Текущее время: 29 мар 2024, 09:26


Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 43 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3, 4, 5  След.
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Re: Египетская кошка
СообщениеДобавлено: 18 фев 2021, 00:33 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 22061
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19275 раз в 11999 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 70218

Добавить
Часть 11

Наконец, кошка снова открыла глаза и выразительно потянула носом.

- Ты голодна! А я совсем заболтался! - Акил откопал из-под прохладного песка остатки курицы, завернутой в папирус. Они уже несвеже пахли.

Нарезая тонкие длинные полоски, Зверолов просовывал их в отверстия клетки. Кошка отступала, но затем принюхивалась к угощению. Один-два кусочка она проглотила не задумываясь, а потом стала отказываться.

- Понимаю, я бы тоже не стал это есть. Подожди, я сейчас, ненадолго.

Вожак подошел к своим людям, которые давно его ожидали.

- Мы идем догонять караван? - выступил первым Шушу.

- Сдается мне, у тебя я совета не спрашивал, - отрезал Акил, пока Садики наполнял ему плошку воды. Выпив одну маленькими глотками, он налил вторую, и обвел всех взглядом, словно оценивая.

- Я всем предлагал уйди еще на краю пустыни, но раз вы до сих пор здесь, значит, для чего-то вам это надо. И мы все останемся на этом месте, сколько потребуется.

На этот раз Акил не собирался торопиться, он не хотел повторить ошибку с львицей.
Вожак еще раз посмотрел каждому в глаза — никто не посмел ему перечить.

- А сейчас мне нужно мясо. Кто из вас хороший охотник?

Заскучавшие от бездействия люди оживленно загомонили, с радостью расхватали луки и короткие копья, кто-то принялся затачивать нож - любое дело было лучше, чем сидеть и поджариваться на песке.

- Я добуду для тебя буйвола, господин! - заявил Табит, наматывая на предплечья толстую кожу для защиты.

Вожак улыбнулся — богатой добычи ожидать не приходилось. Вокруг, до самого горизонта, мягкими волнами простирался песок, лишь изредка прерываемый низкими скальными выступами. Растительности не виднелось совсем, только ветер лениво нес мимо колючий шар перекати-поле.

Яфеу начал распределять отряды. Чтобы повысить шансы, он поставил людей попарно и дал им разные направления.

Акил больше не интересовался этим делом. Он вернулся к кошке, размышляя, как дать ей воды. Подойдя, он заметил, что она усиленно роет в углу своей клетки, а потом почувствовал характерный запах. Рат замерла при его приближении, и на ее мордочке застыло виноватое выражение.

Зверолов вздохнул — маленьких бытовых проблем никто не отменял. Очень осторожно приоткрыв дверцу, он вытянул грязную циновку, но кошка и не думала бросаться. Акил перенес клетку на новое место и забросал лужу песком.

Весь день Зверолов сидел напротив клетки с кошкой и разговаривал с ней. Столько слов он не сказал со своими людьми за все время похода. Иногда он отходил, чтобы оба могли передохнуть. Рат слушала человеческую речь, замерев и навострив уши. Ей даже нравилась эта небольшая пещера в тени навеса. К тому же, она в жизни не слышала так много звуков и сейчас напряженно подрагивала кончиками ушей, стараясь разобраться. Зато, когда человек уходил, она начинала обследовать свое жилище и даже полакала воды. У Акила отлегло от сердца.

К вечеру добытчики собрались в лагере. Выяснилось, что охота здесь - занятие совсем не простое. Повезло только Яфеу: он наткнулся на сокола, напавшего на пустынную лисичку, и в результате забрал обоих.

Акил еле дождался, пока тушки освежевали, и унес к своей палатке лучшие куски. Людям достались остатки от кошачьей трапезы, но они и этому были довольны — им вообще редко перепадало мясо.

Пока его спутники весело варили ужин на костре, у Акила было другое развлечение — накормить свою пленницу. Рат, проголодавшаяся к вечеру, все же не решалась взять угощение, и Акил отступал, чтобы не смущать ее. И все-таки, раз за разом кошка получала еду только из рук человека.

Подходя с очередной порцией, Зверолов издавал гортанный звук, похожий на крик птицы. Когда-то в одном из походов, отряд, где он был всего лишь учеником, поймал похожую кошку. Она часто кричала, и Акил даже отвечал ей. Он хорошо запомнил эти звуки.

Его солнечная кошка была куда молчаливее, но приветствие заставляло ее оживляться, и Акил продолжал.

Время текло над пустыней так же легко, как облака. И только их закатный багряный цвет напоминал, что прошел еще один день. Люди развлекались ежедневной охотой, принося то птиц, то лисичек, то даже змей. Только Садики философски смирился - организовывал быт, обрабатывал шкурки и ни о чем не спрашивал.

По лицу этого человека трудно было сказать сколько ему лет, но он явно уже отметил середину жизни. Он родился очень далеко, там где Великая река берет свое начало, и помнил огромный бурлящий водопад, который был Божеством его племени. Река давала им все, что нужно для жизни. Но молодому горячему воину был тесен привычный мир.

Шаманы предостерегали его, призывали на его голову проклятья, но Садики ушел искать неизведанные земли.

Человек - удивительное существо: заставь его остановиться, он не сможет усидеть на месте. Сколько глупостей совершено из-за этого стремления к движению, сколько развязано войн и сделано великих открытий.

Боги с лихвой наказали того, кто отрекся от своих предков. Он скитался всю жизнь, не скопив богатства, не построив дом, не заведя в семью. Попал в рабство, и только чудо помогло ему не пропасть. В конце концов, прибился к отряду звероловов — разномастной шайке, не признающей законы ни одной страны.

По случаю в том же отряде скиталец познакомился с молодым сыном нома, также сбежавшим от всего, что было ему дорого. Садики отдал ему отеческую любовь, которорую не довелось растратить в жизни. Он один знал секрет юноши, и они вели по вечерам у костра долгие разговоры. Но скрепила их навсегда кровь, о чем Садики предпочел бы не вспоминать.

В один из вечеров Зверолов накормил Рат, которая уже стала осторожно брать кусочки мяса прямо из рук, и задремал у клетки. Его разбудило равномерное урчание — кошка в темноте перебирала лапками. Улыбка всю ночь так и не сходила с лица Акила, как будто он добился расположения любимой девушки.

На следующий день все почувствовали перемену в настрое вожака.

Явившись в лагерь до рассвета, Акил подозвал Яфеу, бодрого и собранного, не смотря на ранний час:

- Только ты, брат, можешь доставить эту весть.

При слове «брат» лишь один мускул дрогнул на смуглой скуле.

- Ты скажешь Небтои, что мы везем львицу, молодую львицу, еще очень маленькую.

Акил пристально посмотрел в недоверчивое лицо товарища, но тут Яфеу широко улыбнулся:

- Так обмануть Верховного жреца, не сказав ни слова лжи. Да, я не прощу себе, если лично не доставлю эту весть! И ты, Зверолов, думаешь, что он не отомстит тебе?

- Это будет потом, как решат Боги. А сейчас старый подхалим сделает все правильно.

Празднество состоится.

В тот же день Яфеу забрал бегового верблюда, и вот уже поднятый им столб пыли растаял в дали. Акил знал, что совсем скоро он доберется до Великой реки, наймет самых сильных гребцов, и подгоняемые течением, со скоростью стрелы они понесут его к Дельте.

У Акила еще не было четкого плана, но ощущения подсказывали, что разбросанные осколки его жизни складываются в прекрасную мозаику.

До дня торжеств оставалось совсем немного, теперь надлежало спешить.

Маленький караван засуетился, готовясь в путь. Верблюды за время остановки подъели запасы своего корма, надо было срочно вести их к пастбищам.

Силачу Табиту давно требовалось размять свои мускулы. Он с легкостью подхватывал тяжелые походные тюки и опускал их на спины вьючных животных так, что они кряхтели.

До сих пор не доверяя вертлявому Шуши, Акил поставил его в конце колонны, для верности, вместе с Табитом, а кошку поместил рядом с собой.

Перед поездкой Садики заготовил для Рат новую небольшую корзину с прочным дном. Везти маленькую кошку — это не то, что львицу. Да и пути оставалось всего несколько переходов.

Рат покачивалась в такт неспешного движения верблюда. Впервые в жизни от неё ничего не зависело, и живот отзывался приятной сытостью.

Через некоторое время она приспособилась дремать на ходу и увидела всю свою семью. Они сидели на той самой стенке, которая стала им домом в самые счастливые дни. Мама-кошка словно ссутулилась в задумчивой и печальной позе, которая запомнилась Рат. Толстолапый надежный Саксаул, как и раньше, опекал Мышку, витающую в облаках, их серая шерсть сливалась в дымке. Камешек стоял на четырех лапах, он снова был здоров и полон сил. Маленькая Песчинка прижалась к маме, в ее глазах больше не плескался страх.

Все они безмолвно следили за Рат, а она порывалась побежать к ним из своей корзинки, и не сразу поняла, что это сон. Ушедшие в царство Анубиса провожали дочь и сестру к новой жизни.

Рат пробудилась от странного запаха — это была вода и, судя по всему, большая вода. Кошка вглядывалась сквозь прутья и видела очень много зелени, а еще различала синюю поверхность в сверкающих блестках. Такую она уже видела в своих снах.

Караван добрался до Великой реки Нил.

Автор: Наталья Голубева.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Египетская кошка
СообщениеДобавлено: 20 фев 2021, 00:52 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 22061
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19275 раз в 11999 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 70218

Добавить
Часть 12

Кипит народом широкая площадь. Здесь смешение богатых разноцветных накидок и скромных груботканных схенти. То и дело мелькают красно-белые головные уборы стражей. Всякий хочет хоть одним глазком взглянуть на фараона.

Шешонк I не любит шума. Вместо него на роскошном троне, вознесенном высоко над толпой, красуется его сын. Пусть подданные видят преемника власти. Его дети станут продолжением династии, ему править этими землями.

Его полное имя Али Фатхи Галиб ибн Хеджхеперра. Али — великий воин, Фатхи — завоеватель - имена отца, который хотел видеть сына сильным полководцем. Галиб – дорогой, драгоценный, любимый — имя, данное матерью.

Сейчас звездный час для Фатхи, он достиг почти всех мыслимых высот. Почти…

Макияж из сурьмы и лазурита подчеркивает его красоту — смуглая кожа облегает сильные скулы и подбородок, губы сложены в презрительную складку, черные густые брови хмурятся над глазами цвета ореха.

Его тело - мускулистое и гибкое — облачено в вышитые одежды. На голове - изукрашенный драгоценными камнями убор из тонкого шелка, над которым ни один день трудились десяток вышивальщиц.

Но в душе наследника поселился мрак. Там только жажда богатства и власти. Ненавистное «почти» сводит его с ума, рушит в прах все устремления.

Рядом сидит его жена Маатхаре, совсем юная и робкая. Она тоже одета в богатое платье. Ее вытянутые глаза подведены сурьмой. На голове церемониальный парик и высокая корона. На ее груди лежит ожерелье из нефритов и свежих цветков лотоса — все должно подчеркивать богатство и статус фараонов, подобных Богам.

Проходят перед троном просители, кому надо разобрать тяжбу с соседом, кто просит больше земель или разрешение на свадьбу. Вот вверх взмывает крик женщины. Она обращается к царевне Маатхаре:

- О, солнцеподобная дочь фараона! Пошли мне свою милость. Я так давно мечтаю о малыше, но плодородная Богиня обходит меня стороной. Молю тебя… - ее заглушают.

- Мои коровы давно не производят телят… Мои поля не родят просо… И мне, мне тоже надо больше детей-работников… - ревет толпа со всех сторон.

Юная Маатхаре сидит, смущенно потупившись: как может царевна, еще не давшая миру ребенка, призывать плодородие и милость Богини?

Фатхи с трудом удерживает себя на месте, его губы бледнеют. На скулах вздуваются желваки. Обнаженные рабыни, окружившие трон со всех сторон, все чаще машут широкими опахалами из ветвей пальмы и страусовых перьев, но от напряжения пот обильно проступает на лице наследника.

Наконец молодая чета поднимается, приветствует толпу величавым жестом и поворачивается, чтобы уйти. Их сопровождает восторженный гул людского моря. Рабыни провожают их до дверей покоев.

За кулисами действа, в укромных комнатах, куда не проникает свет и шум улицы, натянутые маски слетают. Фатхи грубо хватает Маатхаре и бросает ее на циновки.

- Ты меня позоришь! - кричит он ей. - Мой брат уже готов позариться на этот трон, он только и ждет момента посадить на него своего сына. А ты не можешь родить ребенка, мы живем вместе уже целый год!

