ни было материальным подношением, само по себе это не вызовет у Скади интереса и симпатии — а, значит, вы и не сможете ничему у нее научиться. Чтобы работать с ней, учиться у нее и расти под ее опекой, нужно много трудиться. Я прекрасно понимаю, что вы уже слышали всевозможные советы, справедливые по отношению к любому йотуну, — «не ввязывайтесь ни во что наобум», «следите за своей спиной», «будьте собой», «помните, что они могут навредить вам и непременно навредят, если представится случай», и так далее. И, вероятно, вы уже пролистали или прочли другие разделы, в которых постоянно подчеркивается тот же самый принцип — трудиться нужно много. Но в отношении Скади этот принцип проявляется настолько глубоко, что сбросить его со счетов невозможно. О том, какого именно рода работы она требует, рассказывают многие авторы, но особенно полезна статья Даяны Пакссон, которую можно найти на сайте «Храфнар».

Миф о Скади полон обманов и полуправд. Саму ее столько раз обманывали, что она уже больше не в силах этого терпеть. Какое отношение это имеет к вашей работе со Скади? Самое прямое: ей нельзя лгать о том, что именно вы сделали или делаете. Она почувствует ложь и выведет вас на чистую воду. Но в чем же все-таки состоит сама эта работа?

Скади очень тесно связана с физическим телом, здоровьем и выносливостью. Первое, что вам следует знать о Скади, — это то, что для работы с нею вам придется упражнять свое тело, заботиться о нем, учиться выживать вдали от цивилизации и находить общий язык с зимой. Для меня, да и для большинства людей, которых я знаю, это — самая трудная часть работы со Скади. Она не терпит праздности и обжорства. Ей противна всякая лень, связанная с телом, — независимо от состояния вашего здоровья. Итак, если вы хотите работать с нею, вам придется освоить физические упражнения и относительно регулярно выполнять их под открытым небом. Правильно понять это очень трудно, особенно в нашем современном обществе потребления. Мне кажется, что здесь кроется одна из причин, по которым со Скади связывают свою практику многие совершенно неаппетитные группы. Дело в том, что она живет по принципам «кто силен — то и прав» и «выживает сильнейший». А эти принципы, как ни печально, привлекают самых неприятных людей. Если вы попробуете поискать имя Скади в интернете, то натолкнетесь на одну крупную фашистско-расистскую группу, использующую это имя как URL. Людей такого сорта притягивает ее холодная, методичная и отрешенная натура.

В некоторых отношениях Скади близка Тюру: она тоже придает большое значение этике и морали. Разумеется, не христианской морали и этике, а таким качествам, как честность, правдивость, верность и, в том числе, верность своему физическому телу.

Вообще, проблема верности — один из самых трудных аспектов работы со Скади. Так, эта богиня не возражает против полиамории, если все устроено честно и все участники осознают и принимают параметры отношений, в которые они вовлечены. Другое дело, что особых восторгов по поводу таких отношенй Скади не испытывает, — но, вероятно, лишь потому, что в них всегда выходят на первый план вопросы честности и правдивости, а простым смертным подобные вещи даются нелегко и Скади им совершенно справедливо не доверяет. Что для нее важно, как и для Тюра, так это верность вашим клятвам, в чем бы они ни заключались.

Скади ассоциируется с охотой и ходьбой на лыжах, особенно по пересеченной местности. Это тоже важно. Она охотница, но не такая, как современные охотники: она ведает охотой первобытной, охотой ради выживания, а не для забавы. Пища, жизнь и священная смерть — вот что такое охота для Скади. Под священной смертью я подразумеваю не то, чем является смерть для Хелы: Скади тесно связана с самим актом умирания, со смертью физического тела. Ее нисколько не волнует, что станется с вашей душой, — ее интересует только труп.

И это, вероятно, самый важное. Да, Скади действительно не интересуется вашей душой. Это трудный урок, особенно для тех, кто воспитан в традициях одной из авраамических религий. Почему я считаю нужным это подчеркнуть? Потому что мы приучены тратить очень много времени на размышления о том, что будет с нами после смерти, какой окажется наша следующая жизнь и что происходило в прошлых воплощениях. Но Скади нет этого дела — по крайней мере, так показывает мой опыт. Повторю еще раз: она — охотница, лучница и лыжница, бесшумно выслеживающая в лесах свою добычу. Для нее важен сам акт убийства, акт уничтожения жизни. До некоторой степени она, конечно, сочувствует душе, которой приходится покинуть свое тело, но ее роль — не в том, чтобы заботиться об этой душе. Ее роль — пронзить тело отравленной стрелой, отнять жизнь. Если вы сможете понаблюдать, как охотятся хищные звери, вы многое поймете о Скади. Перед теми, кого волнует, что случится потом, она распахнет врата этой тайны, но ей самой за этими вратами не место.

Как же отыскать Скади? Советую вам начать работу зимой — просто потому, что в это время легче настроиться на ее энергии. Оставьте у порога молоко или красное вино — этот дар послужит для нее приглашением. Похоже, Скади связана со всевозможными духами (хотя упоминаний об этом в исторических источниках я не нашла), поэтому для установления контакта с ней полезно проявлять благожелательную заботу о духах. Могу только предположить, что в этом отношении у нее много общего с Артемидой. Ясно дайте понять, что ваши подношения предназначены именно для Скади и для ее подопечных-духов. Кроме того, очень важно оставить одновременно и второе подношение, с другой стороны от двери, предназначив его для «неизвестных» духов местности. Тем самым вы порадуете всех местных духов, даже тех, чей характер может вызывать сомнения. Не приглашайте в дом всех духов без разбора, но Скади с ее подопечными можете пригласить, специально оговорив, что они смогут уйти, когда захотят или когда вы этого захотите. Повторяйтеэтотобрядподношенийдостаточночасто.

Кроме подношений, важно проводить медитации, чтобы ваш разум оставался ясным. Если вы — новичок в медитации, можете начать с американского дзен-буддизма и попробуйте сидячую медитацию дзадзен. Эта базовая форма медитации особенно полезна для работы с йотунами. Как только вы научитесь «очищать сознание» и поддерживать это состояние большую часть времени, можете приглашать Скади. Она придет, если пожелает. Не рассчитывайте, что она непременно явится по первому требованию (и вообще настоятельно советую вам никогда не требовать, чтобы к вам явился кто-то йотунов!). Что касается меня, то я обычно медитирую в своем святилище — уголке своей маленькой квартиры, где стоит самый простой и скромный алтарь.

Как правило, мне для работы не требуется множества серьезных алтарных орудий и прочей магической утвари. Я обхожусь небольшим количеством самых простых вещей: несколько свечей, иногда — салфетка или металлический предмет в форме снежинки. Я не пользуюсь изображениями духов и богов, с которыми работаю, потому что хочу, чтобы они приходили в той форме, какую предпочтут сами. Советую и вам опробовать такой же подход: любая сущность окажется более щедрой и дружелюбной, если вы позволите ей показать, какова она на самом деле, не вынуждая ее представать именно такой, какой вы хотели бы ее видеть. ИвслучаесоСкадиэтоособенноважно.

Еще один вопрос: как работать со Скади, если вы — из локиан? Многих локиан, с которыми мне доводилось беседовать, Скади действительно отвергает. Но, поговорив об этом с представителями обеих сторон, я узнала следующее. Во-первых, Скади не питает ненависти к локианам просто за то, что они связаны с Локи. Сомневаюсь, что Скади и Локи каждый день встречаются попить чаю с печеньем, но все-таки они уже давно не заклятые враги друг другу. Однако локианам, желающим работать со Скади, следует кое-что знать. А именно: локианство для нее не может служить оправданием нечестности и уклонения от ответственности (и хотя те локиане, с которыми я дружу, подобными недостатками не страдают, я встречала и других, которые пользуются связью с Локи как своего рода разрешением на безответственные поступки). Одним словом, пока вы имеете дело со Скади, и думать забудьте о своих скользких трикстерских привычках.

Сейчас ее отношения с Локи далеко не так мрачны и отягощены гневом, как когда-то. Конечно, гнев еще не иссяк окончательно, но Скади уже оправилась от потери отца. Тьяцци всегда будет присматривать за ней и за теми, кто принадлежит ей. Она знает, что ему суждено было умереть в любом случае, и предотвратить это было невозможно. Она понимает, что за этим стояло, и никогда не изживет до конца свою печаль и гнев, но, тем не менее, она хорошо понимает и то, что на самом деле дал ей Локи — а именно, шанс для йотунов войти в Асгард. То, что ей удалось закрепиться в совете асов, сослужило хорошую службу ее сородичам. Да, она вошла в Асгард через брак, но в конце концов отвоевала собственное место, не зависящее ни от каких брачных уз. Она рассталась с мужем, но не уронила чести и сохранила это место за собой. Далеко не каждая великанша, сходившаяся с кем-либо из асов, способна похвастаться такой победой. Кроме того, в отличие от некоторых, Скади сохранила за собой и родовые владения отца, и йотунскую индивидуальность.

Итак, Скади — великанша, которая потребует от вас упорной работы. Прежде всего ее интересуют безопасность, защита и физическое благополучие. С ней хорошо работать, если вы много путешествуете или занимаетесь каким-либо спортом под открытым небом (в особенности — зимними видами спорта, например, горными лыжами). Помните, что Скади очень непохожа на нас, она — иная, и ее представления о теле и о животных исключительно важны для понимания природного жизненного цикла, частью которого являются все люди и прочие живые существа.

Кроме того, Скади тесно связана со звездами. Она может поведать много преданий о звездном небе, может открыть вам тайны астрологии и научить вас пользоваться звездами во благо людей. Она сведуща в картах и может стать замечательной спутницей в любом путешествии. Она заботится о своих близких и защищает их со всею свирепой страстью. Я твердо знаю, что под ее опекой со мной не может случиться ничего дурного. Она буквально распространяет вокруг себя покой — но это покой холодный, сродни тому, что царит зимними вечерами, когда небо застлано серой пеленой, а солнце уже почти склонилось к закату. При этом Скади безжалостна, у нее есть своя цель, и ничего, кроме этой цели, ее не волнует. Она хорошо знает, что такое зима и лед. Задачи, которые она поставит перед вами, потребуют больших усилий; их не разрешить в один присест; и, более того, сами условия их поначалу могут казаться неясными. Путь, который она предлагает вам, — долгий и кружный и, зачастую, совсем не такой, какого вы ожидали. Но все это она дает лишь тем, на ком останавливает свой выбор. У нее нет времени на людей, случайно забредших в ее края и просящих о помощи. Она будет иметь дело лишь с теми, кого примет как своих, — а тех, кто ей не подходит, она не примет. Скажем так: люди, которые приходят к ней за знаниями о звездах и ничего не предлагают взамен, скорее всего получат свои звезды, но при этом сгорят в их лучах. Учиться у Скади непросто, если вы не готовы оплачивать каждый урок; поэтому тем, кто считает, что боги обязаны давать все, о чем их попросят, ничего взамен не получая, лучше просто держаться от нее подальше. В этом отношении ее назовешь «доброй» или «щедрой». У Скади есть свои дела, и если вы не можете помочь в них, у нее не найдется на вас времени. И если вы что-то у нее украдете, молитесь, чтобы она никогда об этом не узнала!

И еще одно правило, применимое не только к Скади, но и ко многим другим йотунам: если вы работаете с ней как с основным своим божеством, будьте готовы к тому, что вам придется общаться и со многими другими богами и духами. Будьте готовы, что вам придется выполнять множество клятв. И будьте готовы покинуть свое уютное кресло и отправиться в дальний путь.


Призывание Скади

Славься, Богиня охоты во льдах и снегах!
Мы пробиваем дорогу себе в колее
За Твоими санями,
Кровью своей окропляя Твой след, —
И пред взором холодным Твоим
Мы достойны.
Славься, Хозяйка спасенья от смерти!
Великанша зимы,
Ты раскинула белый свой плащ над полями,
В этом ветре морозном — дыханье Твое,
О волчица на белом снегу!
Научи нас идти по тончайшему лезвию бритвы
Между жизнью и смертью, и этой неравной борьбе,
И чистой, холодной правде ее исхода.
Настигни нагими в снегу нас, Хозяйка зимы:
Пусть вонзится в открытое горло Твоя премудрость.


Снежная Королева (песня для Скади)

Холодно светят звезды на ледяной поляне,
Холодно блещет месяц на ледяной дороге,
Белых волков следы и колея от полозьев:
Красная кровь согревает снег за Ее санями.
Ветер морозный хлещет, срывая листву с деревьев,
Снежной корой одевает лес, обнаживший ветви.
Пальцы Ее ледяные гладят открытое горло,
Рушится бич Ее гневный на спину непокорным.
Дети весеннего бога корчатся на коленях,
Бархатный груз сугробов клонит деревья долу,
В коконе белой смерти старая жизнь замкнулась,
Ищет себе дорогу к новой, крылатой жизни.
Холодно светят звезды на ледяной поляне,
Холодно блещет месяц на ледяной дороге,
Белых волков следы и колея от полозьев:
Красная кровь согревает снег за Ее санями.
Из ледяного железа — мост у нас под ногами,
Темные, темные воды в глубь под мостом уводят.
Слышишь, Она зовет нас в недра, где нет ни звука?
Слушай — и ты узнаешь то, чего знать не хочешь.
Ветер морозный плачет, стонет железо в голос,
Гладким стеклом — дорога, не совладать с конями,
Берег крутой под снегом ждет в тишине добычу:
Видишь, Она раскрыла бархатные объятья?
Сможешь ли ты коснуться тайного места в сердце,
Где леденеет кокон этой бездонной ночи?
Это Ее работа: искру хранить до срока,
Чтобы во тьме созрела и расцвела весною.
Славь Ее имя, путник, идущий зимней дорогой,
Славь Ее плащ, простертый над ледяной равниной!
Белой волчицы зубы в душу вонзились насмерть,
Красною кровью согреем снег за ее санями!


Ринд

Ринд, дочь великана-странника Биллинга, «хозяина торговли с ванами», непохожа на своего отца: в ней ярко дала о себе знать кровь более далеких предков, инеистых турсов. Биллинг привык к океану и побережьям, а Ринд предпочитает жить в его зимнем чертоге в снежных северо-восточных горах Йотунхейма. Она — могучая чародейка, холодная и суровая; она работает с погодой, со снегом и морозом, но главный ее дар — способность перемещаться во времени в определенных пределах (такая же, как у морской девы Унн).

Ринд родила Одину сына Вали — фактически, против своей воли. Он был зачат сразу после смерти Бальдра и к вечеру того же дня достаточно вырос, чтобы отомстить за своего единокровного брата. История Ринд, или, точнее, те обрывки, которые от нее сохранились, вызывает много вопросов. Зачем Одину понадобился для мести за Бальдра новый сын? Зачем он принудил к союзу Ринд, если мог попросту прийти к своей жене или к любой из множества любовниц, отвечавших ему взаимностью? Почему Вали убил своего слепого, беспомощного брата Хёда, когда всем было известно, что гибель Бальдра — дело рук Локи? Все это настолько непонятно, что мне пришлось спросить у самой Ринд, — и она всю ночь рассказывала мне свою печальную повесть, полную гнева и боли. Вы сможете прочесть ее в этой книге, в разделе «Сын Возмездия».

Саксон Грамматик, считавший асов не богами, а людьми, захватившими власть при помощи могучего колдовства, рассказывает историю о смертном Одине и Ринд, в которой слышатся смутные, искаженные отголоски сюжета с участием бессмертного Одина. В этой версии Ринд — юная дева. дочь Биллинга, короля рутенов (которых условно отождествляют с русинами, находившимися тогда под властью варягов). Один пришел к ней в обличье великого воина, но Ринд его отвергла. Тогда он явился к ней под видом искусного мастерового, но Ринд снова прогнала его с насмешками. В гневе Один наслал на нее чары тяжелой болезни, а затем пришел к ее отцу в облике старой знахарки и сказал, что может исцелить королевну, но лечение будет мучительным, так что девушку следует привязать к кровати. Биллинг дал на это согласие, и Один остался с Ринд наедине. Открыв свой истинный облик, он обездвижил девушку ударом своего магического посоха и овладел ею силой. Саксон Грамматик утверждает, что асы были настолько возмущены этим поступком, что свергли Одина и посадили на его место Улля.

Действительно, насилие над Ринд — один из самых наглядных эпизодов, в которых Один поступается честью и даже этикой ради того, что в более отдаленной перспективе представляется ему высшим благом. Ученые пытались рационализировать мотив удара парализующим магическим посохом и последующего насилия как сезонный миф о весенних живительных дождях, растапливающих зимний лед, — но сезонный миф, в котором приход весны изображался бы как изнасилование невинной девушки, кажется довольно странным. Некоторые последователи Асатру пытались также оправдать поступок Вали необходимостью успокоить дух Бальдра, но поскольку подлинным виновником был Локи, убийство Хёда едва ли решает проблему, а Ринд по-прежнему остается в тени со своей болью и уже собственным своим возмездием, которое она берет в свои руки и в известном смысле торжествует победу.


Призывание Ринд

От зимы до зимы до зимы.
Блещет холодом иней на листьях,
Храня их, покуда не вспыхнут в лучах восходящего солнца
Прекрасней, чем были весною,
Но лишь для того,
Чтобы замертво пасть от своей красоты,
Потускнев и осыпавшись наземь.

Госпожа инеистого блеска,
Ты вращаешь колёса времен от зимы до зимы,
И струятся две равные тайны из пальцев твоих:
Тайна холода, что бережет красоту,
Тайна холода, что красоту красотой убивает.

От касания бледных, холодных перстов твоих все обращается в лед
И хрустит, и блестит ярче солнца.
Госпожа леденящих ветров, инеистая дева
В чертоге отца своего среди снежных вершин,
Охлади нас касаньем своим,
Чтобы память, которая мучит и жжет нас, застыла
Одной совершенной картиной, прозрачной и ясной, как лед,
Чтобы мы наконец-то сумели вдохнуть ее всю,
Как глоток обжигающей свежести зимнего утра. Учи нас
Прощаться с предательством, гневом и болью — частицами несовершенства.
Пусть уходит ненужная память,
Как листья под снегом, тускнея, чернея, и медленно падая вниз, и теряясь в туманах веков,
Чтобы мы наконец исцелились, как ты,
На холодном ветру, в ледяном дуновенье Времен.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Книга йотунов: работа с великанами Северной традиции
СообщениеДобавлено: 25 окт 2018, 22:42 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 21942
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19213 раз в 11966 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 69702

Добавить
Бестла

Бестла, дочь Бёльторна и сестра Мимира, известна, прежде всего, как жена Бора и мать Одина, Вили и Ве. Лаура Гуннлёд Линч поведает нам о своей работе с этой древней великаншей — королевой-матерью Асгарда (следующий далее материал заимствован в несколько переработанном виде из предисловия Линч к моей книге «Одрёрир: девять сказаний о странствиях Одина»).


