Текущее время: 29 мар 2024, 02:00


Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 6 ] 
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Сага о названных братьях Fóstbrœðra saga
СообщениеДобавлено: 05 апр 2013, 21:03 
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 апр 2013, 21:30
Сообщений: 201
Откуда: Москва
Медали: 2
Cпасибо сказано: 850
Спасибо получено:
225 раз в 109 сообщениях
Магическое направление:: руническое
Очков репутации: 68

Добавить
Сага о названных братьях
Fóstbrœðra saga
I

В дни конунга Олава Святого было много хёвдингов под его началом, не только в Норвегии, но и в других землях, на которые простиралась его власть, и Богу были угоднее всего те, кто был по душе конунгу.1

В то время в Исландии в Ледовом Фьорде жил достойный хёвдинг по имени Вермунд;2 был он сын Торгрима и брат Стюра Убийцы. Хутор его стоял на Озерном Фьорде. Вермунд был человек умный и пользовался доброй славой. Жену Вермунда звали Торбьёрг, по прозвищу Торбьёрг Толстая; она была дочь Олава Павлина. Торбьёрг была женщиной большого ума и властного нрава. Часто, когда Вермунд был в отлучке, дела округи решала она, и никто не считал себя внакладе, если за его тяжбу бралась Торбьёрг.

Однажды, когда Вермунда не было дома, случилось так, что в Ледовый Фьорд пришел Греттир сын Асмунда,3 — а он был тогда вне закона — и почти всюду, куда приходил, все отдавали ему то, на что он притязал. И хотя сам он, да и те, кто расставался с имуществом, называли это подарками, дары были таковы, что мало кто расстался бы с ними по-доброму, если бы им не мерещился тролль перед дверьми. Поэтому бонды ополчились, схватили Греттира, приговорили его к смерти, воздвигли виселицу и собрались его вешать.

Когда Торбьёрг узнает о том, что они затеяли, она едет с домочадцами на сходку, где Греттира приговорили к смерти; подоспела она, когда виселица была уже готова, а петля прилажена, и Греттир стоял под нею, так что когда люди увидели, что едет Торбьёрг, оставалось лишь вздернуть его.

Торбьёрг идет к ним и спрашивает, что здесь собираются предпринять. Бонды сказали, что у них на уме.

Она говорит:

— Негоже, по-моему, убивать Греттира, потому что он знатен родом и стяжал себе имя силой и многими подвигами. И хотя он не во всем человек удачливый, и многие с ним не в ладах, родичи сочтут его смерть потерей.

Они говорят:

— Мы считаем его достойным смерти: он и так вне закона, вдобавок уличен в грабеже.

Торбьёрг сказала:

— Раз уж решаю в здешних местах я, сегодня жизни его не лишат.

Они говорят:

— У тебя хватит власти, чтобы оставить Греттира в живых, справедливо это или нет.

Тогда Торбьёрг велела развязать Греттира, даровала ему жизнь и сказала, что он волен ехать куда хочет.

Об этом событии Греттир сложил такой стих:

[№ 1]
Я бы и сам
в петлю готовую
очень скоро
голову сунул,
кабы не Торбьёрг,
умом несравненна,
оную скальду
не сберегла бы.

Из этого видно, какой недюжинной женщиной она была.
II

Жил человек по имени Хавар; он был сыном Клеппа. Он жил на хуторе, который называется Проталина.4 Хавар был родом с юга, с Пашенного Мыса,5 но уехал оттуда из-за убийств, ибо человек он был высокомерный и неуживчивый и большой задира. Хавар был женат на женщине по имени Торельв: она происходила из Широкого Фьорда и была дочерью Альва из Долин, мужа знатного и прославленного. У Хавара и Торельв был сын по имени Торгейр. Он рано возмужал и стал велик ростом, силен и заносчив. С юных лет начал он прикрываться щитом и разить оружием.

Берси звался человек, что жил в Ледовом Фьорде: он жил на хуторе, который называется Болота.6 Он был женат на женщине по имени Торгерд; их сын звался Тормод. Он уже смолоду был отважен и горд; был он среднего роста, черноволосый, и волосы были курчавые.

В это время на Дымных Холмах на Мысе Дымов жил Торгильс сын Ари: он был большой хёвдинг, мудрый и по нраву людям, могущественный и прямой. Брата Торгильса звали Иллуги, он был дружинником конунга Олава Святого. Иллуги много ездил по торговым делам и всегда проводил одну зиму с Олавом конунгом, а следующую — на Дымных Холмах; он привозил из Норвегии лес для церквей и жилья. Братья Торгильс и Иллуги были сыновьями Ари сына Мара,7 сына Атли, сына Ульва Косого, который занял Мыс Дымов, сына Хёгни Белого, сына Отрюгга, сына Облауда, сына Хьёрлейва конунга. Мать Торгильса и Иллуги звалась Торгерд; она была дочерью Альва из Долин. Матерью Альва была Торхильд, дочь Торстейна Рыжего, сына Олейва Белого, сына Ингъяльда, сына Фроди; матерью Ингъяльда была Тора, дочь Сигурда Змей в Глазу; матерью Сигурда была Аслауг, дочь Сигурда Убийцы Фафнира. Торгейр сын Хавара и Торгильс сын Ари были двоюродными братьями.8

Торгейр и Тормод росли в Ледовом Фьорде, и между ними рано возникла дружба, ибо нрав их был во многом сходен. Рано свыклись они с мыслью — и это подтвердилось впоследствии, — что их будет жалить оружие, ибо они были готовы стоять на своем и не уступать ни в чем, с кем бы ни пришлось иметь дело. Больше думали они всегда о славе в жизни этого мира, чем о блаженстве радостей мира иного. Поэтому они дали обет, что тот из них, кто будет жить дольше, отомстит за другого, и принесли в этом клятву.

И хотя людей тогда называли христианами, все же в то время христианство было молодым и очень неладным, ибо много искр язычества тлело под ним и ложные обычаи были в ходу.9 У знаменитых людей был обычай приносить обет отомстить за того, кто умрет раньше: надо было пройти под тремя пластами дерна, и в том состояла клятва. Действо же было таким, что из земли вырезали три длинных пласта дерна; концы их должны были оставаться в земле, а середина приподнята, чтобы можно было пройти под ними. Действо это и совершили Тормод с Торгейром, когда давали обеты.10

Тормод был несколько старше, но Торгейр был сильнее.11 Они быстро вошли в силу и стали разъезжать по стране; друзей у них не было: многие считали, что они держат себя с людьми не на равной ноге. Отцы их, как и следовало ожидать, оказывали им поддержку и помощь; многие полагали, что нрав сыновей это не улучшает. Те же, кто счел себя пострадавшим от названных братьев, отправились к Вермунду и просили его избавить их от напастей.

Вермунд вызвал Хавара и Берси к себе и сказал им, что люди крайне раздражены их сыновьями:

— Ты, Хавар, человек из другой округи, — говорит он, — и занял здесь землю, ни у кого не спросясь. До сих пор мы не возражали против того, чтобы ты жил здесь, но сейчас я вижу, что от твоего сына Торгейра исходит беспокойство и смута. Мы хотим теперь, чтобы ты перенес хутор с пожитками подальше от Ледового Фьорда. А Берси и его сына мы не станем изгонять потому, что они живут на земле предков. Мы надеемся также, что с Тормодом будет меньше хлопот, если они с Торгейром расстанутся.