Он распаляет себя все больше и больше.

- Но мой отец… - тихо начинает она.

- Не смей говорить о своем отце, твоего отца больше нет, теперь мой отец здесь правитель!

Грубиян наотмашь бьет царевну по лицу. Корона слетает с нее, следом за ней парик, обнажая маленькую выбритую голову. Макияж размазывается и течет от слез.

В комнату быстрыми шагами входит коренастый человек, одетый в цветную накидку, но без излишеств. Голову его венчает убор, признак власти фараона. Весь он представляется округлым, и сглаженным. С подбородка струится довольно длинная, но узкая борода, не завязанная сейчас в церемониальную косичку.

Это Шешонк I, подобный Богам, повелитель Нижнего и Верхнего Египта (хотя последний, пожалуй, поспорил бы против его власти).

Фараон быстро оказывается около Фатхи, и скандалист сразу сдувается, в его позе почтение и страх.

- Выйди, жди меня снаружи, ты пугаешь девочку.

- Отец, ты сам поставил условие… мой брат Первосвященник устроил в Фивах роскошный двор… а он еще не фараон!

- Подожди меня, - голос не терпящий возражений.

Фатхи капризно, как ребенок, выпячивает губы и размашисто выходит из покоев.

К Маатхаре подбегают служанки, которые прятались до сих пор, и набрасывают на нее покрывало — негоже царевне показываться мужчинам с непокрытой головой.

Шешонк приближается к девушке, берет ее за руку:

- Мой сын слишком горяч, он еще не успел обуздать свои чувства.

Царевна смотрит сквозь слезы:

- Что с моим отцом? Он убит?

- Что ты, дитя, как ты могла такое вообразить.

- Тогда почему его нет со мной?

- Ты не помнишь. Ты росла на моих глазах. Ты всегда была мне, как дочь. Твой отец ушел на покой, он предпочел тихую уединенную жизнь заботам об огромной стране. Нельзя винить его, - Шешонк поднял руку, пресекая возражения.

- Каждый фараон уходит, когда его сил недостаточно для благоденствия народа. В стародавние времена сыновья убивали отцов, чтобы поток силы не иссякал.

В глазах царевны отражается ужас.

- Теперь наш мир стал не так жесток. Твой отец не имел сыновей, у него была только ты. И он поручил тебя моему попечению. Он хочет, чтобы его кровь жила. Ты ведь не обманешь его надежды?

Воспоминания окружают Маатхаре, вот она маленькая девочка во дворце своего отца. Он уже стар и утомлен бременем власти. Боги долго не посылали ему детей, словно уже пророчили закат этой древней династии.

Царевна помнит его добрые руки и прикрытые веками глаза, которые останавливались на ней с любовью. Весь мир, казалось, принадлежит ей и состоит из игр и развлечений. Помнит она и визиря, он, всегда незаметный и обходительный, держался в тени. Маатхаре никогда не воспринимала его всерьез, разве что брала из его рук сласти и снова убегала, окруженная подружками.

Так было, пока ее не объявили невестой, а потом женой.

- Я понимаю, с моим сыном не просто. Но ты должна быть сильной. Ты дочь фараона и будешь матерью фараона. Я не дам тебя в обиду.

Старик придерживает лицо девушки ладонями и долго смотрит ей в глаза.

Мягкость этого человека окутывает Маатхаре. Наверное так был очарован и ее отец, отдавший визирю свой трон, цветущую страну и единственную дочь. И царевна не может сопротивляться этому обаянию. Она одинока, ей надо довериться кому-то. Она готова открыться новому фараону и пойдет ради него на все.

Видя, что слезы высохли, Шешонк делает знак служанкам, и Маатхаре позволяет увести себя на женскую половину.

В галерею входит уже совсем другой человек — по военному подтянутый и привыкший повелевать. Его сын, как разъяренный тигр, мечется из угла в угол и крушит ударами ноги резную мебель.

Дворец недавней постройки. Его возвели за один сезон, когда Шешонк I избрал Бубастис своей столицей. Снаружи он поражает размерами, но не блещет пышностью. Кроме большого балкона с церемониальным троном, на фасаде открываются только редкие окна, узкие, как бойницы.

Стена, сложенная из крупного кирпича, возносится к небу, глухая и неприступная, напоминая, что фараон бесконечно далек от простого народа.

Внутренний дворик более приветлив, он ласкает зеленью, журчанием фонтанов и щебетом птиц. За каменной оградой тянутся пышные сады, уступами спускающиеся к Нилу.

Проходы в комнаты, прикрытые циновками, выходят на галерею, которая опоясывает весь этаж. Большие полукруглые окна забраны деревянными решетками, чтобы знойный воздух не проникал в прохладу помещений.

У окна стоит Фатхи и не смеет повернуть к отцу голову, как побитый щенок.

- Ты знаешь, как тяжело быть первым, - говорит Шешонк, - и основать свою династию. Так помоги мне.

Фатхи вспыхивает, как папирус на солнце:

- Эти наглые горлопаны сегодня на площади кричали попугаями. Они сомневаются или проверяют меня?

- Людям необходимо верить, что фараон подобен Богам, что он и есть Бог. А Бог, по их мнению, должен давать дары и удовлетворять нужды. До прочего им нет дела.

- Придушил бы каждого своими руками, - Фатхи сжимает кулаки. - Для чего мы кормим столько солдат, если не можем заткнуть глотки сброду?

- Каждый из них ничтожен, - кивает Шешонк, - но вместе они сила. И солдаты, такие же, из их числа. Как ты думаешь, выстоят ли малочисленные верные нам отряды против всей египетской армии? А вот вера настолько слепа, что будет держать в повиновении огромные толпы.

- Для этого ты поставил моего брата Первосвященником Амона? Его ты хочешь сделать наследником, ему будут молиться все эти людишки!

Шешонк покачал головой, еле сдерживаясь - у старшего сына явно не было качеств, чтобы встать во главе храма.

- Я выбрал тебя, - заговорил фараон снова терпеливо и размеренно. - Ты здесь, в столице, тебе в жены отдана последняя наследница старой династии.

- Она просто декорация. Бесполезная кукла!

- Ты должен быть терпелив с ней. Она — залог нашей власти в глазах народа.

У Фатхи возникает мысль, и он пытается примерить на свое лицо покорное выражение.

- Отец, почему бы тебе не передать трон мне и моей жене прямо сейчас? - дипломатия точно не входит в достоинства наследника.

Чем дольше Шешонк смотрит на сына, тем больше тот теряет уверенность.

- Я долго шел к этому трону, - начинает фараон вкрадчиво, все больше повышая голос, - и я не уступлю его, пока не будет известен наследник, пока твоя жена не родит сына.

- Женщинам вечно нужны какие-то игрушки! - напускная покорность мгновенно слетает с Фатхи. - Танцы с трещотками, благословение этих зачуханных богинь…

- Не гневи Богов, - совсем уже холодно отрезает Шешонк. - Они еще пригодятся нам всем.

Фатхи благоразумно меняет направление разговора:

- С самой моей свадьбы мы не можем провести ритуалы! Этот проходимец Небтои до сих пор не восстановил храм. Он только понапрасну тратит наши деньги.

- Мои, пока что мои деньги, - напоминает Шешонк. - И этот проходимец уже здесь. У него есть, что сказать. Посмотрим, на что он готов ради сохранения своей головы.

Автор: Наталья Голубева.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Египетская кошка
СообщениеДобавлено: 22 фев 2021, 17:52 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 22061
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19275 раз в 11999 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 70218

Добавить
Часть 13

Совсем недавно к Небтои пришел Яфеу, еще пропитанный запахами дорожных костров и речного ила, но уже в свежем схенти и макияжем на глазах.

Жрец жаждет его видеть и теряется в его присутствии. Названный брат Зверолова и выходец из знати, Яфеу славится своей неподкупной честностью.

Гонец в точности передает сказанные ему слова:

- Маленькая львица, очень маленькая, молодая. Акил уже везет ее к тебе. Он будет здесь к празднику.

Больше Небтои не может выдавить из него ни слова. Новости, как-никак, хорошие, сколько жрец ни хмурит брови и ни морщит лоб, ему не удается различить подвох.

Поэтому Небтои сразу же испрашивает разрешения посетить фараона и сейчас стоит посреди узкой залы с рядами колонн по обеим сторонам. Селямлик — мужская половина, предназначенная для официальных встреч, украшена богаче остальных комнат. На колоннах извивается растительный орнамент, дальние стены сплошь покрывают сцены из жизни Богов и фараонов.

Безмолвные рабы выносят на середину столик на низких ножках, уставленный кушаньями. Небтои сглатывает голодную слюну. Сегодня ему уже довелось позавтракать, но он никогда не в силах отказаться от угощения.

По своему положению Главный служитель в храме относится к чистому жречеству, он должен трижды в день совершать омовения и вести аскетический образ жизни. Но для Небтои это выше его сил. Видимо сказывается голодное детство, которое он не в состоянии забыть, сколько ни старается.

Пагубную привычку к сластям выдают округлившиеся формы жреца и сопровождающий полноту запах. Как всегда для важной встречи Небтои выбрал просторные одежды, скрывающие фигуру. Не забыл украшения — отделанный драгоценными камнями воротник и браслеты. Накинул на плечи роскошную шкуру леопарда. Облысевшая голова не покрыта париком, только пестрая лента перечеркивает лоб. В руках посох — признак жреческой власти. Щедро разлитые благовония шлейфом окутывают жреца, чтобы придать уверенности и скрыть его страх.

В комнату входит фараон с сыном. После сложного церемониального приветствия Шешонк гостеприимным жестом приглашает к столу.

Небтои не решается наброситься на еду во дворце, но его рука исподтишка тянется то за халвой, то за орехами в меду. И каждый раз он невольно оглядывается, когда прикасается к аппетитному блюду, чувствуя на себе осуждение старой жрицы Джезерит. Он счастлив, что теперь она мертва, но ее грозный взгляд все еще отравляет ему жизнь.

Фатхи, еле сдерживая себя, молчит и забрасывает в рот один финик за другим, даже не замечая пищи.

Шешонк, не спеша, берет резной палочкой густую патоку, обмакивает ее в стружку кокоса и долго с наслаждением раскатывает по языку. После чего на правах хозяина начинает разговор:

- Как идет подготовка к празднику великой Богини Сешемтет? - на ливийский манер произносит он.

- Стены храма восстановлены, мой господин, - подобострастно склоняется жрец, - если бы у меня было больше рабов и красок, то мы бы успели закончить фреску над воротами. Она прославляет подвиги…

- Тебе все мало, жадная гиена! - ту же взрывается Фатхи. - Целый год ты сосешь из казны серебро, тебе нужны и повозки, и рабы!! А толку с тебя, как с хромой кобылы! Где земное воплощение этой вашей богини? В целом Египте ты не можешь найти одно животное?

Фатхи бьет кулаком по столу, и тот глухо стонет. На пол летят чеканные блюда и кувшины с тонким горлом. Рабы, согнувшись пополам, бросаются прибираться.

- Мой сын прав, - вступает Шешонк. - Народ слишком глуп, ему мало картинок на стене, он не поверит, пока не ощутит клыки Богини на своей шкуре.

Небтои выдерживает паузу, пока рабы не удаляются.

- О, фараон, - начинает он, - я шел сказать тебе, львица уже в пути.

- Хорошие новости, - оживляется Шешонк. - Мы можем им доверять?

- Самые надежные источники, - заверяет его жрец, чувствуя, что захватил внимание фараона.

- Кто ее доставит?

- Зверолов по имени Акил, мой Господин, - бросается объяснять Небтои. - Ради величия Богини и восстановления храма, доверенного мне солнцеподобным фараоном, я послал лучших людей во все концы страны. Это была сложная задача, очень сложная. Множество бессонных ночей прошли в служениях. А серебра пришлось потратить вдвое больше, чем мне было выделено.

Фатхи, молчавший все это время, только с досадой фыркнул.

- Ты получишь в десять раз больше, чтобы празднество прошло с невиданной пышностью, - поднял руку Шешонк. - Расскажи мне про львицу.

Жрец мнется:

- Это молодая львица, еще очень маленькая. Взрослую везти было не разумно. Поиски заняли слишком много времени, мы спешили изо всех сил.

- Молодая, маленькая львица, - Шешонк задумчиво перебирает пальцами подвески браслетов. - Богиня умерла и возродилась - это хорошо, она должна быть маленькая и расти вместе с храмом и городом. Ты всегда был хитер, Маду.

Жрец непроизвольно дергается, фараон назвал его старым именем, означающим «простолюдин», он напоминает, кто такой Небтои, и чем он обязан Шешонку.