Бестла в традиции и моем НЛГ
Лаура Гуннлёд Линч


Краткая история Матери Богов, которую я сейчас расскажу, — это плоды видения, посетившего меня однажды поздней ночью. Мне предстала прекрасная беловолосая женщина, одетая во все белое и качающая в колыбели трех своих новорожденных сыновей. Как только я поняла, кто она такая и кто — эти младенцы, вся остальная история пришла ко мне разом, в единой вспышке озарения. С этого началось мое знакомство с Бестлой; со временем мне удалось выстроить с ней более близкие отношения. Мать Одина — грозная и внушительная особа: милостивая и царственная, но со стальной волей и напористым нравом, так что с ней шутки плохи. Когда она смотрит на вас, возникает ощущение глубокой, спокойной, уверенной мудрости, как часто бывает при общении с великими провидицами из йотунов. Я чрезвычайно горжусь своим знакомством с нею, потому что у меня сложилось впечатление, что она не так уж часто снисходит до общения со смертными — не исключая и тех, которые служат ее сыну. (Впрочем, в свете новых свидетельств это утверждение, возможно, придется пересмотреть. На прошлой неделе я получила удивительное письмо от читателя, который хвалит мою новую книгу и рассказывает об одном своем сновидении: к нему пришла женщина с длинными белоснежными волосами, одетая во все белое, и ясно дала ему понять, что он должен последовать за Одином. Сам он предполагал, что это была Фригг, но по описанию ее внешности и манер я безошибочно опознала Бестлу. Теперь я задаюсь вопросом: сколько же людей встречают в своих видениях и снах эту величавую материнскую фигуру, по ошибке принимая ее за Фригг?)

Бестла искусна в магии, особенно в гадании и работе с духами растений, и она обучила этим умениям своего сына, когда тот был еще ребенком, задолго до его знаменитых путешествий в поисках мудрости. Это раннее знакомство с материнским колдовством стало одной из причин, по которым Локи в перебранке с асами назвал Одина «мужем женовидным», но Один — закоренелый прагматик и пользуется любыми знаниями и силами, какими только может завладеть, не обращая внимания на то, что о нем могут подумать. В действительности Один поддерживает со своей матерью гораздо более близкие отношения, чем могло бы показаться, и во многом полагается на ее мудрость и опыт, особенно в трудные времена. Большую часть времени Бестла проводит в собственном доме в Йотунхейме, но сохраняет за собой устойчивый и почетный статус королевы-матери Асгарда.

В литературных источниках упоминаний о Бестле встречается не так уж много, но в попытках проверить свой НЛГ я провела настоящее научное расследование, и вот что мне удалось выяснить. Большинству последователей Северной традиции известен отрывок из «Речей Высокого», где утверждается, что в молодости Один узнал девять магических песен «от сына Бёльторна, Бестлы отца». Поскольку большинство мифологов сходятся на том, что упомянутый здесь сын Бёльторна не может быть никем иным, кроме Мимира, косвенным образом это подтверждает, что Бестла — действительно сестра Мимира. Но все, что следует далее, в большей степени строится на догадках и предположениях. Согласно Виктору Рюдбергу, ее имя может происходить от корня beizlили beisl, что значит «узда». В связи с этим интересен один из эпитетов Мимира — Нарви, «связывающий». Мимир и Бестла близки норнам — трем великаншам, которые ткут и связывают нити Вирда. Если Мимир определенно имеет самое прямое отношение к Источнику и Вирду, то можно предположить, что и Бестла каким-то образом с ними связана. В меньшем масштабе, по крайней мере, германцы верили, что родовые норны привязывают к ребенку при рождении его собственный вирд, окропляя новорожденного водой и в качестве кропила используя березовую ветку. Если Бестла исполняет похожую роль, то уместно призывать ее не только для благословения детей, но и во всех случаях, когда необходимо установить связь: в обрядах наделения именем и установления родства, принесения клятв кровного братства или сестринства и даже при бракосочетании.

Однако за предложенной Рюдбергом этимологией имени Бестлы стоит и нечто большее. Узда укрощает коня и подчиняет его воле всадника. Эти ассоциации наводят на мысль о рунах Райдо и Эваз, а также об отношениях Одина с его жеребцом Слейпниром. Воронам и волкам Одина уделяют так много внимания, что порой мы забываем, что еще одно его священное животное — конь и что его собственный конь играет важнейшую роль во многих его занятиях. Верхом на Слейпнире Один выезжает на Дикую Охоту; Слейпнир — его спутник и слуга во многих его путешествиях по Девяти мирам; Слейпнир доставил Хермода в Хель, чтобы тот передал владычице мира мертвых просьбу Одина об освобождении Бальдра. Конь — это не просто средство передвижения, это сила, товарищеская поддержка и опора, продолжение силы своего седока. Узда подчиняет и направляет эту силу, во многом так же, как Бестла, мать Одина, помогла ему в юности обуздать и взять под контроль его собственную силу и направила его на путь неустанных странствий и поисков знания.

В словаре северной мифологии Рудольфа Зимека приводится другое, но не противоречащее этому толкование имени Бестлы: «кора» (дерева). Согласно мифам, Бестла была женой Бора, сына первого из асов. От него она родила троих сыновей, имена которых, согласно «Младшей Эдде», — Один, Вили и Ве, а согласно «Старшей Эдде» — Один, Хёнир и Лодур (последнего некоторые современные язычники отождествляют с Локи). По обоим источникам, трое сыновей Бестлы убивают протойотуна Имира и из частей его тела сооружают Девять миров, а затем создают первых людей, мужчину и женщину, наделяя два дерева жизнью, человеческим духом и формой. Связь между этим преданием о зарождении жизни и значением имени Бестлы говорит в пользу моей вышеупомянутой гипотезы о ее участии в рождении и благословении детей.

Кроме того, перевод имени Бестлы как «кора» вызывает ассоциации с Мировым Древом. Девять миров часто представляются как связанные между собой или окруженные ветвями Иггдрасиля, и многие мастера сейта используют Древо для путешествий между мирами. В пророчестве о Рагнарёке Мировое Древо переживет гибель всех миров и обеспечит продолжение жизни, укрыв в своих ветвях мужчину и женщину. У одного из его корней находится Источник Вирда, из которого норны поливают это Древо, тем самым непрерывно питая и покрывая все миры в его ветвях слоями прошлого, настоящего и вероятного будущего, заключенными в Источнике.

Но более всего Иггдрасиль известен как то самое древо, на ветвях которого Один принес себя в жертву на девять ночей, чтобы добыть руны — символическую систему, содержащую в себе все тайны творения, разрушения и возрождения. Задумавшись о рунах, я поняла еще кое-что важное о Бестле. Руны, теснее прочих связанные с норнами, — это Пертро, которую иногда рассматривают как символ Источника Вирда и, следовательно, руну судьбы или рока, и Наутиз, означающая принуждение или нужду и часто использующаяся как руна связывания. Изучая литературные источники, я пришла к выводу, что для работы с Бестлой уместны именно эти руны (возможно, в сочетании с упомянутой выше Райдо). В моем НЛГ Бестла также ассоциируется с Берканой, руной рождения и обновления, а также с периодом сокрытия и трансформации, предшествующим перерождению; в этом качестве ее можно толковать и как руну символической смерти и воскресения, сопровождающих шаманскую инициацию. Хотя традиционно эта руна чаще связывается с Фригг, вполне логичным (с учетом возможного перевода имени Бестлы как «кора») кажется соотнести ее вдобавок и с матерью Одина — бога, претерпевшего смерть и возрождение на Мировом Древе. Бестлу как мать Одина можно также рассматривать как олицетворение корней, из-под которых бьет родник его мудрости, источник его силы, и как защитную кору, которая укрывала его до тех пор, пока он не возмужал и не достиг расцвета своего могущества. Если Один — Великий Отец северных богов, то Бестла имеет полное право на титул Великой Матери всего скандинавского пантеона.


Источники:

Caroline Larrington. The Poetic Edda. Oxford World’s Classics, Oxford University Press, New York, NY 1996.
Viktor Rydberg. Teutonic Mythology. См. http://www.northvegr.org/lore/rydberg/rydberg.html.
Rudolph Simek. A Dictionary of Northern Mythology. D.S. Brewer, 2000.
Snorri Sturluson, Anthony Faulkes. Edda (The Prose Edda). Everyman’s Library, Tuttle Publishing Group, North Clarendon VT, 1987.
Diana Paxson. Taking Up the Runes: A Complete Guide to Using Runes in Spells, Divination, and Magic. Weiser Books, 2005.


Норны

Слово «норны» (nornir, мн. ч. от norn, «судьба»), встречающееся в старинных источниках, в различных случаях может относиться к разным сущностям. С одной стороны, этим словом обозначаются всевозможные служанки Судьбы, связанные по происхождению с различными расами — и с асами, и с альвами, и с двергами, и с людьми. По-видимому, это просто дисы разных народов, племен и родов — духи предков, которым приписывается женский пол и защитные функции; они оберегают женщину во время родов и прозревают судьбу новорожденного ребенка. Из этого следует, что у каждого рода и семейства есть свои норны, относящиеся в подавляющем большинстве случаев к той же расе, что и сам этот род (хотя людям с примесью нечеловеческой крови могут покровительствовать норны иных рас).

С другой стороны, в северных пантеонах существуют три великие Норны, надзирающие, по-видимому, за всем механизмом Судьбы. Они обитают у Источника Вирда, рядом с первым из трех корней Мирового Древа, в Асгарде. Их имена — Урд (То, Что Есть), Верданди (То, Что Становится) и Скульд (То, Чему Следует Быть). Их называют «могучими девами из Турсенхейма», то есть Нифльхейма, родного мира инеистых турсов. Урд прядет нити, Верданди — ткет, а Скульд — перерезает. Иногда они предстают совершенно одинаковыми, иногда — как как женщины трех возрастов. Возрасты распределяются между ними иначе, чем мойр, греческих богинь судьбы: Урд — самая старшая, а Скулд иногда принимает облик девы в черных доспехах, скачущей среди валькирий. При этом они не красавицы: по словам большинства из тех, кто встречался с ними в иных мирах, норны — невзрачные и даже почти неряшливые женщины, полностью сосредоточенные на своей работе.

То обстоятельство, что норны принадлежат к роду инеистых великанов, лишний раз подтверждает гипотезу о том, что для наших предков йотуны олицетворяли не только враждебные силы, но и силы древние и неизменные. Сила, которая истребляла огнем людские жилища, насылала на путников снежные бураны и топила лодки в море, воспринималась одновременно и как сила неумолимой судьбы. Фактически, судьба относилась к той же категории, что и природные катаклизмы. Всё это были тайны, непостижимые и не поддающиеся управлению; все они в равной мере внушали уважение и страх; и всем им приписывалась мудрость, за которой обращались к ним даже боги — более «человечные», чем эти стихийные силы.

Норны очень стары; говорят, что они — одни из древнейших божеств, возникшие задолго до убийства Имира и всемирного потопа. Согласно одному любопытному, но непроверенному НЛГ, Урд, старшая из норн, чье имя родственно названию самой Земли, вообще может быть самой древней из всех инеистых великанш, а именно — дочерью Имира, родившейся из его подмышки. Если это правда, то она — в самом буквальном смысле мать половины всего великанского рода. Предполагалось также, что Верданди — ее старшая дочь, а Скульд — старшая внучка.

Этимология слова «норна» не вполне ясна. Некоторые утверждают, что оно связано с диалектным шведским словом nyrna, означающим «сообщать по секрету»; другие возводят его к индоевропейскому корню ner со значением «вращать» или «вить» (подразумевается, что норны свивают нити судьбы). В англосаксонском языке слово «Урд» (Urd) превратилось, собственно, в «Вирд» (Wyrd), и норн стали называть Сестрами Вирда, подразумевая под последним непреложную судьбу человека.

Высказывалось предположение, что норны могут происходить от трех саамских богинь судьбы — Сарахкки, Юоксаахкки и Уксаахкки. В скандинавских сагах утверждается, что норны существовали еще до появления асов: с древнейших времен они определяли судьбы всех живущих, сплетая сети Вирда. (Если так, то они определенно должны принадлежать к числу инеистых турсов, родившихся в Нифльхейме, — возможно, ко второму поколению после Имира, возникшему еще до появления Бури.) Как и саамские ахкка, норны тесно связывались с беременностью, рождением и перерождением. По обычаю саамов, первой пищей, которую женщина получает после родов, должна быть «каша Сарахкки»; у древних скандинавов такую же функцию выполняла «норнагретур» — «каша норн». Но не исключено, что саамы заимствовали этот обычай у скандинавов в результате многочисленных перекрестных браков. Возможно, смешение коренных скандинавских племен с саамами началось еще до прихода инодевропейских завоевателей: в саамском языке есть несколько слов с раннеиндоевропейскими корнями. В какой момент индоевропейцы впервые встретились с саамами, точно неизвестно, но племена завоевателей, двигавшиеся через Северную Европу на запад, сначала должны были вступить в контакт с населением Лапландии и уж затем — с коренным скандинавским населением.

Так или иначе, к норнам часто обращаются за помощью мастера сейта и все, кто желает прочесть Нити Судьбы или изменить их тем или иным образом. Это называется Работой с Нитями. У каждого человека есть своя Нить в Вирде, заключающая в себе все, что он сделал в своей жизни, и сложным образом переплетенная и связанная с Нитями других людей. Узлы и переплетения с другими Нитями возникают всякий раз, когда вы приносите кому-либо клятву верности, проявляете или принимаете глубокие чувства в отношениях с другими людьми, дарите подарки, берете на себя или возлагаете на кого-то обязательства, а также когда вы причиняете другим людям вред безо всякого возмещения (или сами несете от кого-то ущерб, не получая компенсации). Кроме того, ваша Нить может запутаться или завязаться узлами под влиянием «удачи» (доброй или дурной), накопленной вследствие ваших предыдущих поступков (в том числе, иногда, и поступков, совершенных в прошлых воплощениях). Опытный духовидец при определенных условиях может проследить Нить человека в полотне Вирда, выявить причины узлов и переплетений, создающих проблемы, и выяснить (обычно — путем обращения к норнам или другим божествам), что следует сделать, чтобы распутать Нить. Особенно это может быть полезно людям, потерявшим или повредившим свою удачу. Работа с Нитями — это сложная шаманская практика, доступная лишь тем, кто уже много лет работал с духами, и допустимая лишь с разрешения норн. Если вы не установили с ними хороших деловых отношений, в Работе с Нитями вы далеко не продвинетесь. Норны, таксказать, будутпростоотклонятьвсевашизаявки.

Шаманы, работающие с норнами, — редкость. Хотя в принципе норны и не против того, чтобы учить некоторых смертных, они (в отличие, пожалуй, от всех остальных богов), выбирают себе в служители очень и очень немногих людей-духовидцев и не нуждаются в почитателях. Вероятно, одна из причин — в том, что все мы для них — просто нити, которые рано или поздно будут перерезаны (да, как и большинство инеистых турсов, норны бессердечны), а другая — в том, что люди им попросту не нужны. Они неумолимы, как и любое божество смерти, и даже еще более безличны. Но им ведомо все, что только может знать Судьба, и у них есть чему научить нас — если только они сами этого пожелают. Традиционные подношения норнам — изделия из нитей ручной работы, изготовленные вами самостоятельно или, если вы этого не умеете, купленные за большие деньги. Если вы хотите установить с норнами связь и, особенно, мечтаете когда-нибудь освоить Работу с Нитями, очень полезно научиться прясть с помощью стеатитового веретена, какими пользовались в эпоху викингов,


Работа с норнами, или Жизнь в доме Великих Матерей
Лин Скадидоттир


Настало время, когда я поняла, что в моем духовном обучении должны произойти какие-то перемены. Последние несколько лет я занималась в основном дианической Виккой и даосизмом, но чувствовала, что чего-то не хватает. Не хватало богини в ипостаси Старухи и горной богини. И вот однажды на Самайн я решила обратиться за советом к духу моей бабки по отцу. Я зажгла единственную белую свечу, выставила за дверь стакан с водой (на каком-то вебсайте сантерии я прочла, что это может помочь разыскать своих предков), и шепнула ветру свое желание, послав его в мир. И уже через месяц я получила указание работать со Скади, норнами, Хелой и ее родичами. Я была молодой энтузиасткой и очертя голову бросилась в работу со Скади и норнами. И норны, в особенности Урд, сразу же навалили на меня кучу заданий.

Алтарь у меня был маленький и невзрачный. Такой он и до сих пор. Занимаясь йогой и медитациями для очищения сознания, я часто попадала в жилище норн — не в ту знаменитую их обитель у подножия Иггдрасиля, а в маленький домик посреди поля, но в пешей доступности от леса. Я путешествовала туда в своих медитациях и каждую ночь сидела там у очага за вышивкой. В конце концов меня попросили отложить иглу и навести порядок в доме. На протяжении следующих четырех лет я приходила к норнам и делала у них уборку. Интуитивно я чувствовала, что с их стороны это — особая милость, и долгое время я оставалась их единственной служанкой. Но однажды, придя к норнам, я неожиданно застала у них другого человека, и очень огорчилась: я решила, что мне нашли замену. Понадобилось еще два года, чтобы понять, что на самом деле меня повысили в должности.

Пока этого не случилось, я чувствовала себя какой-то бесхозной: казалось, я не принадлежу никому из богов или великанов, вообще никому, кроме самой себя. Да, я выполняла поручения, которые мне давали в духовных путешествиях, и в награду получала в этом мире способность точно гадать, подавать советы и выводить других людей на предначертанный им духовный путь. Однако все это было для меня не ново: мне и раньше почему-то всегда удавалось помогать людям советом, ясно показывая доступные им возможности. Но сделать что-то подобное для самой себя никогда не получалось. Я не знала наверняка, кто мое главное божество. Божества приходили и уходили, но ни с одним не возникало чувства, что я принадлежу именно ему, а всякий раз, как мне казалось, что я все же могу посвятить себя одному из них, в голове непременно раздавался голос: «Хочешь — давай, но первые свои клятвы ты уже принесла нам. Мы пустили тебя сидеть у нашего огня, мы позволили тебе прикоснуться к нашему ткацкому станку, и мы знаем, куда ведет твой нынешний путь».

Время шло, и вот меня отпустили на обучение к Хеле. Это, скажу я вам, — одна из самых важных вещей, какие только со мной случались. Ничего похожего на обучение у любого другого божества или духа! И, как всегда бывает с норнами, разобраться, что от меня требуется и почему, удалось далеко не сразу.