Хавар говорит:

— Ты вправе настоять, Вермунд, на том, чтобы мы покинули Ледовый Фьорд с нашим имуществом, но я не знаю, кому, кроме Торгейра, решать, где он хочет гостить.

После этой встречи Хавар перенес свой хутор на юг во Фьорд Городища и жил там, где сейчас Хаваровы Загоны.12 Торгейр жил попеременно у отца, или на западе в Ледовом Фьорде у Тормода и был для многих опасным гостем, несмотря на юный возраст. Он подолгу гостил на Дымных Холмах у своего родича Торгисля, и тот благоволил к нему. Торгейр и Ари, сын Торгильса, смолоду были большими друзьями, и дружба эта продолжалась, пока живы были оба.

Жил человек по имени Ёдур.13 Хутор его звался Ракушечный Склон. Ёдур был большой храбрец и хёвдинг; был он неуживчив, и многие от него натерпелись. Человек он был влиятельный и властный, и редко когда платил, если кого убивал.

Однажды зимой вышло так, что Ёдур и его работники поехали к Пашенному Мысу покупать муку. По пути Ёдур заехал к Хавару и просил одолжить ему лошадь до Мыса. Тот лошадь одолжил,

— И я хочу, чтобы ты оставил ее здесь, когда поедешь обратно, а дальше не вел.

Ёдур сказал, что все так и будет. Затем он поехал дальше на Мыс, купил муку, как и хотел, и, покончив со своими делами, поехал домой. И когда он ехал с моря по Мелководному Фьорду мимо хутора Хавара, спутники сказали, что надо спуститься к дому и оставить лошадь.

Ёдур говорит:

— Не желаю я делать из-за этого крюк: доведу лошадь под поклажей до дому и отошлю ее обратно, как только она станет не нужна.

Они говорят:

— Делай как хочешь, но Хавару никогда не нравилось, когда поступали ему наперекор.

— Придется ему с этим смириться, — говорит Ёдур.

Хавар видит, что мимо едут люди и узнает их. Он едет навстречу и приветствует их. Он сказал:

— Вы, конечно, оставите лошадь тут.

Ёдур говорит:

— Ты, конечно, одолжишь мне лошадь до Ракушечного Склона.

Хавар говорит:

— Я не хочу, чтобы лошадь шла дальше.

Ёдур говорит:

— И все же мы не отпустим ее, даже если ты не хочешь ее одолжить.

Хавар говорит:

— Будь что будет.

Он подбежал к лошади, сбросил вьюки на землю, взял лошадь под уздцы и повернул к дому.

Ёдур держал в руке рогатое копье.14 Он бросается к Хавару и пронзает его копьем насквозь. От этой раны Хавар умер. Ёдур взял лошадь и повел с собой, и ехал своей дорогой, пока не прибыл домой.

Домочадцам Хавара показалось, что он сильно задерживается. Они стали искать его и нашли тело там, где он был убит. Они сочли, что его убийство — дело нешуточное.

Торгейр в это время был на западе в Ледовом Фьорде. Весть об убийстве Хавара быстро разнеслась по стране; когда же Торгейру сообщили об убийстве отца, он не изменился в лице, когда слушал рассказ. Не покраснел он, ибо гнев не бросился ему в кожу; не побледнел он, ибо ненависть не запала ему в грудь; не потемнел он, ибо его не обуяла открытая ярость15 — он вообще не изменился в лице, когда слушал рассказ о случившемся, ибо сердце его не было подобно зобу птицы: оно не обливалось кровью, чтобы дрожать от страха, но было закалено вышним кузнецом мира до навысшей храбрости.
III

Рассказывают, что Торгейр не был большой охотник до женщин; волочиться за юбкой, говорил он, унижает его мощь. Смеялся он редко; неласков бывал он с людьми. Большого он был роста и мужественного вида, могучей силы. У Торгейра была широкая секира с очень длинным лезвием из заточенной стали; лезвие было тонким и острым, и секира накормила ужином многих.16 Было у него и большое копье с опереньем: оно было с твердым острием и острыми краями; наконечник был длинным, а древко толстым. В то время в Исландии меч был у людей не в ходу.17

И вот, когда Торгейр узнал об убийстве отца, он поехал к Дымным Холмам к Торгильсу и сказал ему, что хочет ехать на юг во Фьорд Городища повидаться с матерью. Он просил Торгильса помочь ему перебраться через Широкий Фьорд. Торгильс сделал, как он просил.

Затем Торгейр едет на юг к Фьорду Городища; где он ночевал, не упоминается. Тропы были проезжими: снега в это время не было, а все озера замерзли. Перейдя на южный берег Белой Реки, Торгейр свернул к Ракушечному Склону. Дул сильный теплый ветер и было темно из-за позднего часа и из-за ненастья.

Торгейр пришел на Ракушечный Склон поздно вечером, и когда он подошел к дому, двери были заперты на засов, и в покое все уже улеглись на полати.

Торгейр постучал в дверь. Ёдур сказал своим:

— Стучат в дверь. Пусть выйдет кто-нибудь из парней!

Тогда один из работников выглянул наружу. Он видит, что перед дверьми кто-то стоит с оружием, и спрашивает, что за человек пришел.

Тот отвечает:

— Имя мне Вигфус [т. е. «Жаждущий боя»].

Работник сказал:

— Ну так заходи, будет тебе ночлег.

Торгейр говорит:

— Не приемлю ночлег от рабов; скажи Ёдуру, чтобы вышел сам.

Работник идет в дом. Торгейр же стоял снаружи. Хозяин спросил работника, когда тот вошел в покой:

— Кто там подошел к дому?

Работник отвечает:

— Я уж подавно не могу знать, кто он, ведь, сдается мне, он не знает этого сам.

Ёдур говорит:

— А ночлег ты ему предложил?

Работник отвечает:

— Предлагал я.

Ёдур сказал:

— И что он ответил?

— Сказал, что не примет ночлег от рабов; просил выйти тебя.

Ёдур взял копье и надел на голову шлем. Он идет с двумя работниками к двери, видит стоящего перед дверьми человека и опускает копье. Наконечник он упирает в порог. Ёдур спросил пришельца об имени. А тот сказал:

— Меня зовут Торгейр.

Ёдур говорит:

— Который ты Торгейр?

— Сын Хавара.

Ёдур сказал:

— Что тебя привело?

Тот сказал:

— Не знаю, с чем отсюда уйду, но мне нужно знать, заплатите ли Вы какую-нибудь виру за то убийство, когда ты убил моего отца Хавара?

Ёдур сказал:

— Не знаю, слышал ли ты о том, что я убил многих и не платил виры.

— Об этом мне известно, — говорит Торгейр, — но как бы там ни было, за это убийство требовать виру надлежит мне, ибо мне нанесен тяжкий урон.

Ёдур говорит:

— Я о тебе, быть может, и сам думал. Но не заплачу я тебе, Торгейр, потому, что тогда другие сочтут, что им тоже причитается с меня вира.

