Текущее время: 29 мар 2024, 00:32


Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 3 ] 
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Воплощение Души
СообщениеДобавлено: 06 мар 2018, 09:40 
Администратор
 


Зарегистрирован: 15 мар 2013, 21:26
Сообщений: 44087
Откуда: из загадочной страны:)
Медали: 66
Cпасибо сказано: 9929
Спасибо получено:
101835 раз в 28405 сообщениях
Магическое направление:: Руническая магия
Очков репутации: 73943

Добавить
Воплощение Души: Даймонический Образ Раскрывается

Тогда Женский Духовный Принцип вошел в Змея, Наставителя, и учил их, говоря… «Смертию вы не умрете…»

Ипостась Архонтов, Библиотека Наг Хаммади


Подробное описание unio corporalis - имагинального воссоединения с телом или воплощения души - не может быть легко доступным. Иногда, однако, мы находим его перемешанным, но не различимым с обсуждением образов в психологической литературе, описанием переживаний мистического союза, и в рассказах экспрессивных художников. Вся эта книга призвана помочь исправить этот недостаток. Стремясь придумать язык, чтобы лучше понять эти переживания,здесь я очерчиваю «этапы» в разворачивании образа змея с иллюстративными выдержками: от первоначального прорыва образа в сознание, в развитии его даймонической интенсивности и, наконец, к его воссоединению с телом.

На ранней стадии я поняла, что содержание образа вторично «динамике самого воплощающегося процесса». Цикл продолжается независимо от характера образа. Этот брак духа и тела, Неба и Земли, в котле нашего Существа, кажется, особенным для нас. Я выбрала змея, чтобы продемонстрировать это движение, но я могла бы использовать любой другой повторяющийся образ. При описании этих этапов я попыталась включить как психические, так и соматические компоненты. Тем не менее, я, возможно, не соблюла справедливости по отношению к телу в этом опыте, потому что телесная часть опыта мало поддается словесному описанию. Вы заметите, что пол змеи изменяется во всех этих описаниях. Приводящая в замешательство, эта гендерная неопределенность может быть отражает склонность даймонического змея (иногда появляющегося в качестве гермафродита, для которого у нас нет подходящего местоимения) к изменению пола .

То, что нам не хватает подходящего языка для описания этих важных соматических событий, все еще поражает меня, хотя я знаю, что это связано с глубоко укоренившейся тенденцией игнорировать тело. Поскольку мы разрабатываем язык для описания нашего осознанного опыта, то, что мы не можем назвать, остается неизвестным. И мы слишком хорошо это знаем в нашей собственной чувственной жизни. Как я уже упоминала, мы начинаем намечать лингвистическую карту имагинальных областей тонкого тела, на которую я надеюсь добавить несколько новых маршрутов. Поэтому позвольте мне еще раз сказать, что эти образы возникают из поля тела. Обычно, если мы уделим время, чтобы сосредоточиться всякий раз, когда ощущение становится достаточно сильным, чтобы привлечь внимание, образ (в виде звука, запаха, цвета или слов) можно обнаружить. Благодаря чувствительности тела, которая служит основой и наиболее ощутимой особенностью, мы сначала общаемся с неуловимым инстинктивным аспектом образа. Когда появляются бестелесные образы (те, у кого нет явных ощущений), нам нужно идентифицировать и связывать их с их физическими аналогами, чтобы полностью добиться их осознания. Наконец, хотя это не может быть очевидным в таких описаниях, психические образы, хотя и легко передаются словами, материализуются примерно как уточнение или аура основополагающего соматического опыта.

СОЮЗ ИНСАЙТА: UNIO MENTALIS

Многие люди, пишущие о глубинной психологии, описывали, как приведение бессознательного в сознание увеличивает самопонимание через инсайт, который развивается по мере того, как образ и сопутствующие ему чувства начинают осознаваться. Инсайт появляется, прежде всего, когда образ объединяется с чувственным телом. Благодаря этому процессу возвращаются проекции, и развивается более реалистичный образ себя. Возрастает также уважение к темноте, которую нужно пройти в растворении противоположностей (сознание и бессознательное), а также связь с нуминозным обещанием имагинального. Первая станция для воплощающейся души, которую Юнг называет unio mentalis, занимает большую часть глубинной терапевтической работы. Поскольку она настолько хорошо задокументирована в психологических исследованиях всех видов, я рассматриваю этот критический этап начала беглым образом, в основном, чтобы предоставить контекст для более полного обсуждения второго этапа, пренебрегаемого unio corporalis, где образ полностью воплощен, или интегрирован с телом.

Разочарование: Начальное Нигредо Инсайта

Внешние события потери или неудачи часто вызывают начальное нигредо, потемнение, необходимое для начала «внутренней работы». Часто, после лет экстравертной активности, необъяснимый период депрессии, отчаяния, скуки, безнадежности или бессмысленности инициирует цикл, который в конечном итоге дает рождение в заинтересованность внутренней жизнью - если не по какой-либо другой причине, то, чтобы справиться как-то со страданием, в которое попал. Во время таких мрачных фаз, может быть мало или вообще нет сновидений или образов. Человек осознает, что живет только на поверхности жизни. (Позже, когда внутренний фокус развит, нигредо предвещает появление новых имагинальных глубин.) Мой опыт соответствует этой схеме. Перед тем, как начали появляться образы, я резко развелась и снова вышла замуж. Меня интересовала внутренняя жизнь на протяжении многих лет, но разрушение первых отношений вызвало период глубокого разочарования и вопросов, который продолжался до рождения моей дочери. Тревожный сон, кошмары, раздражительность, отчаяние, отсутствие концентрации и депрессия характеризовали этот переход. Именно в этот темный подготовительный период серебряный змей объявился во сне, и я впервые вошла в терапию.2

Инстинкт Начинает Возникать в Сознании

Наряду с депрессией, разочарованием и отчаянием, физические ощущения дискомфорта, онемения, напряжения или боли часто предшествуют появлению имагинального и составляют значительную часть нигредо. Эти физические симптомы объявляют инстинктивный аспект образа. Они указывают на то, что новый имагинальный материал в скором времени начнет осознаваться из его ранее замерзшей среды обитания глубоко в тонком теле. Мое тело продемонстрировало эту истину драматично. До того, как эти образы начали прорастать, я погрузилась на три года в напряжение, реализующееся через интенсивную, катарсическую физическую работу, которая выявляла легионы ранее запрещенных эмоций - в первую очередь различные перестановки в ярости, ужасе и горе. Неожиданно наполненное симптомами, мое тело знобило, оно дрожало и потело весь этот период освобождения инстинктивных и эмоциональных энергий. Несколько образов, появившихся в этот период (ни один из них не был змеей), часто имели привкус биографической памяти - ранняя порка, оставление в одиночестве, разгневанный отец или мать, угроза появления новой сестры. Во время этого освобождения я стала обнаруживать, что я не тот человек, каким себя представляла. Мой духовный, мудрый, сильный, мужественный и заботливый образ себя был значительно смягчен ненавистью, ужасом, смятением и тягой к вниманию, которые возникали из бессознательного. Появление инсайта разрушает многие иллюзии.

Тьма и отчаяние, связанные с началом работы, не обязательно поднимаются из-за появления нашей ранее бессознательной чувственной жизни, хотя чувства облегчения, тайной истины, наконец, выявленной, часто сопровождают эти прорывы. Этим путем ранние открытые фазы перекрываются, и множество темных периодов разбросано среди прорастающих аффектов. По мере того как инстинктивные аспекты возникающих образов начинают выходить на поверхность, необъяснимая внутренняя суматоха нигредо становится немного более понятной. Признаются сильные всплески, лежащие в основе того, что было похоже на депрессию, но все еще могут оставаться неясности об этих чувствах. Почему это крик, ярость и дрожь - часто остается загадкой. На этой ранней стадии зачатков инсайта солнце еще не поднялось, но небо начало светиться обещанием.