Но все-таки — что это значит: работать с норнами и служить им? Да чего это только не значит! Есть целые группы, которые много с ними работают; есть люди, которые утверждают, что у них есть с ними связь; есть разные способы получить доступ к их знаниям и войти с ними в контакт. Норны непохожи на других богов и великанов, и зачастую они кажутся совершенно неприступными, отчужденными и не поддающимися никакому пониманию. Восновномтакиесть. Они— своегородакосмическиеоракулы. Мы воспринимаем их как троицу сущностей, надзирающих за тем, что было, что есть и что должно последовать из первого и второго. У норн — своя особая логика, и работа с сущностями, у которых нет другой цели, кроме как запечатлевать и поддерживать ход вещей, иногда может ужасно раздражать и доводить буквально до белого каления. Первая из их тайн — движение космоса: они и есть та сила, которая поддерживает все сущее в движении. Если это движение остановится, погибнет все: и люди, и боги, и великаны, и даже звезды. Без движения нет жизни. Даже внутри нашего организма, на клеточном уровне, все безостановочно движется, развивается, возрождается и умирает. Ивэтом— первая, главнаятайнанорн.

Кроме того, от тех, кто работает с ними, они требуют абсолютной независимости. Вы должны четко сознавать, что в конечном счете отвечаете лишь перед самим собой и зависите только от своих собственных решений; и вы обязательно должны уметь работать в одиночку, по собственной доброй воле и без посторонней помощи. Призвать на помощь норн в час нужды на самом деле невозможно. Можете взывать к ним сколько угодно, но они ничего не дадут вам, кроме совета о путях, которые для вас существуют и могут — или не могут — открыться в будущем. Некоторых это знание поддержит и ободрит, но все-таки это — совсем не то же самое, что молиться какому-нибудь богу и надеяться на исполнение ваших просьб. Норны — это вам не валькирии, они не вмешиваются напрямую в жизни и судьбы смертных. Поэтому с ними может быть нелегко. Если, допустим, у вас за плечами есть опыт общения с божеством, которому можно было молиться, очень неприятно сознавать, что, как бы усердно вы ни молились, вам не помогут. Вам придется искать других помощников для изменения ситуации или самому попытаться произвести желаемые перемены (что я и посоветовала бы сделать в первую очередь).

Обсуждая с Рейвеном эту статью, я узнала, что с информацией о норнах приходит не так уж много людей. Это и не удивительно: даже просто говорить или писать о них может быть невероятно тяжело. Возникает такое чувство, будто отрываешь какую-то бесценную часть от собственной души или ставишь под угрозу безопасность всего мироздания. Не последнюю роль играет и чисто эгоистическое желание сохранить их только для себя. Работать с ними и знать, что тебе разрешено работать с ними и впредь, — самый драгоценный и священный дар, о каком только может мечтать духовидец. Лично мне трудно писать о них именно из-за собственнических чувств. Но я должна сказать, что все, кто работает с ними и служит им, — счастливцы. То, как работают с норнами люди, не посвятившие себя исключительно им, совсем непохоже на то, как живем мы, немногие, избранные служить в их святилищах и оберегать их земли.

Многие обращаются к норнам им в стремлении узнать историю своего личного вирда, понять устройство и функции Вирда вообще или научиться им управлять. Начнемссамогопростого— систорииличноговирда.

Получить доступ к информации о чьем-либо личном вирде можно разными способами. Чаще всего прибегают к гаданию — например, на рунах или картах Таро, — и к астрологии. Подобные методы, пожалуй, наиболее просты в освоении и наименее опасны как в физическом, так и в эмоциональном плане. Предания гласят, что Один обрел руны у подножия Иггдрасиля, когда был уже на волосок от смерти; он подобрал их, крича от нестерпимой боли. В этот миг обретения рун Один вошел в то состояние, которое я для себя называю урдическим сознанием, — состояние, в котором просыпается способность читать летописи, хранящиеся в источнике норн, на Древе и в нитях, при помощи которых норны запечатлевают все происходящие. Своим подвигом Один открыл людям и другим живым существам канал доступа к рунам и даровал им письменность — принципиально новый способ хранения информации. Разумеется, Один — не единственный, кто может научить работе с рунами, и путей к их пониманию существует великое множество, но этот миф важно понять как следует, если вы хотите знать, каково это — работать так тесно с тайнами Урд и ее помощниц. Можно действовать через посредника (кого-либо из богов, великанов, духов-проводников), и, по правде сказать, именно это я и рекомендую: это гораздо легче, чем пытаться освоить руны по методу Одина или полагаясь лишь на собственную Волю (в конечном счете вы должны стремиться именно к последнему, но начинать с этого не годится). Овладев этими ключами, вы сможете использовать их самыми разнообразными способами — в том числе и для гадания. Существуют также другие инструменты, гораздо более доступные для понимания, — например, Таро, скраинг, астрология и так далее.

Другой метод, которыми пользуются различные сейтовые группы (в особенности «Храфнар»), — это предсказательный сейт. Традиционная работа сейтконы — путешествия в Хельхейм, однако в коллективном предсказательном сейте возможно обращаться и к норнам. Этот метод подробно описан в книге Дженни Блейн «Девять миров магии сейта: экстаз и неошаманизм в язычестве Северной Европы»; однако существует схожий метод для одиночной работы. Подойдите к самому краю Источника Вирда, наклонитесь, загляните в него и смотрите, что вам откроется. Как и все прочие разовидности скраинга, этот метод непрост, но эффективен, если уловить принцип.

Кроме того, я обнаружила, что работать с норнами исключительно полезно, когда необходимо принять трудное решение, а также когда вы пытаетесь примириться с болезненными переходными периодами или смертью. Норны не дают никакого утешения, но могут помочь понять, почему происходят те или иные события. Это — одна из тайн Скульд. Ее имя иногда переводят как «Долг», и это ей очень подходит, поскольку даже смерть в какой-то момент становится для нас долгом: рано или поздно мы должны умереть; всякая нить должна где-то закончиться.

Управление Вирдом слишком часто привлекает людей, нечистых на руку и жадных до власти, — конечно, не все, но многие из тех, кто стремится освоить это умение, играют в силовые игры. Чтобы понять это, вспомните мифы об Одине: если вы ищете норн, чтобы манипулировать Вирдом, в конце концов вы только сильнее сомнете его ткань и запутаете нити. Пытаясь управлять Вирдом, вы связываете свою нить с нитями многих других людей, а это не всегда хорошо. Это тяжело и для вас, и для них, а в отдаленной перспективе создает тяжелейшие проблемы и для самих норн. Они не станут мешать вам делать глупости, но помните, что Скульд всегда готова безжалостно укоротить вашу нить. Если вы хотите управлять Вирдом, вам придется принять основную ответственность на себя — независимо от того, делаете ли вы это только для себя или ради общего блага (а именно в этой дилемме — корень всех осложнений).

Самым большим почтением из трех норн пользуется Урд. Именно в ней мы обретаем силу, опору и понимание того, что с нами произошло. Все человечество как вид нуждается в том, чтобы понимать свое прошлое. Мы тратим многие часы, а иногда и целую жизнь на изучение истории нашего мира, нашей религии и своей собственной личности. Мы тратим сотни долларов на психотерапию, вглядываясь в глубины своего личного прошлого, чтобы обрести внутренний покой в настоящем. Мы тратим тысячи долларов на исторические исследования, удовлетворяющие самые разнообразные наши потребности — от духовных до рекреационных. Сила Урд — в знании всего, что осталось в прошлом, и в этом отношении она сходна с богиней смерти. Все, что уходит в прошлое, отправляется к ней.

Но этим ее сущность далеко не исчерпывается. Изначально Урд была единственной норной, объединявшей в себе все три ипостаси, но со временем, по мере того как миры становились больше и старше, ей понадобилась помощь — и так появились Верданди и Скульд. Эти две норны — тоже могущественные великанши, к которым мы обращаемся за помощью ежедневно, хотя, как правило, этого даже не осознаём. Но в конце концов все мы вернемся с Урд.

С моей точки зрения, Урд — исключительно сложное божество. Она не просто богиня, надзирающая за прошлым, какой ее представляют традиционные предания. Выше в этой статье я употребила термин «урдический». Я использую его потому, что для меня все тайны норн по природе своей урдические, то есть основанные на Урд и ее функциях. У нее есть власть над всеми гранями Вирда; она — хранительница всего сущего; и поэтому мне кажется, что ее путь (самая чистая, с моей точки зрения, разновидность пути, проложенного Одином) заслуживает отдельного собственного названия. Многе из тех, кто работает исключительно с Хелой, называют свой путь хельским; вот так же и я называю свой урдическим.

Верданди — пожалуй, наименее обсуждаемая и наименее понятная из норн. Она не обладает ни могуществом Урд, ни таинственностью Скульд. Как хранительницу того, что есть, — того, что происходит в настоящий момент, — ее действительно очень трудно понять. Однако тот самый момент, в котором мы живем, мы наблюдаем буквально ежесекундно в течение жизни, и именно в этой обыденности и кроется правда Верданди. Фактически, это та «доля мгновения», тот «миг настоящего», которым призывают жить буддисты. Этот момент невозможно измерить и взвесить, невозможно закупорить в бутылке, невозможно понять. И это и есть сознание Верданди. Воспринимать миг настоящего, не заглядывая вперед и не оглядываясь назад, — поистине великий дар. Именно в этом мгновении скрыта способность творить перемены, переписывать собстенный вирд по-своему и прокладывать себе собственную дорогу в жизни. Если мы слишком глубоко уходим корнями в прошлое или, напротив, заглядываем в будущее чересчур далеко, это создает предопределенность, лишает нас выбора. Но если мы можем принять настоящее и жить одним мгновением, то перед нами открывается путь, свободный от ограничений того, что было, и того, что будет.

Это не значит, что мы должны игнорировать прошлое и будущее, не думая о последствиях, которые могут повлечь за собой наши поступки. Наоборот, если вы полностью погружены в настоящее, последствия будут ощущаться мгновенно. Что я хочу этим сказать? Если мы решаем поесть прямо сейчас и выполняем свое решение, то прямо сейчас ощущается и воздействие пищи на наш организм. Если мы решаем перейти через дорогу, то сразу же и ощущаем состояние перехода через дорогу. Понимаю, что это не так просто понять и что вне контекста подобный подход может показаться глупым, безответственным или нигилистическим. И он действительно может выродиться в нечто подобное, но если понимать других норн и то, что они олицетворяют, можно выстроить для себя совершенно осознанный и ответственный образ жизни. Работать с Верданди — значит, работать с парадоксом вечности. Живя в сознании этого парадокса, можно обрести доступ к силе настоящего мгновения, а это, как показывает мой опыт, исключительно важно как в обыденной, повседневной жизни, так и в магической практике. Без ясного представления о настоящем невозможно действовать, невозможно делать следующий шаг на пути. Именно настоящее и приводит нас к следующему шагу в понимании Вирда — к принципу долга. Только ясное понимание настоящего дает нам возможность решить, следует ли предпринимать то или иное действие — неважно, физическое, психическое или магическое. Например, если у вас возникло желание оказать какое-нибудь магическое воздействие на свою работу, чтобы вас повысили в должности или стали больше платить, вы прежде всего должны четко уяснить, как это отразится на всех обстоятельствах вашей настоящей, нынешней жизни. И когда вы присмотритесь к ситуации внимательно и оцените все обстоятельства, в которых находитесь вы сами и другие люди, на которых тоже может отразиться эта перемена, может обнаружиться, что никакого магического вмешательства не требуется: возможно, вы и так вскоре получите желаемое повышение или прибавку к зарплате, не внося изменений в структуры Вирда, — или, возможно, вы поймете, что от вашего вмешательства может пострадать какой-нибудь менее удачливый или более квалифицированный из ваших коллег. Здесь-то и начинается самое сложное: чтобы принять четкое решение о дальнейших действиях или подать кому-либо совет, необходимо объединить в себе все три сознания, личности всех трех норн.

Скульд — самая грозная из норн. Сквозь призму греческой мифологии она видится как жестокая богиня, перерезающая нити наших жизней, но в действительности ее работа гораздо более сложна. Скульд управляет долгом и обязательствами, и она не только перерезает, но и помечает нити, которым надлежит измениться или оборваться. Она ведает не только временем смерти, но и другими поворотными точками — такими, как рождение ребенка, смена профессии, знакомства и расставания с любимыми людьми. Хотя со многими подобными ситуациями чаще ассоциируется Верданди, во все такие моменты присутствует и Скульд. Верданди лишь показывает нам путь, на котором мы сейчас находимся, а Скульд отмечает точки перехода, уничтожая старый образ жизни и создавая новый. Итак, в ведении Скульд находятся понятия долга и перехода. Она изучает летописи Урд, хранительницы прошлого, и рассматривает работу Верданди, владычицы настоящего, а затем отмечает на ее полотне те места, где должны измениться узор или цвет и где должна окончиться одна нить и начаться другая. Мы так боимся ее потому, что именно она изучает структуры Вирда и диктует необходимые перемены — а мы, как правило, не любим резких перемен. Скульд — это путь неизбежности и та, что властвует над окончанием любого пути.

Работа с ней приносит удивительные дары. Подобно Скади, третья норна интересуется не столько тем, что настанет после смерти, сколько самим актом умирания. Отмечая на полотне судеб точку смерти, она тем самым возвещает перемену и переход, ибо, по закону сохранения энергии, энергия вечна: она никуда не исчезает и ниоткуда не возникает. Она непрерывна, и Скульд — часть этой непрерывности. Преображая энергию окончания в новое начало, Скульд привносит свою собственную сущность в непрерывно творящийся мир. В этом — ее парадокс.

Проработав с норнами много лет, я внезапно поняла, что уже какое-то время постепенно создаю для них святилище — своего рода астральный храм. Храмы норн непохожи на святилища других божеств: они не предназначены для массового поклонения. Скорее, их можно сравнить с буддийскими монастырями — местами, в которых можно обрести внутреннюю трансформацию и понимание. Для работы в таких местах необходимы ясный ум и как можно более полная беспристрастность, а также способность принимать происходящее и неизбежность страданий и смерти. Жрецы в подобных святилищах могут выполнять различные функции, но все они, в большей или меньшей степени, служат зеркалами или призмами тех самых мистерий, которые они стремятся постичь. Подобно самим норнам, они — увеличительные стекла, через которые можно рассматривать все миры и все тайны. И здесь мы возвращаемся к принципу передачи на обучение. Норны посылают своих служителей на обучения в другие места и к другим богам. Тот, кто выучил назначенный урок, становится своего рода средоточием тайны божества-наставника — как для самих норн, так и для последователей пути, с которым связана эта тайна. Для меня это путь рёкков. Чем ближе я становлюсь к рёккам, тем теснее сближаюсь с норнами и тем больше мне приходится на них работать.

Если вас все еще интересует работа с норнами, то, научившись поддерживать ясное и открытое сознание, займитесь вышиванием или шитьем — или, лучше всего, прядением и ткачеством, если у вас есть такая возможность. Войдя в медитацию, откройте свое сознание и впустите в него ответ на вопрос, над каким узором вам следует работать; это — очень важный момент, потому что данный вам узор научит вас многому.

Что касается исследовательской работы, я бы посоветовала обратить внимание на культ Матрон. Множество упоминаний о нем вы найдете у Хильды Эллис-Дэвидсон. Изучение связанных с ним обычаев, а также природы лесных духов-хульдр может привести вас прямиком к двери норн. Это не единственный путь, но я выбрала именно его. Кроме того, норн без труда можно отыскать на дороге в Вальхаллу, но если вы пойдете этим путем, учтите: они предстанут вам совершенно в ином виде. Они подобны призмам: свет, который из них выходит, во многом зависит от того, какой именно свет в них вошел. Я предпочитаю, чтобы норны представали мне в том виде, в каком они сами желают явиться, — и они с удовольствием этим пользуются. (Советую вам оказывать такую же любезность всем йотунам и прочим существам, с которыми вы встречаетесь в духовных путешествиях: так вы сможете учиться гораздо быстрее, легко завоюете их уважение и, вдобавок, отбросите все чужеродные напластования, накопленные за тысячи лет под влиянием господствующих культур.)

Из подношений норнам, по моему опыту, очень эффективны зеленый чай, молоко и свежий хлеб. Ржаной хлеб и любая выпечка с тмином нравятся им меньше. Из молока норны, похоже, предпочитают козье, но и натуральное цельное коровье молоко тоже подойдет. Пиво и другие алкогольные напитки не настолько действенны, но можете попробовать — вдруг получится! Медитируйте ежедневно, в одно и то же время (лично я предпочитаю по вечерам), и поддерживайте ясность сознания, чтобы в ваш дом и в ваш разум вошла объективность энергии норн. На это может уйти не один день, но рано или поздно вы откроетесь и узнаете, каким образом вам лучше действовать, чтобы установить с ними связь. Я не могу дать вам четких указаний, поскольку ваш личный путь к норнам зависит только от вас, а не от того, как действовали до вас другие.

Удачи, вытирайте ноги и следите за тем, чтобы в вашем доме — вашем святилище — всегда было чисто!


Призывание Судеб

Пряди из истины речи,
Пряди из речей судьбу,
Пряди из судьбы удачу,
Пряди из удачи жизнь.
Спряди моей жизни нить, тонкую, крепкую нить,
Хозяйка веретена,
Твоя нить — мой исток и начало!

Тки из истины зренье,
Тки из зрения разум,
Тки из разума дух
Тки из духа полотнище жизни,
Сотки моей жизни узор, разноцветный и яркий,
О Госпожа челнока,
Твой ковер — сама моя жизнь!

Режь: правду — от лжи,
Режь: ложь — от обличий,
Режь: обличья — от плоти,
Режь: плоть — от живого,
Отрежь мою плоть от жизни,
Когда подойдет мой срок,
О Владычица ножниц,
В мудрой твоей руке —
Рок мой
И правда моя.


Тюр

Еще один этин, полностью и безоговорочно перешедший на сторону асов, — Тюр. Фактически, он стал одним из них: мы часто забываем, что, согласно «Песни о Хюмире», он — сын огненной великанши и инеистого турса. ВотчтопишетЛин: «Тюр! Какой трудный йотун с точки зрения Рёккатру! От Тюра я узнала немало о том, как делать то, что дóлжно. По-моему, в нем гораздо больше от жреца, чем кажется на первый взгляд. Думаю, он был, да и остается, жрецом среди асов: он напоминает им о давних временах, о том, что было еще до того, как они вписали свои имена в легенды. И еще мне кажется, что именно переход на сторону нового и отказ от старого стоил ему руки. Связывание Фенрира я понимаю как смену караула. При этом надо было, так сказать, подобрать все концы — и именно этим пришлось заняться Тюру, их хранителю. Его и по сей день можно видеть на закате, в угасающем свете над землей. Он — самыйпоследнийлучуходящегосолнца».