Торгейр отвечает:

— Вам решать, какие предложить почести, а мы решим, как замыслили.

Вот они сказали друг другу эти слова. Торгейр стоял не слишком близко к дверям; копье у него было в правой руке, и острие обращено вперед, а секира — в левой. Ёдуру и его людям было мало что видно, так как свет был у них за спиной, Торгейр же видел стоявших в дверях получше. И вот, когда этого меньше всего ожидали, Торгейр подступил к дверям и поразил Ёдура копьем в живот, и тотчас пронзил насквозь, так что тот упал в дверях на руки своим спутникам.

Торгейр тут же уходит в ночную тьму, а работники Ёдура садятся у него в головах. Торгейру было пятнадцать лет, когда случилось это убийство,18 как сказал Тормод в поминальной драпе о Торгейре:

[№ 2]
Умервщлен сын Клёнга:
сим межу деяний
направитель днища
зарубил сурово.
За сиротство — руки
окропил в пятнадцать
лет наследник Хавра:
вождь взнуздал удачу.19

Торгейр шел ночью, пока не пришел ко Двору Хавара. Там он постучал в дверь, и к двери долго не подходили. Торельв окликнула работника и велела ему выйти. Работник просыпается, долго трет глаза и злобно ворчит, когда встает. Он сказал:

— Не знаю, что за нужда выходить, когда кто-то бродит ночью.

Торельв сказала:

— Ночью во тьме бродит лишь тот, у кого в этом нужда.

— Чего не знаю, того не знаю, — говорит работник, не спеша встает, идет к двери, видит в ночной тьме стоящего перед дверьми человека и, не приветствуя его, идет обратно к своей постели, ложится в нее и натягивает поверх себя одеяло.

Торгейр заходит, запирает за собой дверь и идет в покои.

Торельв промолвила:

— Что за человек пришел?

Работник отвечает:

— Не знаю, кто он, нет мне до этого дела.

Она сказала:

— Нелюбопытный ты человек.20

Затем она сказала служанке:

— Подымайся ты, иди в покои и узнай, что за человек вошел сюда.

Служанка встала и пошла в покои; она приподнимает створку и спрашивает, есть ли кто-нибудь. Ей отвечали:

— Вестимо, человек.

Она спрашивает, кто он.

Он отвечает.

— Торгейром зовут меня.

Она опускает створку и идет в горницу. Торельв молвила:

— Что за человек пришел?

Та отвечает:

— Думаю я, что пришел твой сын Торгейр.

Тут Торельв встает, зажигает свет, идет в покои и радушно приветствует сына. Она спрашивает новости.

Торгейр говорит:

— Вечером на Ракушечном Склоне пролилась кровь.21

Торельв спрашивает:

— Кто виновник?

Торгейр отвечает:

— Не могу сказать, что не я.

Торельв говорит:

— Велика ли была рана?

Торгейр отвечает:

— Не думаю, что понадобится перевязывать рану, которую он получил: видел я по своему копью, что оно пронзило его насквозь, и он упал навзничь на руки своим спутникам.

Тогда Торельв молвила с радостным сердцем:

— Недетский это поступок, и да будут благословенны твои руки, сын мой. Но отчего же они, его спутники, не гнались за тобой?

Торгейр отвечает:

— Сперва у них были другие заботы, а вскоре они потеряли меня из виду во тьме.

Торельв говорит:

— Наверное, так оно и есть.

Потом перед Торгейром поставили ужин, и когда он насытился, Торельв сказала:

— Сдается мне, что тебе надо лечь спать, а в предутренний час подымайся, садись на коня и езжай на запад к Широкому Фьорду. Мои работники будут с тобой так долго, как ты захочешь. Утром сюда, должно быть, придут искать, и наших сил не достанет, чтоб уберечь тебя от толпы. Скоро вскроются озера, если продержится оттепель, и ехать тогда будет хуже. Ты уже совершил самое нужное дело. Передай Торгислю, моему родичу, чтоб он помог мне поселиться на западе подле себя. Земли свои здесь я продам: хочу перебраться на север на землю предков.

Торгейр сделал так, как советовала мать; лег спать и встал до утреннего часа. Затем он выехал, и о его пути не сообщается, пока он не прибыл на запад к Широкому Фьорду. Там он добыл себе корабль и поехал на нем к Мысу Дымов: тут он объявляет об убийстве Ёдура. Все, кто слышал рассказ о случившемся, сочли удивительным, что молодой человек в одиночку принес смерть столь суровому хёвдингу и столь великому воину, как Ёдур. И все же это неудивительно, ибо верховный кузнец мира создал и вложил в грудь Торгейра такое крепкое и твердое сердце, что Торгейр не знал страха, и был столь же неколебим во всех испытаниях, как и Бесстрашный Зверь.22 А поскольку все хорошие вещи сделаны Богом, то и бесстрашие сделано Богом и вкладывается в грудь храбрым мужам, а вместе с ним — свобода решать, чего они хотят, — добра или зла, ибо Христос сделал христиан своими сыновьями, а не своими рабами, и он наделит этим каждого, кто того заслуживает.

Торгейр жил тогда попеременно на Дымных Холмах, либо на западе в Ледовом Фьорде. Весной после этих событий Торельв перебралась со всем своим хозяйством на запад к Дымным Холмам. Тем же летом была заключена мировая по тяжбе об убийстве Ёдура. Торгейр жил тогда подолгу у Берси. С Тормодом они ладили как нельзя лучше. Они достали себе небольшую ладью, и к ним на корабль нанялось еще семеро: летом они стали разъезжать но побережью, и их приезду не слишком радовались.

Ингольвом звался человек, что жил во Фьорде Ёкуля. Его называли Ингольв Палёный.23 Хутор, на котором он жил, звался Палёный Двор. Торбрандом звался его сын; он был большой храбрец и неуживчив нравом. О нем шла дурная слава. И отец, и сын были люди самоуправные и не стеснялись отнимать чужое имущество угрозами или грабежом. Оба они входили в годорд Вермунда, и он благоволил к ним, ибо они все время делали ему богатые подарки. А поскольку их прикрывало имя Вермунда, им не так быстро отомстили за дерзость и притеснения.

Одну женщину звали Сигрфльод,24 она была вдова и жила во Фьордах Ёкуля.25 Она была умна, и о ней шла добрая слава: многим ее советы шли впрок. Между хуторами Сигрфльод и Ингольва был фьорд, и она вдоволь натерпелась от Ингольва и от его сына.

Торгейр и Тормод собрались на север к Косе за морской поживой. И когда они были готовы, подул встречный ветер, и они не могли выйти из Фьордов; летом многие из их людей терпели из-за этого большие неудобства. А когда подошло к зиме, подул попутный ветер, и тогда они подняли парус и вышли из Ледового Фьорда в хорошую и тихую погоду. Корабль шел тихо из-за слабого ветра, и когда они были в пути какое-то время, небо стало затягиваться и затем закружила метель. Когда же они подошли к Фьордам Ёкуля, навстречу поднялся резкий холодный ветер со снежной вьюгой. Они больше не знали, где плывут: стало совсем темно из-за ночи и вьюги. Они развернули корабль по ветру и зачерпнули полный борт — все промокли насквозь, и одежда быстро промерзла. Сами Дщери Ран26 испытывали мужей и раскрывали им свои объятия. Наконец, они достигли какого-то фьорда и продолжали плыть вглубь, а в устье фьорда были корабельные сараи и стоял корабль.