Сам Образ Появляется

Когда солнце следует за ранним утренним светом, сам образ следует за чувствами в осознание. Пока я не признала грозные потоки страха, гнева и грусти в себе, появлялись сопутствующие образы, появлялись без предупреждения. Как ни странно, змеиные образы начали являться в необычное время в течение дня. Я могла сидеть за своим столом, собираясь с мыслями, ехать в супермаркет или бродить в соседнем лесу. Когда змеи начали появляться в сознании, они вызывали амбивалентные чувства: удовольствие и боль, интригу и отвращение. Змея проскользнула по моей ноге в мое лоно. Она скользит вверх и впивается клыками в мое сердце. Первоначально я ассоциировала змею с генитальной сексуальностью, первичной похотливостью, которая поглощает любые сердечные чувства, и с появлением этих образов я думала, что я должно быть полностью деградирую. Тело змеи производит жар, постоянный низкий уровень возбуждения, в то время как змея ест мое сердце и заменяет его своей головой.3 Когда появлялись такие образы, я сражалась против них и чувствовала себя изнасилованной ими.

Боязнь образа усугубила болезненное замешательство, и сделала невозможной встречу на равных, необходимую для связи с образом. Вместо этого образовалась динамика жертвы и продолжалась в течение длительных периодов времени. Обратив внимание на тупую боль в груди, я обнаруживаю голову гадюки. Если я испытываю ужас, гадюка захватывает сильнее, шипя, угрожая парализовать меня. В пробуждении этих усиленных образов я столкнулась с новыми уровнями чувственности, боли, ужаса, ярости и тоски, чем те, с которыми мне приходилось встречаться, и работать до тех пор, пока они были терпимы. На этом этапе, основная работа включала противодействие паническому желанию убежать. Мне приходилось оставаться с образом и связанными с ним ощущениями, чтобы противостоять сложному диапазону чувств, вызванных им. Болезни или периоды диссоциации могут возникать как образ, приближающийся к сознанию и начинающий более остро угрожать нашей самооценке. На этом этапе такое «расщепление» является обычным явлением, т. е., как правило, происходит смещение между самим образом и чувствами или инстинктивными опорами, которые он активирует. Мы осознаем наши чувства, или мы видим образ, но не то и другое сразу. Мы не должны удивляться тому, что обнаружим этот раскол в нашем опыте, так как цель всей этой стадии - объединить мысленный образ с его физическими аффектами и ощущениями. Но неопытные никогда не догадаются об этом, а те, кто знает теорию, легко забудут.

Образ Говорит

Когда инстинктивные образы появятся в сознании, они могут захотеть говорить - хотя, будучи нагружены незнакомыми инстинктивными энергиями, они часто явно невербальны. После нескольких месяцев борьбы с не отвечающими, невербальными образами змей начался короткий этап диалога. Из аналитических отчетов может показаться, что этот этап диалога бывает длительным для многих людей, или, возможно, диалогизация просто поддается письменным отчетам. В этот период некоторые люди чувствуют потребность исследовать мифологическое значение образов, проникающих в осознание, как это было со змеем. Фоновая информация может помочь удержать боязливое эго, сделав нас достаточно храбрыми, чтобы открыть себя качествам, скрытым в образе. Как только образ приходит в сознание, он может поощрять принятие или экспрессию, такую как рисование, живопись, танцы, скульптура или поэзия, а не прямой разговор. Эти действия также помогают привлечь больше аспектов образа.

Диалог с образом закрепляет юнгианское «активное воображение». Этот акцент на выражении или разговоре кажется подходящим для более психического или умственного аспекта образа и иногда дает существенное понимание. Это может также послужить для того, чтобы познакомить нас с «телом образа». Я замечаю, что черная змея, сжимающая мое дыхание, является мужчиной, и я думаю: «Разве это не то, что мужчины всегда делают, душат и заставляют тебя замолчать?» Я спрашиваю его, почему он продолжает причинять мне боль. Он принимает форму попеременно то вялого, то эрегированного пениса и говорит нежно: «Мягкая сила придерживается не только для женщин, мягкость омывает». Этот фрагмент диалога с даймоном удивил меня, особенно деликатность и нежный тон, и помог мне разобрать бессознательное отношение недоверия, которое мешало мне принять эту змею. Это стимулировало более восприимчивые отношения, большую связь и открытость ума и тела. Дыхание становится легче, активируя все мое тело, так как змея быстро меняется от мужчины к женщине, демонстрируя физически андрогинный характер. Я связывала динамические аспекты Змея - его силу, мощь и агрессию - с культурно определенными «мужскими» качествами. Благодаря этому диалогу я обнаружила односторонность моего мышления, которое удерживалось в паттерне физической напряженности. Я увидела, насколько я не доверяла мужским качествам Змея, связав их с пагубной агрессией. Когда эта ассоциация стала сознательной, стало возможным больше расслабиться в образе, уступить этим динамическим энергиям, и уменьшить гендерную предвзятость, которую я несла.

Инсайт Пробуждается: Союз Образа и Аффекта

Когда процесс принятия змеи начался всерьез, образность продолжала отражать раскол между психическим образом и его соматическими компонентами, образ не очень часто возникал в сочетании с чувствами. Постепенно некоторые змеиные инстинктивные качества, такие как сексуальное возбуждение, стали более полно осознаваться. Одна змея обвивается вокруг меня. Входя в меня, она говорит, что она Питонесса… Я наполняюсь возбуждением и обнаруживаю, что я стала ею. Я ползу к людям, горячим и чувственным, обвиваюсь и вхожу в них, доставляю им удовольствие, затем душу и пожираю их, пока мы в объятьях. Я боялась прихода змеи из-за растущего телесного напряжения, связанного с тем, что смешиваются страх, боль и ужас от моей соблазнительной агрессии в сочетании с нуминозным эротическим возбуждением. В течение многих лет такие полу-воплощенные образы продолжались с массивом садомазохистских тем смешанного удовольствия и боли. Часто я невнятно плакала «Я ненавижу змей», когда в воображаемом поле появлялась какая-то змея. Как змей, я пожираю их, люди умирают в пылающем блаженстве и агонии. По смерти каждого я приобретаю его силу, пока не стану сверхчеловеком.

Со временем я начала примиряться с чувствами, связанными с образами змеи. Я должна была принять свою собственную «змеиную» натуру. Будучи бессознательно соблазнительной, я начала понимать, сколько психической энергии я потратила, конкурируя с мужчинами, манипулируя флиртом, чтобы получить свое. Мои сознательные чувства виктимизации в их руках часто скрывали мою собственную ярость. В бизнесе я бессознательно испытывала восторг от того, что пожилые мужчины, с которыми я работала, выглядели неумелыми, когда я опережала их. Я задавалась вопросом, вытекает ли это стремление к мести из коллективного опыта быть женщиной, ответом на многовековое гражданство второго сорта или с биографическим уровнем ярости моего отца или, возможно, (я даже спекулировала), все это было переносом из какой-то прошлой жизни. Но такие попытки определить причину кажутся бесполезными, особенно с учетом архетипических глубин имагинальных сфер. Благодаря трудному, разочаровывающему процессу утверждения энергий, которые активировал змей, я стала лучше понимать большие части моей личности и принесла больше осознанности и выбора в то, как я использовала свою сексуальность в отношениях с мужчинами.

Переход от Инсайта к Интеграции: тьма сгущается

Когда мы принимаем импликации, содержащие как образ, так и связанные с ним чувства, тем самым включая ранее непризнанные аспекты самих себя, мы подходим к переходной фазе. Этот этап, когда инсайт был упрочен, но даймоны еще не появились, можно считать либо первым шагом интеграции, либо последним инсайтом. Теперь мы можем признать: «Я знаю, что я делаю эту жуткую вещь». Мы можем теперь сожалеть о наших предсказуемых самозащитных, оборонительных действиях, и иногда нам даже удается изменить наше поведение. Мы начали интегрировать теневую сторону себя. Инсайт - полученный через терапию или просто прожитый, - укрепляет эго как ту часть нас, которая может стоять в стороне, которая может надежно взять на себя ответственность за то, что мы делаем, и которая может попытаться создать центр согласованности и знания. Это становится устойчивым местом, куда мы возвращаемся после неизбежных случаев, когда мы сползаем к старым шаблонам деструктивного поведения. Пройдя через отличительное разочарование, которое следует новым взглядам, со временем мы ослабляем наше бессознательное слияние с образом и начинаем встречаться с ним все более осознанно.