Тем, кто не знаком с йотунами, Тюр может помочь понять, что означает норвежское выражение «trolltryggr» — «верный, как великан». За столетия сказок и десятилетия романов фэнтези о троллях сложилось представление как об уродливых и зловредных существах, но когда йотун говорит, что он намерен поступить так-то или делать что-либо таким-то образом, он остается верен своему слову до конца, полностью отдаваясь принятому решению — иногда вопреки всякому здравому смыслу. В этом отношении нам, современным людям, есть чему у них поучиться.

Существуют еще две версии происхождения Тюра. По одной из них, он — сын Одина. На первый взгляд, это противоречит «Песни о Хюмире», однако объяснить, как возникла эта версия, не так уж трудно. Визит Тюра в родительский дом, описанный в «Песни о Хюмире» не назовешь счастливым воссоединением с семьей. По всей очевидности, эта история рассказана с точки зрения Тора и (еще довольно молодого) Тюра, и последний, похоже, стыдится своих родителей-великанов и особенно — девятиглавой бабки. В сущности, единственная причина, по которой он вообще отправился к родителям, — это помочь Тору похитить у них большой котел. Между строк явственно читается, что в последний раз Тюр бывал дома очень давно — и что больше он уже туда не вернется.

Для йотуна, решившего с такой определенностью встать на сторону асов — вплоть до отвержения (и ограбления) собственной семьи — разрыв с прошлым должен быть полным и окончательным. Присоединившись к новому племени, к асам, Тюр лишился отцовской фигуры — и нетрудно вообразить, что место отца мог занять для него Один, усыновив молодого йотуна и доверившись ему как родному. Во многих отношениях Тюр действительно стал сыном Одина — и в гораздо большей степени, чем когда-либо был сыном Хюмира и Хрод.

Другая версия выносит происхождение Тюра за пределы истории Девяти миров. С точки зрения развития мифологии, бог Тюр — «потомок» индоевропейского Тейваза/Деуса, Небесного Отца, от имени которого произошло само слово «бог» [5]. В отличие от рёкков, происхождение которых от богов доиндоевропейского коренного населения остается недоказанным, Тюр определенно носит имя индоевропейского божества. Из-за этого вписать его в историю Девяти миров оказывается непросто. (Уж не носил ли он какое-то другое имя до того, как примкнул к асам?) Кроме того, по словам людей, работающих и беседующих с Тюром, сам он наотрез отказывается говорить о своем происхождении, заявляя, что это никого, кроме него, не касается. Впрочем, когда речь идет о природе божеств, абсолютной ясности вообще никогда не бывает, так что мы все же решили включить Тюра в этот раздел — во всем его амбивалентном блеске и со всеми его противоречиями.


В раздумьях о Тюре
Лин Скадидоттир


Как-то раз я сидела на скалистом краю обрыва, глядя на закат. Когда солнце коснулось вершины горного пика по ту сторону пропасти, небо внезапно озарилось чистейшим сиянием, и прямо у меня на глазах лучи образовали англосаксонскую руну Кеназ. Сначала я подумала об Одине, затем, конечно, о Локи — просто потому, что это была руна Кеназ, но затем, наконец, я заметила, как ярко синеет колорадское небо в контрасте с чернотой соснового леса и белизной скал, — и тотчас же вспомнила о Тюре. Некоторые считают его древнейшим небесным богом индоевропейских народов Европы. Но для меня же тайны этого божества кроются в его личном прошлом, в его изначальной йотунской природе.

Все забывают, что Тюр на самом деле — великан. О происхождении его известно не так уж много — фактически, ничего, кроме того, что сообщается в «Песни о Хюмире». В этой эддической поэме Тюр и Тор приходят в дом родителей Тюра — йотуна Хюмира и его жены, великанши Хрод. Упоминается также его бабка, «ненавистная» Тюру: у нее — девять сотен голов. Впрочем, мать его — светлобровая красавица, вся одетая в золото. Что до отца Тюра, Хюмира, то он назван «суровым»; в бороде его звенят льдины. Хюмир — свирепый и могучий исполин, определенно из рода инеистых турсов. Для понимания Тюра история его происхождения очень важна. На самом деле, именно в его прошлом скрываются корни его предательства — и причины доверия, которое питает к нему Фенрир (да и все семейство Фенрира).

Все это исключительно важно, однако многие упускают это из виду. В каких отношениях был Тюр с детьми Локи — и почему? Почему они и, в особенности, Фенрир доверились ему с такой легкостью? В современных представлениях Тюр — бог истины, закона, порядка и войны. Говорят, он когда-то занимал то же положение, что Один, — был Всеотцом и небесным богом. К этому статусу небесного божества мы вернемся чуть позже, а пока сосредоточимся на том, как воспринимают Тюра современные язычники и последователи Асатру. С одной стороны, в нем видят бога порядка и правды, а с другой — он же совершил одно из самых вопиющих предательств за всю историю Девяти миров. Когда статус, да и сама жизнь Одина оказываются под угрозой, Тюр делает свой выбор: он решает сковать Фенрира цепью. Памятуя о том, что Фенрир не доверял другим асам, но поверил Тюру, когда тот предложил ему свою руку в залог, можно представить себе, какого именно рода обманов можно ожидать от Тюра.

Если учесть, что Тюр и сам был из йотунов, не исключено, что он пожертвовал рукой, чтобы доказать свою верность асам. В этот же миг он избрал сторону, за которую ему предстоит сражаться в Рагнарёке, и решение это изменить невозможно. Однако все это, возможно, и не так ужасно, как кажется. Его обман повлек за собой исполнение Вирда, предсказанное вёльвой: мир катастрофическим образом изменился. В этом отношении Тюр выступает как катализатор и семя процесса перемен в Девяти мирах, то есть проявляет себя как типичный йотун (в особенности это характерно для великанов Железного леса, основательно погрязших в манипуляциях Вирдом).

Однако до этих событий, хорошо описанных в источниках, Тюр, как мне представляется, выполнял совершенно иные функции. Я полагаю, что роль небесного бога/великана закрепилась за ним уже в древнейшие времена. По-моему, весьма вероятно, что Хюмир — прямой потомок Имира и что Тюр (Тиу) стал небесным божеством именно потому, что принадлежал к этому изначальному роду. Когда мир изменился и людям понадобились боги, больше похожие на них самих, Тюр взял на себя роль жреца или годи для этих новых богов — асов, — чтобы направить их в новорожденные миры, в которых они теперь и обитают. Именно в качестве жреца он и стал хранителем природного порядка вещей, способствующего исполнению естественного Вирда и естественным трансформациям, — и одновременно, в качестве бога войны (новейшей его ипостаси), превратился в катализатор насильственных перемен, возникающих вследствие искусственных манипуляций с Вирдом. Приняв эти функции, он не только стал одним из первых посредников между асами и йотунами (в особенности Фенриром), но и, в конце концов, пришел к предательству. И как же обладатель такого высокого статуса в пантеоне мог предать свой народ, примкнув к новому режиму и отрекшись от своих корней?

В связи с функциями небесного бога особенно интересен тот факт, что Тюру поручают кормление маленького Фенрира. Работая с Фенриром, я однажды заглянула в его разверстую пасть — и увидела в ней бездну и вечность космоса. Если ему (или его потомку) суждено когда-нибудь поглотить солнце и луну, то совершенно логично, что в теле его скрывается вся безграничная вселенная. И когда я увидела эту пугающую бесконечность, я поняла: ничего удивительного, что его когда-то кормило само небо. Ведь небо бывает и ночным, хотя выглядит тогда совершенно по-другому, чем днем. Тюр сам стал олицетворением тех перемен, которые он вскормил. В определенном отношении Фенрир — космологическая антитеза Тюру: они противоположны друг другу, как день и ночь. Чтобы понять природу каждого из них, необходимо понять и природу его противоположности. Однако своими действиями они во многом размывают эту дуалистическую картину. Как в греческом мифе царь Лай не пытался бы убить своего сына Эдипа, если бы не зловещее пророчество, так и Фенрир не стал бы угрозой Одину, если бы боги не решили его сковать, — и тогда можно было бы избежать всех разрушений, которые он причинит в день Рагнарёка. Все поступки Тюра в этой ситуации свидетельствуют о том, что некоторым образом он выступает в той же роли, что и Ирминсуль, Мировой Столп, своим вращением на оси Полярной звезды обеспечивающий естественные перемены.

Если развить эту аналогию дальше и соотнести с Полярной звездой в созвездии Малой Медвдицы Хелу (в ее ипостаси Богини-Медведицы), то обнаружится кое-что любопытное. Оба эти божества поддерживают, с одной стороны, стабильность, а с другой — вращение мира (Тюр) и космический круговорот (Хела). Перед нами — очень интересная и древняя дихотомия. Оба они — необходимые орудия перемен и постоянства, и между ними поддерживается такое же фундаментальное равновесие, как между светом и тьмой или днем и ночью. И несмотря на то, что рёккам и йотунам дуализм в строгом смысле этого слова не свойствен, все же отношения между двумя этими божествами в некотором приближении можно рассматривать как дуалистические.

При том, что лично мне их энергии не кажутся несовместимыми, многие сейтконы из Асатру со всей определенностью ощущают, что Тюр недолюбливает Хель и терпеть не может, когда его призывают во время работы в Хельхейме. То, что ему неуютно в темноте подземного мира, наводит меня по меньшей мере на два предположения. Возможно, Тюр понимает, что нанес Хеле глубокое оскорбление, предав ее брата Фенрира; а, возможно, его роль бога света в картине мира Асатру просто перекрывает ему доступ в Хельхейм. Дело в том, что я в своей работе не замечала подобного конфликта, хотя и никогда не просила двух этих божеств явиться в одном и том же месте одновременно. Но если бы мне пришлось это сделать, я, скорее всего, воззвала бы к древнейшим их ипостасям, в которых они сообща трудились над поддержанием равновесия вселенной после гибели Имира и до того, как понадобилось искусственно воздвигнуть Ирминсуль.

Работая с Тюром, я обнаружила, что он дарует прозрения в двух областях, проникнуть в которые без его помощи было бы нелегко. Во-первых, он позволяет мне заглянуть в историю мировых перемен и узнать кое-что о том, как именно изменилась вселенная при переходе власти от йотунов к асам. Если вы способны увидеть Тюра не просто как подручного Одина, а как сына Хюмира (хотя он и предал своего отца и всю семью) и как жреца, обеспечившего «смену караула», вы немало поймете о том, что означал переход от поклонениям йотунам и Хель к почитанию асов, к обществу, в котором человек стремится получить абсолютную власть над силами природы и хаоса. Чтобы принять свою нынешнюю роль, Тюр должен был хорошо понимать хаотичный и природоцентричный мир, существовавший до воцарения асов. Его отношения с Хелой и вскармливание Фенрира можно рассматривать как сокровенные тайны, стоящие за этим процессом перехода. Именно в свете двух этих тайн Тюр предстает перед нами как могучий йотун, тесно вплетенный в ткань всего Вирда. Там, где асы пытаются отстраниться от Вирда и манипулировать им, йотун стремится исполнить путь Вирда — независимо от того, к каким последствиям это приведет для него лично.

Я понимаю, что эта теория выглядит довольно абстрактной и не находит никаких подкреплений в источниках и «достоверных» текстах. Почему же я такой легкостью позволяю себе столь смелые предположения? За последние несколько лет мои отношения с Тюром существенно укрепились. Он молчалив и хранит немало тайн, древних и новых, которые могут быть для нас очень важны. Как и у Скади, у него есть своя политическая цель в области отношений между двумя народами. Нельзя просто так прийти к народу и попросить, чтобы он отказался от своих любимых богов. И в этом отношении Тюр сгладил переход от религии йотунов к религии асов. Кроме того, как человек, ориентированный на работу с йотунами и рёкками, я считаю очень полезным поддерживать отношения с этим «легкодоступным» йотуном потому, что они облегчают диалог с последователями Асатру и других направлений северного язычества. Я не вижу причин спорить и сражаться по пустякам с теми людьми, чьи личные трансформативные идеалы не так уж сильно отличаются от моих собственных.


Примечания

[1] Приблизительно 3,7 — 4,6 м.

[2] Около 9 м.

[3] Старшая Эдда, «Речи Вафтруднира», 54, рус. пер. А.И. Корсуна.

[4] В различных переводах упоминание о ладье, в которой, по словам Вафтруднира, находился Бергельмир, трактуется по-разному: одни интерпретируют ее как погребальную ладью, другие — как лодку, в которой он спасся от потопа. В оригинале:

Örófi vetra
áðr væri jörð um sköpuð,
þá var Bergelmir borinn;
þat ek fyrst of man,
er sá inn fróði jötunn
á var lúðr of lagiðr («Речи Вафтруднира», 35).

В рус. пер. А.И. Корсуна:

За множество зим
до созданья земли
был Бергельмир турс;
в гроб его
при мне положили —
вот что первое помню.

В пер. В.Г. Тихомирова:

Бергельмир жил
за многие зимы
до сотворения суши:
как он лежал
в погребальной ладье —
вот что мне первое памятно.

В пер. С. Свириденко:

Несчетные годы до мира земного
Бэргэльмир, турс, родился;
Первейшее было, что турс от потопа
Удачно укрылся в ладье.

[5] Лат. deus.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Книга йотунов: работа с великанами Северной традиции
СообщениеДобавлено: 25 окт 2018, 22:49 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 21942
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19213 раз в 11966 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 69702

Добавить
7. Густые леса и плодородные нивы: великаны земли

Вступая между собой в браки и расселяясь по лесам и горам Йотунхейма, многие инеистые и огненные великаны и, тем более, их потомки приспособились телом и душой к новым землям — плодородным и покрытым пышной растительностью. Нифльхейм был ледяной пустыней, скудной и суровой, Йотунхейм же неудержимо зеленел, цвел и плодоносил. Исполинские деревья пронзали небо и застили солнечный свет, холмы громоздились друг на друга, превращаясь в зеленые горы, в джунглях на юге разрастались мясистые лианы и папоротники, изысканные фрукты вызревали в рощах на островах, подобных драгоценным камням, омытым животворной кровью Аургельмира.
Такого природного изобилия, такого богатства ресурсов великаны, чудом спасшиеся от потопа, не видели за свою жизнь, и многие из них принялись с энтузиазмом заселять незнакомые земли. Их дети, как мы уже знаем, еще в утробе матери формировались под влиянием местных ландветтир и в результате оказались связаны душой и телом не с Огнем или Ветром, а с Землей. Они становились земледельцами, лесными жителями, собирателями кореньев и трав. В отличие от своих огненных и инеистых родителей, они буквально источали плодородие — но не такое, как у ванов, а дикое, неокультуренное. Для обитателей Ванахейма плодородие — это нечто такое, что должно служить не всем без разбору, не дикой природе в целом, а исключительно земледельцам и скотоводам. Ванахейм, идеал сельскохозяйственного мира, аккуратно поделен на поля и пастбища, надежно огражденные от дикого леса.
Йотунхейм, напротив, на сторонний взгляд кажется по большей части дикой местностью. В некоторых областях есть деревни и, конечно, имеется большая столица — город Утгард, но с высоты птичьего полета Йотунхейм представляется почти сплошным покрывалом лесов, среди которых изредка вздымаются голые горные пики. Стороннему наблюдателю невдомек, что и эти местности могут быть густо населены йотунами, ведущими такой образ жизни, от которого не страдает окружающая среда.
Кто-нибудь другой на месте этих йотунов принялся бы вырубать вековые деревья тридцати футов в диаметре и пилить их на доски для строительства жилищ. Но великаны просто выдалбливают в них дупла — осторожно, чтобы не погубить дерево, — и селятся в живых, растущих домах. Кто-нибудь другой расчистил бы леса под посевы, но великаны традиционно возделывают только те участки, которые и так в основном свободны от деревьев, — поля в долинах, — а нагорные леса оставляют для нужд лесоводства. Когда великан, живущий в лесу, хочет хлеба, он сажает ореховые деревья и перемалывает орехи на муку. Будучи тесно связаны с ландветтир, йотуны естественным образом живут в гармонии с окружающей средой, встраиваясь в уже существующую экосистему, а не пытаясь переделать ее под свои потребности.
Это не значит, что они не ничего строят из камня, — строят, и об этом мы поговорим подробнее в главе о горных этинах. (На самом деле между великанами земли и горными этинами четкой границы нет; некоторые утверждают, что это вообще единый подвид, но другие справедливо указывают, что камень и глина все-таки отличаются от пышной растительности и чернозема, хотя и лесные, и горные йотуны по натуре сродни Земле.) Но каменные постройки этины возводят в достаточно пустынных местах, где природная жизнь более скудна; именно в таком месте, например, стоит город Утгард. Не редкость в Йотунхейме — огромные подземные крепости, встроенные в горные склоны. Таков общий для всех йотунов подход: используй то, что уже имеется. Великаны земли стараются лишний раз не тревожить духов местности и вписываются в свое окружение естественно и гладко — так, что земля почти не замечает производимых ими тонких перемен.
В этом отношении нам, представителям человеческой культуры, есть чему у них поучиться. В Америке уже закатано в асфальт три четверти всей самой плодородной земли, возделывавшейся в колониальную эпоху: с течением времени люди заселяли эти местности все гуще и гуще, пока те не превратились в города и не лишились того самого плодородия, которое изначально привлекало сюда переселенцев. Единственный известный нам способ уберечь тот или иной участок земли от разрушения — это держать людей от него подальше. Мы несем с собой разрушение везде, куда приходим. Но работа с этинами земли может помочь нам понять, что значит жить в гармонии с природой и с естественным предназначением данной местности. Эти великаны учат нас тому, что плодородие — это не только урожайность наши полей, но и все слои гумуса, накапливающиеся под деревьями в ходе столетий; не только то, что служит потребностям человека, но и то, что питает всю экосистему. И этот урок для нас исключительно актуален.