Они ставят там свой корабль и, привязав его, сходят на берег и ищут поблизости жилье, находят, наконец, маленький хутор и стучат в дверь. Наружу выходит мужчина: он приветствует их и просит заходить всех оказавшихся за дверьми в непогоду. Они идут в покои — а там горел свет — и занимают одну из скамей. Их приветствовали. Затем одна женщина спрашивает, кто предводитель вошедших. Ей ответили, что пришли Торгейр и Тормод,

— А кто спрашивает об этом? — сказали они.

Им было сказано, что спрашивала хозяйка дома Сигрфльод, —

— Слыхала я, как вас поминают, — говорит она, — а вот видеть вас раньше не довелось. Так что вы сегодня выгадали — милость погоды или милость друзей?

Они сказали:

— Многие скажут, что это вещи весьма схожие. Но все же важно, чьи эти слова.

Сигрфльод отвечает:

— Быть может, и так.
IV

Тут она велит заняться одеждой гостей: перед ними развели огонь, и лед на одежде их стаял. Затем перед ними поставили еду, а после — проводили в постель и хорошо уложили. Они быстро засыпают. Вьюга и мороз не унимались всю ночь. Враг ветвей27 ночью отверз бездонную пасть и впился в землю злобной холодной хваткой. Утром, когда стало светать, вышли взглянуть на погоду; когда выходивший вернулся, Торгейр спрашивает, что за погода на дворе. Тот говорит, что такая же, как накануне.

Сигрфльод сказала:

— О погоде печься вам вовсе не нужно, ибо вы для нас желанные гости; не уезжайте отсюда, покуда не распогодится.

Торгейр отвечает:

— Спасибо тебе, хозяйка, за доброе предложение, но непогода нам нипочем: нет у нас ни жен, ни детей, ни скота, чтобы о них сокрушаться.

Ненастье пошло на убыль и заливы и фьорды схватило толстым льдом. Однажды Сигрфльод встала рано утром и выглянула наружу; она быстро возвращается, и Торгейр спрашивает, что за погода на дворе.

Она говорит:

— Сегодня хорошая погода, безветрено и спокойно.

Торгейр сказал:

— Тогда встаем, парни.

Сигрфльод сказала:

— Что замышляете?

Тормод отвечает:

— Поедем на север к Косе и разведаем, есть ли добыча, а корабль наш оставим здесь.

Сигрфльод сказала:

— Странные вы люди, хотите ехать к Косе за китами и не берете ближе добычи позавиднее.

Тормод сказал:

— Где же она?

Она говорит:

— По мне, так гораздо достойнее убить злодеев, которые грабят здешних людей, чем возиться с китами.

Тормод сказал:

— О ком это ты говоришь?

Она говорит:

— Об Ингольве с Торбрандом, от которых многие терпели урон и позор. Если бы вы их убили, вы отомстили бы вашим подвигом за многих разом, и за него вас бы вознаградили сторицей.

Тормод сказал:

— Не знаю, насколько добрый совет ты даешь нам сейчас, ведь эти люди — друзья Вермунда, и если они пострадают, это не сойдет с рук просто так.

Она сказала:

— Выходит ныне, что верно сказано: злых людей лучше знать понаслышке.28 Вы мните себя большими удальцами, пугая плюгавых людишек, но сразу трусите, едва доходит до испытаний.

Тут Торгейр вскочил и сказал:

— Вставайте, парни, и отблагодарите хозяйку за кров и за угощение!

И тогда они встали и взяли оружие, и, как только были готовы, вышли и идут по льду через фьорд. К Паленому Двору они приходят до того, как люди встали.

Ингольв просыпается и слышит, что возле хутора ходят люди, их немало, и на них мерзлые башмаки. Торгейр и его люди идут к дверям и стучат. Тут просыпаются все, кто был в горнице, и быстро вскакивают. Отец с сыном всегда спали в одежде, так как у них было много врагов. Они держали при себе двух работников. Все они вооружаются, каждый берет в руку копье. Они идут к двери, отворяют ее и видят, что снаружи стоят восемь человек во всеоружии. Они спрашивают, кто предводитель отряда.

Торгейр назвал себя,

— и если вы слышали о Торгейре сыне Хавара, или Тормоде сыне Берси, то вы можете теперь их здесь видеть.

Торбранд отвечает:

— Конечно, мы слышали о Торгейре сыне Хавара и Тормоде сыне Берси, и редко хорошее. Однако что привело вас сюда?

Торгейр отвечает:

— Нас привела сюда нужда рубить рубежи и исправлять кривду. Мы хотим поставить вас перед выбором: либо вы отступаетесь здесь от всего имущества, которое неправедно нажили, и выкупаете тем свою жизнь, либо вы защищаете его, как мужчины, насколько вам отпущено жизни.

Торбранд отвечает:

— Мы нажили имущество мужеством и отвагой, и за иную цену с ним не расстанемся. А еще я думаю, Торгейр, что прежде ты насладишься завтраком у меня на копье, чем этим имуществом.

Торгейр говорит:

— Мне снятся вещие сны, как мне положено по рождению, и мне снилось сплошь самое ладное о себе, и крайне неладное о тебе, и сбудется так, как мне снилось, и Хель, твоя хозяйка, раскроет тебе свои объятья, и так ты расстанешься со всем имуществом, ибо злой почин влечет злой конец.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Сага о названных братьях Fóstbrœðra saga
СообщениеДобавлено: 05 апр 2013, 21:04 
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 апр 2013, 21:30
Сообщений: 201
Откуда: Москва
Медали: 2
Cпасибо сказано: 850
Спасибо получено:
225 раз в 109 сообщениях
Магическое направление:: руническое
Очков репутации: 68

Добавить
V

Теперь, сказав все это, Торгейр и Тормод нападают на отца с сыном. Своим спутникам они запретили сражаться с Ингольвом и Торбрандом, так как хотели одолеть их сами. Торгейру и Тормоду было трудно видеть, что делается в дверях, так как еще не вполне рассвело, из дома же было видно получше, и стоявшим внутри было защищаться легче, нежели стоявшим снаружи нападать. Работники Ингольва то и дело совершают вылазки, нападая на спутников Торгейра. Кончилась эта встреча тем, что Торбранд пал от руки Торгейра, а Ингольв — от руки Тормода. Двое пали со стороны Торгейра. Работники Ингольва получили тяжелые раны, но потом пошли на поправку.

Вот что говорит об этом Тормод в поминальной драпе о Торгейре:

[№ 3]
Гибели Ингольва
сына сам свидетель:
спрут шатра на волнах
вздыблен был владыкой.
Ниц пред князем мачты
рысака бесстрашным
рухнул Торбранд — распря
прекратилась вскоре.29

Они, Торгейр и его люди, взяли двух лошадей и загрузили их до предела. Трех коров из тех, на которых было побольше мяса, они угнали с собой. Покончив с этим, они идут назад через фьорд. Сигрфльод стояла на дворе, когда они шли к дому. Она приветствует их и спрашивает, что нового: они говорят, что произошло. Она сказала:

— Удачным был ваш поход: вы умело разделали кита и расквитались за обиды многих людей, их поношения и позор. А теперь я поеду в Озерный Фьорд к Вермунду и расскажу ему эти новости: вы же ждите меня дома.