- Кто проведет ритуалы? - продолжает спрашивать фараон, словно он ничего не заметил. - Если я не ошибаюсь, старая жрица покинула нас вслед за воплощением Богини и сейчас на дорогах мертвых? Как ее звали?

Небтои знает, что фараон никогда не ошибается, но жрецу так же трудно выговорить это имя, как съесть сухую корку посреди безводной пустыни. Фараон продолжает его мучить, тонко нажимая на самые больные места.

- Джезерит, - выдавливает жрец под требовательным взглядом Шешонка. - Джезерит подготовила молодую танцόвщицу — Амизи.

- Эта девочка сможет провести ритуалы целого праздника? - наигранно поднимает брови Шешонк.

- Я не лезу в женские дела, - довольно сухо отвечает Небтои. - Но старуха не отпускала ее от себя до самой смерти.

- И ты предлагаешь мне доверить такое важное дело, как продолжение моей семьи, мертвой жрице и какой-то безродной танцόвщице?

Небтои снова теряет уверенность, вместо слов он просто открывает и закрывает рот, как карп вытащенный из своего илистого пруда.

Наконец его посещает светлая мысль:

- О, мой фараон, во время праздника мы посвятим Богине твою названную дочь, царевну Маатхару. Амизи поможет ей провести службу.

Шешонк картинно оборачивается к Фатхи:

- Возлюбленный сын мой, ты не возражаешь, если твоя жена станет жрицей Сешемтет в главном храме нашей великолепной столицы?

- Отец мой, - в тон ему подхватывает Фатхи, - я всецело полагаюсь на твою безграничную мудрость. И позволь мне удалиться.

Когда Шешонк отпускает его взмахом руки, он бросает, уходя:

- Посвящайте ее кому угодно, и пускай она уже родит наследника.

Шешонк позволяет себе только мгновение задумчивости, его тревожит поведение сына. Горячая голова мешает в бою, а уж тем более в управлении государством.

Увидев, что жрец еще здесь, фараон, словно издеваясь, широким жестом, как накануне, показывает ему на сласти. И когда Небтои склоняется в поклоне, чтобы уйти, Шешонк затягивает паузу и не отпускает его.

***

Амизи рассматривает себя в полированную бронзовую пластинку и капризно надувает губки.

Помады осталось уже совсем на донышке, а к воротнику не помешало бы добавить еще один ряд бирюзовых бусин. Так и быть, она сама их пришьет. Но достать драгоценность из кладовых может только Небтои - он хранит у себя все ключи. А старый жмот с трудом выдал ей флакон благовоний на прошлой неделе, хотя на себя льет их каждый день.

Амизи вздыхает, она уверена, что жрец не устоит перед ее обаянием и раскошелится на украшения. Она еще так молода и красива, самое время жить для себя.

Любовь еще не касалась ее детского сердца. Родители внушили ей уважение к семье, но их самих чувства давно покинули. Все, что девушка видела в жизни - это вечно работающий отец и усталая мать, ее огрубевшие руки, глубокие морщины, перерезавшие лицо. Юность отталкивает этот образ, не желает на него походить.

Зато Амизи прекрасно знает цену деньгам, понимает, как нелегко простому крестьянину выбиться в богатые ходжеты, сколько пота и слез надо для этого пролить. С детства внимающая разумным увещеваниям отца, она впитывает в себя жажду роскоши и почета.

В тот день, когда отец привел в храм Амизи неразумным ребенком с юношеским локоном на бритой голове, украшенную дешевым фаянсовым бисером, ее навсегда поразило величие священных зданий. Девчушка во все глаза смотрела на уходящие ввысь колонны, богато изукрашенные выпуклым орнаментом, на росписи и статуэтки Богини, на порхающих танцовщиц в цветных плащах — все это казалось ожившим чудом.

Тогда еще в храме царила Джезерит. Она покоряла прямой осанкой и властными манерами, белоснежной тканью одежд и тяжелыми блистающими украшениями. При старом фараоне, мягком и безвольном, жрецы имели непререкаемый авторитет. Зато храм процветал, содержался в строгом порядке и всегда был наполнен просителями.

Джезерит не даром носила имя «мудрая женщина», она сразу выделила хрупкую девочку из толпы неофитов. Жрица положила ей на плечо руку и стояла так, пока отец-крестьянин отступал, кланяясь, а потом повела новенькую во внутренние покои.

Амизи с улыбкой вспоминает тот день. Ей нравилось абсолютно все в ее новой жизни. Она впитывала знания, как губка, а уж танцевала с бесконечным упоением — это было несравнимо лучше, чем махать мотыгой на поле.

Очнувшись от воспоминаний, Амизи легкой походкой проходится по своей комнате. Ее облегающий калазирис из тончайшего хлопка, нежного, как дыхание ребенка, выгодно подчеркивает юную гибкость тела. Она любит здесь каждый предмет, каждый уголок, хватает метелку и смахивает осевшие пылинки со статуэток и столиков. Потом щеткой гонит по полу песок, налетевший за ночь. Хотя жизнь подняла девушку на ступеньку выше, она не утратила крестьянских навыков. До сих пор ей проще навести порядок самой, чем ругать служанок. А у Джезерит малышка переняла беспрекословную преданность Богине.

Каждое утро на рассвете Амизи выводит танцовщиц на портик храма. Она неумолима — танцы в честь Богини сами себя не станцуют.

Когда храм опустел и замер, Небтои хотел для экономии разогнать девушек, но Амизи упорно отстояла всех до единой. Она топала ножкой и грозилась гневом Богини, пока жрец не сдался. Теперь бывшие подруги смотрят на нее опасливо и не прекословят.

Амизи метет пол и тихонько напевает, а эхо подхватывает ее голос и разносит к высоким сводам. Вдруг песня обрывается, Амизи видит у входа двух мужчин. Они одели чистые схенти и новые парики, видно, что они долго отмывали руки в канале, но глубоко въевшаяся грязь никому не даст обмануться в их принадлежности к низшему сословию. Амизи узнает их — это ее отец и брат.

Автор: Наталья Голубева.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Египетская кошка
СообщениеДобавлено: 04 мар 2021, 18:37 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 22061
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19275 раз в 11999 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 70218

Добавить
Часть 14

Посетители почтительно кланяются, но глаза старшего хитро поблескивают.

- Какая же ты большая и уважаемая, моя девочка, - начинает он сладким голосом.

Амизи досадливо хмурит брови, ей не нравится этот тон.

- Как вас пропустили? - берет она отца за руки.

- Там всего-то один охранник, - смотрит он наивно. - Мы сказали, у нас дело к жрице.

- Пойдемте отсюда, - Амизи тянет мужчин за колонны, подальше от посторонних глаз.

Только сейчас она замечает сверток в руках брата.

Он кладет свою ношу у стены, и Амизи видит тонкий безжизненно повисший хвост. Девушка вскрикивает и отворачивает ткань, там исхудавшее тело собаки, вытянувшееся и застывшее. Она гладит заострившуюся мордочку, заглядывает в глаза, но тщетно. Слезы текут по ее щекам.

- Ты помнишь, дочка, как он встречал тебя с поля?

Конечно, она помнит Игривого с острыми ушками и гладкой рыжеватой шерстью. Он всегда провожал ее и забавно скакал, радуясь ее возвращению.

В память Амизи врезался еще один день, хотя она была слишком мала, даже не умела ходить. Она сидела в тени акаций, пока мать работала, когда из зарослей высунулась морда шакала, потом вторая и третья. Звери поскуливали от нетерпения и облизывали носы красными языками.

Мать услышала надрывный крик ребенка и поняла, что ей не успеть. Мимо нее, взбивая пыль, пронесся Игривый, который тихо дремал неподалеку. Его грозный вид обещал, что врагам точно будет не до игры.

Только два шрама на руке остались на память Амизи от того происшествия, и вот теперь - холодное тело ее друга.

Отец знает, какие струны затронуть. Дети для него что-то вроде коров, которых он приобрел непосильным трудом, которых содержит и которые обязаны приносить ему прибыль. Его отношение к красавице-дочке такое же потребительское. Раз он так удачно ее пристроил, почему бы не воспользоваться положением.

Расчетливому ходжету льстит мысль, что даже его собака будет похоронена с почестями. Для всей своей семьи он тоже мечтает получить саркофаги.

- Ты же не хочешь, чтобы он сгнил в канале и никогда не нашел нас в Царстве Мертвых?

Амизи качает головой. Пожалуй, о бусинах лучше забыть. Место в Некрополе стоит не дешево, а мумификация тем более. Чтобы уладить этот вопрос, надо идти к бальзамировщику. При воспоминании о его мрачном подвале, Амизи передергивает.

Много легенд ходит о Именанде. Его имя означает «скрытый от глаз», незаметный, тот, кого не знают.

Имен пугает Амизи. Всегда ярко подведенный макияж, делает его похожим на стилизованные изображения фараонов, смотрящих с фресок гробниц. Черный порошок из свинца густо обвивает его веки и днем и ночью. Имен любит повторять, что свинец лечит глаза, уставшие от полутьмы подвала и постоянных бальзамических испарений. Но взгляд его все равно остается красным, как у шакала Анубиса.

Амизи старается избегать подземелья бальзамировщика, но сейчас случай особый.

Следом за Амизи брат несет Игривого по лестницам и внутренним переходам. То их окружают вертикальные стены, замкнутые высоко вверху крышей из пальмовых стволов, то над головой проглядывает кусочек белесого раскаленного неба.

Постепенно они спускаются все ниже, и свет падает только из узких прорезей в толще каменной кладки, временами в коридорах мелькают факелы.

- Дальше тебе нельзя, - шепчет Амизи. - Давай его мне.

- Я подожду тебя здесь, - одними губами отвечает ей брат, проникаясь ее трепетом.

Девушка принимает тяжелый неудобный груз и ступает на сырые ступени, уходящие в темноту.
Бальзамировочные подвалы занимают несколько залов, перетекающих друг в друга.

Амизи была в них только однажды, когда провожала в последний путь Джезерит. Девушка вспоминает дорогу, от основного коридора то и дело в темноту ныряют боковые туннели. Помещения утоплены ниже фундамента - даже в летнюю жару в них холодно. Воды канала просачиваются сквозь землю и оставляют сырые подтеки на стенах.

Свет проникает только из-под потолка, через ряд отверстий на уровне земли. Лучи отражаются от специально направленных бронзовых пластин и усиливаются для освещения массивных каменных столов.

Зажигать факелы в залах Имен запрещает - бальзамические испарения легко могут воспламениться. Углы и переходы тонут во мраке, полнятся неясными тенями.

Амизи осторожно идет по скользким плитам пола, прислушиваясь к каждому звуку, ощущая все более плотный запах смол и разложения. Она уже жалеет, что не накинула плащ, руки занемели, и все тело начинает пробирать дрожь.

Перед входом в очередную комнату девушка останавливается. Яркий пучок света выхватывает край стола с богатой выпуклой резьбой. На столе лежит тело недавно умершего нома, которое безутешные родственники отдали для бальзамирования. Амизи видит серый профиль, обращенный в потолок, заострившийся нос и провалы глаз. Над телом изгибается Имен, худой и очень высокий, даже по меркам статных жителей Дельты.

Кончиками пальцев он сжимает палочку с крючком на конце, почти не дыша, вводит ее в нос покойнику и вытягивает что-то длинное и красное.

Амизи привалилась к колонне и старается не смотреть, она близка к обмороку.

Заметив гостью, бальзамировщик семенит к ней и услужливо принимает ношу. Он обращается к девушке, видимо с приветствием - для Амизи все, как в тумане.

- Моя собака… - лепечет она. - Можно проводить его в Царство Мертвых?

Бальзамировщик кладет Игривого на маленький стол и проводит пальцами по окоченевшей мордочке, словно паук ощупывает лапками. Амизи поражена, насколько белые у Имена пальцы, словно на них никогда не падает солнце.

Она даже не может объяснить, чем ее так пугает это человек, но она не хочет знать, что он будет делать с ее Игривым.

- Сколько я должна? - спрашивает она, чтобы поскорее уйти.

Имен качает головой и даже выставляет вперед руки — он готов все сделать бесплатно. Но затворник рад посетительнице, он хочет похвастаться своим искусством.

Амизи вынуждена пройти с ним в другой зал. Там, на изукрашенном каменной резьбой помосте, лежит Джезерит. Работа бальзамировщика почти закончена. Жрица представляет из себя мумию с коричневой кожей, плотно облегающей кости, но сохранившей мельчайшие черты. На лице все то же спокойное и властное выражение, как в ее лучшие годы. Руки сложены крестом на груди. Не хватает только бинтов, которые плотно окутают тело, не подвластное разложению. В таком виде она проведет тысячелетия, наслаждаясь жизнью в Царстве Мертвых, пока не настанет время возродится в новом лучшем мире.