Йорд

Йорд как богиня упоминается в мифах редко. Ее имя означает просто «Земля». Она — дочь Нотт, богини Ночи, от ее второго мужа, Аннара, островного великана, имя которого переводится как «Вода». Толкуя эти имена как метафоры, нетрудно представить себе Йорд как дочь Ночи и Воды, темную и текучую, ассоциирующую прежде всего с плодородной землей. В некотором смысле Йорд — концентрированное выражение самой сути великанов земли, божество, теснейшим образом связанное с плодородной почвой. При этом она не имеет ничего общего с классической богиней-«женой»: Йорд интересуется только собой и своим плодородием и никогда не поставит партнера по браку в центр своей жизни.
Спемадр Ари пишет: «Ах, Йорд! Ее можно лишь восхвалять и славить — что еще о ней скажешь? Она живет в самой плодородной местности Йотунхейма, и от одного ее прикосновения деревья начинают плодоносить, а семена пускаются в рост. На свой лад она — не менее могущественная покровительница плодородия, чем боги из ванов. Длинные волосы, глаза цвета шоколада или жирной вспаханной земли, кожа темнее, чем у большинства йотунов. Все в ней огромно: живот, вздымающийся складками женской плоти, груди — такие пышные, что в них можно задохнуться, бедра — такие широкие, что из них без труда выйдет на свет целая тройня. Йорд часто беременеет от своих многочисленных любовников. Сколько детей она уже родила — сосчитать невозможно. Она подобна самой Земле, заключающей вас в свои сильные и нежные материнские объятия. Наверное, это самая щедрая и добрая из всех великанш. Понятно, почему Один в нее влюбился. И понятно, почему он ее оставил: мужчина может навсегда заблудиться в ее постели и забыть обо всех героических подвигах до конца своих дней. Уж не потому ли у Тора — такие неоднозначные отношения с этой великаншей, что выбраться из-под юбок настолько могучей и властной мамаши очень и очень непросто?»
Говорят, что Йорд была первой супругой Одина — «официальную» жену из асов он взял только потом. Возможно, он и впрямь не устоял перед ее пышными прелестями, а возможно — просто исполнил архетипическую роль Отца-Неба, вступающего в брак с Матерью-Землей. Их сын, Тор, — несомненно один из асов, однако во многом — и внешностью, и поведением — он больше похож на йотуна.
Еще одним из мужей Йорд считается некто Фьоргюн. Однако этим именем (а также именем Хлёдун) иногда называют ее саму — в качестве матери Тора. В итоге сказать наверняка, кто такой (или кто такая) Фьоргюн на самом деле — супруг Йорд или сама Йорд, — невозможно. Но если мы остановимся на первом варианте, то дочерью их, по всей вероятности, окажется Фригг, упоминаемая в источниках как дочь Фьоргюна/Фьоргюн. Поскольку Фригг — асинья, остается предположить, что Фьоргюн — ас. Или же Фригг — дочь Йорд-Фьоргюн и еще какого-то аса, имя которого нам неизвестно. Так или иначе, в этом случае Один фактически вступает в брак со своей падчерицей, меняя по-матерински нежную и заботливую, но слишком независимую Йорд на ее прекрасную дочь-асинью. Фригг, в свою очередь, гораздо охотнее, чем ее мать, приняла роль Королевской Супруги и с радостью стала хозяйкой чертогов и пиршественных залов Одина.


Призывание Йорд

Славься, Владычица Темной Земли,
Плодовитая мать громов,
Плодовитая мать королев,
Плодовитая мать всего!
Мы к тебе устремляемся каждой весной,
Когда травы пускаются в рост;
Мы приходим к тебе, умоляя коснуться
Наших стад, полей, и земель:
Касаньем своим вложи в нас новую жизнь,
Как влагаешь ее в семена!
Касаньем своим вдохни плодовитость в души,
Как вдыхаешь ее в тела!
Касаньем своим вскорми нас для будущих дел,
Как вскормила ты многих чад!
Дочерь ночного неба,
Темная, как чернозем,
Дочерь глубоких вод,
Отражающих звездное небо!
Из тьмы, что сокрыта меж бедер твоих,
На землю нисходят без счета дары изобилья.


Герд

Герд — дочь Гюмира и Аурбоды, двух горных великанов. Однако сама она с юных лет вела себя как великанша земли и больше всего на свете любила свой укромный, надежно отгороженный от внешнего мира сад, полный целебных трав, цветов, овощей и съедобных кореньев. Само ее имя означает стену, границу, замкнутое пространство; она — богиня огражденного сада и самих стен, в которые замкнут этот сад — окультуренный плодородный участок земли. Однако Герд связана и с дикой природой, окружающей этот сад. Будучи йотуншей, она олицетворяет не антитезу между огражденным, «цивилизованным» домашним мирком и «нецивилизованной» дикой местностью, а, скорее, ухоженный уголок земли, гармонично вписанный в более широкий природный контекст. Стены надежно оберегают ее сад от чужаков, но не ставят преград на пути семян и спор растений. В этом один из уроков Герд: некоторые вещи нуждаются в особом уходе и отдельном пространстве для роста, но при этом не следует отделять их от окружающего мира наглухо. С точки зрения йотунов, все, что неспособно выжить само по себе после того, как было выращено с должной заботой, должно быть безжалостно отбраковано.
Подобно многим другим божествам земледелия и садоводства, встречающимся в Северной традиции, Герд владеет магией плодородия растений, однако в ее случае акцент несколько иной. Фрейр — владыка злаков; Фрейя покровительствует, среди прочего, цветам и ягодам; Идунн — госпожа плодового сада, способствующая также росту зеленых овощей. Герд же — владычица лечебных и съедобных трав. Это она бережно отбирает семена диких растений, которые могут пригодиться для кулинарии и медицины или как благовония, и проращивает их в своем саду, выводя все более и более полезные их разновидности. И она же отпускает семена окультуренных растений обратно на волю — в надежде, что они укрепят род своих диких собратьев. Некоторые травы не могут прижиться в ее огражденном саду — они нуждаются в лесном гумусе или влажной почве речных берегов. Герд уважает эти свободолюбивые растения и лишь собирает их в чаще леса, не пытаясь принудить к жизни в неволе. Из овощей ей ближе всего корнеплоды — они олицетворяют благо, вырастающее под землей и извлекаемое затем на свет из подземной тьмы. Корни ее силы тоже уходят глубоко под землю и неразрывно связаны с дикой природой.
Облик Герд — тихая, бледная темноволосая дева, отчужденная и замкнутая в себе. Ее душа ограждена высокими стенами — и все же ни на миг не теряет из виду внешнего мира, полного опасностей. За ее тихой отрешенностью чувствуется затаившаяся тигрица, готовая с неожиданной яростью ринуться на любого, в ком почует угрозу своему личному пространству. Герд — бесценная защитница и наставница для всех, кто испытывает трудности с поддержанием личных границ, — как для тех, кому сложно защитить свое пространство от внешних вторжений, так и для тех, кто слишком часто позволяет своему внутреннему зверю вырываться вовне. С помощью Герд мы учимся контролировать самих себя и свою территорию, а также ценить себя достаточно высоко, чтобы защищать это личное пространство без лишних усилий и без напрасного расхода энергии.
Сказания повествуют о том, как Фрейр, Золотой Ван, однажды украдкой проник на вершину высокой башни Одина, чтобы заглянуть в его волшебное окно, сквозь которое можно было увидать самые дальние земли. Он надеялся увидеть свою сестру Фрейю, скитавшуюся в далеких краях в поисках пропавшего мужа. Но окно показало ему какой-то незнакомый чертог в Йотунхейме, окруженный стеной огня. Затем на пороге показалась великанша — всего лишь на миг, но Фрейр безумно влюбился в нее с одного взгляда. Он отправил послание Гюмиру, отцу Герд, но тот вернул его, даже не прочитав. Тогда Фрейр попросил своего друга Скирнира выступить сватом, и тому в конце концов удалось — хотя и не без труда — устроить свадьбу. Об истории любви Фрейра и Герд вы прочтете подробнее в одном из следующих разделов — «Три свадьбы Герд».
Там же рассматриваются причины, по которым у Фрейра и Герд нет детей. Одна из способностей Герд — избавлять женщин от нежеланного плода и помогать тем, кто кому пришлось пойти на такой шаг. Кроме того, она утешает женщин, пострадавших от выкидыша или родивших мертвое дитя; ей понятна боль жизни, прервавшейся слишком рано и не получившей возможности расцвести, и она не судит о причинах, по которым это случилось. Во многих отношениях Фрейр и Герд — взаимодополняющие противоположности: мужчина и женщина, жизнерадостный экстраверт и тихий интроверт, поклонник солнца и любительница ночных прогулок; свет во тьме и тень на свету; пасторальность и дикая природа; цивилизация и варварство; окультуренные злаки, выращиваемые на безопасных, хотя и открытых полях, и полудикие травы в огражденном саду посреди леса; растения, тянущиеся к солнцу, и растения, прячущиеся под землей; жизнь, цветущая пышным цветом, и мертворожденная, пресекшаяся до срока жизнь… Как союз дополняющих друг друга противоположностей их брак архетипичен, однако все же необычен — в том отношении, что против него выступали почти все: и йотуны, и асы, и альвы, и, возможно, даже ваны. Поэтому Фрейр и Герд покровительствуют брачным союзам, но в несколько ином смысле, чем Фригг, богиня брака из асов, известная своей непоколебимой верностью Одину. Если Фригг символизирует и благословляет браки, одобренные обществом, то Фрейр и Герд благословляют тех, чьи союзы вызывают осуждение, и тех, кто становится изгоями из-за своей любви. Поскольку Фрейр известен своей благосклонностью к тем, кто не придерживается одобряемых обществом стандартов гетеросексуальности или традиционных гендерных ролей, и поскольку йотуны, будучи оборотнями, вообще относятся к подобным вещам гораздо легче, чем асы, в последние годы Фрейра и Герд довольно часто призывают для благословения негетеросексуальных союзов, а также браков между представителями разных и слишком несхожих между собой культур, наций или вероисповеданий. То, что эти двое все же обрели любовь вопреки всем препятствиям, дает надежду и другим влюбленным, родившимся под несчастливой звездой.
По-своему Герд неумолима. Она твердо держится своих границ и своих правил и не отступает от них даже ради любви. Но подобное уважение к себе и своей чести означает, что она с таким же уважением будет относиться и к любви, которую для себя изберет. В этом заключен урок, для многих людей непростой: обычно мы впадаем или в одну, или в другую крайность. Одни окружают себя глухой, неприступной стеной, другие слишком свободолюбивы и не способны на верность. Герда же искусно уравновешивает эти две противоположности, олицетворяя компромисс между свободой дикой природы и замкнутым личным пространством. Подобно всем йотунам, она делает то, что лучше всего согласуется с окружающим миром. Ей близок дух земли в весеннюю пору, когда семена пробуждаются ото сна и устремляются не только вверх, но и вниз, в темные глубины земли.


Призывание Герд

Славься, Владычица Сада, укрытого за стеной!
Сила твоя струится
В дягиле и душице,
Имя твое таится
В окопнике и огневице,
Ты скрыта в каждом ростке —
В осоте и очитке.
Ты помогаешь нам выстроить тайное, тихое место,
Где мы лелеем надежду, как нежный цветок.

Славься, Владычица Троп, уводящих в лесную глушь!
Сила твоя струится
В клевере и кислице,
Имя твое таится
В мятлике и медунице,
Ты скрыта в каждой травинке —
В бессмертнике и барвинке.
Ты помогаешь нам вывести эту надежду
В мир, где она воплотится в слова и дела.

Славься, Владычица тихих разлук и прощаний!
Сила твоя струится
В чабере и чемерице,
Имя твое таится
В горечавке и дикой горчице,
Ты скрыта в каждом стебле —
В крапиве и ковыле.
Ты помогаешь нам выполоть то, что отжило,
Но не утратить надежды в сгустившейся тьме.

Славься, Владычица тайных подземных сокровищ!
Сила твоя струится
В солодке и сушенице,
Имя твое таится
В горицвете и грядунице,
Рекой, как тростник, омыта,
До срока от света скрыта,
Ты нас уводишь в глубокие, темные недра,
Черной земли, от которой мы все рождены.

Славься же, Герд, великанша, невеста Фрейра,
Тень света,
Ночь дня!
Равновесие мира — во взоре твоем,
Как земля,
Глубоком и темном.


Гюмир

Великан Гюмир обитает в укромной долине в западных горах Йотунхейма. Дом его окружен стеной огня для защиты от незваных гостей и захватчиков — потому что Гюмир невероятно богат. Он один из тех великанов, которые поддерживают постоянную торговлю с Ванахеймом, и дела идут тем более успешно, что дочь Гюмира, Герд, замужем за Фрейром, одним из владык Ванахейма. Гюмир — хитрый купец и любящий отец, души не чающий в своей дочери.


Аурбода

Аурбода — жена Гюмира и мать Герд и Бели; в некоторых сагах ее путают с Ангрбодой из-за сходства имен. Поскольку обе они — Ведьмы («мудрые женщины»), это не удивительно: Аурбода — Ведьма Западных гор, а Ангрбода — Ведьма Железного леса. Но разобраться в этой мешанине не так-то просто: в одной истории утверждается одновременно, что Аурбода а) жена Гюмира и мать Герд; б) жена Локи и мать чудовищ; в) посыльная Фрейи; г) принесла колдовство в Асгард; д) была трижды сожжена на костре (та же судьба, согласно другим сагам, постигла Гульвейг, богиню из ванов) и е) стала причиной войны между асами и ванами (согласно всем остальным сагам, эта война окончилась задолго до сватовства Фрейра к Герд).

Когда сталкиваешься с такой явной путаницей, подчас ничего не остается, кроме как пойти и спросить у самих действующих лиц. Я обращался и к Аурбоде, и к Ангрбоде; по всей очевидности, это совершенно разные личности, и, насколько я смог понять из их ответов, Аурбода признает за собой только пункты а) и в), а Ангрбода — б), г) и д). Пункт е) оказался голословным заявлением: обе только посмеялись над ним — настолько откровенно он противоречит хронологии. Итак, получается, что Аурбода — жена Гюмира и мать Герд и Бели, иногда выполняющая поручения Фрейи. поскольку ее дочь замужем за братом Фрейи, а муж ведет торговые дела с ванами, в последнем обстоятельстве нет ничего удивительного, хотя Аурбода утверждает, что никогда не бывала в Асгарде, а на посылках у Фрейи была еще во времена, когда та жила в Ванахейме. По велению Фрейи Аурбода превращалась в ворону и относила волшебные травы женщинам, молившим о зачатии ребенка. Аурбода упоминается также в качестве одной из служанок Менглёд; иногда она действительно работает в замке Гастропнир под началом этой йотунской богини врачевания.


Бели

Бели — сын Гюмира и Аурбоды, младший брат Герд. Возмущенный до глубины души тем, что Герд вышла замуж за вана, он поклялся отомстить. Если случится Рагнарёк, Бели убьет Фрейра, но и сам падет от его руки.


Фенья и Менья

Фенья и Менья — две сестры-великанши, история которых разворачивается не в Девяти мирах, а в нашем с вами мире. Они фигурируют в легенде о Готланде — земле, ныне входящей в состав Дании. Готландом в те времена правил король Фроди, сын Фридлейва, который, в свою очередь, был сыном Скьольда, а тот — сыном самого Одина и какой-то смертной женщины-датчанки. Предание относит действие этой истории ко времени правления римского императора Августа и, соответственно, ко времени земной жизни Христа. Разумеется, в Готланде обо всем это и слыхом ни слыхивали, но, так или иначе, при Фроди в стране царил мир — говорят, этот король был настолько могуществен, что ни один из его подданных не посмел бы причинить вреда другому, даже если бы встретил на дороге убийцу собственного отца. Наказание за воровство было таким суровым, что можно было спокойно оставить золотое кольцо на поле Ялангрсхейд и никто бы не отважился его подобрать.
У Фроди была волшебная мельница под названием Гротти, которую он получил — то ли в подарок, то ли убив предыдущего владельца — от чародея Хенгикьёфта. Однако вращать жернова этой мельницы можно было только вдвоем, причем обычным людям не хватало на это сил, а кони и волы вообще не могли сдвинуть жернова с места. Фроди догадался, что Хенгикьёфт использовал волшебных слуг, и решил тоже заполучить таких помощников. Он узнал, что у короля Фьольнера, правившего соседним государством, Свитьодом (Швецией), есть двое рабынь-великанш, связанных заклинанием и вынужденных ему служить. То были две сестры — Фенья и Менья, огромные и очень сильные, родом из семейства горных великанов — Хрунгнира, Тьяцци, Иди и Орнера, как сами они сообщаются в своей песне. Фроди купил их, приковал к мельнице Гротти и заставил молоть. Так и выяснилось, что волшебные жернова могут намолоть ему все, о чем он только попросит.
Название мельницы, Гротти, означает «рост», и это — лишь одна из множества чудесных мельниц, встречающихся в народных сказках и способных намолоть своему владельцу и зерно, и соль, и богатство, и какие-либо нематериальные блага. Подобными свойствами обладает, например, мельница Сампо из финского эпоса «Калевала»; а в мифах древних греков и майя упоминается мировая мельница, некогда намоловшая звезды. Так или иначе, Фроди приказал великаншам намолоть ему три вещи: золото, мир в стране и счастье для него самого. С тех пор золото стало обозначаться кеннингом «мукá Фроди».
Итак, Фенья и Менья принялись вращать жернова и намололи королю золото, мир и счастье. Но Фроди обошелся с ними жестоко: его обуяла жадность, и он стал требовать все больше и больше. Измученные сестры умоляли его отвязать их от жернова, но Фроди не пожелал и слушать. Тогда они попытались было остановиться и перестать молоть, но король запретил им отдыхать дольше, чем молчит кукушка, а поскольку сестры были связаны магией, им пришлось повиноваться. В своей горестной песне Фенья и Менья жалуются, как в ноги им въедается грязь, как их непрестанно мучит холод, — но они вынуждены продолжать молоть. Там же говорится, что до того, как попасть в рабство, они были воительницами, совершили много подвигов и оказали немалую помощь людям, сражаясь в войсках конунгов и расчищая поля от валунов.
Любопытно, что в этой песне Фенья и Менья именуются «вещими девами»; вероятно, они знали, что рано или поздно им представится случай отомстить своему мучителю. Среди прочего, они знают то, о чем не ведает Фроди, а именно — что на него собирается напасть какой-то заморский король по имени Мюсинг, и решают обернуть это в свою пользу. Вращая мельницу, сестры постигли ее магию и научились ею управлять. И вот они затягивают песнь силы, которая, собственно, и называется «Песнью о Гротти». От звуков этой песни из-под жерновов начинают появляться вражеские воины — волна за волной. Прибыв на следующее утро в Готланд, Мюсинг застает целое войско, готовое сразиться на его стороне против Фроди. Он становится во главе этого войска, убивает Фроди и предает на разграбление всю страну. Так пришел конец «миру Фроди», купленному столь дорогой ценой.
Но, обнаружив самое драгоценное сокровище побежденного короля — мельницу Гротти и приставленных к ней рабынь-великанш, — Мюсинг поступает ничем не лучше Фроди. Фенья и Менья умоляют отпустить их на свободу, но Мюсинг велит погрузить мельницу и сестер на корабль, чтобы забрать их с собой. Не внимая их мольбам, он приказывает сестрам намолоть соли, которая в те времена ценилась очень высоко. Фенья и Менья вновь вынуждены повиноваться, потому что власть над ними перешла к Мюсингу. Но теперь они знают о Гротти гораздо больше, чем в тот давний день, когда Фроди приковал их к рукоятям. Ровно в полночь — магический, переломный час во многих сюжетах — сестры спрашивают короля, достаточно ли они уже намололи. Тот приказывает молоть дальше и ложится спать; и, пока он спит, Фенья и Менья успевают намолоть столько соли, что корабль идет ко дну.
Пока корабль тонул, великанши продолжали молоть, вода хлынула в отверстия жерновов, и так возник гигантский водоворот, который затем назвали Мальстрёмом, что буквально означает «мельничный ручей». Все корабли Мюсинга затянуло в эту чудовищную воронку, а море с той ночи стало соленым.
Сестры, освободившись от магических уз, вернулись в Йотунхейм, захватив с собой Гротти, на которой с тех пор постоянно мелют золотую пыль и торгуют ею с обитателями других миров. Этой пылью покрыта кровля Гладсхейма — одного из чертогов Одина в Асгарде. По одному из поверий, Гротти теперь может молоть золото, только если в жернова ее бросают живых людей, умирающих с воплями, пока сестры вращают мельницу. Правда это или нет, но многие пытались проникнуть в дом Феньи и Меньи, тоже покрытый золотой пылью, и похитить Гротти или накопленные сестрами богатства. Что с ними там происходит, неизвестно — никто еще не вернулся.