Они пожелали ей счастливого пути. Она велела своим работникам ехать с ней. Те спустили на воду ее шестивесельную лодку: они идут вдоль Ледового Фьорда, не делая остановок и поздно вечером входят в Озерный Фьорд. Своим спутникам Сигрфльод сказала:

— Держите язык за зубами и помалкивайте о том, что случилось: предоставьте мне держать слово за всех.

Они сказали, что так и будет. Потом они идут к хутору и заводят беседу с людьми. Вермунд радушно их принимает и справляется о новостях. Они сделали вид, что им нечего рассказать, и им предоставили подобающий ночлег. Наутро Сигрфльод сказала, что поедет домой. Вермунд очень ее удерживал —

— Ты ведь здесь редкий гость, — сказал он, — и незачем уезжать так поспешно.

Она сказала:

— Не могу оставлять дом надолго, а сейчас подходящий ветер, и я бы хотела отплыть, не мешкая. Я хочу, чтобы ты, Вермунд, проводил меня до корабля.

Он же сказал:

— Что ж, пойдем.

Вот они идут к кораблю. Тут Сигрфльод сказала:

— Ты уже слышал об убийствах во Фьордах Ёкуля?

Вермунд говорит:

— Что еще за убийства?30

Она говорит:

— Торгейр сын Хавара и Тормод сын Берси убили отца с сыном, Ингольва с Торбрандом.

Вермунд сказал:

— Эти названные братья вовсе не знают меры, если они убивают наших людей наперекор нам, и мы бы не хотели, чтобы им удалось убить многих.

Она сказала:

— Следовало ожидать, что вы так на это посмотрите, а все ж многие скажут, что они убили их вовсе не наперекор вам: скорее, можно решить, что они совершили это убийство за вас. Кто же должен карать бесчинства, грабеж или разбой, если не вы, кого называют правителями округи? Кажется нам, что Торгейр и Тормод совершили то, что должны были сделать, либо приказать сделать вы сами, да и вы согласитесь со мной, если не будете видеть это дело в ложном свете. Приехала я к вам затем, чтобы купить мир для совершивших эти убийства, но вовсе не оттого, что виры заслуживают убитые, ибо они давно поставили свою жизнь и имущество вне закона. Мы, однако, видим свой долг в том, чтоб обратить дело к твоей славе: вот здесь у нас три сотни серебра, которое я дам тебе ради того, чтобы Торгейр и Тормод избежали преследования.31

Тут она вынимает из-за пояса кошель и сыплет деньги Вермунду на колени. Серебро было хорошим. При виде подарка Вермунд уже не хмурил брови. Гнев его спал, и он обещает Торгейру и Тормоду какой-никакой мир. Однако он сказал, что не хочет, чтобы Торгейр жил подолгу у них в Ледовом Фьорде.

На этом они расстаются. Она едет домой на свой хутор и рассказывает Торгейру и его спутникам, как прошла встреча с Вермундом. Они благодарят ее за участие в деле и помощь. Зиму они проводят у нее. А когда наступает весна и погода смягчается, они спускают свой корабль на воду и снаряжают его. Когда они уже готовы к отплытию, они благодарят ее за гостеприимство и все благодеяния, которые она оказала им, отстаивая их с такой твердостью. Они расстаются друзьями. Торгейр и Тормод едут на север к Косе и проводят там лето. Им выпадает богатая добыча, и всякий отдает им, что они требуют: все боялись их, словно овцы львов, входящих в стадо.

Берси перенес хутор к Горячему Жилью в Горячей Долине, так как Вермунд не захотел терпеть подле себя вертеп Торгейра с Тормодом.32 Осенью они выехали с Косы на юг в Ледовый Фьорд и нашли пристань по своему вкусу, поставили там корабль и укрепили его. Затем Тормод едет к своему отцу, а Торгейр собрался на юг на Мыс Дымов к своим родичам. Тут начинают разъезжаться их спутники, и каждый едет на свои земли. При расставании они договариваются, что встретятся у корабля, в начале весны, и еще раз поедут все вместе за добычей на север к Косе. Договорившись, они расстаются, и каждый желает другим счастливого пути.
VI

Торкелем звался человек, что жил в Упряжной Долине.33 Он был с достатком, да без достоинства, нрава был тихого и сердце имел трусливое. Он был женат и более трех человек в доме у него не бывало: третьей была служанка.

Одного человека звали Бутральди. Жил он бобылем, был велик ростом, сил имел много, собой был безобразен, крут нравом, драчлив, вспыльчив и мстителен. Летом он нанимался и брал плату, а зимой ходил по стране сам-третей и жил на чужих хуторах по нескольку ночей кряду. Вермунду из Озерного Фьорда он приходился дальним родственником: поэтому ему не так быстро отплатили той монетой, какой он заслуживал. Как-то вечером Бутральди с двумя спутниками пришел на ночлег к Торкелю из Упряжной Долины, и хотя еды у Торкеля было в обрез, он не осмелился отказать им в ночлеге, и их проводили на полати и зажгли свет: они сидят там с оружием, а домочадцы поместились у очага. В это время в горах выпал снег и образовались заносы, в равнине же было почти бесснежно. Озера поднялись, ибо стоял мороз. Была вьюга.

Торкель пришел в покои, чтобы выспросить о том, что ему не терпелось узнать. Он спрашивает Бутральди, куда тот намерен ехать. Бутральди говорит, что поедет на юг через Широкий Фьорд. Торкелю показалось, что погода навряд ли даст ему назавтра проехать по пустоши. Тогда сердце его екнуло, ибо в нем встретились жадность и малодушие, а гости показались Торкелю дурными и сулящими несчастье. И в этот миг он слышит, что в дверь стучат, и легче ему не становится. Он выходит в сени, отмирает дверь и видит на дворе рослого человека с оружием.

Торкель спрашивает этого человека об имени. Тот назвал себя Торгейром. Торкель спрашивает, чей он сын. Тот говорит, что сын Хавара. Тогда Торкеля обуял ужас и сердце его задрожало. Затем Торкель сказал:

— Здесь Бутральди с двумя людьми, и я не знаю, какой мир он предложит тебе. Думаю я, что он затаил на тебя злобу, ведь он друг Вермунда, вашего недруга, а я не могу видеть человеческую кровь и, наверное, упаду в обморок, если вы станете биться.

Торгейр отвечает:

— От нашего прихода, хозяин, ущерба не будет.

И Торгейр заходит в дом и идет в покои.34 Торкель и его старуха тоже идут в покои. Торкель берет стол и ставит его перед Бутральди. Он сказал:

— Коротка у стола колода, — говорит Торкель, — и ты, Торгейр, заходи сюда, и садись возле Бутральди.

Торгейр так и делает, идет напрямик и садится возле Бутральди. Об угощении говорится подробно. Было поставлено два блюда: на них были старый кусок реберного мяса и вдоволь старого сыра.