Мы осознаем, что несем глубокую идентификацию с образом и видим, что его тело, чувства и мировоззрение были нашими. На этом этапе у нас могут быть моменты, когда образ появляется по всему телу, почти как двойник, начинает подниматься от нас, как тень призрака, поднимающаяся из мертвеца. Ощущения этого периода резонируют с некоторыми из тех, которые происходят в родах. Тяжелое ритмичное дыхание сопровождает чувство отпускания какой-то части себя - что-то глубоко знакомое, что-то, с чем мы жили долгое время, и что теперь стало крайне неудобно. Но мы чувствуем волны страха и пустоты, потому что мы отчаянно отождествляемся с этими паттернами бытия. Кто будет будущим «Я», когда я выпущу соматический паттерн появляющегося даймона? Будущее «Я» не рухнет в ничто? Действительно, в этот момент мы должны найти способ переносить ощущения смерти, ничто и пустоты, если мы отваживаемся зайти еще дальше этого имагинального края.

Образы соблазняют нас теперь по-новому с их пугающей комбинацией прелести и страха, возникающими, как и они, впервые в полную силу. Трансформация становится настойчивой, повторяющейся темой на этой переходной стадии, образы иногда изменяются в головокружительном изобилии, угрожая подавить эго.

Огромного черного стервятника, мокрого и мертвого, но «царственного», прибило на скалы в центре моей спины, наполнив меня предчувствием. Вороны прилетают, клевать мою плоть. Возбужденные вкусом мертвого мяса, они летят прямо на солнце , ударяются о невидимую оболочку, которая убивает их/меня. Я чувствую головокружение и дезориентацию, когда они падают на Землю, где они, раздавленные, превращаются в сотни змей, которые ползают по мне, цепляясь за меня, пытаясь прогрызть путь в мою плоть, не смотря на то, что они раздавлены. Так как их кровавая давка продолжается, я чувствую, что я теряю рассудок. Я отступаю в ужасе и выбегаю из дома.

Мы, естественно, не доверяем таким инвазивным, разрушительным энергиям и инстинктивно принимаем меры, чтобы проверить их развитие. Но отсечение поля такой нуминозности может иметь только плохие результаты. К сожалению, это часто случается.

Мы можем сравнить рождение даймонического образа с экзорцизмом. Даймон может стать ощутимым присутствием, обитающим в наших телах. По мере того как наше чувство «я» усиливается, отдельное существование даймона становится все более очевидным. Мы находим, что нам двоим невыносимо тесно в одном теле. Даймон должен быть изгнан. Но в нашем повторяющемся бессознательном мы продолжаем сливаться с образом или связанными с ним чувствами, в этом случае черный стервятник превращается в ворон, а затем в змей. Много раз я неосознанно оставляла себя в отчужденном благоговении и преждевременно сливалась с восходящим змеем, отказываясь «умереть». Я знаю, оглядываясь назад, что слияние в этот момент было защитой эго. Я испытывала идентификацию с этим сильным, чувственным Другим, как инфляцию себя. Тем не менее, эти полусознательные слияния или частичные союзы, которые обеспечивают инсайт, имеют конструктивную роль. Их неизбежная дефляция - я чувствую, что я теряю рассудок - активирует отчаяние, которое позволяет нам признать, что инсайта недостаточно. Старые комплексы все еще управляют. Наше отчаяние перед лицом этого осознания предвещает следующий этап: воссоединение с телом, которое может побудить нас предпринять шаги по поиску помощи, приступить к творческому проекту или отказаться от волевого внутреннего фокуса, чтобы освободить образ. Эта переходная фаза от стадии инсайта до воплощения фактически составляет кризис воплощения. Потому что мы не можем идти вперед, не испытывая другого, возможно даже более страшного, нигредо, так как мы освобождаем чувственную основу образа. По крайней мере, на данный момент кажется, что у нас есть выбор, идти ли дальше в обезоруживающие загадки жизни или соглашаться на то, чтобы оставаться с нашим нынешним уровнем существования. Мы осознаем этот кризис вначале за счет повышения степени интенсивного внутреннего конфликта, который он провоцирует.

Ранее я описывала трудности, которые могут возникнуть в попытках справиться с этим увеличенным внутренним смятением. Две ошибки, в особенности, прельщают нас в этой переходной фазе. Нашим первым импульсом, скорее всего, станет бегство от тревожных образов, которые начинают прорываться, в поисках что угодно, чтобы отвлечься и дистанцироваться от внутренней жизни. Если нам удастся остаться с внутренним разворачиванием, образы, наполненные аффектом, начнут появляться, все равно сильно соблазняя нас отбросить нашу идентичность в них до того, как они полностью освободятся от физического тела.

СОЮЗ ИНТЕГРАЦИИ: UNIO CORPORALIS

На этапе получения инсайта мы научились отделяться от чувств, приходящих к осознанию. Однако, если мы продолжаем делать это сейчас, мы закрепляем продолжающиеся очистительные муки.4 Ибо теперь мы должны погрузиться в чувства и ощущения присутствия даймонов.

Нам нужно тонкое внутреннее распознавание, чтобы знать, когда нужно отступить и отпустить образ и когда идти вперед к союзу. Поскольку нам говорят, что каждый личный комплекс, или повторяющийся эмоциональный паттерн, имеет тело,5 мы остаемся с проблемой дифференциации образа тени от одушевленного или даймонического образа. В «Исцеляющей фантастике» Хиллман рассматривает эту же проблему, спрашивая, как мы можем различать «зов» и «комплекс». Является ли образ богом или демоном, архетипическим присутствием или личным комплексом? Это критическое различие, поскольку оно указывает, с каким этапом цикла воплощения мы сталкиваемся, и определяет наше правильное отношение к образу.

Даймонический образ имеет много общего с менее развитыми образами, однако мы можем научиться распознавать его по ряду сигналов: 1) его яркое присутствие – радикальное Другое, 2) выраженный причудливый соматический подтекст, который он приносит, 3) его настойчивый эротизм (он сильно притягивает или отталкивает, активирует нашу природу желания) и 4) особенно, благодаря открытости к основам Бытия, которое облегчает то, что может обозначаться синхронностью.

Потемнение Усиливается: Даймоническое Нигредо

Даймон открывает нам свой большой мир. По мере того, как он полностью осознается, внутренние события кажутся более часто материализующимися в нашей внешней жизни через очевидные синхронии или более тонкие резонансы, отражающие склонность имагинального к тому, чтобы сразу связать нас со многими слоями смысла. Периоды потемнения напоминают стадии посвящения, в которых наша вера в невидимое нуминозное проверяется на внутренние и внешние угрозы. Если внутренние образы даймонического нигредо не пугают нас в приближении, их внешние проявления могут. Я считаю, что синхронные события множатся (или, возможно, наше осознание их просто множит) в точках даймонической необходимости, т. е. когда даймоны созревают в сознании. Амбивалентность в освобождении этого яркого появляющегося присутствия может привести реальных людей или события в нашу жизнь, с энергиями, подобными возникающему даймону. На этом этапе я, например, привлекла очаровательного, соблазнительного аналитика и провела три года в проблемных отношениях, прежде чем, наконец, собралась с силами уйти.

Яркое присутствие: Проблески близости яркого Другого часто сопровождают принятие даймона. Это чувство присутствия или энергетического поля появляется перед тем, как даймон показывает свою форму. Мы можем испытать это присутствие как иррациональный страх перед злоумышленником, сталкером, злонамеренной силой или духом защитником. Я помню, как ночью я просыпалась в этот момент, уверенная что кто-то был у окна, в шкафу или за дверью. Или мы можем интерпретировать это сверхъестественное присутствие как дух или фантом, феномен «Призрака оперы», сверхъестественное существо. Мы можем столкнуться с глубокими страхами и суевериями любых видов, поскольку возникает даймоническое присутствие. Некоторое время я думала об одержимости какой-то злой силой, ужасом, который выражался в напряжениях и поверхностном дыхании. Я буквально затаивала дыхание в ответ, когда узнавала о присутствии, которое в конце концов выразилось как змея. Сам образ змеи угрожающ достаточно, но радикальное Отличие, ясная автономия образа, была еще более пугающей, иногда даже вызывающей панические реакции.