Амизи не может оторвать от мумии взгляда — Джезерит была ее наставницей, а зачастую это больше, чем мать.

Вдруг из дальнего угла, куда не проникает свет, раздается шипение, а потом утробное урчание, завершающееся высоким воплем. Амизи пытается разглядеть, что это такое, и замечает две светящиеся зеленые точки.

Имен, только что с умилением наблюдавший за реакцией девушки, буквально выталкивает ее в коридоры и даже провожает, подгоняя, некоторое время. Амизи и сама рада поскорее сбежать.

На верху лестницы Амизи встречает брат. Сандалии размокли от сырости, мешают идти, и она сбрасывает их. Маленькие ножки шлепают по полу, быстрее, только подальше от подвалов. Солнечный свет и горячий камень для нее как спасение.

Проводив родственников, жрица спешит поскорее привести себя в порядок и вернуться к своим обязанностям. На дороге к храму она видит большую процессию. Давно это место не посещало столько людей. Но оказывается, это Небтои возвращается из города.

За ним следуют торговцы, растянувшись длинной цепочкой. Рабы несут на головах тяжелые корзины, размером с половину своего роста. Там фрукты, сласти, ткани и украшения. Дальше семенят ослики, нагруженные кто зерном, кто строительными материалами.

Амизи смотрит с удивлением. Небтои подходит к ней, чуть ли не пританцовывая. Пока он в хорошем настроении, она решает сразу выложить ему свою просьбу.

- Могу я получить место в некрополе?

- У тебя кто-то умер? - огорчается жрец.

- Это для моей собаки, я выросла вместе с ним.

- Ну, конечно, - покровительственно обещает Небтои. - У твоего питомца будет самый лучший саркофаг при входе. Ты ведь хорошо помнишь все, чему учила тебя … старая жрица?

Амизи кивает головой. Она сбита с толку, но чувствует подвох. Перемены всегда тревожат. Однако общее оживление увлекает ее.

К вечеру приходят строители, все загорелые, подтянутые, покрытые красной глиняной пылью, и располагаются под стенами храма. Небтои намечает большие изменения. Остров наполняется стуками, чужими голосами на разных наречиях, запахами костра и пота.

На ужин столы накрыты так изобильно, словно уже пришел праздник. В этот день жадный жрец выдает бусы не только Амизи, но и всем танцόвщицам храма. Кроме того, каждая получает полупрозрачную ткань на новый калазирис. Девушки дружно садятся за работу. А когда шьешь, время быстрее проходит за болтовней.

- Говорят, к нам везут огромную львицу, - начинает высокая девушка, с пышными формами, которые так нравятся мужчинам.

- Она величиной со статую Сехмет, что стоит у ворот, - щебечет самая младшая из танцόвщиц, которой еще не срезали юношеский локон.

- Не болтай глупостей, львы такими не бывают, - осаживает ее подружка постарше.

- Я помню старую львицу, она была выше меня, - передергивает плечами девушка с верховий Нила, за что все зовут ее Южанкой.

- Ты приплыла в храм девчонкой, да еще, наверное, упала на колени, так испугалась, - язвительно перебивает ее девушка с родинкой на щеке.

- Как, ты думаешь, можно довезти такого крупного зверя на лодке? - задает вопрос высокая, обращаясь к девочке.

- Но она же Богиня, - малышка широко раскрывает глаза.

- Да, и поэтому прилетит к тебе по воздуху, - издевается насмешница с родинкой.

- Это новорожденная Богиня. Она еще очень мала и посетила нас, чтобы расти вместе с храмом, - терпеливо объясняет Амизи.

- Когда она будет здесь? - любопытствует младшая.

- Скоро. Через четверть цикла родится новая луна, и будет праздник в честь Великой Богини.

- Кто везет львицу? - не унимается младшая.

- Это Зверолов, - замечает высокая.

- Зверолов Зука?

- Нет, того еще два года назад съели крокодилы.

- Это зверолов Акил, - говорит Южанка.

- Ты помнишь такого? - оборачивается девочка к подружке.

- Он ухаживал за старой львицей, и Джезерит всегда ему доверяла, - вспоминает высокая.

- А, это он все время был в одном и том же простом схенти, без украшений и в тростниковых сандалиях, - смеется с родинкой.

- Зато он стройный, не то что наш жрец, - мечтательно замечает Южанка.

- А глаза у него красивые даже без сурьмы.

- И часто они смотрели на Амизи, - язвит с родинкой.

- Да-да, когда мы танцевали рассветный танец, он всегда стоял за колоннами, - подтверждает высокая.

- А нам обязательно выходить на портик так рано? - канючит младшая.

- Обязательно, - отрезает Амизи, которая уже давно недовольно кусает губы. - Завтра встанете до восхода. Будем составлять новый танец для праздника.

Автор: Наталья Голубева.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
За это сообщение пользователю Ragnar Lodbrok "Спасибо" сказали:
Миранда
 Заголовок сообщения: Re: Египетская кошка
СообщениеДобавлено: 05 мар 2021, 17:09 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 22061
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19275 раз в 11999 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 70218

Добавить
Часть 15

Давно остались позади бескрайние папирусные болота, но назойливые насекомые не переставали донимать Рат, с прежним упорством проникая в ее маленькое убежище.

Акил ставил поближе чашку с углями и сжигал на них сухие травы, чтобы отогнать кровососов. Рат смирилась с горьким запахом, он даже начинал ей нравиться.

- Ау-уау-ау, - приветствовал Зверолов кошку каждое утро.

- Ур-мряу, - отвечала она благосклонно и выпрямлялась на лапах, высматривая своего друга.

Добравшись до реки, Акил выпустил Рат в большую клетку. Там она могла размяться, потянуть спинку и немного пройтись. Трудности дороги сказывались на ней не так сильно, как боялся Зверолов. Пленница выглядела довольной.

Когда кошка лежала, выставив округлый бочок и согнув лапку, не торопясь облизывая кинжалы когтей, Акил не мог сдержать улыбку. Ему вспоминалась Амизи, как она, растопырив пальчики, любовалась браслетами на своих руках. Он успел запомнить маленькую танцовщицу очень хорошо, словно она стояла перед ним. Тогда Акил думал, что просто любуется милой девочкой, почти ребенком. Только разлука дала понять, что Амизи особенно ему дорога.

Некстати вспомнился вечный обитатель подземелья бальзамировщик Имен. Случайно Акил узнал одну его тайну.

Служители Анубиса принадлежали к избранной касте. В чем-то стояли даже выше жрецов. Сам фараон предпочитал не ссорится с ними. Кроме того, их искусство стоило дорого. Но однажды Имен сам обратился к Зверолову и, немного смущаясь, просил найти ему большого ловчего кота. Акила удивило это желание. По своему положению бальзамировщик мог нанять для охоты людей или купить любое количество дичи. Но Имен смотрел так просяще, что Акил согласился ему помочь. Однако подходящего случая до сих пор не представилось.

Акил все чаще уходил мыслями к прежней жизни. Дорога, не смотря на все трудности, давала безмятежное счастье свободы и стремления к цели. Но что ждет в конце этого пути? Как отвести гнев жреца и фараона, когда они поймут, что он привез совсем не того, кого они ждали? Акил смотрел в лучистые зеленые глаза Рат, которые она доверчиво прикрывала, встречаясь с его взглядом, и понимал, что на нем лежит груз ответственности за судьбу кошки.

Надо было спешить. Верблюды потребовали бы для перевозки больших и неповоротливых судов. Пересев в лодки, Акил оставил вьючных животных на берегу. Он очень не хотел отдавать в чужие руки белую верблюдицу. К счастью, они встретили старого знакомого, который обосновался на границе пустыни, построил дом и жил с семьей. Там и договорились оставить вьючных животных.

Акил на прощанье погладил свою любимицу, она покивала головой, ткнулась бархатным носом ему в ладонь и продолжила жевать папирус. Тут, на краю болот, без корма она не останется.

Сейчас отряд плыл на двух лодках. Полые стволы гигантского тростника, связанные пучками, составляли днище и борта. Нос и корма были высоко подняты и закручены дугой с помощью канатов. Борта обтянуты буйволиной кожей и разрисованы иероглифами для защиты от несчастий в пути и привлечения милости Богов. В таких лодках было суше, чем в обычных крестьянских, но ноги все равно постоянно намокали.

Клетка с Рат стояла на связках папируса на корме. Квадратный парус был свернут. Только двуногая мачта одиноко поднималась в небо. При движении к Дельте дул постоянный встречный ветер. Хотя течение Нила неплохо помогало путешественникам, всем приходилось садиться на весла. В свою очередь стоя на носу у большого весла, Акил с удовольствием наблюдал, как лодки стрелой скользили по тихой водной глади.

Временами пустыня подходила к самой воде и окунала в реку свои пески. Только колючие угловатые пальмы оживляли пейзаж. Потом берег расступался широкими заливами, заросшими шумящим на ветру папирусом. Там кипела жизнь — плескала рыба, летали цапли и пеликаны. Здесь властвовал зеленолицый Озирис, про которого фараон сказал: «Ты - есть Нил, дающий жизнь!»

На отмелях клевали добычу грифы — воплощение Богини-защитницы Мут. На рассвете они стояли с раскрытыми крыльями, просушивая перья. Этот жест словно показывал, что они хотят обнять всю страну и укрыть ее от напастей.

Окутанная облаками душистого дыма, Рат засыпала и улетала в страну снов.

Она снова видела голубую пустыню, которую ее человек называл «море». Она шла вместе с ним по кромке берега. Кричали чайки, надрывно, как потерявшийся котенок. Округлые камни, скользкие и мокрые, омывались прибоем. После каждого шага приходилось отряхивать лапку.

Человек был большой, но пожалуй, не такой большой, каким казалось ей Божество. И пахло от него самыми земными вещами — морем, потом, рыбой. Откуда она знала, что такое рыба? Эта река, по которой она плыла, пахла похоже. Человек наклонился и поднял кошку, и та была не против. Он устроил ее в сгибе руки, сразу сделав выше. Было немного тревожно и радостно, пушистую грудь переполняла гордость. Толчок неожиданно вырвал Рат из сна.

Лодка сильно накренилась, ловцы закричали.

Это был всего лишь детеныш гиппопотама, который всплыл на поверхность глотнуть воздуха. Путешественники неудачно заплыли на территорию стада. Лоснящиеся темно-серые самки - заботливые и нежные матери - спешили увести своих малышей подальше от чужаков. Однако глава семьи посчитал вторжение вызовом.

Разъяренный самец-бегемот, разбрызгивая грязь, шумно вбежал в воду и погрузился, оставив за собой только расходящийся след. Теперь невозможно было предугадать, где он всплывет, легко опрокинув утлую лодочку.

Сейчас, как никогда, он напоминал Бога хаоса и разрушения - Сэта. В страхе перед ним люди даже не могли точно описать его внешность и представляли то в виде осла, то свиньи — отвращение для Богов, то муравьеда, а иногда бегемота — ужаса нильских вод. Акил всегда с изумлением наблюдал, как быстро передвигались эти громоздкие животные на суше, а уж в воде им не было равных.

Поговаривают, что даже фараон как-то стал жертвой гиппопотама и был разорван его страшными клыками.

А другая легенда гласит, что Сэт съел священную кошку Баст. Нет, Акил не даст ему повторить этот подвиг.

Лучше всего было держаться поближе к тростникам и производить больше шума. Акил приказал своим людям направляться к мелководью.

На праздник плыли другие лодки, их все чаще можно было увидеть мелькающими между островков папируса. На одном суденышке находился человек непривычной наружности, прибывший из далекой страны. Кудрявая окладистая борода и туника с узором выдавали в нем грека.

Ближайшие паломники заметили угрозу и последовали примеру звероловов.

Акил увидел, что лодка с чужеземцем застряла посередине реки, зацепившись за ветку. Нанятые гребцы с криками спрыгнули в воду и поплыли к спасительным зарослям. Грек остался один и растерянно озирался по сторонам, еще не понимая величину опасности.

Времени почти не оставалось. Акил жестом показал Садики, что делать. Они одновременно раскрутили лассо и накинули одно за другим на нос лодки, дернули и как раз во время. Чудовище вынырнуло в том месте, поднятая волна подхватила суденышко и вынесла к тростникам.

Обозленный гиппопотам догнал одного из плывущих гребцов и подбросил высоко в воздух. Человек в ужасе закричал, размахивая руками, а когда шлепнулся в воду, то его накрыла квадратная пасть и утянула на глубину.