Бутральди наскоро осеняет еду, срезает мясо с ребер, жует и не расстается с ребрами, пока не обчищает их до конца.

Торгейр взял сыр и отрезал от него столько, сколько ему показалось нужным; сыр был твердым, и управиться с ним было нелегко. Никто из них не хотел делиться с другим ни ножом, ни куском еды. И хотя их трапеза была не слишком разнообразной, за другой едой они не вставали, ибо им казалось, что это умалит их мужество.

Затем поставили еду перед Торкелем и его старухой: они ужинают у очага. Временами они приходили в покои, либо поднимали створку и глядели оттуда очень несмелым взором. А когда гости насытились, Торкель с женой вошли в покои, и она убирает со стола, а Торкель взял слово:

— Хотел бы я, чтобы вы рассчитались со мной за ночлег, обещав не затевать свару на моем хуторе, ведь мне не миновать многих напастей, если вы станете здесь биться. Кажется мне, что Торгейру стоит лечь спать у очага подле нас, а Бутральди и его спутники пусть спят на полатях.

Так они и поступают и оставшуюся часть ночи спят. А когда рассвело, Бутральди быстро поднялся, и с ним Торкель. Торгейр тоже встал рано. Тогда в покоях зажгли свет, поставили стол и вынесли такую же еду, как и вечером. Затем Торгейр берется за ребрышки и срезает с них мясо, а Бутральди принимается в этот раз за сыр. Насытившись, Бутральди со своими спутниками уходит и идет вверх по долине, там, где проходит тропа.

Торгейр уходит несколько позже: он тоже идет вверх по долине. В этой долине с гор стекает река. Есть в верховьях Упряжной Долины крутой холм, по нему и проходит тропа. Этот холм был тогда занесен толстым слоем плотного снега.

Торгейр видит, где идут Бутральди и его люди. Он понимает, что им не миновать большого заноса на склоне холма, и пройти им будет непросто. Он переходит через реку и идет по другому берегу, те же пошли по склону холма, и теперь Торгейр возвращается на тропу.

Бутральди подошел к заносу и режет перед собой снег секирой. А Торгейр видит, где Бутральди, ведь сам он был уже на холме.

Тут Бутральди сказал:

— Неужто герой побежал?

Торгейр говорит:

— Не бежал я: другой дорогой я пошел затем, чтобы не резать перед собой сугробы, но теперь я от вас не побегу.

Торгейр стоит теперь на самой вершине, а Бутральди все режет сугроб. И когда тот прошел половину склона, Торгейр опустил древко копья и выставил наконечник вперед, а секиру занес себе за плечи; он бежит вниз через сугроб прямо на Бутральди. Тот слышит свист, поднимает глаза и не успевает ничего увидеть: Торгейр рубит его прямо в грудь и разрубает до внутренностей. Бутральди падает навзничь. Торгейр же бежит через него дальше, пока не минует склон, да так стремительно, что спутники Бутральди отпрянули кто куда. Об этом событии сложена такая виса:

[№ 4]
Надлежит ристанья
нам считать прилюдно:
— улетает серый
прочь орел — Бутральди
смолк. Но мельче славу
— трудно скрыть — ударом
обагритель древка
приобрел в народе.35

Спутники Бутральди не решились мстить и напасть на Торгейра, так как им не хотелось обрести ночлег под его оружием. Они хлопочут возле тела Бутральди, а Торгейр поднимается на пустошь и идет, пока не приходит к Дымным Холмам. Его хорошо приняли, и он провел там зиму как желанный гость. Зима повсюду была суровой: пошел падеж скота и хозяйства стали хиреть. Многие подались на север к Косе за китами.
VII

Весной Торгейр выехал в Ледовый Фьорд к месту, где стоял их корабль. Туда явился и Тормод, и все их спутники. Как только выдался ветер, они плывут на север к Косе.

Торгильсом звался человек, живший у Слиянья Ручьев в Тальниковой Долине. Он был велик ростом и силен, искусно владел оружием и был хорошим хозяином. Он был родичем Асмунда Седоволосого, отца Греттира. Он приходился также родичем Торстейну сыну Кугги. Торгильс был сыном Мара.36 Он тоже поехал к Косе и нашел со своими спутниками кита, которого вынесло на Общинные Земли.37

Торгейру выпало немного поживы там, куда он приставал: не попадались ему ни киты, ни иная стоящая добыча. Вот он узнает, где Торгильс разделывает кита, и они с Тормодом едут туда; когда они прибыли, Торгейр сказал:

— Кита вы разделали на славу, и теперь лучше всего дать другим свою долю поживы: права у всех здесь равны.

Торгильс отвечает:

— Хорошо сказано. Пусть каждый возьмет, что разделал.

Торгейр [сказал]:

— Вы уже разделали изрядную часть кита: пусть она при вас и останется. Мы же хотим одного из двух: либо вы отходите от кита и берете себе то, что разделали, а мы — то, что еще не разделано, либо каждый берет по половине от разделанной и неразделанной части.

Торгильс отвечает:

— Отойти от кита мне нетрудно, но мы не расположены уступать вам разделанную часть просто так, пока кит еще наш.

Торгейр сказал:

— Тогда вы убедитесь на опыте, как долго он останется вашим.

Торгильс отвечает:

— Это тоже неплохо.

Теперь и те, и другие берутся за оружие и готовятся к битве. И когда они были готовы, Торгейр сказал:

— Лучше всего, Торгильс, чтобы мы сразились один на один, ибо ты в цвете лет, мощен и испытан в боях, а мне хочется испытать на тебе, кто я есть. Пусть другие не вмешиваются в нашу схватку.

Торгильс говорит:

— И мне это по душе.

Отряды их были почти равны. Вот начинается схватка, и они бьются. Торгейр и Торгильс рубят без передышки, ибо каждый из них ловко владел оружием, но так как из них двоих Торгейр был больше приспособлен для убийств, Торгильс пал от его руки. В той битве пали три товарища Торгильса; другие трое пали со стороны Торгейра. После битвы спутники Торгильса отплыли на север с большим уроном. Торгейр забрал всего кита, разделанного и неразделанного. За убийство Торгильса Торгейра объявили вне закона; на его осуждении настояли Торстейн сын Кугги и Асмунд Седоволосый.38

Торгейр и Тормод оставались летом на Косе, и все их боялись так, что им жилось там вольготно, как лебеде на пашне.

Некоторые люди рассказывают, будто Торгейр сказал Тормоду в ту пору, когда их гордыня была всего больше:

— Знаешь ли ты двух других людей, равных нам по отваге и мужеству, и столь же твердых во всех испытаниях, как мы с тобой?

Тормод отвечает:

— Наверное, если поискать, то найдутся не меньшие удальцы, чем мы.

Торгейр сказал:

— Как думаешь, кто из нас одолеет другого, если мы сразимся между собой?

Тормод отвечает:

— Этого я не знаю. Но я знаю, что этот вопрос кладет конец нашему союзу и совместным походам, ибо мы не сможем долго быть вместе.

Торгейр говорит:

— Я говорил не всерьез, будто хочу сразиться с тобой насмерть.

Тормод сказал:

— Пришло на ум, когда сорвалось с языка, и наш союз мы расторгнем.