Десятки змеенышей извиваются с огромной матерью змеей в горле, перехватывают дыхание и заставляют меня кашлять и кашлять. Ее голова выбрасывается наружу, когда я открываю рот, чтобы говорить, создавая волны приступов, на которых она пытается выскользнуть из меня. Я чувствую, что не могу отпустить ее, так как она вытащит меня вместе с собой, истощив жизнь моего тела.

Причудливые ощущения: эти волны тошноты не были связаны с беременностью (вышеупомянутый эпизод был спустя годы), но были частью переворачивающих странных ощущений, связанных с волнообразным движением появляющегося змея, прорывающимся наружу из моей телесной жизни. Первоначальное нигредо инсайта ставит нас в контакт с верхушкой огромного айсберга бессознательных инстинктов, основы которого раскрыты в этом втором нигредо, который выходит за пределы инсайта в интеграцию. По мере того как ледяное ядро образа выходит на поверхность, оно тает на солнце сознания, освобождая мощные инстинктивные силы и внушая огромное сопротивление. Этот тающий айсберг был прочным, надежным камнем, на котором мы установили наше старое иллюзорное чувство себя. Придется дорого заплатить за тело и разум, когда он начнет оттаивать.

На этот раз не просто дискомфорт, но необычайно тревожные ощущения. Иногда мы ошибочно связываем эти смущающие чувства с болезнью (сколько поездок я делала к разным врачам, чтобы узнать, что было со мной!). Я испытывала головокружение, фрагментацию, расширение и сокращение, боли в груди, хаотичную путаницу, сексуальное возбуждение и отчаяние. Иногда я ощущала, что меня вычищали шарами из колючей проволоки, движущимися внутри моего тела. Я чувствовала, что меня наполняли булавки и иглы, чувствовала мою грудь раздавленной. В разное время я была в огне, замерзшей, одурманенной, задушенной, утопленной, задыхающейся, зарезанной и выпотрошенной. Естественно, я вырывалась из этих мучений. Существует сильное желание блокировать эти дезориентирующие, болезненные ощущения, которые не только вредят, но и угрожают подорвать наше чувство того, кто мы есть. Когда эти меры терпят неудачу, мы можем воспринимать наше ощущение буквально, как будто нас мучает невидимый противник, против которого мы пытаемся бороться или убежать. Кажется предпочтительным признать, что параметры самого нашего существования находятся под вопросом.

Из-за фундаментального конфликта между нашим сознательным отношением и возникающими бессознательными энергиями, нигредо, предшествующее unio corporalis, приносит в наши жизни великий хаос. По мере того, как затемнение усиливается, то же делает угроза одержимости или безумия. Бетти Медор упоминает об этой угрозе, когда она описывает закрытие празднования афинской Тесмофории, в течение которого, как она считает, греческие женщины приносили жертву первобытными, подземным змеиным божествам. «Змеиные дары предвидения и плодовитости - это лишь тонкая линия, удаленная от ее сил дикой одержимости и безумия… Они действительно просят Змею охранять их от безумия и одержимости, признавая, что безумие тоже находится в ее власти».6 В древних мистериях силы жизни, смерти и безумия считались принадлежащими змее. Участники считали, что змеи воплощались в них в их ритуалах, таким образом, выходя в верхний мир. Я полагаю, как и они, что постепенно приобретенный навык открытости этим обычно избегаемым хаотическим чувствам, позволяет даймону воплотиться. Уделение внимания этим чувствам в небольших дозах помогает защитить нас от переполнения высвобожденными нуминозными инстинктивными энергиями. Только дисциплинированная концентрация позволяет нам справляться с этими причудливыми страданиями тонкого тела.

Юнг также сказал, что вызов змея несет риск безумия или привязанности к корням сознания.8 Он считал, что союз со змеем означает вход в Бога, естественная реакция на которого была безумием или паникой. Когда появляется даймон (змей или что-то другое), новые слои разрушительного инстинктивного материала сливаются с сознанием в дезориентирующем изобилии, что приводит к дальнейшему демонтажу сознательного отношения. Когда в своей работе с Юнгом Кристиана Морган сообщила о нападении питона, Юнг прокомментировал, что нужно выдержать натиск паники, что страшный, ужасающий момент атаки питона должен быть стойко перенесен.9 В моем собственном эпизоде, появляется кобра с угрожающими клыками, черепом и скрещенными костями над ее головой. (Прошло несколько дней. Я не могу сосредоточиться на своей работе. По пути к Safeway [супермаркет] я ударила припаркованную машину, поворачивая за угол на Франклин Стрит. В ту ночь я просыпаюсь в панике.) Леса горят вокруг меня. Оскалившаяся кобра сидит между моими глазами, а затем воспламеняется в огнедышащего дракона, нагревая мое тело, пока я не вспыхиваю. Мой мир сгорает в огне. Я стала поглощающим огнем. (Я разрушаюсь от жара и дезориентации ... Через два дня у моего мужа диагностирован лимфатический рак.)

Полагаю, я стойко перенесла эту «атаку». Более того, я чувствовала, что начала сдаваться, чтобы паника активировала даймона. «Доверие змею» (едва, ну, почти) позволило богу войти в форму змеиного огня. Открыв сверхъестественное ощущение быть объятой огнем, я обнаружила нечто более глубокое, чем паника. Становление огнем дало мне магическую защиту от ужаса перед нападением дракона. Я поняла, что больше не могу быть уничтожена, так как я сама стала огнем. Но мой страх и отвращение не закончились, потому что я поняла, что огонь и змей были едины. И хотя я могла вынести огонь, я ненавидела мысль о союзе со змеем.

В ретроспективе кажется, что «удерживание» паники породило огонь. Способность сознательно противостоять панике, пробужденной даймоном, начинает оттаивание темных глубин айсберга, раскрывая нуминозное горячее ядро аннигиляционной силы. Айсберг инстинкта скрывает стихийное, огненное основание. Погружение в начальную панику надвигающегося безумия или одержимости провело меня через трансформационный огонь. Я обнаружила, что описание Медор заключительных церемоний Тесмофории каким-то образом является параллелью этому опыту:

Они посмели войти в обитель Змеи. Они принесли ей жертву. Они участвовали в ритуальной смерти в ее присутствии. Змея наполнила их. Сама божественнось поднялась из глубин в телах женщин. Ее огромная сила обладала ими. Она ослабила границы обычной жизни и потрясла женщин.10

В моей жизни внутренний змей, казалось, пришел в свою традиционную роль «пророка», объявляющего буквальную смертельную силу. Я была вынуждена противостоять не только образам смерти, но и фактическому умиранию моего мужа. Я не хочу предполагать, что появление даймонов, неразрывно связанных, как с эротическим растворением и смертью, так и с регенерацией, обязательно приносит реальную болезнь, смерть и разрушение. В этом случае, однако, их внешний вид коррелировал в страшной синхронистичности с началом смертельной болезни. С тех пор, как я пережила этот опыт, пять лет назад, я прошла через другие циклы появления даймонов без такой буквальной и экстремальной внешней манифестации.

Чтобы иметь возможность разворачивания даймонического процесса, нам нужно развивать уважение к глубинной стороне наших страхов - тьмы, несчастья, болезни и смерти или любого другого испытания, которое может дать даймон. Как легко написать, как трудно это реализовать в нашей жизни. Долгое время существует наша традиция пренебрегать и защищаться от неизвестного, от несчастий. Под нашим адаптированным, комфортным отношением к жизни, заложенным глубоко в наши тела, лежит первичный страх, который раскрывает даймон. Этот страх ведет к неприветливой стороне противоположностей, но он ждет приветственного объятия сознания, чтобы освободить его изнанку любви, принятия и принадлежности к каждому опыту нашей жизни. Мы должны ступить на поле битвы нашего нежелания и столкнуться с глубокими тревогами, вызванными появляющимся даймоном, прежде чем он откроется как скрытая дверь в Божественное.