Грек, застыв, смотрел, какая участь его ждала. Потом бросился с жаром благодарить Акила на своем языке.

Видимо решив, что наказал чужаков достаточно, бегемот удалился к своему стаду. А ловцы, загнанные в болото, начали потихоньку выбираться. Перепуганных насмерть гребцов удалось собрать не сразу. Некоторые готовы были бежать без оглядки и не возвращаться на реку. Акил разразился таким потоком брани, грозя гневом Богов, что грек снова смотрел на него, раскрыв рот.

После этого чужеземец прочно обосновался в лодке звероловов, доверяя теперь только им.

Всю дальнейшую дорогу встреча с гиппопотамом не выходила у Акила из головы. Он подозвал Садики:

- Бегемот — воплощение Сэта?

- По крайней мере земледельцы, однозначно тебе это подтвердят. Когда чудовище, величиной с хижину, разоряет ночью твои поля, невольно назовешь его злым Богом.

- Но ты помнишь росписи на стенах храма? Там у Сэта вытянутая тонкая голова и острые уши. Ничего похожего на широкую морду этого увальня.

- Я не слишком внимательно присматривался к росписям, Гри-теп, - официальное обращение «начальник» прозвучало саркастически, и Акил нахмурился.

- Видел я одного художника, - поспешил загладить неловкость Садики, - он малевал от души, а моделью себе поставил осла. Длинноухий так и стоял весь день, пожевывая клок сена.

- И ему это сошло с рук! - воскликнул Акил. - Художнику, конечно, - поспешил поправиться он.

- Кто там в кромешной тьме разглядит яростного Бога, убивающего всех на своем пути, - пожал плечами Садики.

- Временами его изображают похожим на свинью — она грязное животное и противна всем Богам.

- А еще его длинное рыло всегда напоминало мне муравьеда, - вспомнил Садики, избегая однако упоминать страшное имя.

- Муравьеда? - переспросил Акил.

- Здесь никто не видел таких зверей. Но как раз то, что неизвестно, пугает больше всего.

- А во что верили на твоей земле? - заинтересовался Акил.

- У нас все было просто. Наша божество — Река. Она дает жизнь, и она ее отнимает. А здесь, в Дельте, люди живут уже слишком давно. Сменилось так много поколений. Каждый в погоне за своей выгодой придумывал новых Богов и истово им поклонялся. Потом предавал забвению. А внуки внуков вытаскивали их снова, стряхивали пыль и бросались снова молиться.

Акил с удивлением смотрел на товарища. Такой длинной речи он от него еще никогда не слышал.

Туманный образ Сэта наводил на неясную мысль. Люди весьма смутно представляли природу Богов, их облик мог перетекать и изменяться. Почему бы тогда грозной львице не преобразоваться в маленькую кошку? Только как ее следует называть? К сожалению, Акил не достаточно прилежно учил пантеон Богов. В этом вопросе он очень надеялся на помощь жрицы. Джезерит всегда благосклонно относилась к молодому Зверолову.

Автор: Наталья Голубева.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Египетская кошка
СообщениеДобавлено: 07 мар 2021, 00:05 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 22061
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19275 раз в 11999 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 70218

Добавить
Часть 16

От размышлений его отвлекал шумный и непоседливый чужеземец. Он устроился на носу лодки и с интересом рассматривал кошку.

- Пойос? Пойос? - указывал он пальцем на Рат.

- Миу, - ответил ему Акил, когда разобрался, что хочет смешной человек.

- Миу! Ха-хаах, миу! - всплеснул руками грек и проворно вскочил со своего места. Оказавшись около клетки, он не нашел ничего лучше, чем сунуть пальцы в промежутки между прутьями.

Раздалось шипение, словно раскаленные угли кинули в воду. Никто не успел сообразить, что произошло, а незадачливый исследователь уже стоял, прижимая к себе раненую руку, а по его тунике стекали струйки крови.

- Ти ейнаил? - спрашивал он растеряно.

- Сехмет! Великая Богиня Сехмет, - втолковывал ему Акил, пока его товарищи перевязывали грека.

- Микро! - чужеземец вырывал замотанную тряпками руку и пытался свести ее поближе со второй, чтобы показать, какая же эта Миу маленькая.

- Не в размерах дело, - сказал Акил уже больше самому себе.

//Прошу прощения за мой вольный перевод с египетского и греческого.

Hry-tp (египт) - гри-теп - начальник
ποιος (грец) - poios — кто
τι είναι (греч) — ti enail — что это
μικρό (греч) — micro — маленький//

Кошку пришлось оградить от любопытных глаз грека. Но он быстро отвлекся, его занимало абсолютно все: взлетающие из тростника стаи ибисов, квадратные паруса проплывающих судов, паломники, играющие на систрах.

Любопытный чужеземец из-за расстояния никак не мог разглядеть диковинный инструмент.

Систр — женский атрибут и в лодке звероловов такого не имелось. Акил взялся нарисовать его для гостя. Он старательно выводил полукруглую вытянутую рамку, поперечные стержни и бубенцы на них. Подумав, он украсил навершие замысловатым узором, пожалуй в нем можно было различить острые кошачьи ушки.

Грек остался очень доволен. Поминутно он делал пометки на глиняных табличках, которые лепил прямо из нильского ила на остановках, а затем высушивал на солнце. Когда требовалось писать, он смачивал табличку водой и водил палочкой по размокшему верхнему слою. Оказывается, лодка, которую теперь вели притихшие гребцы, была до краев наполнена этими массивным записями.

Наблюдая за ним, Акил нашел в своих вещах несколько листов тонкого папируса для письма и протянул с жестом «в подарок». Грек повертел его в руках, поцокал языком и убрал, как сувенир.

Чужеземец изо всех сил старался говорить на местном наречии, но так коряво, что Акил с трудом понял: гость отправился в длинное путешествие, чтобы написать книгу и обессмертить свое имя.

Теперь на воде было тесно от лодок с паломниками, спешащими на праздник. Все пространство полнилось резкими звуками систров, мелодичными переливами флейт. Временами кто-то заводил песню, и с других лодок певца поддерживали хлопками ладоней в такт. Можно было уже не опасаться ни бегемотов, ни крокодилов — такой шум распугивал всех темных Богов.

У каждого города проезжающие высыпали на берег веселой гурьбой. Под непрерывный гул трещоток женщины, кто полностью обнаженные, кто, высоко задрав подолы платьев, дразнили местных жителей, которые сбегались к реке.

Паломницы делали непристойные жесты, выкрикивали шутки и ругательства. Мужчины весело смеялись и старались свалить хулиганок в воду. Однако их жены не собирались терпеть этого безобразия. В толпу полетел первый финик, за ним еще один, и вот уже разнообразные спелые плоды, как снаряды осыпали проплывающих. Один фрукт размазался прямо по лицу Акила и он плотнее прикрыл циновкой свою драгоценность. Сквозь прутья клетки юноша поймал укоризненный взгляд Рат, она явно не одобряла окружающую суматоху.

- Что поделать, - обратился к ней Акил. - Человеку надо иногда веселиться, так он легче переносит тяготы жизни.

Рат на мгновение прикрыла глаза, как будто поняла и простила неразумных людей.

Еще немного и путникам открылись очертания храма, стоявщего на острове ниже основного города. Воды Нила по двум каналам неспешно огибали высокие стены, сложенные из крупных каменных блоков. Постройки из камня были редкостью, даже дворец фараона делали из кирпича. Песчаник резали далеко в пустыне и везли на лодках или тянули на блоках по земле. Такую роскошь могли позволить себе только храмы и гробницы.

Кряжистые деревья в три обхвата поднимали свои ветви выше храмовых стен, подчеркивая возраст этого места.

Чужеземец рвался поскорее вступить в густонаселенный цветущий город. Акил с облегчением пересадил нетерпеливого грека на его лодку. Сам Зверолов предпочитал появиться в храме под покровом темноты.

Еще ему надо было посетить одного человека. Акил всегда ревностно относился к снадобьям из трав. Никому не доверял составление сборов и сам подбирал ингредиенты, когда путешествовал в самых разных частях страны. Но был компонент, требующий специальной подготовки.

Акил отпустил большую часть своих людей — пусть разгрузят вещи, подготовят помещение и вернут речные суда, позаимствованные у торговцев. Сам он пересел на маленькую лодку, взяв с собой только Садики и клетку с Рат, ее он не хотел оставлять без присмотра. Шушу жадно высматривал, куда они направятся, пока лодка не скрылась за поворотом канала.

Парфюмерные мастерские занимали несколько больших залов в пределах храма. Это подчеркивало их важность. Ни одна церемония не могла обойтись без ароматного сопровождения.

Снаружи в центральный двор выходила лавка, торговавшая благовониями, мазями и косметикой в костяных и фаянсовых амфорах. За ней следовали рабочие комнаты.

В этот раз Акил хотел избежать огласки и решил не заходить через центральный вход. Он хорошо знал все тайные переходы, ему не составило труда найти заднюю дверь, которая прямо от воды канала вела в мастерские. Ее отмечали только две каменные ступени, протертые и покосившиеся от времени, да подгнившие деревянные перила, грозящие обвалиться под неосторожным усилием.

Акил оставил Садики с кошкой и уверенно вошел под сумеречные своды. После яркого солнца глаза не сразу привыкли к полумраку. Постепенно проступили высокие стены с кирпичной кладкой. Выровненный слой красной глины сплошь покрывали рисунки и надписи из иероглифов. Часть из них была высечена в мягком песчанике. В основном, они изображали рецепты ароматических составов, а некоторые Бога Нефертум или его служителей-парфюмеров.

Множество предметов заполняли столы — куски ткани и пергамента, перетертые в пыль травы, амфоры и фаянсовые чашки с остатками масла. Света из узких вертикальных окон хватало только для центра комнаты. Однако обостренным слухом Акил давно уловил приближение человека. Это был хозяин залов, их сердце и мозг, хотя многие знали его как аптекаря под именем Ка-ар. С трудом переставляя ноги, аптекарь ворчал, кашлял, и все-таки Акил вздрогнул, увидев его. Ка-ар и так не отличался стройной фигурой, а за прошедшие месяцы и вовсе согнулся в дугу. Таких не рисуют на фресках — и Боги, и люди должны уйти в вечность идеальными. Казалось, аптекарь и сам стыдился своего физического несовершенства и прятался от глаз толпы в темных мастерских.

Вокруг скрюченного тела, не смотря на жару, болталось два или три слоя ткани, как балахон закрывающие его до пят. Продолжая брюзжать на незваных посетителей, которые отвлекают его от работы и заставляют таскать старые кости, Ка-ар подошел поближе, поднял на Акила слезящиеся глаза и, помолчав, обнял его. Сгорбленную спину сотрясали рыдания. Юноша ждал пока старик успокоится.

Но дело требовало срочности. Когда Акил озвучил свою просьбу. Ка-ар посмотрел на него строго:

- Ты возмужал на моих глазах, Недес*, я знаю тебя достаточно давно, чтобы понять твою светлую душу. Когда ты пристрастился к этому злу?

- Поверь, ты не так меня понял, снадобье нужно мне для церемонии.

Акил вкратце изложил свой план.

Ка-ар покачал головой с сомнением:

- Ты не знаешь, как оно подействует.

- Придется рискнуть.

Продолжая бормотать себе под нос, аптекарь повел своего гостя через амфиладу узких комнат с высокими потолками. В одном зале изготавливали керамику. Мастера в набедренных повязках ловко вытаскивали из пышущей жаром печи готовые изделия. На столах во множестве лежали косметические ложечки, амфоры и ушепты** — загробные слуги, величиной в ладонь. В следующей комнате витал драгоценный аромат голубого лотоса, смешиваясь с корицей и камфорой.

Ка-ар привел Зверолова к свой кабинет, служивший одновременно и спальней. Обстановка отличалась скромностью — кровать, застеленная циновками и задернутая пологом из грубой ткани, пряталась в углублении, а все остальное место занимали стеллажи из пальмового дерева с различными склянками, свертками и коробочками. Здесь аптекарь хранил самые ценные из своих образцов.

Достав один сверток, Ка-ар тщательно отмерил мелкие желтовато-белые шарики, и высыпал в амфору. Потом старик еще какое-то время не отдавал их, задумчиво потрясая сосудом, словно проверяя реакцию просителя. Наконец Акил принял ценный дар, убрал амфору в дорожную сумку и, поблагодарив, уже собирался уходить, когда из общей лавки раздался шум, послышалось несколько бранных слов и даже звук разбитой посуды.