Они так и поступили, и Торгейр получает корабль, а Тормод — большую часть движимости: он едет в Горячее Жилье. А Торгейр провел лето на Косе и был для многих опасным гостем. Осенью он поставил корабль на берег на севере у Косы, укрепил его и распорядился об имуществе. Затем он поехал к Дымным Холмам к Торгильсу и провел зиму у него. В Драпе о Торгейре Тормод упоминает о размолвке между ними в таких строках:

[№ 5]
Сведал свет, что вдоволь
клеветы на долю
— вел меня советом
клен руля — досталось.
Лишь о лучшем в нашей
— лицезрел людской я
облик злобы — дружбе
вспомню без заминки.39
VIII

В верховьях Северной Реки возле разлива стоял корабль: в то время там была удобная пристань. Торгильс и его брат Иллуги тайком купили для Торгейра место на этом корабле и велели приготовить ему товары.

Летом Торгильс и Иллуги не выехали к началу тинга, чтобы не проезжать Долины Широкого Фьорда, прежде чем Торстейн сын Кугги40 не уедет на тинг, так как они хотели проводить Торгейра, которого Торстейн объявил вне закона.

Одного человека звали Скув, он жил в Собачьей Долине в Долинах. Скув был добрый бонд и человек доброжелательный. Сына Скува звали Бьярни, он жил вместе с отцом. Пастуха Скува из Собачьей Долины также звали Скувом.41

Вот люди выезжают на тинг, а Торгильс и Иллуги едут из Дымных Холмов на восток: они загодя отправили своих людей на тинг покрыть землянки. Ужинают они в Грязном Жилье, а ночью скачут на восток в Долины: завтракать они собираются в Собачьей Долине. На рассвете они останавливаются в Срединной Долине, напротив Густого Леса. Там они отпускают коней и спят.

У Торгейра был гнедой конь, красивый, рослый и хорошо объезженный. И когда солнце стояло уже довольно высоко,42 их спутники хотят собрать лошадей. Они встают и идут к лошадям: коня Торгейра на месте не было. Они отправились искать его, а вокруг были сплошные леса. Кончается тем, что коня не находят. Тогда они берут вьючного одра и распределяют вьюки по другим лошадям. Коня этого затем дают Торгейру.

Тут они завидели, как кто-то скачет на гнедом коне, послушном в седле, и гонит перед собой несколько овец от Овечьей Горы вдаль по песчаной отмели. Погоняет он овец быстро, так как конь у него был хороший. Торгейру показалось, что конь этот похож на его собственного. Он делает вид, будто не понимает, что к чему, но краем глаза следит за тем, куда скачет всадник; он видит, что тот гонит овец к хутору в Собачьей Долине.

Скуву причиталось несколько овец в Долине Лососьей Реки на западе; овцы убежали прочь, а Бьярни, сын Скува, поехал искать их, и это он взял коня Торгейра.

Теперь отряд едет к хутору в Собачьей Долине, и братья велят своим спутникам спешиться, не доезжая до двора, и не пускать лошадей на выгон. Сами же братья едут к дому, и с ними народу немного.

Торгейр подъехал к хлеву, туда где стоял его конь. Скув уже вернулся домой и загонял овец в стойло. Бьярни сидит на коне; к этому времени он уже загнал всех найденных им овец в хлев.

Торгейр спрашивает:

— Кто этот человек на коне?

— Его зовут Бьярни.

Торгейр говорит:

— Красивый у тебя конь, а кто же его хозяин?

Бьярни отвечает:

— Верно замечено, что конь красивый, только я не знаю, чей он.

Торгейр говорит:

— Зачем же ты взял его?

Бьярни отвечает:

— Затем, что мне было удобнее ехать, чем идти.

Торгейр сказал:

— Сдается мне, что тебе надо слезть с коня и отдать его в руки владельцу.43

Бьярни сказал:

— Мне осталось проехать совсем немного, ведь я не поеду дальше дверей дома.

Торгейр сказал:

— Я хочу, чтобы ты немедленно слез с коня.

Бьярни говорит:

— Коню не будет вреда, даже если я проедусь на нем до дома.

Торгейр сказал:

— Мне решать, уедешь ли ты в этот раз дальше.

Бьярни хочет повернуть коня к калитке и ехать к дому, но Торгейр поражает его копьем, и сразу насквозь, так что тот тут же упал с коня мертвый.

Пастух Скува видел, как Бьярни упал с коня. Он выбегает из дверей хлева, где запирал овец в стойло, хватает свою секиру и рубит Торгейра обеими руками. Торгейр выставил древко копья вперед и отвел удар от себя, сам же правой рукой ударил Скува секирой в голову и разрубил ему голову до плеч. Тот сразу же умер.

Спутники Торгейра спешно едут к дому и рассказывают новости хёвдингам. Те сочли, что это дурные новости, и так оно и было. Торгильс и Иллуги сразу же отряжают людей увезти Торгейра подальше, дабы он не попадался на глаза отцу, или родичам убитых. После этого они рассказывают Скуву, что произошло. Скув же не видел для себя большей чести, чем положиться на суд столь знатных людей, как братья, и принять от них виру за своих людей, тем более что убийца уже был объявлен вне закона. Обговорив это, они заключили мировую.44

Тормод упоминает об этих убийствах в Драпе о Торгейре:

[№ 6]
Хват с лихвою в схватке
отплатил за лихо
— рвал нутро наружу
вран — потомку Мара.
Враз, наездник зыбей
зверя предал вскоре
— шел стезею сечи —
смерти Скува с Бьярни.45

Торгильс и Иллуги сделали привал на завтрак в Собачьей Долине, а после выехали на юг к Фьорду Городища и проводили Торгейра до корабля.

На корабль явился человек по имени Гаут сын Надувалы. Он приходился Торгильсу сыну Мара, которого убил Торгейр, близким родственником. Гаут был велик ростом и очень силен, неуживчив и крут нравом. Он уже условился с кормчим о провозе и ничего не знал о том, что Торгейр собирался отплыть на этом же корабле. Увидев Торгейра, Гаут переменился в лице, и всем показалось неладным, что они поплывут на одном корабле, ведь нрав обоих был всем известен.46 Корабль был полностью снаряжен, а груз уложен: были там и товары Гаута.

И вот, когда Торгейр услышал ропот норвежцев насчет их соседства с Гаутом, он сказал:

— Я вполне могу плыть с Гаутом на одном корабле, как бы грозно он ни хмурил брови.

Но что бы ни говорил Торгейр об этом соседстве, почли за благо отвязать сундук Гаута47 и вынести его товары на берег. После этого Гаут выехал на север страны.

Норвежцы ведут корабль вниз по реке к Тюленьим Пескам. Братья покидают округу не раньше, чем корабль вышел в открытое море. Затем они едут на тинг с множеством народа и заключают по поручению Торгейра мировую за убийство Торгильса сына Мара, и добиваются для него оправдания по закону.

Торгейра и его товарищей долго носило в море. Наконец, они видят впереди по штевню землю, и норвежцы узнают ее: это была Ирландия. Им показалось, что если их вынесет на берег, их навряд ли примут там с миром.