Песня Сестер
Ари


Мелем-мелем мы кровь, а струится песок золотой.
Человек по природе жаден:
Кому как не нам это знать?
Мозоли на наших руках никогда не сойдут:
Слишком долго мололи муку мы для Фроди на завтрак,
Поливая ее молоком наших слез,
Пока он, как и все остальные, не лег меж камней,
И смололи мы кости его, потому что мы были мудрее.
Не испытывай наше терпенье.
Мы ничем не обязаны людям,
Ничего не должны: ни ученья, ни мудрых советов,
Ни, тем более, золота. Мы заслужили сполна
То, что ныне имеем, и этого вам не отнять.
Мелем-мелем мы кровь, а струится песок золотой.
Тот, кто следом за Фроди пришел, —
Возомнил он себя господином,
Нашей песни и силы владыкой, но был он на деле
Не хозяином нашим, а лишь скудоумным орудьем:
Корабли его стали игрушками Зеленовласой
И клыкастых ее дочерей, и пошел он ко дну, не проснувшись,
Потому что мы были мудрее. Мы — Сестры Мальстрема.
Не испытывай нас, ибо мы ничего не должны —
Никому, и тем более людям.
Мелем-мелем мы кровь, а струится песок золотой.


Асвид

Давным-давно, когда Один добыл руны для асов, через просвет, открытый для этого норнами, в Девять миров проникли и другие руны. Их подобрали представители других рас — Даин, один из вождей альвов, Двалин, один из праотцов цвергов, и Асвид, великан-отшельник, обитавший в густых лесах Йотунхейма.
Все трое — каждый в своем мире — тотчас почувствовали, что должны отыскать ближайшую ветвь, корень или сам ствол Мирового Древа и вырезать руны на нем, чтобы закрепить их в Девяти мирах. (Сам Один тоже вырезал на стволе Иггдрасиля и окрасил собственной кровью добытый им футарк и свою особую руну Гар.) Асвид принес магические руны йотунам точно так же, как Один — асам (и, позднее, людям, которые им поклонялись). Об этих йотунских рунах мы почти ничего не знаем. Встречаются упоминания о неких «Iottunvillm» или «Jotnavillur», что буквально означает «чары йотунов»; подразумеваются какие-то неизвестные формулы «темных ставов», при помощи которых этины насылали иллюзии на тех, кто пытался напасть на них.

Кроме того, в англо-фризском футорке есть дополнительный этт, по природе очень близкий рёккам; современные практики называют его эттом Хель (остальные три этта футорка принадлежат Фрейру, Тюру и Хеймдаллю). В него входят Эар (руна Хель), Ак (руна Ангрбоды), Иор (руна Йормунганда), Юр (руна Аурвандиля), Ос (руна, которую очень любят Локи, Один и Браги), Кверт (руна Сурта), Хальк (рукна Герд) и Стан (возможно, руна Утгарда-Локи). Последняя руна, Гар, не входящая ни в один из эттов, тоже, очевидно, принадлежит Одину. Возможно некоторые из этих рун были в числе тех, которые вырезал на Древе Асвид; но все, что мы можем утверждать наверняка, — это то, что у великанов есть свои собственные магические руны и их, скорее всего, гораздо больше восьми.


Хрейдмар, Фафнир, Оттар, Регин

Хрейдмар — колдун и земледелец; по-видимому, он — наполовину йотун, наполовину цверг. Егосыновья— Оттар, РегиниФафнир. ОттариФафнир— великаны, аРегин— карлик. Оборотень-Оттар был искусным рыболовом; отправляясь на реку за рыбой, он принимал облик выдры. Воин Фафнир унаследовал от отца неутолимую жажду золота. Регин не вышел ростом и плохо владел оружием, но зато стал превосходным кузнецом и хитроумным советчиком.
Похоже, что смешение цверговских и йотунских кровных линий приводит к проблемам: сила чувств, типичная для йотунов, в сочетании с любовью к золоту, отличающей цвергов, может дать непомерную алчность. Так и случилось по крайней мере с двумя из троих братьев. Один, Локи и Хёнир нечаянно убили старшего брата, Оттара, когда тот рыбачил в облике выдры. Хрейдмар пришел в ярость. Он разложил на берегу выдровую шкуру своего погибшего сына и в качестве виры потребовал, чтобы убийцы покрыли ее золотом до краев. Асы и Локи могли бы спастись бегством, но честь заставила их принять требование. Оставив Один и Хёнира в заложниках, Локи отправился на поиски золота.
Вскоре он добрался до источника, в котором обитал цверг Андвари в облике щуки, стороживший огромный клад. Одолжив у Ран волшебную сеть, Локи поймал Андвари и согласился отпустить только за выкуп. Андвари отдал ему клад, но не пожелал расстаться с последним золотым кольцом, своим любимым сокровищем. Кто посмеет отнять у него это кольцо, заявил он, тот будет проклят навеки. Но Локи это не остановило. Он вернулся к Хрейдмару и покрыл золотом всю шкуру Оттара, как и обещал, оставив себе лишь кольцо с проклятьем. Но Хрейдмар заметил, что из-под золота все еще виден крошечный клочок шкуры. Тогда Локи положил к остальным сокровищам и кольцо, не сказав Хрейдмару о проклятии. Отпустив пленников, Хрейдмар влюбился в проклятый клад и просиживал над ним целыми днями, играя с золотом. Жадность обуяла и обоих его оставшихся сыновей — отчасти, возможно, из-за проклятия, отчасти — из-за смешанного происхождения, о котором было сказано выше. Наконец, старший из двух, Фафнир, убил отца и забрал золото себе. Превратившись в ужасного дракона, он ревностно охранял свой клад и убивал всякого, кто к нему приближался. Со временем он забыл, что когда-то был человеком. Регин между тем по-прежнему жаждал заполучить золото, но понимал, что Фафнира ему не победить. Тогда он отправился к одному из королей Мидгарда, Хьяльпреку, и поступил к нему на службу кузнецом — возможно, надеясь как-нибудь подбить короля сразиться с драконом. Король отдал ему на воспитание своего приемного сына Сигурда, и Регин вырастил мальчика на сказках о свирепом Фафнире. Сигурд вырос и действительно убил Фафнира и завладел его кладом. Регин попросил своего воспитанника поджарить для него сердце дракона, но пока он ходил за хворостом, Сигурд съел часть драконьего сердца сам. После этого он стал понимать язык птиц и услышал, как они веселятся по поводу разыгравшейся перед ними сцены. Затем птицы сообразили, что Сигурд их понимает, и стали дразнить его, намекая, что Регин непременно его предаст, — им хотелось посмотреть, как юноша сваляет дурака им на потеху. Когда Регин вернулся, Сигурд в приступе паранойи отрубил ему голову — на радость зловредным птицам.
На этом история Хрейдмара и его сыновей заканчивается, хотя Сигурд впоследствии еще прославился множеством подвигов и претерпел немало бед от проклятого сокровища цвергов.


Аспилиан

В «Саге о Тидреке» упоминается великан по имени Аспилиан, который пришел в монастырь в Лунгбарди (Ломбардии) и потребовал себе в дань монастырские земли. Против него выставили Хеймера, бывшего разбойника-героя, но Аспилиан убил его. Тогда на сцену вышел предводитель шайки, в которой разбойничал Хеймар, и убил Аспилиана.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Книга йотунов: работа с великанами Северной традиции
СообщениеДобавлено: 25 окт 2018, 22:55 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 21942
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19213 раз в 11966 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 69702

Добавить
8. Камень и глина: горные великаны

Горные великаны — это те самые существа, которых рисует перед нами воображение, когда мы пытаемся представить себе великанов из детских сказок: огромные, неповоротливые, грубоватые и чем-то похожие на скалы. Поскольку в Йотунхейме гор немало, многие из тамошних ландветтир — именно духи гор, и большинство великанов, перестроившихся в соответствии с характером этих духов, приобрели глубинное родство с камнем и глиной, скалами, утесами и каскадами елей и сосен, покрывающими горные склоны. У некоторых из них (например, у Хрунгнира) оборотнические формы выглядят так, будто частями состоят из камня.

По тем или иным причинам определенного рода местности в нашем мире чаще и легче прочих стыкуются с «прорехами» в барьерах между мирами и соединяются напрямую с созвучным им местностями в иных мирах. Так возникают участки, где можно в буквальном смысле присутствовать в двух мирах одновременно; и из-за этого иногда трудно сказать, в нашем ли мире обитают встречающиеся там духи или в каком-то другом. К числу таких местностей относятся высокие горные пики; обо многих горных вершинах Северной Европы ходят легенды, что они населены великанами. Нетрудно себе представить, что эти вершины связаны с подобными им горами Йотунхейма, так что начало подобным легендам вполне могли положить ничего не подозревающие путники, случайно забредавшие в места слияния двух миров.

Горные великаны Йотунхейма разнятся от племени к племени — в зависимости от условий обитания. Великаны, обитающие на вершинах гор и на скалистых склонах, именуются бергрисами (berg-risi). Некоторые скалы и горы Йотунхейма «состыкованы» с североевропейскими горами настолько прочно, что между мирами в этих местах наблюдается довольно оживленное движение. Большинство обитателей Йотунхейма относятся именно к категории горных великанов, хотя ввиду того, что горные великаны произошли от инеистых и огненных, у многих из них ярко выражены также родовые черты йотунов льда или пламени. В целом, великаны с сильной кровью инеистых предков тяготеют к северным горным хребтам, где большую часть года лежит снег. Пример тому — Трюм Старый, номинальный король Йотунхейма: его чертог стоит высоко в снежных горах. Из этой же области Йотунхейма происходит Скади.

Дальше к югу великаны обитают в густых лесах, где устраивают себе жилища в выдолбленных стволах деревьев; однако там, где есть горы (а горами покрыто около трех четвертей Йотунхейма), они либо стремятся забраться повыше, либо селятся в скальных пещерах. Пещера у нас ассоциируется с чем-то примитивным и грубым, но на самом деле эти горные (или, если уж на то пошло, древесные) жилища зачастую весьма комфортабельны и даже роскошны. Если вы спросите горных великанов, почему они строят себе дома на самых высоких вершинах, они ответят: «Чтобы быть поближе к небу». Поскольку в жилах многих из них течет кровь инеистых турсов, небо и ветер для них очень важны. Грозы, бушующие над Йотунхеймом круглый год, им не страшны; напротив, многие умеют подпитывать свою магическиую силу от энергии гроз.

Горные великаны не только роют пещеры, но и возводят большие каменные крепости (исключительно в бесплодных, скалистых местностях, чтобы не потревожить лишний раз природу и ее диких обитателей). Они и гордятся своей способностью соорудить такую постройку, которая будет сливаться с горой в единое целое. Башни и шпили их крепостей неотличимы на вид от горных пиков и скальных выступов, что обеспечивает прекрасную маскировку и сбивает с толку праздношатающихся чужаков. Именно так выглядит крепость Трюма. С другой стороны, город Утгард — необычный пример незамаскированной великанской постройки: стены и башни его грозно высятся посреди широкой пустоши, даже не пытаясь слиться с ландшафтом (но Утгарда-Локи — в своем роде космополит, так что ему простительно). Бергрисы Йотунхейма — знаменитые каменщики: именно их в свое время наняли для строительства главного города Асгарда.

Что касается внешнего вида, то горные великаны бывают разного роста, но в большинстве своем — выше, массивнее и сильнее прочих йотунов, за исключением гигантских инеистых турсов древности. Некоторые, в особенности те, кто обильно черпает силу из своих родных гор, способны принимать гороподобный облик, в котором они огромны, медлительны и невероятно сильны. Поскольку половой диморфизм у йотунов вообще выражен слабо, большинство великанш Йотунхейма высоки, мускулисты и широки в кости, даже если не превышают ростом «обычного» человека. (Учитывая, что за последние столетия люди сильно прибавили в росте, — а чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть в каком-нибудь этнографическом музее на одежду наших предков, — можно предположить, что йотуны в человекоподобном облике попросту перестали казаться нам такими уж огромными.)

По характеру горные великаны тоже сродни камню. Разумеется, существуют индивидуальные различия, но в целом все горные йотуны становятся упрямы, как скала, если верят в свою правоту. Практически общеизвестно, что заставить их изменить сложившееся мнение, отклониться от поставленной цели или простить застарелую обиду — почти непосильная задача. Распри между семействами могут тянуться веками. Но, с другой стороны, горные великаны — заядлые домоседы. Сидеть в своей уютной пещере им куда приятнее, чем слоняться по окрестностям, напрашиваясь на приключения, поэтому отдельные стычки между врагами обычно сменяются долгими периодами сердитого перемирия. Некоторые горные великаны настолько привязываются к дому и уходят в себя, что за десятки лет могут не перемолвиться ни словом даже со своими сородичами. Понятно, что люди с кровью горных йотунов — тоже домоседы, а в крайних случаях — даже агорафобы.

По поводу подношений горным великанам дать универсальные рекомендации невозможно: все зависит от характера данного конкретного йотуна. Однако для начала можете предложить им такую растительную пищу, которую непросто добыть в их краях, — например, злаки, произрастающие только на равнинах, тропические фрукты или редкие коренья и травы, не встречающиеся в Йотунхейме (но растущие, например, в Китае). Обычно им также нравятся красивые вещицы ручной работы. И, разумеется, всегда будет оценен по достоинству ваш труд (квалифицированный или нет — неважно).


Утгарда-Локи

Известный миф повествует о том, как Тор и Локи со своими слугами отправились в Утгард, в гости к Утгарда-Локи — правителю столицы Йотунхейма. Утгарда-Локи славился как могущественный чародей, способный наводить мороки. Он вызвал своих гостей участвовать в разнообразных состязаниях с ним самим и его придворными, — и во всех до единого случаях гости проиграли. Но, не будучи по натуре кровожадным — или, по крайней мере, оказавшись в тот день в хорошем настроении, — Утгарда-Локи отпустил их подобру-поздорову (не считая подпорченного самолюбия).

Тору Утгарда-Локи предложил поднять его кошку, осушить его пивной рог и побороться с его бабушкой. Тор ничего из этого не осилил. Локи состязался с одним из придворных Утгарда-Локи в еде на скорость — и проиграл. Тьяльви, слуга Тора, славившийся как превосходный бегун, попытался перегнать другого придворного — и тоже потерпел неудачу. И только после этого Утгарда-Локи открыл пристыженным гостям, что они сражались с иллюзиями: то, что им казалось кошкой, в действительности было Змеем Мидгарда, а рог соединялся с самим Мировым Океаном. Бабка Утгарда-Локи владела всепобеждающей силой Старости, его прожорливый друг оказался огненным великаном Логи, способным поглотить все что угодно, а придворный бегун — еще одной иллюзией, Мыслью, облеченной в подобие плоти. Это не только увлекательная сказка, но и полезный урок для тех, кто в гостях ведет себя слишком заносчиво, задаваясь перед хозяевами.

Утгарда-Локи — пожалуй, самый влиятельный из обитателей Йотунхейма. Однажды мне довелось говорить с ним, и я убедился, что он — умный, хитрый, безжалостный, острый, как бритва, предводитель, достойный всяческого уважения, но заботящийся гораздо больше о благополучии своего народа, чем о пользе или самой жизни любого другого существа… как и положено хорошему правителю. В беседе со мной он выразил озабоченность тем, что в его страну в последнее время забредает без дела все больше и больше чужаков, — тем из нас, кто путешествует по иным мирам, стоит принять это к сведению. Девять миров — это не какой-нибудь Диснейленд, служащий для нашего развлечения: они принадлежат другим народам, и если уж мы вторгаемся в них, то должны действовать как можно более вежливо и тактично.

Первую часть своего Утгарда-Локи взял сам, чтобы его не путали с сыном Лаувейи. Он одновременно и военный вождь, и колдун, блестящий, хитроумный лидер, внушающий своим подданным глубочайшее уважение. Он может быть гостеприимным и щедрым, когда хочет произвести впечатление на посетителей или чего-то добиться от них; роль любезного хозяина он играет безупречно, хотя и не прочь выставить на посмешище тех гостей, которые слишком много о себе мнят. Говорят, что из всех великих йотунов Утгарда-Локи — единственный, кто ни разу в жизни не терял самообладания. Такой железный самоконтроль под маской царственной вежливости просто поражает воображение! Утгарда-Локи способен усмирять разбушевавшихся пьяных йотунов одним взглядом, а на тот случай, если это все-таки не сработает, у него имеется исключительно компетентная, преданная и отлично организованная стража, которая все сделает за него.

Номинально Утгарда-Локи — вассал Трюма, короля Йотунхейма, но фактически он пользуется большей властью и уважением, чем сам король. Отношения между ними чем-то напоминают отношения между средневековым японским императором и сёгуном: первый — лишь церемониальный носитель короны, а второй — реальный военный вождь, принимающий большинство важных решений.


Призывание Утгарда-Локи

Славься, Владыка Утгарда,
Славься, Вождь Йотунхейма,
Славься, Мастер Иллюзий,
Славься, Учитель Правды!
Ты рассекаешь взором покровы лжи,
Прозревая все, что сокрыто
За поступками и речами,
Ты проникаешь взором в тайны души,
Постигая, на что мы годны,
И в чем — наш изъян и слабость.
Ты назначаешь каждому место по силам,
Чтобы каждый раскрыл сполна
Все, к чему он судьбой назначен.
Ты хранишь и ведешь за собою свой непокорный народ
Вопреки всем врагам, рвущим его на части.
Научи нас вести за собою других
Дорогой честной и ясной —
И научи нас мудрости
Твердой, железной руки.