Даймонический Образ Появляется

Если мы можем переносить напряжение этого периода давления и отчаяния, нигредо, которое инициирует интеграцию, проявит себя как тьма, которая порождает даймонический образ, стремящийся воссоединиться с телом.

Настойчивый эротизм: Спустя годы после первого появления я стала более комфортно сосуществовать с различными формами чувственной змеи. Отношения доверия начали развиваться с радикальной Инаковостью змея, и я постепенно начала более активно ощущать ее позитивный потенциал. Страх и отвращение моего первоначального бегства, и паника последней фазы уступили место желанию большего контакта. Я на самом деле начинала чувствовать притяжение к змею и скучала по его присутствию, почти томилась по его повторным визитам, по ее нуминозному очарованию. В своем журнале Кристиана Морган подробно рассказывает о том, что было похожим прельщением энергиями змеи:

Затем змея свернулась вокруг моего тела и прижала голову к моему лицу… Я посмотрела в глаза змеи и обняла ее: «Змей, ты прекрасен для меня», тогда он удалился.11

По мере того как эта привлекательность увеличивалась, я заметила расширенную способность быть со змеей, когда она наполняла мое тело. Моя человечность откликнулась на ее нуминозность и узнала, что это дом. Мы оказались вовлеченными друг в друга, иногда мое тело действительно вибрировало в согласии с этим тонко-телесным ритуалом ухаживания. Вместо того, чтобы терять себя в засасывающем поглощении ее чувственной силы, как я это часто делала раньше, я чувствовала, что участвую в ее увлекательном танце как «объект желания».

Она скользит по моей ноге и начинает заполнять мое тело. Когда она входит в меня, она расширяется, чтобы заполнить комнату, а затем и дом. Появляется ощущение восхитительного растягивания и нежности - эта «невыносимая легкость бытия» вводит в состояние транса своей прелестью. Я огромная, так же содержащая все, что она содержит. Мы «два в одном», восхитительная легкая близость. Я замечаю тихое возбуждение в моей груди и моих гениталиях, что пугает так же, как вдохновляет.

Эротизм сопровождает змея теперь, когда бы он не появился. Поскольку мы обычно ассоциируем змея с сексуальностью, мы можем подозревать, что образ просто символизирует нашу чувственность. Но эрос даймона действует независимо от формы, которую он принимает. Я чувствовала эротическое влечение с любым образом, который достигал полного развития, включая машино-подобных киборгов.

Открытость Основе Бытия: Даймоническая появившаяся змея немедленно начинает раскрывать свою объединяющую природу, вмещая окружающий мир своим присутствием. Будучи хранителем у ворот воображаемого видения, она указывает на сферу расширенного участия во всей жизни. Она выходит на воображаемое пространство, вне наших нормальных представлений о реальности. Говорят, что «руководство змеей» достигается благодаря готовности коснуться земли мертвых, войти в царство за пределами пространства и времени12. Связующее звено с этим воображаемым царством развивается наиболее полно, поскольку образ воссоединяется с телом. Конечно, это никогда не бывает таким чистым, поскольку мы, тем временем, все еще пытаемся сдержать эти перемены и двигаться по нашей жизни, болтая о погоде и о том, что на ужин.

Взаимоотношения с одухотворенным образом редко остаются статическими, но перетекают в перемены на темах, связанных с даймоном. Например, реализация, которую я с трудом принимала сначала - изначальную связь между змеей и тайнами древней крови, вызывала мою амбивалентность.

Сердце ведьмы, черное и полное змей, как сжатый кулак в центре моей спины. Змеи вылезли, чтобы выпить кровь. «Говори кровью», - произносит она. Я не смею говорить кровью, призывать кровь, скорее я снова кашляю и кашляю, думая: «Кто завладеет моим языком? Я съеживаюсь и не могу принять это кровавое божество. Я слышу голос. «А, кто может прокусить грудь матери так сильно, что пойдет кровь»? Разгневанная за мое сопротивление, ведьма душит меня, пока я не соглашусь говорить. Задыхаясь и давясь, наконец я могу сделать глубокий вдох и сказать «Кровь». Реки крови сразу вырываются из меня, чтобы затопить землю и небо. Кровь повсюду, ничего нет кроме крови.. Я тоже кровь. Ее вкус в моем рту, она в моих глазах, моих волосах. Липкая, влажная, вязкая, все - кровь. Нет ничего другого. Змея появляется как в изображении с двойной экспозицией, улыбаясь как любовница, символический талисман крови. Кровь /змея пульсирует от собственного удовольствия. Я восхищаюсь ее властью над всеми людьми и становлюсь частью ее связной, теплой, настойчивой жизни.

Конфликт и борьба в этом образе типичны для перехода от инсайта к интеграции, в то время как кровь открыла меня к объединяющему видению, которое характеризует появление даймона «в полный рост», в этом случае – кровавого великолепия . Разумеется, фактическое разворачивание образа не так точно и упорядоченно, как схема, которую я здесь представляю. Эти фазы перекрывают друг друга. Мы идем вперед и назад с очень умеренной предсказуемостью между нуминозным восторгом и ужасным отчаянием, двойными полюсами путешествия в мир даймона. Мне все еще было проблематично открываться некоторым глубоким инстинктивным аспектам змеи. Моя неуправляемая тревога удивляла меня, поскольку я сознательно жаждала большего контакта. Когда мне наконец удалось полностью управлять дыханием в образе душащей ведьмы, я расслабилась в отношениях с ней, и она появилась в ее полном даймоническом состоянии, как кровь. Таким путем, выходящим за рамки всех теоретических рассуждений, я узнала о том, что принятие даймона открывает нам мир Эроса, изначальной связи. В этом примере кровь раскрывает себя как космическую Богиню природы («лотос в грязи», «жемчужину в устрице») в форме нуминозных инстинктивных ритмов жизненного потока.

По мере того, как даймон появляется и становится Другим, кто пугает, и с кем мы можем объединиться, его магнетизм уступает место и перекрывается очищающим нигредо конфликта и отчаяния. Это вперед-назад от блаженного контакта к отчаянной изоляции может продолжаться в течение некоторого времени, когда интеграция образа и тела приближается. На этом этапе, каждый раз, когда мы реализуем себя в энергиях даймонов, каждый раз, когда мы принимаем образ, мы претерпеваем смещение в нашем чувстве себя. Мы жертвуем крупицами нашей старой идентичности эго. Наши страхи, надежды, идеалы и перспективы в мире могут быть изменены, поскольку у нас есть место для даймона. Эти жертвы приносят множество чувств, связанных с потерей, так что нам может понадобиться пройти через глубокое отчаяние, прежде чем мы будем готовы к объединению чувственного со священным образом в наших душах.

Образ Воплощается: Воссоединение Души и Тела.

Как только путь очищен, яркий даймонический образ устремляется к воссоединению с телом, как великолепно изображена эта встреча на знаменитой акварели Уильяма Блейка «Воссоединение души и тела», более приятная, эфирная и «человеческая», чем на его менее известной работе «Красный Дракон и Жена, облаченная в Солнце». Два импульса, которые мы сохраняли разделенными так долго, чувственный и духовный, наконец, объединяются, когда одушевленный образ, как даймон возвращается в тело, из которого он так недавно появился. Когда мы проходим через первоначальный отказ и амбивалентность, эротическое притяжение к даймону возрастает до тех пор, пока влекомые почти религиозным импульсом, мы с благоговением подчинимся ничьей в союзе.