//* Недес (егип. nDs) — малыш
** Уше́бти (егип. šwbtj или wšbtj) - ответчики или слуги, статуэтки, которые клали в саркофаги умерших, чтобы они помогали в загробной жизни//

Автор: Наталья Голубева.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Египетская кошка
СообщениеДобавлено: 10 мар 2021, 02:53 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 22061
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19275 раз в 11999 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 70218

Добавить
Часть 17

Невысокая, но пышно одетая девушка, отодвинула занавесь, не обращая внимание на суетившегося рядом служку, и шагнула в комнату.

- Что мне пытаются всучить, разве это резеда, а не помет гиены?

Увидев постороннего, она раздраженно поджала губы.

Акил сразу узнал маленькую Амизи и не узнал одновременно. Откуда эти визгливые нотки? Когда она успела стать такой склочной?

- На носу праздник, все танцовщицы должны получить конусы с ароматическими смолами, где мой заказ? - девушка все-таки сбавила тон.

Ка-ар еще не успел ответить, когда она посмотрела прямо на юношу.

- Ты ведь зверолов… Акил. Я не знала, что ты вернулся. … а ты привез?..

Вопрос повис в воздухе, и лицо Амизи вдруг преобразилось. В нем было столько надежды, чистой веры, света, что Акил снова залюбовался ей. Глазами и движением головы он показал на реку и поразился порыву, с которым она готова была бежать туда сию же минуту.

Но цепкие пальцы аптекаря вцепились в девушку.

«Делец не желает упускать богатую клиентку», - подумал Акил

- Самые лучшие благовония, для служительницы Богини, и ложечка в подарок, - проскрипел аптекарь совсем другим, заискивающим голосом.

Видно было, что Амизи разрывается между двумя желаниями.

- Я дождусь тебя, - пообещал Акил и пошел к выходу знакомой дорогой.

Прошло совсем немного времени, и Амизи выпорхнула на старые ступени.

Садики одобрительно разглядывал ее тонкую фигурку и объемную грудь.

Но Акил был настроен не так благодушно.

- Зачем ты накричала на Си-ну? - встретил он девушку неудобным вопросом.

- Врачеватель? - она подняла изящную бровь. - Да он же просто старый горбатый аптекарь. И пора ему уже перестать позорить своим уродством землю, по которой он ходит.

- Если ты не знаешь, кем был старый Ка-ар раньше, это не повод на него кричать. Тебе это не идёт - у тебя морщится нос.

Амизи задохнулась от такой наглости и выпалила первое, что пришло в голову:

- А ты, как всегда, без сурьмы!

- Ну, извини, не успел принарядиться с дороги. Может быть, госпожа желает посмотреть львицу?

Садики только хитро улыбался в усы, поглядывая на них.

Амизи фыркнула, но любопытство было сильнее, и ей пришлось опереться на руку Акила, иначе она перевернула бы утлую лодку. Зверолов помог ей устроиться и выдержал паузу.

Взглядом Амизи искала что-то большое и не могла понять, где это помещается в лодке, пока Акил не сдвинул циновку с клетки.

Когда из-за прутьев на нее уставились кошачьи глаза, Амизи замерла, потом ее лицо изменилось. Она стала сосредоточенной.

Рат при виде незнакомого человека вжалась в пол и на всякий случай развела уши. Вторжение грека возобновило ее природную осторожность. Зрачки расширились и смотрели не мигая.

- Прикрой глаза, - вполголоса посоветовал Акил.

Амизи медленно закрыла глаза и кошка через несколько секунд быстро моргнула веками.

«Я не настолько опасаюсь тебя, чтобы все время держать в поле зрения. Пожалуй, мы можем стать друзьями», - говорил это жест.

- Как ты собираешься показать ее Небтои? - повернулась Амизи к Зверолову. - Он по всему городу раструбил, что в храме теперь есть львица. И во дворце фараона уже был.

- Поехали, покажем ее Джезерит, - высказал свою мысль Акил. - Она подскажет, как лучше преподнести эту новость…

Он замер на полуслове, его напугал взгляд девушки. В нем была боль, ощущение необратимой потери.

- Что такое?

- Ты не знаешь? Она ушла. Почти сразу после твоего отъезда. Все это время ее тело лежит в подвале у бальзамировщика.

Молчали долго. Каждый думал о своем. Воды канала мягко покачивали папирусную лодку. Рат улеглась, подвернув под себя лапки и решила вздремнуть. Садики не решался заговорить первым.

- Так, - начал Акил. - Ка-ар отдал тебе обещанную ложечку?

- Да, - со вздохом произнесла Амизи и потянула из складок накидки тонко сделанную разукрашенную вещицу.

Тростниковая лодка не спеша скользила по спокойной глади канала. Надо было всего лишь обогнуть остров, чтобы отнести Рат в комнаты Амизи, не привлекая внимания.

Акил наблюдал за профилем девушки. Она склонилась через борт и задумчиво черпала ладонью воду. Он удивлялся, как преобразились эти детские черты. Сколько стало в них сосредоточенности и скрытой силы.

- Кто теперь заменит Джезерит? Совсем скоро праздник, - сорвался у него зависший вопрос.

- Я уже подготовила танцовщиц. Они справятся. Небтои занимается украшением и закупками.

- А кто проведет мистерию?

- Из дворца хотят прислать Маатхару.

- Когда Джезерит успела обучить ее?

- Она и не собиралась, - фыркнула Амизи его изумлению.

- Жрица вообще оставила себе преемницу?

- Да, - девушка выдержала паузу. - Она перед тобой.

Акил присвистнул:

- Вот дела, я плыву в одной лодке со Святой женщиной.

- И с живым воплощением Богини. Можешь загадывать желание.

- Уже загадал.

- И какое же?

- Вот уж точно не скажу!

- А я попрошу Богиню не исполнять его.

- Тогда не узнаешь, что это было.

- До чего вредный! - Амизи окатила смеющегося юношу потоком воды.

Лодка качнулась. Брызги полетели на Рат. Кошка с испугу выгнула дугой спину и шарахнулась в угол своей клетки. Разыгравшаяся парочка виновато притихла, но гнетущая атмосфера разрядилась.

Садики аккуратно провел лодку между пучками папируса и причалил к берегу. Помещения танцовщиц от канала отделял тенистый сад. Уже сгущались сумерки. Заговорщики думали, что проскочили незамеченными, и выдохнули, когда поставили свою ношу в углу комнаты.

- Ты собираешься прятать ее до самого праздника? - Амизи кивнула на Рат, которая любопытно принюхивалась к незнакомым запахам благовоний, морщила нос и даже чихнула.

- Предполагалось, что дальше на себя все возьмет Главная жрица. А теперь я думаю, лучше будет, если Шешонк и Небтои увидят ее уже на празднике. Есть одна идея…

Но договорить ему не дали.

За порогом послышался шум, и в комнату вплыл Верховный жрец в парадном наряде с украшениями и леопардовой шкурой на плечах. За ним стояло несколько стражников, число которых в храме заметно возросло. За их головными уборами мелькало лицо Шушу. Акил вместе с Амизи непроизвольно сделали шаг друг к другу, закрывая свою тайну.

Но жрец поднял внушительный посох и слегка раздвинул их, как будто точно знал, что ищет. Мелкими шашками Небтои подошел к клетке и одобрительно посмотрел на кошку, поцокал языком и даже обернулся к своим людям, словно приглашая и их полюбоваться.

А вот Рат не разделяла его восхищения, она зашипела, оскалившись иголочками клыков. Этот человек ей категорически не нравился — нависающий, как огромный шакал, с беспокойными полными ручками, с противным запахом пресыщения и фальшью, которую звери чувствуют безошибочно. Кошка вложила в шипение всю свою ненависть и выбросила вперед когтистую лапу, когда жрец попытался приблизиться. Впрочем, он благоразумно убрал руки и отступил на шаг.

- Замечательно, бесподобно! - промурлыкал Небтои. - Настоящая Сехмет!

Акил и Амизи не сговариваясь переглянулись, был в этой слащавости какой-то подвох.

- Перенесем ее в центральный зал.

Стражники сразу выдвинулись на несколько шагов. Акил, не удостоенный даже приветствия, дернулся было вперед.

- Минуту! - Амизи встала в свою прямую позу, уже хорошо знакомую Небтои, и подняла подбородок. - На празднике жрица и зверь-воплощение должны слиться с Богиней? Не так ли?

Жрец ничего не понял, и как всегда в таких случаях, не сразу нашелся с ответом. Тут же Амизи перехватила инициативу.

- Царевна Маатхара, при всем моем уважении, еще не опытна. Мне предстоит направить ее в мистерии, чтобы ритуал прошел по всем правилам. Для этого не помешает почувствовать дух Богини. Будет лучше оставить ее в моей комнате.

От обилия слов Небтои окончательно стушевался. Было видно, что он заранее отрепетировал сцену своего блестящего появления, но планы его разрушились.

Амизи продолжала говорить, разъясняя нюансы ритуала, роль в нем Главной жрицы и воплощенной в звере Богини. У Акила брови поднимались все выше. В какой-то момент она закончила и в наступившей тишине требовательно смотрела на жреца. Он постарался принять важный вид и махнул стражникам, которые послушно отступили.

- Приветствую тебя, как прошло путешествие? - чтобы снять напряжение, обратился Небтои к Акилу, как будто только что его заметил.

- Все хорошо, слава Богам, они проложили мне путь к дому.

- Ты говоришь, у тебя есть идеи, на счет устройства праздника?

Небтои замахал обеими ладонями, не давая Акилу открыть рот.

- Приходи ко мне завтра, все обсудим. А сейчас время ночного служения.

Жрец словно обернулся в полосатый красно-белый плащ из своих стражников, и удалился так же быстро, как и ворвался сюда.

Амизи снова фыркнула своим детским смехом.

- Все он выдумал, нет никакого ночного служения.

- Откуда ты знаешь эти премудрости? - вырвалось у Акила.

- Джезерит многое успела мне рассказать. И потом, тут повсюду фрески и полно времени, чтобы их рассматривать.

Не смотря на пробелы в своем образовании Акил предпочел бы рассматривать девушку, которая присела у клетки и уже переговаривалась с кошкой.

- Не благодари, - бросила она Зверолову. - Не думаю, что наш жрец будет хлопать перед зверьком глазами. А испортит с ней отношения — испортит весь праздник.

- Ну, конечно, работа прежде всего, - буркнул Акил, почувствовав укол ревности, потому что Рат наклонила голову и потерлась через прутья о ладонь Амизи.

Автор: Наталья Голубева.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Египетская кошка
СообщениеДобавлено: 23 мар 2021, 16:36 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 22061
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19275 раз в 11999 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 70218

Добавить
Часть 18

И, тем не менее, у Акила было ощущение, что кошка в надежных руках. Вместе с Садики он отправился осмотреть наружные стены и главный зал. Всюду их преследовали молчаливые стражники, но никто не задавал вопросов.

Вернувшись в помещение, отведенное его отряду, Акил недосчитался трети людей. Но разбираться уже не было сил, он растянулся на расстеленных шкурах и упал в забытье без сновидений. Всего лишь через несколько часов его разбудил предрассветный хор птиц. Даже на открытой реке они не были такими шумными.

Вскочив, довольно бодро для такого короткого отдыха, и ополоснув лицо водой, Акил затемно отправился в мастерские. Ему требовалась не самая обычная вещь — помост из длинных пальмовых стволов. Ремесленники уже работали, им некогда было прохлаждаться. В их закутке не имелось даже крыши. Только раскидистые листья пальмы защищали от жгучего полуденного солнца, а дожди считались в этих краях слишком редкими гостями.

Сидя на полу и ловко зажав кусок дерева ступнями ног, худой низкорослый рабочий обрабатывал брусок тяжелым полукруглым ножом - только щепки летели.

Акил сделал заказ, подробно обсудил все с главой артели и начертил с ним план на глиняной табличке. Когда он вышел из-под тени пальмы, солнце уже радостно грело озябшую за ночь землю.

После Зверолов посетил ювелира и озадачил его срочной работой.

Теперь предстоял визит к Небтои.

***

Этой ночью Амизи почти не спала. Ее одолевал целый поток ощущений, в которых она не успевала разобраться. То перед ней возникал Акил и его черные глаза вызывали приятную дрожь, то глаза зеленели и смотрели щелочками кошачьих зрачков.

Девушка стянула циновку на пол и легла, чтобы видеть кошку. Зверолов сказал, что зовет ее Рат. Амизи нравилось имя солнечного Бога.

- Ра-а-ат! - попробовала она позвать.

Кошка сразу встрепенулась и подошла ближе к прутьям. Она принюхивалась и пыталась просунуть в ячейки нос или лапу, издавая короткое «мряв», больше похожее на крик птицы.