Хюндла

Глубоко в северных горах Йотунхейма скрыта пещера великанши Хюндлы — Ведьмы («мудрой женщины») этих северных гор. Большую часть времени она проводит во сне — или, точнее, в состоянии, которое со стороны можно принять за сон; в действительности же она «странствует в дальних краях», отправляя свой дух туда, куда не может добраться ее тело. Пещеру Хюндлы охраняют верные ей этины, не позволяющие тревожить ее «сон», так что увидеться с ней можно лишь тогда, когда она ненадолго пробуждается, чтобы поесть и прогуляться по окрестностям.

Для великанши Хюндла невелика ростом — не выше обычного человека; выглядит она как дряхлая старуха с длинными, ниспадающими до самой земли серебристыми волосами. Она очень бледна (потому что редко покидает свою пещеру) и ходит с клюкой. Из-за этой кажущейся хрупкости стражи-великаны относятся к ней очень заботливо.

Хюндла — владычица родословных: говорят, что в своих астральных странствиях она путешествует вперед и назад по кровным линиям многих народов и рас. Сами боги обращаются к ней, когда им нужно узнать, в каком родстве состоят между собой те или иные личности, а также спрашивают ее советов в связи с различными «племенными экспериментами» над человечеством. Люди и существа других рас приходят к Хюндле, чтобы выяснить, кем были их предки, узнать, откуда в их роду пошли те или иные наследственные заболевания, разобраться с кровными проклятиями, задать вопросы о своих будущих потомках да и вообще обо всем, для чего нужна способность заглядывать достаточно далеко в историю кровных линий. Особенно полезные советы она может дать людям с проблемами, вызванными примесью нечеловеческой крови; но для этого вам придется идти к ней в гости, потому что сама она никогда не приходит на зов.

Обычно Хюндла дружелюбна, но спросонья бывает раздражительна. Если заигрывать с ней как с женщиной, она обычно смягчается, но будьте готовы пойти до конца, если она решит поймать вас на слове: несмотря на свой облик древней старухи, она очень чувственна. Имя ее переводится как «гончая», в соответствии с чем Хюндла держит в своей пещере несколько серебристых борзых, которые обычно лежат вокруг нее и согревают ее своими телами. Более того, она может сама превращаться в гончую или в женщину с головой собаки; именно в этом облике она предстает на знаменитом исландском резном изображении на камне. Хюндле принадлежит большая псарня, где она держит не только собак, но и волков; среди последних попадаются достаточно крупные, которые служат ей ездовыми животными. В эддической «Песни о Хюндле» Фрейя приезжает к этой великанше верхом на вепре и приглашает Хюндлу отправиться с нею в Асгард верхом на одном из ее ручных волков; по дороге они обсуждают вопросы родословных. Это еще один пример того, насколько могущественна эта маленькая великанша: чтобы сама Ванадис [1] пришла к тебе за советом, нужно быть истинным мастером своего дела.


Ярнсакса

До женитьбы на Сив у Тора, бога грома, сына Одина и Йорд, была любовница — веселая горная великанша по имели Ярнаскса. Это имя означает «железный меч»; говорят, Тор не бросил ее и после свадьбы, хотя к себе в Асгард так и не взял. Непонятно, однако, следует ли считать ее второй женой Тора или же она — просто мать двух его сыновей, великих силачей Магни и Моди. Может быть, Ярнсакса заключила с Тором брак по обычаям своего народа, которые не считаются законными среди асов, но зато допускают какое угодно количество брачных партнеров и не требуют совместного проживания.

В заключительном разделе этой книги писательница Элис Карлсдоттир воссоздала историю сватовства Тора к Ярнасаксе. А здесь она объясняет причины, побудившие ее написать эту историю, и делится своими наблюдениями о том, какую пользу можно извлечь из личного гнозиса.


Как я познакомилась с Ярнсаксой
Элис Карлсдоттир


Пантеоны, принятые во многих группах скандинавских язычников, состоят почти сплошь из крепких, пышущих силой богов-мужчин. Образы богинь смутны и немногочисленны. Однако причина этому — отнюдь не в шовинизме и оголтелом мачизме, в которых нередко обвиняют последователей Северной традиции. Проблема — в самих источниках, сохранивших очень мало сведений о скандинавских богинях. От многих богинь не осталось ничего, кроме имени.

Если вы подходите к этой проблеме как профессиональный историк или археолог, то ситуация остается тупиковой. Но язычество — это не только история; это еще и религия. В живой религиозной практике не бывает так, чтобы ритуалы на протяжении веков сохранялись в строгой неизменности. Чтобы религия не теряла своей привлекательности, она должна развиваться и расти.

Кроме того, многие скандинавские предания в древности передавались лишь изустно, а с приходом христианства многие знатоки преданий погибли, защищая свою веру. Поэтому из того факта, что мы не находим в источниках подробных сведений о богинях, вовсе не следует, что богиням не поклонялись. Напротив, если предположить, что религия во многом отражает культуру, в рамках которой она сложилась, божества женского пола должны были занимать в древнескандинавской религии важное место — поскольку и в обществе женщина играла немаловажную роль. Великие смертные герои, такие как Сигмунд и Сигурд, брали в жены сильных женщин; так неужели же Тор удовольствовался бы какой-нибудь невнятной слабачкой?

Итак, допустив, что в древнескандинавской обрядовости богиня играла важную роль, зададимся вопросом: как на основе одного лишь имени воссоздать осязаемую личность? Взявшись за эту работу для группы «Оукрун Серкл», я поступала так: прежде всего, старалась отыскать в эддах, сагах и рунических надписях все до единого упоминания, хотя бы отдаленно связанные с рассматриваемой богиней, — все сохранившиеся сведения о ее муже, отце, детях, о чертах характера, приписывавшихся ей поступках и так далее. Затем я пыталась выявить все возможные этимологические значения ее имени. И, наконец, я сводила всю эту информацию воедино. Для последнего требовался также личный контакт с богиней, помогающий восстановить подробности, утраченные за долгие века; но в основу работы все равно ложились факты, приведенные в письменных источниках.

Если о богине не известно ничего, кроме имени ее мужа, воспользуйтесь как подсказкой тем, что вы знаете об этом муже. Например, какого рода женщину взял бы в жены Тор? Кроме того, здесь приходит на помощь сравнительная мифология (если вас, как некоторых, не пугает мысль о том, чтобы запятнать старую добрую традицию викингов влияниями чуждых культур): если богиня замужем за небесным божеством или богом погоды, возможно ли, что в ней проявляются некоторые черты Матери-Земли? Помогают медитации, зачастую практически игровые, близкие фантазиям: сочиняйте рассказы об этой богине, пытайтесь представить, как она могла взаимодействовать с другими богами и богинями, о которых вы знаете много. О чем бы эта богиня могла говорить с Одином? Нашла бы она общий язык с Локи? (Если кто-то вообще может найти с Локи общий язык.) Так вы накопите достаточно информации, чтобы разработать ритуал; а когда вы проведете несколько ритуалов, начнет всплывать и новая информация (неудивительно!).

Как пример подобной работы (которая может неприятно поразить приверженцев строгих реконструкций, но лично мне представляется полезной) я привожу собранные мною материалы о Ярнсаксе — богине, которую в «Оукрун Серкл» призывают вместе с Тором на день Летнего солнцестояния (мы вообще стараемся призывать во всех ритуалах не просто одного какого-нибудь бога, а божественную пару — именно поэтому я и взялась за изучение богинь.) Вот что удалось узнать о Ярнсаксе из книг: ее имя означает «железный меч»; она — йотунша, то есть великанша; в «Младшей Эдде» ее называют «соперницей Сив» (то есть, женой Тора); она родила Тору двоих сыновей — Магни («Сила») и Моди («Храбрость»), которым суждено унаследовать знаменитый молот Тора. Вот и всё… На основании этих скудных фактов — с которыми я долго возилась и играла — в конце концов удалось написать небольшую (а впрочем, что греха таить, довольно большую) легенду о Ярнсаксе и Торе — просто для того, чтобы лучше понять, что собой представляет эта великанша.

Это всего лишь сказка, а не какой-то там «священный текст», хотя кое-какая символика в ней присутствует; многое я бессовестно заимствовала из германских волшебных сказок; но, в целом, эта история имеет такое же право на существование, как и те сказания, которые скандинавские придворные поэты сочиняли на забаву своим покровителям.

После этого я написала призывание Ярнсаксы (и еще одно — обращенное к Тору, но о нем поговорим как-нибудь в другой раз).

Подобные методы можно применять для заполнения лакун в любой мифологии, многие детали которой оказались утрачены (например, кельтской). Никогда не вредно выяснить и кое-что новое о божествах, казалось бы, и без того хорошо известных. Всю информацию такого рода я представляю отнюдь не как божественные откровения или абсолютную истину: это всего лишь примеры того, как на основе очень скудных материалов можно создавать действенные ритуалы. А дальше — как певцы в старину отвечали на критику: «Не нравится — пойте сами!»


Призывание Ярнсаксы
Элис Карлсдоттир


Дочь Камня,
Дочь Грома,
Дочь Тьмы, о Ярнсакса,
Могучая в Йотунхейме,
Дочь великанов,
Хаос — твой дом.
Любовница Тора,
Соперница Сив,
Мать наследников Неба,
Магни и Моди, сынов Бога Грозы.
Тверда, как железо,
Пряма и остра, как меч,
Ты блестишь самоцветом в его рукояти
И силою рун на клинке.
В недрах горы разжигаешь ты бурю желанья,
О Ярнсакса — горящее сердце недвижной Земли!
Сердце твое пылает,
Руки твои простерты,
Алчет лоно твое.
Сурова, как скалы,
Свободна, как дикая пустошь,
Крепка, словно камень,
Ты ждешь, ты зовешь.
О древняя великанша!
Мы призываем тебя:
Приди, распусти по ветру темные косы твои!
Приди, распахни объятья любимому твоему1
Приди, разожги предвечный огонь: искра — от искры!
Приди в этот Круг, Ярнсакса!
Приди!


Менглёд

Менглёд, о которой рассказывается в саге «Речи Многомудрого», — йотунская богиня-врачевательница, подобная Эйр — богине-целительнице асов. (Эйр упоминается также в числе «дев», окружающих Менглёд; подозреваю, что это — другая Эйр или же эти две богини врачевания иногда встречаются и учатся друг у друга.) Менглёд живет на горе Лювьяберг в Йотунхейме. Она замужем за Свипдагом — странствующим героем, сыном Аурвандиля и Гроа. Полная родословная самой Менглёд нам неизвестна, но в «Речах Многомудрого» упоминается ее дед по отцу — некто Сваврторин; а то, что она обитает в уединенном чертоге на вершине горы, позволяет классифицировать ее как горную великаншу.

Духовидец Ари пишет: «Я работал с Менглёд на ее горе, в чертоге Гастропнир. Мне было сказано, что я должен стать целителем, и я начал (естественно!) молиться Эйр, но она лишь велела мне идти в горы Йотунхейма — навестить ее подругу. Так я оказался на горе Менглёд и обучился йотунскому врачеванию. Менглёд повсеместно славится своим целительским даром. Среди своего народа она пользуется таким же почтением, как Эйр — среди асов. Эйр и Менглёд считают друг друга равными в мастерстве и нередко обмениваются пациентами и учениками, с которыми у них возникают трудности. Йотунская система врачевания — шаманская и очень сложная, ничего общего с тем грубым, варварским костоправством, которое я себе навоображал. Йотуны на свой лад очень мудры и сведущи».

Ари также отмечает: «Читая сказания о Менглёд и наблюдая за всякими умниками, которые с ней никогда не встречались, но спорили между собой, богиня она или “просто” великанша, я понял, что никто из нас, смертных, не может провести в отношении могущественных духов по-настоящему четкую границу между “божеством” и “просто” духом. Кто мы такие, чтобы это решать? Я думаю, что люди, позволяющие себе свысока рассуждать на подобные темы, попросту никогда не встречались с духами. Лично я с любым, кто гораздо больше, старше и мудрее, чем я смогу когда-либо стать, обращаюсь как с божеством и оказываю ему соответствующее уважение. И это — правильный подход».

Менглёд можно молиться об исцелении; предполагается, что она особенно сведуща в женских болезнях. В выборе учеников она весьма разборчива и предпочитает брать тех, кого направили к ней другие божества, которым она доверяет, — такие, как Эйр, Хела или Сурт/Синмара. Ее имя означает «Радующаяся ожерелью», и ей всегда приятно получить в подарок какое-нибудь драгоценное украшение, особенно если оно для нее необычно, то есть изготовлено из таких материалов, которые не добыть в рудниках Йотунхейма или Свартальвхейма. Иными словами, кристаллов и отполированных камней у нее в сокровищнице предостаточно, но вот, например, бусы из раковин, редкие камни или ограненных самоцветы для Менглёд — настоящая экзотика. Полезным подарком может стать лен для повязок: из всех Девяти миров лен выращивают только в Ванахейме.

Именно к Менглёд следует обратиться за помощью, если вы хотите изучить йотунскую систему врачевания. Но знайте, что она не станет делиться своей мудростью с первым встречным. Скорее всего, она захочет узнать, как вы собираетесь использовать ее науку (если она согласится преподать ее) и кого именно вы намерены лечить. Если это не пойдет на пользу никому из тех, кого она считает важными особами (и не надейтесь угадать, кто для нее важен!), она запросто может отказать вам. Если вы обращаетесь к Менглёд за исцелением или обучением, будьте готовы заплатить за ее помощь — и отнеситесь к этому со всей серьезностью. Не случайно ее крепость стоит на вершине горы, обнесена высокими стенами и окружена множеством стражников (а имя этой крепости, между прочим, означает «Сокрушитель гостей»). Менглёд — не из тех, кто позволяет садиться себе на шею.

Гастропнир располагается на крайнем западе Йотунхейма — неподалеку от берега океана, отделяющего этот мир от Ванахейма, — и высится на самой вершине горы Лювьяберг. Этот горный пик – самый высокий во всех западных горах; он хорошо виден и с побережья, и с горной гряды, окружающей Утгард. От подножия к вершине Лювьяберга ведет извилистая тропа, опоясывающая гору кругами; этот путь полон опасностей и препятствий. Сам чертог, по преданию, был создан из костей великана Лейрбримира; но местная легенда гласит, что Лейрбримир, горный йотун, сам превратился в часть горного склона и остался таким навсегда, а впоследствии скальный выступ, некогда бывший его телом, использовали под фундамент для крепости Гастропнир.

Ворота этой крепости, именуемые «Трюмгьёлль» («Громко лязгающие»), огромны; прутья кованого железа тесно переплетены между собой, как виноградные лозы. Говорят, их выковали трое сыновей карлика Сольблинди. С внешней стороны ворота бдительно охраняют двое псов — Гиф и Гери. Пытаться подкупить их съестным бесполезно: один возьмет подачку и примется есть, но второй по-прежнему будет стеречь проход. (Весьма вероятно, что это не обычные псы, а йотуны, сменившие облик.)

Привратника и главного распорядителя этого чертога зовут Фьёльсвинн («Многомудрый»). Это довольно крупный и грозный на вид великан, но при этом весьма разговорчивый: обычно он не прочь поболтать с мимохожими путниками. Однако это не значит, что он готов пропустить внутрь любого, кто остановится с ним побеседовать. Лучше сначала отправить послание самой Менглёд с просьбой об аудиенции.

История сватовства Свипдага (чье имя означает «Быстроденный») к Менглёд приводится в заключительном разделе этой книги. Менглёд прислуживают девы Хлив и Хливтраса («Дыхание помощи»), Тьодварта («Хранительница людей»), Бьёрта («Сияющая»), Блидра («Белая») и сёстры-близнецы Блида («Кроткая») и Фрида («Миловидная»), которые в действительности ваны и младшие сёстры Фрейи, родные или двоюродные. Также ей помогает Аурбода («Дарительница золота») — мать Герд, жены Фрейра. Наконец, в числе служанок Менглёд упомянута дева по имени Эйр (в вольном переводе — собственно, «врачевание»); одни предполагают, что это — та самая богиня врачевания Эйр, которая служит Фригг, царице асов, другие — что речь идет о ее тезке. Хотя с Эйр — прислужницей Менглёд лично я не встречался, но имел дело со служанкой Фригг и с ней самой и могу предположить, что асинья Эйр иногда посещает Менглёд: очевидно, что последние две относятся друг к другу с уважением и, скорее всего, даже дружат.

Если вам удастся проникнуть в Гастропнир, вы увидите множество залов, окружающих открытый двор. Одно из этих помещений как будто создано из пламени или жидкой лавы: стены его переливаются огнем. Это Хюр, Палата Жара, которую построил специально для Синмары (владычицы Муспелльхейма, часто навещающей Менглёд) ее приемный сын Локи с помощью искусных мастеров-цвергов. Не пытайтесь туда зайти: там невероятно жарко. Пол в этой палате — из раскаленного, а кое-где даже расплавленного золота. Иногда в палату Хюр ненадолго помещают больных для прогревания; иногда на пол плещут водой — и вся эта раскаленная постройка временно превращается в целебную, очистительную сауну. Но главное ее предназначение — служить хранилищем для Лэватайна, огненного меча-посоха Сурта и Синмары, выкованного Локи в подарок своим приемным родителям. Именно от этого посоха и исходит весь жар. Он хранится в железном чашевидном ларе под девятью замками. Если вам взбредет в голову украсть его — забудьте и думать: без изрядной доли крови огненных йотунов к нему невозможно даже прикоснуться, не говоря уже о том, что стражи Гастропнира не спускают с него глаз.

Многие люди, не путешествующие по Девяти мирам и способные увидеть их только через закопченное стекло письменной традиции, утверждают, будто Менглёд — это не отдельная самостоятельная сущность, а всего лишь хейти (ритуальное имя) Фригг или Фрейи. Поскольку я имел честь общаться со всеми этим тремя дамами, могу вас заверить, что Менглёд — совершенно отдельная личность. Это высокая великанша, обожающая украшения и обычно увешанная связками бусин, многие из которых, по-видимому, представляют собой лекарские амулеты. (И, честно говоря, сама мысль о том, чтобы асинья или заложница из ванов стала хранительницей того самого магического жезла, который Сурту в день Рагнарёка предначертано обратить против асов, кажется мне совершенно нелепой.)

По-видимому, во всех недоразумениях, возникающих по этому поводу, следует винить людей, которым хотелось бы, чтобы богов и богинь было как можно меньше, и которых беспокоит строчка из «Речей многомудрого», где упоминаются женщины, приносящие Менглёд дары в благодарность за исцеление, — потому что, дескать, «общеизвестно, что наши предки никогда не поклонялись никому из йотунов». Этот, с позволения сказать, аргумент используют чуть ли не в истерическом тоне практически всякий раз, когда кто-нибудь ссылается на какое-нибудь из нескольких известных упоминаний о подношениях йотунским божествам. Так что Менглёд — в своем роде противоречивая богиня.