Когда мои отношения со змеем усилились, появились более утонченные и сложные имагинальные связи. Я обнаружила, что они отличались по характеру от ориентированных на инсайт сообщений более ранних, более бесплотных змеевидных образов. На этапе инсайта, некоторое знание мифического фона образа помогает вернуть утраченные частицы личности. Однако, как обсуждалось ранее, образы мифической пропорции выходят за рамки символизирующих утраченные аспекты личного характера. Теперь мифическая чудовищность и личная целостность опосредуются телом, и наше погружение в имагинальные тайны раскрывает новую глубину знаний о теле. Благодаря контакту с даймоном тело осознает свою абсолютную духовность, свое интимное участие в изначальной игре природы.

Змея пришла снова. Я обнаруживаю себя охваченной ею. Ее плоть холодная и липкая. Я испытываю отвращение от этого ощущения. Я слышу слова «Ешь мою плоть», и образ фигуры Христа появляется вместо тела змеи. Я слышу: «Пей мою кровь», и я поражена ужасом этой команды для «причастия». Я чувствую момент выбора. Моя любовь к змее возобладает, когда я позволяю безличным, мясисто-холодным, липким и кровавым - Христу/змее смешаться с моей теплой пульсирующей жизнью. «Поедая и выпивая», как будто насыщая годы жажды и голода, я начинаю поглощать сырое мясо его плоти, и сладкую, холодную кровь, впитывая их в мое тело.

Такое непосредственное висцеральное взаимодействие не происходит на более раннем этапе получения инсайта, когда мы восстанавливаем контакт с потерянными эмоциями и чувствами. Благодаря интеграции сильного чувства мы начинаем узнавать, как сдерживать причудливые ощущения, активируемые змеем, а также любые другие внешние испытания, которые могут приходить. В конце концов, однако, доверительные отношения со змеем создают внутреннюю основу для обмена, встречи и постоянного общения с самыми первичными элементами змеиной природы. Принятие союза требует активной, магнетической восприимчивости к образу. Каждый всплеск чуткого принятия углубляет контакт, поскольку один образ растворяется в следующем.

Первоначальное жуткое ощущение постепенно раскрывает мое тело до утонченной чувственности, которая все увеличивает интенсивность. Сначала, возбуждение проходит в жасминовых волнах по всему моему телу. Затем оно достигает кульминации, которая сотрясает все тело. Фигура Христа заменяет змею, а затем превращается в обнаженную женщину на кресте, почти мертвую. Я вхожу в эротические муки женщины.

Причастие активизирует тонко-телесные ощущения оргазмического наслаждения. Вступая в союз с даймоническим образом, мы меняемся. На вершине союза смерть льется через каждый дюйм тела на волнах аннигиляции, и мы «умираем» в растворяющих волнах. Возможно, неясно в этом описании, но на протяжении всего союза, секунды, моменты (кто знает, как долго) чистого эротического Бытия без образов, акцентируют разворачивающиеся образы.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Воплощение Души
СообщениеДобавлено: 06 мар 2018, 09:41 
Администратор
 


Зарегистрирован: 15 мар 2013, 21:26
Сообщений: 44087
Откуда: из загадочной страны:)
Медали: 66
Cпасибо сказано: 9929
Спасибо получено:
101835 раз в 28405 сообщениях
Магическое направление:: Руническая магия
Очков репутации: 73943

Добавить
Позади умирающей женщины на кресте появляется надвигающаяся фигура - черная, подобная Кали, многорукая женщина, украшенная яркими одеждами и драгоценными камнями, с искаженным хохочущим лицом. Черная фигура вырывает умирающую распятую женщину из земли и начинает ее есть. Острые как кинжалы зубы рвут женщину на куски, даруя ей блаженное освобождение. Растворенная в наслаждении многорукой женщины распятой фигурой, я ем свое умирающее я. Вкус сладко-соленый и сливочный, все сразу. Темная женщина ложится и отдыхает, наслаждаясь вкусом этого волшебного урожая распятия и начинает сливаться с видениями, которые производит.

И мне интересно, как долго она выращивала это «распятие», которое, наконец, созрело?

Охват этого явления смерти/возрождения является третьей реальностью, которая появляется как плод объединения даймона с телом. Тело - это первая реальность, которую мы знаем, но знаем плохо всю нашу жизнь. Даймон - вторая, Другой, с которым мы познакомились в долгом и трудном процессе. Связь между ними, мистическая, и часто воспринимаемая как беспредметное присутствие, является третьей. В этом случае, однако, отношения действительно приобрели форму - Розы, личную и женскую.

Видения темной женщины начинают развертываться винно-красной розой, ароматной, сладкой и бархатистой, наполняющей ее /мое тело, постепенно расширяясь, чтобы наполнить весь мир. Розовое присутствие постепенно становится маслянистым, бледно-желтым, а затем белым как яблоневый цвет. С каждым цветом приходит новый нюанс аромата. Желтый приносит сандаловое дерево, белый - намек на цветок иланг-иланга. Каждый из них привносит небольшое изменение текстуры - густой, теплый бархат красного цвета, шелковистый, атласный желтый цвет, и тончайшая ткань облака белого цвета. Мир стал ароматным морем белого сандалового дерева, иланг-иланга и лепестков роз, в нем все блаженство и нега. Я плаваю в этом белом цветочном Море, из которого возникают несравненно тонкие ощущения поддерживающих волн. Море продолжает меняться перетекая до желтого, затем вино-красного, а затем, наконец, до чернильной неподвижной черноты.

Имагинальное видение открывается дальше по мере того, как союз усиливается, а глубокое биологическое знание, отмечаемое в тонких чувствах, передает природу этого воображаемого мира в качестве третьего охватывающего присутствия: любви, ласковой подкрепляющей поддержки мира. Даймон оживляет, открываясь через coniunctio к anima mundi: «душа мира» начинает раскрываться. В этом случае змея выполнила работу мага, объединяя реалии двух миров: воплощая дух и одухотворяя материю, чтобы открыть благоухающий центр связующей реальности в Розовом море.

В другом феномене, характерном для союза между душой и телом, не только мы меняемся, но и даймоны трансформируются через общение с нами.

Я провела много времени, плавая в черном бархате, я так расслабилась, что больше не чувствую границ моего тела. Наконец, я начинаю замечать всплески маленьких розовых цветов, которые открываются, как окна. Я смотрю сквозь них и вижу, что змей - это река, впадающая в море. Змеевидное море поднимается, только слегка удивляя. Она сидит со мной, откинувшись назад, с карандашом в руке, очки сидят на носу, живо обдумывает мою реализацию. Глубокий покой, сопровождаемый розовыми волнами любви к жизни, наполняет меня.

Змея действительно была «очеловечена» через наш контакт, о чем свидетельствует ее чтение и письмо, и она тоже, похоже, нашла свой источник в Розовом море. Из первоначального сочетания соблазнительности, сексуальности, отвращения и агрессии, связанных с змеей, эта серия союзов привела к приземленности, глубокому провидческому признанию первичной женственности в основе христианского ритуала - потребления Распятого Христа-женщины Темной Матерью и, самое главное, последующее экстатическое погружение в воды Розы.

По крайней мере через год после прорыва этого эпизода я обнаружила, что аспекты этого образа напоминают гностический трактат The Testimony of Truth, в котором Христос приравнивается к змею. Он также напоминает отчет Клэр Дуглас о видении, которое Юнг назвал апогеем видений Кристианы Морган. Следуя ее имагинальному союзу крови с дионисийским черным мессией, мессия превращается в змею, входит в церковь, заползает на алтарь и, наконец, возлегает на кресте: «Змей с черным капюшоном над головой тихо проскользнув по ступеням к алтарю и обвил собой крест, я подошла к змею и спросила, почему он там. Змей ответил: «Я тот, кто занял место Христа» 13. Юнг говорит, что ее образ держит «материал для следующих двух-трех сотен лет. Это великий document humaine. Это подталкивает всех, кто до сих пор был без сознания ». 14 Многие упоминания о похожих образах, которые были опубликованы 15, предполагают, что эти даймоны могут приходить к осознанию в коллективном масштабе. Я вижу подобную Кали женщину, которая может символизировать рассвет архетипа Темной Матери, в качестве свидетельства этого нового видения, с ней я добавляю свой голос, чтобы приветствовать это видение.