Амизи взяла небольшой нож, лежащий у нее на столе, и перерезала хитро сплетенные веревки. На это у нее ушло немало времени. Кошка внимательно наблюдала за действиями человека.

Как только дверца распахнулась, Рат подошла к ней, осматриваясь и принюхиваясь. Потом вышла на плиты пола и стала обследовать незнакомое помещение, вытягиваясь всем телом на передних лапах и сразу приседая при малейшей угрозе. Острые уши стояли торчком, глаза широко распахнулись.

Амизи любовалась гибкой грацией, пока кошка не спеша обходила каждый уголок комнаты.

***

Когда Акил подошел к покоям Небтои, ему пришлось доложить стражнику, куда и зачем он идет. Хотя на губах его играла саркастическая усмешка, внутри закипал гнев.

Жрец уже проснулся и сидел за завтраком. Поначалу он сделал привычное движение, спрятать руки от сластей, но потом вспомнил, что Акил не стоит такого беспокойства.

- Ты думал провести меня, - начал он без предисловий. - Ты притащил эту … эту зверушку. Как там говорят греки - «микро». И что мне делать с ней на празднике? Подносить к каждому паломнику, чтобы он ее рассмотрел?

Небтои выговаривал, как полноправный хозяин. При этом сидел перед грудой фиников, словно свинья над корытом. Акилу так и хотелось ткнуть зазнайку туда носом.

- Если у тебя есть варианты получше, жрец, я ухожу. Ты, похоже, не нуждаешься в моей помощи, - процедил Зверолов, прекрасно понимая, что не сможет этого сделать.

Но угроза сработала. Жрец сразу расплылся в просящей улыбке и залебезил:

- Что же так сразу бросаться в крайности. Молодость такая горячая! Скоро здесь будет фараон. Он намерен лично посмотреть на новую Сехмет. Ты говорил, что у тебя есть план.

Акил тоже сдержал себя и выложил Небтои все, что непосредственно его касалось.

- Условие такое, - закончил он, - я должен присутствовать на празднестве в первых рядах среди жрецов.

Небтои пожевал полными губами:

- Мы обдумаем это, - великодушно пообещал он.

***

Этот разговор до сих пор вызывал у Акила бешенство. Он даже хотел вернуться и поколотить жреца, но вовремя вспомнил, что Рат надо накормить. Раздобыв мяса, он отправился на женскую половину.

Дверной проем, как и обычно во многих домах, закрывала только тонкая завеса, которую Акил легко отодвинул. Комната была пуста, совсем пуста. При виде открытой клетки по спине пробежал холодок.

Амизи выпорхнула из коридора, разгоряченная, с румянцем на щеках. Она только что отпустила своих танцовщиц.

- Где кошка? - сходу накинулся на нее Акил.

- Обследует свои владения, - девушка сразу вызывающе выпрямилась.

- Ты в своем уме! - его нервы и так были на пределе.

- Она хозяйка в своем доме — Пер Баст. А ты собираешься вечно запирать ее в клетке?

- Но хотя бы до праздника можно было держать ее под присмотром. Ты вообще представляешь, сколько я потратил сил, чтобы ее привезти!

- Мужчины вечно все хотят контролировать, а лучше – запретить! Богиня не терпит ограничений, прими это, - Амизи подняла подбородок и смотрела на Акила не мигая, словно уже научилась у кошки.

Он заскрежетал зубами. Выйдя за порог комнаты, осмотрел бесконечные колоннады, ведущие к главному залу и дальше на портик к берегу канала.

«Где теперь найдешь маленькую юркую кошку?»

Зверолов присел на корточки и затянул с переливами: «Ур-р-р, мур-р-р!» У основании колонны мелькнул рыжий блик, и появилась Рат с мышонком в зубах. Ее глаза довольно блестели. Похоже, тут она нашла охотничьи угодья, намного лучшие, чем в барханах пустыни.

Кошка прошмыгнула мимо человека, положила свою добычу и уткнулась в миску с мясом. Этот вкус стал ей привычен. Только есть на глазах у всех она не смогла и утащила свою порцию в угол.

Акил и Амизи смотрели на нее, как на чудо.

- Что ты сказала про Баст?

- Сейчас расскажу.

***

- Яростная Сехмет могла появляться в разных видах. Когда она была довольна и счастлива, ее называли Баст. Она несла людям радость, домашний уют и плодородие.

Она дочь солнечного Бога Ра и Богини луны Хатхор. Изображают ее в виде маленького льва, очень похожего на нашу кошку.

При этом люди не переставали ее боятся, потому что она уходила в ночь и пела луне протяжные песни. Самый таинственный и страшный ее аспект — Пашт Богиня темной луны, что проходит путями мертвых. Она уже умерла однажды и поэтому бессмертна. Пашт - Богиня мести, она может вечно преследовать нанесшего ей обиду и не оставит его даже в загробном мире.

Амизи рассказывала увлеченно, Акил пытался переварить информацию.

- Это нарисовано на фресках?

- Да, и написано в манускриптах. Джезерит научила меня читать.

- Ты сможешь объяснить все это перед фараоном?

- От чего бы и нет, - пожала Амизи плечиком. - Я же могу говорить перед Богами.

- Значит, мы представим Рат, как один из аспектов Богини?

- Так и есть на самом деле.

- Но я должен надеть на нее ошейник и дать ей снадобье, это необходимо. Не знаю, что вы там вместе чувствуете, но она всего лишь дикий зверек из пустыни.

- Делай, как знаешь, - согласилась на этот раз Амизи.

***

Акил довел ювелира до нервного тика, пока заходил к нему несколько раз за день, но наконец его заказ был готов. Перед закатом Зверолов снова явился в комнату Амизи.

- Может быть, ты уже останешься тут жить? - сказала она с раздражением, поскольку только что смыла макияж, и юноша застал ее не в лучшем виде.

- А это возможно? - черные глаза сверкнули.

Язвительные слова готовы были сорваться с языка девушки, но Акил быстро сменил тему:

- Лучше посмотри, что я принес!

В сильных руках сверкнуло маленькое нашейное ожерелье. Тонко сделанные эмалевые пластины и оправленные в золото камни переливались разноцветной россыпью. Амизи не могла остаться равнодушной и прикоснулась пальчиками к украшению.

Акил подошел к Рат, вольготно развалившейся посреди кровати. Она дружески приподнялась ему навстречу, но прикосновения ей не понравились — кошка отстранилась и задергала шкуркой. Постепенно, уговаривая и мягко поглаживая, Акил сумел застегнуть ожерелье на пушистой шее. Затем, вдвоем с Амизи, ему пришлось долго увещевать строптивую Богиню, которая никак не понимала, для чего ее красоте нужны побрякушки, и порывалась содрать их с себя любой ценой. В конце концов, решено было снять воротник, и Акил достал припасенное снадобье.

Он потратил сегодня немало времени на его приготовление — растирал и смешивал сонные травы, добавил ароматной мяты, любимой кошками, и тщательно отмерил белых шариков, которые дал ему аптекарь Ка-ар.

Зверолов специально подгадал время кормления. Смешав свой порошок с мясом, он с тревогой ждал реакции кошки. Волнение передалось Амизи.

Хотя Рат не понравилось вторжение в ее пространство, аппетит у нее разыгрался с новой силой. Она подошла к привычному угощению, долго вынюхивала незнакомый запах, но осталась им довольна, и, как обычно, утащила свою порцию в угол.

Автор: Наталья Голубева.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Египетская кошка
СообщениеДобавлено: 26 мар 2021, 15:16 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 22061
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19275 раз в 11999 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 70218

Добавить
Часть 19

Везде в храме и по всему острову кипела работа, что-то переставляли, достраивали, доводили до блеска. Фараона уже мало кто ждал, однако, когда взошла луна, на мосту появились простые носилки. Отборные высокие рабы поставили их с осторожностью, и Шешонк I ступил на плиты храма.

Небтои до сих пор надеялся на этот визит и не снимал свою пеструю накидку. Он выбежал на портик с такой прытью, что даже стражники за ним не поспевали.

Жрец повел дорогого гостя (или хозяина, как посмотреть) в главный зал. В темноте, прорезанной косыми лучами лунного света, падавшими из верхних окон, помещение поражало своим величием. Довольно узкий центральный проход ограничивала колоннада, уходящая в высоту. В темных провалах угадывались статуи звероподобных Богов, и казалось, они движутся в неверных отблесках факелов.

Небтои непременно хотел представить свое приобретение в официальной обстановке. Когда стражники пришли с его приказом, у Акила все было готово. Рат восседала на кушетке из сандалового дерева, на пунцовых подушках. Ее шею украшало драгоценное ожерелье, и сама она была невозмутима, как каменная статуя.

Амизи властным жестом отстранила воина, который уже хотел неуклюже ухватить кошку. Вместе с Акилом они взялись за ручки, сделанные по бокам кушетки, и все трое торжественно двинулись в главный зал.

Рат сидела выпрямившись, выпятив пушистую грудку, и слегка покачивалась в такт их тихим шагам.

Жрец уже весь извелся от ожидания и даже подпрыгивал. Однако Шешонк оценил уважительную церемониальность. Когда Зверолов и жрица, склонившись в приветствии, поставили свою ношу, фараон благосклонно им улыбнулся.

В лунном блике шерсть Рат переливалась нежным золотом, а глаза блестели глубокими изумрудами. Сейчас она, как никогда, была близка к образу Богини, каким его представляет себе человек.

Амизи повторила все свои объяснения в подробностях, упирая на то, что светлая ипостась Богини дарует стране плодородие и процветание.

- Ооо! - одобрил Шешонк. - Бэс, я помню такого Бога в образе кота, он почитаем в наших землях. Это будет его женская половина — Бэст.

- Баст, - поправила его Амизи, а Небтои покрылся мурашками от такой наглости.

- Да, дитя, - вкрадчиво, как умел только он один, приблизился к ней Шешонк. - Как ты сказала будет называться ее дом?

- Пер Баст.

- Вот так мы и назовем это храм и всю нашу прекрасную столицу. Пускай она станет домом для этого милого, веселого божества. Я не сильно жалую войны и считаю, что всего можно добиться дипломатией. Так же, как твоя Баст умеет покорять душу только взглядом и движением.

Все склонились в прощальном жесте, думая, что фараон уже собирается уйти, но не в правилах Шешонка было забывать даже о самых маленьких людях.

- Смелый юноша, - обратился он к Акилу, - тебе мы обязаны встречей с изящной Богиней? Что ты желаешь получить в награду?

Видя, что от Небтои нет толку, Акил взял на себя смелость:

- Великий Фараон, я хотел бы присутствовать на празднике в рядах жрецов.

- Но в каком качестве ты будешь участвовать в церемонии?

- Доверенного лица Богини.

- Ты заслужил такую честь, у тебя есть мое позволение.

После того, как фараон покинул храм, Небтои с трясущимися руками отправился в свои охраняемые покои выпить немного сладкого шербета на ночь.

Акил и Амизи тоже выдохнули свободнее — похоже все складывалось, как кусочки мозаики. На шутки уже не осталось сил, они разошлись по своим комнатам. От праздника их отделяло несколько часов беспокойного сна.

Рат уснула раньше, чем вокруг нее закончилась суета. Она еще сидела выпрямившись, глядя перед собой невидящими глазами, а к ней подходил ЕЁ человек. Легкая белая туника развевалась на ветру, запах моря, рыбы и солнца дотронулся до носа кошки.

- Пойдем, я хочу забрать тебя домой. Тебе не надо здесь оставаться.

Рат хотела побежать ему навстречу, но не могла пошевелиться.

- Ты помнишь, как мы были счастливы между морем и небом, только мы вдвоем?

Она продолжала сидеть неподвижно.

- Пойдем, моя Эйлури, я подарю тебе вечный покой.

Человек простирал к ней руку, словно он стоял очень далеко и не мог дотянуться до кошки. Рука все удлинялась и истончалась, но даже кончики пальцев не могли прикоснуться к шерсти. Сердце Рат защемило от нежности и желания тепла.

Только сбоку, там, где не было слепящего блеска моря и радостной голубизны неба, в мутной серой дымке песчаной бури, Рат различила нескольких кошек. Песок летел ей в глаза, она щурилась, но постепенно узнавала кошку-маму в ее вечно уставшей сгорбленной позе. Рядом Рат видела четверых котят, больше она разглядеть не могла.

Мама поднялась, отряхнула лапки и показала ушами: «Пошли, пора на охоту!»

Никто из котят не мог ослушаться, они растянулись цепочкой, подняли хвостики и пошли в даль. Рат порывалась присоединиться к ним, инстинкт был так силен. Голос звал ее:

«Ты дикая кошка! Твое место там, на свободе! Где жизнь трудна, и за каждый новый день надо бороться! Там ты можешь рассчитывать только на себя, но зато никто не сможет изменить твою судьбу!»