Призывание Менглёд

Славься, о госпожа Лювьяберга!
Хозяйка Гастропнира, славься!
Твой дом — высоко на вершине,
В чистом воздухе северных стран,
На снежных утесах.
О госпожа, чьи дороги длинны и окольны,
О госпожа, чьи дороги трудны и коварны,
О госпожа, чью потаенную крепость
Ищет всякий, кто болен и слаб,
Кто не чает спастись,
Кто испробовал все лекарства.
Госпожа Последней Надежды,
Ты врачуешь недуги и раны, от коих спасения нет.
Вот дары для тебя и для дев, что тебя окружают:
Для Хливтрасы и Хлив,
Для Тьодварты, Аурбоды и Бьёрты,
Блидры, Блиды и Фриды,
Для Эйр — подруги твоей, врачующей асов.
Даруй нам целебные руки твои, госпожа самоцветов!
Даруй нам твой разум целебный, богиня высокой горы!
Даруй нам твое волшебство, исцели нас,
Свипдага любовь, хранящая Посох Света,
Милосердьем своим озари нас,
Идущих к тебе по нелегкой горной тропе!


Гиллинг, Суттунг, Бауги и Гуннлёд

Это семейство — один из наглядных примеров того, что провести четкую границу между «великанами земли» и «горными великанами» на самом деле очень сложно. Если Суттунг — со всей определенностью горный великан, затворившийся вместе с дочерью в каменной горной крепости, то его брат Бауги — не менее явный великан земли, владелец долинных полей и лугов. Их отец Гиллинг — брат Биллинга, островного великана, но, в отличие от последнего, не любит моря и не умеет плавать, что указывает на его родство скорее с землей, нежели с водой. Таким образом, даже внутри одной семьи и в пределах соседних поколений характеры великанов могут различаться весьма существенно.

Гиллинг — древний великан, известный своей враждой с Фьяларом и Галаром, двумя цвергами, сварившими мед поэзии. Однажды Гиллинг с женой навестили этих карликов, живших на побережье Йотунхейма, и поссорились с ними из-за какой-то безделицы. Братья-цверги затаили обиду и решили разделаться с Гиллингом. Притворившись, что не держат на него зла, они предложили Гиллингу прокатиться с ними на лодке. Выйдя в открытое море, они направили лодку на подводную скалу, та перевернулась, Гиллинг упал за борт и, не умея плавать, утонул. Фьялар и Галар вернулись к жене Гиллинга с печальным известием. Овдовевшая великанша стала громко рыдать и винить братьев в гибели мужа. Решив убить и ее, карлики подкрались к ней, пока она оплакивала на берегу погибшего мужа, и размозжили ей голову камнем.

Старший сын Гиллинга, Суттунг, узнал об этом и отправился мстить. В отличие от своих доверчивых родителей, он был хладнокровным, хитрым и расчетливым — и, к тому же, ожесточившимся из-за недавней смерти своей жены. Жизнь обошлась с ним сурово, и сердце его превратилось в камень. Суттунг опоил братьев-цвергов вином с сонными травами, вывез их в море и крепко-накрепко привязал к камню у самого берега — тому самому камню, на который Галару пришлось забраться, чтобы убить мать Суттунга. Вот-вот должен был начаться прилив, и цверги поняли, что вода покроет камень. Они принялись молить о пощаде и наконец предложили выкуп — драгоценный мед поэзии. Суттунг отпустил их, а мед унес в свою горную крепость Хнитбьорг и спрятал в глубокой пещере, в самом сердце горы.

У Суттунга была единственная дочь, Гуннлёд, которую он очень любил и не хотел отдавать замуж. Он приставил ее охранять мед поэзии в подземной пещере, надеясь, что там ей не будут докучать женихи. Но ему на беду Один решил завладеть этим волшебным медом и отправился в путь. Чтобы его не узнали, он сменил обличье и представлялся всем как странствующий йотун по имени Бёльверк («Злодей»). Сперва владыка асов пришел к Бауги, младшему брату Суттунга, усадьба которого стояла неподалеку от горы его брата. Девять рабов Бауги косили сено на лугу. Увидев, что косы их затупились и работа идет медленно, Один достал точило и издали показал его косцам. Те хотели было купить его, но Один наложил на точило чары раздора и смерти и подбросил его высоко в воздух. Все девятеро попытались схватить его одновременно и зарезали друг друга косами —разумеется, не без магической «помощи» Одина.

Лишив таким образом Бауги всех работников, Один напросился к нему в гости, и выразив соболезнования по поводу столь тяжелой утраты, предложил в помощники себя. Он вызвался работать все лето за девятерых, а в награду попросил лишь один глоток волшебного меда, хранившегося у брата Бауги. Бауги сказал, что распоряжаться медом он не может, но пообещал сделать все, что в его силах, чтобы работник получил свою плату. Один под личиной Бёльверка трудился на лугах Бауги до зимы и скосил все сено. Выполняя уговор, Бауги привел его к Суттунгу, но тот отказался уделить чужаку даже каплю меда. Тут Бауги едва не сложил руки, но Один сказал, что придумает какую-нибудь хитрость, и уговорил Бауги помочь. Целый день они ходили вокруг горы Суттунга, пока не нашли самое тонкое место в стенах пещеры: приложив к нему ухо, можно было услышать пение Гуннлёд. Один достал волшебный бурав по имени Рати и попросил Бауги просверлить в горе отверстие. Затем он принял облик змеи и прополз в просверленную дыру — прямо на глазах изумленного великана, только теперь сообразившего, что под видом Бёльверка скрывался могущественный ас. О том, как Один соблазнил Гуннлёд и получил от нее мед поэзии, а также о рождении их сына Браги повествует «Сказка о Гуннлёд» в заключительной части книги.


Гейррёд, Гьяльп, Грейп

Гейррёд, горный великан, имя которого означает «Обагритель копья», мечтал убить Тора, бога грома, погубившего многих его родичей. Однажды Локи принял облик сокола и полетел на разведку в Йотунхейм. Гейррёд заметил его и почувствовал, что это не простая птица; он послал своих слуг поймать его; Локи до последнего старался уйти от погони, но все же Гейррёд схватил его и посадил в клетку.

Целых три месяца Локи провел за решеткой в обличье птицы, не желая открыться великану. Но Гейррёд не давал ему ни есть, ни пить, и, наконец, пленник признался своему похитителю, что он — сын Лаувейи, великий обманщик. В то время Локи действовал на стороне асов и большую часть времени проводил в Асгарде, и у многих йотунов его отступничество и дружба с убийцами великанов вызывали праведный гнев. Гейррёд назвал его предателем, но убивать не стал, потому что увидел шанс поквитаться с его помощью со своим заклятым врагом. Он сказал, что выпустит Локи из клетки лишь при условии, что сын Лаувейи поклянется привести к нему Тора — и сделать так, чтобы тот явился без своего знаменитого молота, рукавиц и пояса силы. Полумертвый от голода Локи согласился — не теряя надежды все еще как-нибудь перехитрить великана.

О том, что последовало дальше, рассказывают по-разному. Одни говорят, что Локи вернулся домой и убедил Тора отправиться к Гейррёду безоружным, солгав, что йотун приглашает его на пир, где молот и доспехи ему не понадобятся. Другие — что Локи честно во всем признался Тору, но бог грома все равно принял вызов, не сомневаясь, что справится с Гейррёдом даже голыми руками. Так или иначе, они пустились в путь и добрались до Йотунхейма. Когда стемнело, Тор предложил переночевать у великанши Грид — своей давней любовницы, которую он навещал время от времени (и которая родила его отцу, Одину, по меньшей мере одного сына). Грид радостно встретила своего возлюбленного, приняла его на ложе и посоветовала не ходить к Гейррёду: до нее дошли слухи, что этот великан собирается его убить. Тор было заупрямился, но Грид удалось убедить его, что безоружным тот идет на верную смерть. Возвращаться за оружием было поздно, так что Грид одолжила ему свое: волшебный железный посох, пояс силы и железные рукавицы. Поскольку Тору эти вещи не принадлежали, формально Локи не нарушил своей клятвы. Снова пустившись путь, Тор и Локи подошли к дому Гейррёда, но вынуждены были остановиться: дорогу им преградила бурная река Вимур, протекавшая прямо у порога.

Стоило лишь путникам войти в реку, как вода поднялась и забурлила; как они не старались, а добраться до другого берега не могли. Наконец, Локи заметил на дальнем берегу великаншу. Она стояла, задрав юбки, и извергала в реку свою менструальную кровь — субстанцию, обладающую огромной силой в женской магии; из-за этого река и разбушевалась, выйдя из берегов. Тор подобрал кусок скалы, швырнул в великаншу и повалил ее наземь.

Река тотчас успокоилась. Войдя в дом Гейррёда, Тор и Локи увидели его дочерей Гьяльп и Грейп — ту самую великаншу, которая пыталась их утопить, и ее сестру. Тору предложили сесть отдохнуть с дороги, но скамья под ним тотчас взлетела к потолку, и Тора едва не раздавило о балку. В последний миг он успел упереться в потолок посохом, одолженным у Грид. Оттолкнувшись от потолка, он услышал хруст костей, и скамья рухнула наземь. Под нею оказались те самые две великанши, попытавшиеся погубить гостя, но сами поплатившиеся жизнью: Тор переломал им спины, когда уперся в крышу волшебным посохом.

Увидев, что обе его дочери мертвы, разъяренный Гейррёд выхватил из очага раскаленный брусок железа и метнул его в Тора изо всей силы. Бог грома наверняка бы погиб, если бы не железные рукавицы Грид: ими он перехватил брусок в полете и швырнул обратно в Гейррёда. Великан укрылся за железным столбом, но благодаря поясу Грид сила Тора возросла настолько, что брусок пробил столб насквозь, попал Гейррёду в живот и убил его. Слуги Гейррёда набросились на Тора, но тот благополучно отступил, отбиваясь посохом; вместе с Локи они выскочили за дверь — и как раз вовремя: пробитый столб подломился, и крыша обрушилась внутрь, передавив оставшихся в доме великанов.

Гьяльп и Грейп упоминаются также в мифе о девяти девах, вращающих мировую мельницу — нечто наподобие мельницы Феньи и Меньи. Когда Гьяльп, Грейп и Синдур вращают жернова, из-под них выходит огонь. Другие девы-великанши, Ангейя и Эйргьяфа, мелют плесень, Ярнсакса — железо, которое образуется из воды и глины со дна мирового океана, и, наконец, Атла, Эгия и Ульфрунанд — мелкий песок, покрывающий все песчаные побережья. Больше ничего о них не известно.


Грид

Великанша Грид, имя которой переводится как «Мир» или «Спокойствие», когда-то была возлюбленной Одина и родила ему сына Видара — могучего и молчаливого аса, который поселился в Асгарде, вместе со своим отцом. Имеются некоторые данные в пользу того, что Грид — родственница великанши Йорд, первой жены Одина; так или иначе, к сыну Йорд она неравнодушна. Одна из версий мифа повествует о том, как Тор, путешествуя по Йотунхейму, спас юного великана, упавшего в бурную реку. Тот оказался сыном Грид и привел Тора в горную пещеру своей матери. Грид накормила гостя досыта, а Тор рассказал ей, что направляется к великану Гейррёду, причем без своего обычного оружия — молота, рукавиц и пояса силы. (Эту глупость Тор пытался совершить по наущению Локи, который недавно побывал в плену у Гейррёда и был отпущен под честное слово, пообещав заставить Тора прийти к Гейррёду безоружным.) Грид сжалилась над Тором и одолжила ему свои старые рукавицы, гнилой посох и кусок домотканого полотна, служивший ей поясом. Не желая обидеть пожилую женщину, Тор надел рукавицы и пояс, взял в руки посох… и внезапно обнаружил, что все эти вещи — волшебные и что он имеет дело с могущественной колдуньей. Поблагодарив великаншу, он продолжил свой путь, встретился с Гейррёдом и вышел победителем.


Хрунгнир

Хрунгнир был каменным великаном — одним из тех классических горных исполинов, которые настолько сливаются с окружающей средой, что превращаются в живое ее воплощение. Говорят, у него были каменная голова, каменное сердце и каменный щит, но разум — глиняный. Не слишком сообразительный, но очень целеустремленный, Хрунгнир почти все время проводил в горах, прокладывая туннели и роя пещеры. Но иногда он все же покидал родные места — верхом на единственном своем сокровище, чудесном жеребце по имени Гулльфакси (вероятно, этот конь бы родом из Альвхейма, где разводят лучших лошадей во всех Девяти мирах). И вот однажды Хрунгнир отправился куда-то по своим делам и по дороге встретил Одина, путешествовавшего верхом на Слейпнире, а тот неосмотрительно вызвал великана на состязание, заявив, что его восьминогий конь без труда обгонит Гулльфакси.

Хрунгнир, на беду свою, принял вызов. Соперники пустились вскачь и помчались так быстро, что сами не заметили, как пересекли реку Тунд и очутились на землях Асгарда. Обычно великанам туда не было ходу, но на сей раз Хеймдалль увидел, что пришлый йотун скачет чуть ли не бок о бок с Одином, и решил пропустить обоих, рассудив, что отец богов знает, что делает. Скачка закончилась у стен Вальхаллы: Один, не подозревавший, что жеребец Хрунгнира окажется таким резвым, со смехом объявил состязание шуточным и пригласил насупившегося йотуна войти в его чертог на правах гостя.

Каменный великан принял приглашение, но все еще был зол на Одина, усомнившегося в силе его коня. От злости и досады он быстро напился допьяна и принялся похваляться, что, если бы только пожелал, то перебил бы всех асов, сровнял Асгард с землей, а Вальхаллу со всеми ее обитателями унес бы на плечах к себе в Йотунхейм (прихватив заодно Сив и Фрейю). Затем он стал грозиться, что выпьет весь мед, какой только сыщется в Асгарде. В конце концов, он так расшумелся, что Один кликнул Тора и велел тому избавить асов от чересчур буйного гостя.

Тор ворвался в Вальхаллу и уже занес над головой Хрунгнира свой знаменитый молот, но тут пьяный великан — видимо, смекнув, что ему так или иначе пришел конец, и решив хотя бы продать свою жизнь подороже, — вызвал Тора на поединок на границе Асгарда и Йотунхейма. Поскольку он был пьян и безоружен и поскольку до сих пор никто из великанов еще не отваживался бросить Тору открытый вызов, все затаили дыхание. Тор, разумеется, не обманул ожиданий: он не только принял вызов, но и великодушно дал Хрунгниру отсрочку, чтобы тот мог вернуться домой и попрощаться с родными.

Великаны в Йотунхейме пришли в ужас от самоубийственных глупостей, которые натворил их сородич. Соседи его недолюбливали, друзей у него никогда не было, но, несмотря на все это, многие йотуны все же решили помочь злополучному пьянице — скорее из принципа, чем из какой-то особой к нему симпатии. Хрунгнир ведь не был воином и ничего не смыслил в битвах, и поговаривали, что в победе над этим старым каменным великаном Тору будет не так уж и много чести. Некоторые даже предлагали выйти на бой за него, но Хрунгнир не пожелал и слушать. Наконец, великаны собрались и сделали ему помощника — глиняного исполина, что-то вроде гигантского голема, которого оживили, вложив ему в грудь сердце кобылы. Затем они стали предлагать Хрунгниру оружие, но тот не умел с ним обращаться и схватил первое, что подвернулось под руку — огромное точило и бочку пива. Отхлебывая по дороге из бочки, он пустился в путь, не дожидаясь помощников, и вскоре пришел на место назначенного поединка — на берег реки Тунд, разделявшей Йотунхейм и Асгард.

Слуга Тора, Тьяльви, старший сын Аурвандиля и Гроа, выбежал вперед и крикнул Хрунгниру, что Тор делает подкоп, чтобы напасть на него из-под земли. Пьяный Хрунгнир бросил свой щит на землю и встал на него обеими ногами, а Тор, который и не думал ни о каких подкопах, тотчас метнул в великана Мьолльнир. Молот раскроил Хрунгниру череп, и йотун упал замертво, только и успев, что бросить навстречу Мьолльниру свое точило. Ударившись о волшебный молот, точило раскололось, и несколько осколков угодило Тору в голову. К тому же, Хрунгнир, падая, придавил Тора своей гигантской тушей.

Между тем до места поединка добрались другие великаны. Хрунгниру было уже не помочь, но они все же выслали против асов своего исполинского голема. Однако тот оказался совершенно никчемным. Как только Тьяльви бросился на него с воплями, размахивая мечом, глиняный гигант задрожал от страха и попятился: дало о себе знать трусливое сердце кобылы. Тьяльви отрубил ему ноги, а пока тот падал, отсек и голову.

Великаны отступили, и теперь надо было позаботиться о Торе, который медленно задыхался под трупом своего противника, навалившимся на него, как скала. Тьяльви попытался было приподнять тело Хрунгнира, но ничего не вышло; другим асам это тоже оказалось не под силу. И только в последний момент, когда Тор уже почти испустил дух, примчался его сын Магни и вытащил отца из-под трупа йотуна. В благодарность за спасение Тор подарил сыну (явно унаследовавшему и приумножившему его силу) чудесного коня Хрунгнира, Гулльфакси. Один, надеявшийся забрать коня себе, попытался было переубедить Тора (что наводит на мысль, уж не затеял ли он все это приключение специально, чтобы добыть Гулльфакси), но Тор впервые в жизни ослушался отца и настоял на своем: ведь Магни спас ему жизнь, а, значит, заслужил по-настоящему щедрую награду.

По сей день тело Хрунгнира, превратившееся в гигантскую скалу, лежит на берегу реки Тунд. И по сей день Тор так и не избавился от осколков точила, засевших у него в голове. Так появилась примета: если бросить точило, у Тора разболится голова и он, чего доброго, устроит бурю с грозой. И еще одна любопытная подробность: валькнут (эмблема, которую носят приверженцы Одина) изначально назывался по-другому — «сердцем Хрунгнира». Почему — сказать трудно; но, может быть, потому, что это сердце разбил именно Один?


Примечание

[1] Ванадис — одно из имен Фрейи.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 23 ]  На страницу 1, 2, 3  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа [ Летнее время ]



Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 3


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Перейти:  



Последние темы





Официальные каналы форума:

Наша страница в Vk

Наш канал Яндекс Дзен

Наш телеграм


Банеры

Яндекс.Метрика

Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
GuildWarsAlliance Style by Daniel St. Jules of Gamexe.net
Guild Wars™ is a trademark of NCsoft Corporation. All rights reserved.Весь материал защищен авторским правом.© Карма не дремлет.
Вы можете создать форум бесплатно PHPBB3 на Getbb.Ru, Также возможно сделать готовый форум PHPBB2 на Mybb2.ru
Русская поддержка phpBB