В этот момент я оставляю разворачивание даймонического образа, хотя любое окончание искусственно. Каждый союз ведет к еще одному разделению, как круг за кругом идущий цикл, приводя душу в земное существование. Вы можете задаться вопросом, что случилось с повторяющимися образами змеи? Неужели кульминационный союз указывает на исчезновение этого конкретного образа из нашей жизни? Я верю, что воссоединение с телом устанавливает даймонический образ в нашей внутренней жизни как представителя воображаемого мира. Это присутствие теперь может служить напоминанием о существовании ноуменального мира, функционируя скорее, как руководитель или дух защитник, чем преобразующий агент coniunctio. В дальнейших проявлениях, даймон приходит как эмиссар с другой стороны чувственной реальности. Она приходит, чтобы напомнить нам, где лежат наши лояльности, чтобы вернуть нас к истине души и воображаемой жизни, которая лежит в основе нашего повседневного существования.

Мой муж умер через несколько месяцев после этого имагинального разворачивания, я посадила в его честь три розы: красную, желтую и белую.

Воплощение души: Качества, связанные с Змеем.

Возникая из другого мира, даймонический опыт, однако, оставляет величайшее наследие в повседневной жизни. Как я уже упоминала, с архетипической точки зрения, имагинальные персонажи отражают многослойную реальность, оставляя свой след на каждом уровне, через который проходят. Поэтому они могут символизировать как нашу личную жизнь, так и автономные безличные реалии. Контакт с ними порождает способности внутри нас, которые коррелируют с теми прочными качествами, которые они представляют. Телесный союз с ними воплощает то, что мы видели или понимаем сначала только в уме, в конечном итоге влияя на нашу жизнь в эмпирическом мире. Следуя змеиному образу, я поделюсь новыми качествами, которые, как я чувствовала, родились в поле тонкого тела в результате встречи.

Наш эмпирически-ориентированный язык может сделать немного больше, чем намек на то, что мы испытываем в сферах тонкого тела. Некоторые из качеств, которые возникают из архетипических основ16, могут включать повышенную силу, чувственность, мудрость, присутствие, мир, радость, видение или творчество. В моем случае воссоединение даймонического змея с телом способствовало развитию как минимум четырех качеств, которые я хотела бы обсудить: 1) доверие к смерти, 2) обоснованность, 3) объединение сознания, «любовь» и 4) видение. Все эти качества имеют общую нить, которая возвращает их в источник, из которого они возникли. То есть каждое из них возникает из централизованного присутствия, внедренного в единое сознание, открытое даймоном, но каждое имеет своеобразное качество, которое отличает его. Учиться идентифицировать и называть эти различия в Бытии стало еще одной задачей нашего времени.

По этой причине я колеблюсь, прежде чем написать этот следующий раздел. (Не говоря уже о потенциальной проблеме грандиозного самовосхваления). Неизбежно возникает больше трудностей с языком при попытке описать какое-либо явление тонкого тела, но это особенно верно в последствиях самого даймонического союза. Лучше, возможно, оставить это упражнение поэтам. Вопреки моему лучшему суждению и, несмотря на это предупреждение, безрассудно, я выхожу. Почему мы не должны отмечать и идентифицировать результаты «воплощения»? В конце концов, воплощение, это приведение души полностью в тело, может быть обрамлено как причина для жизни. Не следует ли нам отмечать какую-либо часть его прибытия, которое нам посчастливилось поймать? Лишенная поэтического дара, я говорю о том, что я интуитивно поняла в образах, связывая эти более абстрактные выводы с повседневным опытом, который, кажется, демонстрирует интеграцию каждого качества.

Как показывают тексты, змей, действительно, инициирует нас в тайны смерти и обновления. Он помогает развивать глубокое доверие к смерти как части жизни, раскрывая телу, что разрушение и распад играют неотъемлемую роль в создании чего-либо нового. Это доверие вызывает моменты глубокой релаксации перед лицом очевидных страданий.

Змея поражает сердце своей безмерностью. Я плачу и плачу, когда наши тела смешиваются. Зная, что я смертная плоть. (Наблюдаю за синей капельницей для химеотерапии - винкристином, цитоксином, преднизоном, этими странными изящными звуками опустошения – капающими в его вены, я сижу с беспристрастным интересом, волна глубокой капитуляции проходит рябью через меня). Когда я высвобождаюсь в Змею, мое тело внезапно падает в гниющую массу личинок, их глодание растворяет в необъятности.

Мигель Серрано, чилийский автор «Змея Рая», предлагает поэтическое толкование смерти/возрождения, когда он говорит о роли змея в рождении того, что он называет «духовным сыном смерти»:

Этот сын может родиться только, от брака со змеем или от игры с фаллосом Шивы или флейтой Кришны. И он один может нести нас над морем смерти. Он даст нам проход на своей светящейся барже или позволит нам отдохнуть на крыльях Пернатого Змея.17

Прежде чем начать развивать это доверие к феноменологическому разрушению, я столкнулась с глубокими запасами недоверия в форме гнева на Бога, страха перед жизнью и отрицания чувства. Является ли неизбежное потемнение в нашей жизни мелко-масштабной тревожной ночью, заваленным экзаменом, нашествием огородных вредителей или величиной одного из страданий ребенка, потерей работы, смертельной болезнью или неожиданной потерей дорого человека, колодцы недоверия переполняются, когда «пращи и стрелы жестокой судьбы» приходят на наш путь. Сохраняя нашу культурную переоцененность светлой стороны двойственности жизни и наше давнее отрицание темноты, мы, вероятно, будем долго гневаться на это ночное время, прежде чем, наконец, увидим судьбу в несчастье.

Змей стал фонтаном, извергающим тысячи змеенышей в мир. Они расползаются, каждый в своем собственном направлении, чтобы распространить свое слово. Маленькие змейки проскальзывают в отверстия выбранных спутников, каждый змееныш близкий друг, эликсир жизненной силы, вестник уверенного обновления каждого человека. (После долгих лет брезгливости и отказа от уничтожения вредителей моего сада я разбрасываю приманку для улиток с решительной непринужденностью и стоически выбираю слизняков из примул.)

Вопреки моим буддийским наклонностям я начинаю понимать странную необходимость дарить смерть. Змея раскрывает свое родство с землей благодаря укорененности и прочности, которые она придает, - еще одному часто непризнанному нуминозному качеству.

Змей в моем теле сливается с деревянным полом, чтобы стать амбровым деревом, мои ноги - его ствол. Корни проникают глубоко в землю, разветвляясь. Я чувствую корни, растущие под землей в темноте, как большую весомость в нижней части тела.

Редко мы понимаем, насколько хроническое, бестелесное состояние ума - наше отсутствие обоснованности в теле, которое поощряется нашим отрицанием и страхом перед инстинктами, - мешают нашему наслаждению повседневными делами. Змеиная инстинктивная приземленность открывает поле чувственного тела, придавая удовольствие простым движениям дня.

(Загружая белое для субботней стирки, я чувствую флис и хлопок и замечаю, как солнце мерцает на хроме [стиральной машинки] Whirlpool ... Позже я нарезаю морковь ритмично жертвуя ее жизнью ради поддержания моей.) Змея скользит по корням, принося свет верхнего мира в Тьму. Она раздувает себя вокруг меня и становится деревом. Я чувствую твердость, объятие, неподвижность.

Заземление также увеличивает нашу способность позволять большей энергии течь через нас: эта энергия может принимать форму отношений, творческой способности, мудрости или даже денег. (Дар с работы приносит 20 000 долларов на сберегательный счет, обедненный медицинскими счетами.) Я дрожу от динамизма, который это приносит.

Когда воображаемый змей воссоединяется с телом, мы осознаем глубокую эротическую связь с жизнью, которая, как я считаю, является элементом безличной любви. Змея вводит «волновой принцип» реальности. Мы начинаем чаще участвовать в новых видениях, о которых говорят физики. Мы узнаем себя как отдельные точки вдоль одной змеиной волны существования. Мы действительно едины. Змей стирает различия внутреннего и внешнего, темного и светлого, меня и тебя, мужского и женского, жизни и смерти.