Маленький караван удалялся, хвостики покачивались, почти неразличимые в летящем песке. Рат уже справилась с оцепенением и перебирала лапами, чтобы бежать за ними.

Но вначале она обернулась на звук за спиной.

Из полной черноты проявлялась и шагала к ней высокая женщина с властными чертами лица, не привыкшая к возражениям. Шерсть на загривке Рат встала дыбом — рядом с женщиной двигался шакал. Кошка приготовилась к бою.

- Ты не должна бояться, - прозвучал неожиданно мягкий голос, - ты избранная. Ты стоишь выше других. Все будут поклоняться тебе.

Острые рыжие ушки собаки уже не были похожи на шакальи. Тонкий длинный хвост восторженно вилял. Пес растянул губы в улыбке и повернул голову на бок, подставляя незащищенную шею: «Ты вольна казнить и миловать, моя Госпожа!»

Рат смотрела на них, как завороженная, пока ее не отвлек гортанный кошачий крик. Кошка-мама стрелой летела к исконному врагу, чтобы защитить свое дитя.

Высокая женщина подняла руку, очерчивая пространство, и кошка не смогла пересечь границу песков. Ее лапы вязли, все усилия были бесполезны.

Женщина снова заговорила:

- Я так давно служу тебе, моя Богиня. Моя земная жизнь оборвалась, но позволь и дальше быть рядом с тобой.

Джезерит склонилась в поклоне.

Рат обернулась к человеку, который что-то кричал ей, умоляюще складывал руки и указывал на прекрасное море. Потом посмотрела на свою семью, которая топталась у самой границы песков насторожив уши и усы в волнении за нее.

Затем снова повернулась к Джезерит. Рат чувствовала себя маленькой, изящной девушкой с кошачьей головой. И эта высокая женщина была ей дороже всех на свете. Прямо сейчас кошка хотела бросится к ней и обнять. Она уже протянула руки, но схватила пустоту.

Амизи вскрикнула и проснулась в своей кровати, еще не отойдя от тревожного сна. Девушка посмотрела на Рат, та перебирала во сне лапками, беспокойно топорщила усы, открывая рот в беззвучном мяу.

Амизи стряхнула с себя остатки сна. На этот раз, когда Акил показался на пороге ее комнаты, она была полностью готова.

***

А в это время бальзамировщик Именанд ползал на коленях, простирая руки куда-то вверх и обливаясь слезами. Его подручные с ужасом выглядывали из дальних комнат, но не решались подойти ближе.

- Нет, прошу тебя, не уходи от меня! Останься, ты мое идеальное творение! Чем тебе плох это роскошный стол? Я обращался с тобой, как с фараоном! Я приготовил для тебя все самое лучшее! Вот здесь в этой амфоре, не фаянсовой, а тонкого фарфора, лежит твое сердце. А в этом изукрашенном сосуде остальные органы. Ты видишь, я сохранил все с особой тщательностью, чтобы ты ни в чем не испытывала недостатка в загробном мире.

Почему же ты покидаешь меня, когда до завершения работы осталось совсем немного?

Не забирай хотя бы собаку, оставь мне ее, молю!

Подручные давно подозревали, что их начальник сошел с ума. Они ведь не могли слышать звучащий для него голос:

- До того, как я подойду к первым вратам, у меня еще есть неоплаченные долги. Прочь с дороги, червяк! Богиня зовет меня! Я нужна ей!

Автор: Наталья Голубева.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Египетская кошка
СообщениеДобавлено: 28 мар 2021, 22:52 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 22061
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19275 раз в 11999 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 70218

Добавить
Часть 20

«Велик и прекрасен город Бубастис. Стены его храмов застилают небо. Улицы его обширны, а дома неисчислимы. Все племена и народы стремятся к нему, чтобы почтить Великую Богиню в ее праздник».

Грек, по имени Геродот, прилежно выводил значки на глиняной табличке. На родине его считали чудаком и мечтателем. Людей удивляло, зачем нужно рисковать в далеких странах, когда в солнечной Ионии не переводится козий сыр и оливки.

Но странник не видел ничего интересного в том, что бы бродить по холмам за стадом коз. Геродот обладал пытливым и беспокойным умом. Он обошел свою страну вдоль и поперек, видел прекрасные дворцы, построенные когда-то его предками, а ныне разрушенные и запустевшие.

Он, один из немногих, освоил искусство письма, ныне забытое на его земле. Его мечтой было посетить далекие страны, посмотреть уклад их жизни и оставить заметки, которые увековечат его имя. Египет поразил путешественника своими бескрайними просторами и грозными зверо-богами. При воспоминании о гиппопотаме, который чуть не утащил его в глубины Нила, грек холодел от ужаса.

Но сейчас был самый радостный повод для его записок — веселый праздник в честь Богини. Правда, никто не мог с точностью сказать ее имя. Кто называл ее Сехмет или Сешмет на ливийский манер, а кто произносил имя Хатхор или даже Пашт. Люди сами не знали в честь кого они собрались, но, казалось, повод им и не нужен.

Вот в толпе проскочило имя Бэст или Баст. Из-за особенностей своего языка грек переделал его в Бастет. А название города, провозглашенное глашатаем на площади, из трудно произносимого Пер Баст (дом Баст), грек перевернул в Бубастис (место, где живет Бастет).

Всю ночь улицы не спали. Паломники прибывали непрерывно. На каждой площади жгли костры, готовили пищу, пели и плясали, чтобы размять ноги после тесных лодок. Да и просто потому, что радостное предвкушение переполняло через край. Берег реки тоже пестрел огнями до самой воды. Только сады богатых домов стояли в тишине посреди пряной южной ночи.

Геродот продолжал свои труды, ему хотелось описать святилище, которое пока что он видел только со стороны:

«Оно целиком, за исключением входа, лежит на острове. Ведь из Нила ведут два канала, до входа в храм идущие отдельно. Они обтекают стены с обеих сторон. Каждый канал шириной в 100 пусов и осенён деревьями.

Портик же высотой в 10 оргий и украшен замечательными статуями в 6 локтей вышины. Святилище расположено посреди города, и видно из каждой его части.

Раз город и все его постройки подняты насыпью, а святилище осталось на своём прежнем месте, то оно и доступно обозрению со всех сторон»

Геродот задумался, покусывая палочку для письма, и отложил табличку. Он так и не рискнул использовать для записей тонкий папирус, подаренный ему египтянином.

Покачивая бедрами, подошла девушка и предложила вина. Темные глаза лукаво блестели из-под челки парика. Она очень заинтересовалась чужеземцем.

На празднике надо веселиться. Будет оскорблением не почтить Богов этой земли. Геродот сказал себе, что им двигают только эти возвышенные мысли, выпил до дна предложенную чашу и позволил девушке увлечь себя в круговорот костров.

Табличка осталась лежать на ограде дома, где грек нашел себе временный кров. Глина сохла, превращаясь в камень и запечатывая в себе написанные слова.

Тьма еще окутывала землю, а людские толпы уже пришли в движение. С площадей по узким улочкам стекались ручейки и превращались в шумящую реку на большой дороге к храму.

Геродот чувствовал общий порыв и тек вместе с ним. Поток вынес его к храму и повлек дальше к самому его центру. Тяжелые таблички остались вместе с другими вещами. При нем была только сумка с бесценным папирусом. При виде открывшейся красоты у грека перехватило дыхание. Он вынул листы и стал спешно записывать:

«Храм Богини вблизи еще прекрасней, чем издалека. Он поражает воображение. Ограждает его стена, украшенная рельефами, а внутри его – роща с могучими деревьями, которыми обсажено высокое здание со статуей Богини.

Длиной и шириной священный участок с каждой стороны в одну стадию.

От входа ведёт дорога, мощённая камнем, около 3 стадий длиной, через городскую рыночную площадь на восток. Ширина её 4 плёфра.

По обеим сторонам дороги стоят высокие до небес деревья».

Тем временем начиналась мистерия.

Под темными сводами замелькали факелы и осветили изнутри все здание. Колонны отбросили густые полосы тени. Высокие узкие окна мерцали снаружи, как глаза пробудившегося чудовища.

Зарокотали барабаны, гулко отстукивая ритм. К ним присоединились флейты. Призывно и тревожно звенели систры.

На портик между колонн выступили танцовщицы, словно материализовались из музыки среди зыбких теней. Их гибкие фигурки окутывало мерцание полупрозрачных тканей. Они раскачивались, как волна из стороны в сторону. Они поднимали руки и потрясали браслетами. Их босые ножки порхали, почти не касаясь опоры. Их движения завораживали и звали за собой.

Барабанщик — огромный человек, обнаженный по пояс, с бритой головой и ярко подведенными глазами — опустил мощный руки на лилиш и ускорил темп. Девушки-флейтистки с разгоревшимися щеками спешили за ним. Танцовщицы, как и всегда, не уступали ни на ноту. Систры слились в один немолчный гул.

Зрители не выдержали — ноги притопывали сами собой, многие держали в руках трещотки и давно отстукивали ими в такт, те кто послабее, хлопали в ладоши. Скоро вся небольшая площадь перед храмом колыхалась и кружилась в танце. Движение передалось и дальше по всей дороге, на главную городскую площадь, растеклось по улицам и захватывало весь город. Отголоски музыки доносились из храма и все, кто не попал в центр, подхватывали ритм и расширяли его.

А в храме происходило другое действо. На фоне рассветного неба, по которому быстро разливалась заря, провозглашая победу Ра и его скорое рождение, - на фоне неба двигалась высокая конструкция.

На четырех опорах из пальмового дерева, которые бережно несли рабы, покачивалось небольшое сидение. Никто не мог разглядеть что или кто там, но высота вызывала у людей уважение и благоговейный трепет.

Музыка стала тише, танцы постепенно прекращались. Процессия жрецов, торжественно шествовала в наступившей тишине. Ее сопровождали только звенящие звуки систров, ударявшие через равные промежутки с большой паузой. Люди расступались, образуя широкий коридор.

Достигнув портика, жрецы разделились на два потока и поднялись на высокий балкон, над колоннадой. Помост остался стоять в отдалении на краю площади, охраняемый рабами.

Балкон уже освещали отблески рассвета.

Жрецы затянули заклинания на древнем языке. Их монотонный шепот сливался и растягивался, прерываемый изредка резкими вскриками, и был отчетливо слышен в полном безмолвии. Толпа затаила дыхание.

***

Немного раньше, на своем ненадежном, колышущемся троне Рат вознеслась в синеву предрассветного неба. Ее страх был сравним только с ужасом перед когтями орла, которые могли бы поднять ее так высоко. Ее сознание туманили настойки трав, которые дал ей Акил, и в ушах звучали его слова, непонятные, но успокаивающие. Внизу колыхалась людская толпа, необъятная, как барханы пустыни. Маленькая кошка вжалась в подушки, хранившие отголоски знакомого запаха, теперь она не решилась бы поднять оттуда даже носа.

***

В тот момент, когда солнце готово было выскользнуть из-под давившей на него земли, на балконе выступил вперед один человек. На нем не было знаков жреца. Но его богатое, сложно завязанное схенти и обильные украшения подтверждали, что он оказался здесь не случайно.

Зверолов произнес непонятные звуки, которые многие восприняли, как продолжение заклинаний: «Мряу-ау-уауу!», - неслось над толпой.

Солнечный луч прорезал верхушки далеких деревьев и окрасил храмовые постройки в огненно-рыжий цвет. Люди ахнули. Все увидели, как на стене храма вырастает и потягивается яростная львица, Великая Сехмет. Она была огромна и занимала всю стену, ее лапы терялись где-то в колоннаде. Только некоторые заметили, что на помосте из подушек поднялась меленькая треугольная голова с большими ушами и любопытно вытянулась на лапах. Рат не подвела и ответила на призыв своего друга.

Празднующих пронзило ликование, как будто из одной огромной груди вырвался крик, и это была дань почитания Богине.

Автор: Наталья Голубева.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 43 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3, 4, 5  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа [ Летнее время ]



Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Перейти:  



Последние темы





Официальные каналы форума:

Наша страница в Vk

Наш канал Яндекс Дзен

Наш телеграм


Банеры

Яндекс.Метрика

Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
GuildWarsAlliance Style by Daniel St. Jules of Gamexe.net
Guild Wars™ is a trademark of NCsoft Corporation. All rights reserved.Весь материал защищен авторским правом.© Карма не дремлет.
Вы можете создать форум бесплатно PHPBB3 на Getbb.Ru, Также возможно сделать готовый форум PHPBB2 на Mybb2.ru
Русская поддержка phpBB