В объятиях змеи все становится волнообразным движением, поток и головокружение преобладают как кажущиеся естественными условия существования, стирающие границы. Вначале, она вмещает как Мать-Земля, обещая наше возвращение в темное, охватывающее, чрево ее тела, а затем ослепляет как фаллический воин, скользя внутрь и вокруг каждого тела, открытого электрической, растворяющей экспансии.

Она демонстрирует текучую проницаемость частей, расплавление краев между кажущимися противоположностями. (Наш кот заполз ко мне на колени, перекатился на спину, лапы вытянуты в воздухе, он полностью расслаблен от моих прикосновений. На мгновение я потеряла уверенность, кто кот, а кто человек.) Подобие начинает раскрываться с остатком жизни.

Чувство связи, эта когерентная любовь, относится также и к внутреннему миру, где она приносит целостность и единство частей.

Как питон, охваченный пламенем страсти, ее огонь поднимается от сердца к горлу. Она выходит изо рта, ловя свой хвост, когда он свешивается из входа в лоно, чтобы образовать уробороса, кружась вокруг тела.

Возросшая целостность не всегда проявляется драматически, но и в простой регулировке внешней жизни. (После двух лет неудач, всегда жалкого непопадания в ногу, я, наконец, могу следовать всем рутинным упражнениям джаз-аэробики, двигаясь в унисон с тридцатью другими.) Интегрирующее, парадоксально влажное присутствие связывает все части тела на фоне принесенного ею жара, который соединяет каждый дюйм тела, как тонко вытканная сеть.

Я считаю, что это знание эротической связи с миром представляет собой наиболее существенное изменение нашего обычного состояния индивидуальной отделенности. Это уникальное состояние ума приходит и уходит, но теперь более доступно, даже среди самых мирских задач. Мы учимся принимать жизнь такой, как она есть.

(За окном моей спальни газущие машины, которые часто раздражают меня так сильно, похоже, выражают спонтанное изобилие. Я вижу, что они экстернализуют сущность «драйва», мою собственную силу инициировать и выполнять то, что я намеревалась сделать.) Движения питона, вырвавшись из глубочайшего ядра тела, чтобы охватить остальную часть мира, растворяют границы тела в обширной сети всех аспектов существования.

Эта эротическая взаимосвязь, как фундаментальное качество имагинального мира, теперь появляется в повседневной жизни - в смысле глубокого знания тела/разума. Стирая границы инкапсулированного в коже «я», даймон раскрывает всю вселенную как людей, землю, небо и музыку мечты.

Наконец, тесно связанный с этой соединяющей любовью, воображаемый змей предоставляет видение, открывая имагинальное зрение. Юнг рассказал о своем опыте воображаемого потенциала змеи: «Моя змея была настолько велика, что она свернулась вокруг моего тела, и я потел кровью. Когда я принял змею, тогда моя анима (женская сущность), которая была слепа, получила свое зрение »18. Для меня имагинальное видение было самым важным воздействием телесной интеграции любого даймонического образа. Ибо это наиболее глубоко изменило мое текущее отношение к реальности.

Когда огонь Змеи поднимается к моим глазам, ее пламя меняется на полупрозрачный жар, как если бы я видела ее глазами… (Образ черного огня, самурай, возникает позади моего мужа, когда мы говорим. Самурай усмехается… Когда я смотрю в окно, мои глаза видят, сквозь двумерные оранжевые маки на холме, маки сознания, содержащего мир воображения внутри, полный ярких обещаний.)

В этих случаях различия в эмпирическом мире (в скобках) и имагинальном (курсивом) размыты.

(За обедом я начинаю видеть, что у всех за столом есть аурический двойник противоположного пола, появляющийся в прозрачном энергетическом поле позади них. Эти присутствия улыбаются между собой, когда разговор разгорается).

Такие видения постепенно стирают завесу консенсуальной реальности, приводя к более проницаемым отношениям к миру, основанному на чувствах. Это основной сдвиг в сознании, который даже в малых дозах дает силу в невзгодах, уменьшает страх и добавляет сострадание к попутчикам в странной стране обособленности, в которой мы обычно обитаем. Это сдвиг, вызванный основанным на теле unio corporalis, воплощающим душу, посредством интеграции запретных образов даймонов, которые впервые пришли в сознание как намек на наше скрытое «я». Этот увеличитель личности, растворитель проекций, теперь обращается к растворению барьера чувств, чтобы связать нас с миром интимных отношений со всем, чем дышит мягкое животное-тело.

Сандра Ли Девис


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
За это сообщение пользователю Vannadis "Спасибо" сказали:
Ragnar Lodbrok
 Заголовок сообщения: Re: Воплощение Души
СообщениеДобавлено: 06 мар 2018, 18:31 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 22049
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19270 раз в 11997 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 70203

Добавить
Vannadis писал(а):
В моей жизни внутренний змей, казалось, пришел в свою традиционную роль «пророка», объявляющего буквальную смертельную силу. Я была вынуждена противостоять не только образам смерти, но и фактическому умиранию моего мужа. Я не хочу предполагать, что появление даймонов, неразрывно связанных, как с эротическим растворением и смертью, так и с регенерацией, обязательно приносит реальную болезнь, смерть и разрушение. В этом случае, однако, их внешний вид коррелировал в страшной синхронистичности с началом смертельной болезни. С тех пор, как я пережила этот опыт, пять лет назад, я прошла через другие циклы появления даймонов без такой буквальной и экстремальной внешней манифестации.

Чтобы иметь возможность разворачивания даймонического процесса, нам нужно развивать уважение к глубинной стороне наших страхов - тьмы, несчастья, болезни и смерти или любого другого испытания, которое может дать даймон. Как легко написать, как трудно это реализовать в нашей жизни. Долгое время существует наша традиция пренебрегать и защищаться от неизвестного, от несчастий. Под нашим адаптированным, комфортным отношением к жизни, заложенным глубоко в наши тела, лежит первичный страх, который раскрывает даймон. Этот страх ведет к неприветливой стороне противоположностей, но он ждет приветственного объятия сознания, чтобы освободить его изнанку любви, принятия и принадлежности к каждому опыту нашей жизни. Мы должны ступить на поле битвы нашего нежелания и столкнуться с глубокими тревогами, вызванными появляющимся даймоном, прежде чем он откроется как скрытая дверь в Божественное.

Зачастую Демон предстаёт перед женщиной (в начале - в снах, а уже затем - наяву) сразу в обличье мужчины, олицетворяющего все сильные мужские качества. Ну, разве что ещё с признаками принадлежности его к Роду Демонов. Причём, старается устранить все возможные причины возникновения страха женщины перед ним. Да и зачем её пугать, если у него касательно женщины совсем другие планы. Далее. Демону совсем не обязательно устранять мужа или любовника женщины, потому как он не воспринимает их себе в качестве конкурентов. Скорее он будет помогать данным мужчинам, чтобы женщина испытывала душевное спокойствие. Так же мужчины выигрывают от существования Демона рядом с их женщиной в плане того, что женщина разительно преображается с ними в постели по сравнению с периодом, предшествующим появлению Демона в их жизни.
Естественно, я очень упрощённо привёл пример появления Демона в жизни женщины, так как каждый такой случай уникален по своему. К тому же тут ещё много зависит от цели сближения Демона с женщиной - только лишь постель или же на ряду с этим речь идёт о развитии магических способностей женщины.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 3 ] 

Часовой пояс: UTC + 3 часа [ Летнее время ]



Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 2


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Перейти:  



Последние темы





Официальные каналы форума:

Наша страница в Vk

Наш канал Яндекс Дзен

Наш телеграм


Банеры

Яндекс.Метрика

Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
GuildWarsAlliance Style by Daniel St. Jules of Gamexe.net
Guild Wars™ is a trademark of NCsoft Corporation. All rights reserved.Весь материал защищен авторским правом.© Карма не дремлет.
Вы можете создать форум бесплатно PHPBB3 на Getbb.Ru, Также возможно сделать готовый форум PHPBB2 на Mybb2.ru
Русская поддержка phpBB