Торгейр сказал:

— Нам лучше всего защищаться и накормить пару людей ужином досыта, прежде чем нас убьют: тогда о нашей обороне будет, что рассказать.

Они бросают якорь поодаль от берега и вооружаются на тот случай, если придется вступить в битву. Тут они замечают на берегу толпу народа и множество копий, целый лес.48 Но как бы длинны не были копья ирландцев, до корабля они все же долететь не могли. Поэтому Торгейр и его люди сохранили жизнь и имущество и ушли в море, как только выдался ветер.

Оттуда они направились в Англию и некоторое время провели там, и из стихов Тормода можно заключить, что Торгейр получал там от хёвдингов богатые подарки. После этого он поплыл в Данию и жил там в таком почете, что датчане величали его почти как конунга, как явствует из стихов Тормода.49 Потом он поплыл в Норвегию и явился туда, где был конунг Олав Святой; Торгейр идет к нему и приветствует конунга, как подобает. Конунг ответил на приветствие и спросил, кто он.

Он отвечает:

— Я исландец, и зовут меня Торгейр.

Конунг сказал:

— Не Торгейр ли сын Хавара?

Он отвечает:

— Он самый.

Конунг говорит:

— Я слышал, какая о тебе молва. Ты велик ростом и мужественного вида, но не во всем тебе суждена удача.

Конунг предложил Торгейру остаться при нем, и тогда Торгейр сделался дружинником Олава конунга. Конунг высоко ценил Торгейра, ибо тот всегда держался доблестно и проявил себя как отличный воин.

Торгейр привел торговый корабль на юг в Страну Вендов, а плавать туда в то время купцам из северных стран было опасно. Этот поход прославил его, ибо он получал там с каждого все, чего добивался.

Торгейр стал тогда ездить по торговым делам и всегда проводил одну зиму с Олавом конунгом в Норвегии, а следующую — в Исландии на Дымных Холмах. Корабль свой он всегда приводил во Фьорд Городища, и его люди держали его в Северной Реке у Разлива, а на зиму ставили на берег к западу от реки. Место это зовется теперь Торгейров Сарай — это южнее того холма, что зовется Кузнечным Холмом. Шесть раз снаряжал Торгейр свой корабль из Исландии, как говорит Тормод:

[№ 7]
Шестикратно выдру
вод отселе к суше
Гуннар храпа ветра
снаряжал в походы.
Разлучитель злата
достигал накала,
просмоленым — в море
управляя — кнёрром.50
IX

Теперь следует рассказать о Тормоде, чем он занимался, пока Торгейр ездил по торговым делам. Тормод, после того как они с Торгейром расторгли союз, поехал в Горячее Жилье к своему отцу Берси, и прожил с ним не один год. Ему долгое время было скучно, потому что там было мало народа.

Одну женщину звали Грима, она жила на хуторе, который называется Теснина. Грима была вдова, и женщина довольно зажиточная. О ней говорили, будто ей ведомо многое, и люди поговаривали, что она колдунья. А поскольку христианство было еще молодым и неладным, многим казалось большим искусством, когда человек сведущ в колдовстве. Дочь Гримы звали Тордис: она была пригожа и работяща и жила дома с матерью. Нрава она была надменного. Раб Гримы звался Кольбак. Он был велик ростом, силен и хорош собой, но при этом очень сурового нрава.

Тормод стал часто приходить в Теснину и подолгу беседовать с Тордис, дочерью Гримы, и от этого пошел слух, что он, наверное, одурачит ее. И когда до Гримы дошли эти речи, она вызвала Тормода на разговор и говорит ему так:

— Многие поговаривают, Тормод, будто ты дурачишь мою дочь Тордис, а мне совсем не по душе, что из-за тебя о ней идут сплетни. Дело вовсе не в том, что ты ей не пара; кое-кто уже сватался к ней, и не исключено, что этим людям померещится тролль за дверьми, если они проведают, что ты как-то замешан в ее дела. Если же ты захочешь посвататься к ней, я выдам девушку за тебя.

Тормод отвечает:

— Складно ложатся твои слова, и я, конечно, тебя уважу. Но хотя я не надеюсь найти себе жену лучше твоей дочери, моя душа пока не лежит к женитьбе, так что всему свое время.

Сказав это, они расстаются. Тормод едет домой и сидит дома до конца лета. А когда дело пошло к зиме, воду сковало льдом и стало удобно ходить; Теснинное Озеро тоже замерзло.51 Тормоду было скучно, потому что в Горячем Жилье было мало развлечений. Он возобновляет тогда свои походы в Теснину к Тордис. Пошли вновь те же шашни, да те же пересуды, что раньше, о дружбе между Тордис и Тормодом. Тормод всегда ходил со щитом и мечом, когда шел в Теснину, так как у него были враги.

Грима еще раз завела беседу с Тормодом и говорит ему теперь, чтобы он прекратил навещать их, —

— и тем отвел, — говорит она, — поношения от моей дочери.

Тормод отвечает ей вежливо, но с посещениями все осталось, как и прежде.

Однажды, когда Тормод был в Теснине, Грима сказала Кольбаку:

— Я хочу послать тебя по хуторам с утком, на который надо намотать пряжу, когда та будет готова.

Кольбак собрался уходить, но тут Грима открыла один из своих сундуков и достала оттуда несколько клубков пряжи и большой тесак, древний, крепкий и острый, и дала его в руки Кольбаку, сказав так:

— Держи его и не ходи безоружный.

Кольбак тесак взял. Грима же намотала пряжу Кольбаку между одежд.52 Она ощупала его всего руками, и также — его одежду. После этого Кольбак пошел своей дорогой.

Ветер стал крепчать и началась оттепель, и снег, который выпал, стал таять. Ближе к вечеру Тордис сказала Тормоду:

— Я бы хотела, чтобы ты пошел домой другой дорогой, чем обычно, и шел по берегу Теснинного Залива, а дальше — по склону до Горячего Жилья.53

Тормод отвечает:

— Что-то случилось, раз ты хочешь, чтобы я шел иначе?

Тордис сказала:

— Может статься, лед на заливе стал хуже с той поры, как стоит оттепель, и я бы хотела, чтобы с тобой в пути ничего не случилось.

Тормод сказал:

— Со льдом все в порядке.

Тордис сказала:

— Больше я просить тебя, Тормод, не стану, но думать о тебе буду хуже, если сейчас откажешь мне, в чем прошу.

Тормод видит, что Тордис кажется важным то, о чем она просит, и он обещает ей идти так, как она просила. Поздно вечером Тормод вышел из Теснины. И когда он недалеко отошел от дверей, ему приходит в голову, что не дело Тордис решать, какой дорогой ему идти. Он меняет свое намерение и идет прямым путем через залив по льду. На другом берегу стоял хлев, а перед хлевом был выгон.

Тормод вышел прямо к дверям хлева, и в этот миг Кольбак выбежал оттуда с занесенным тесаком и сразу же ударил Тормода; удар пришелся Тормоду в руку выше локтя, и это оказалась большая рана. Тормод бросает щит, подхватывает меч левой рукой и рубит Кольбака с обеих рук, не делая передышки, но меч не вонзался, ибо Кольбак был столь укреплен напевами Гримы, что оружие его не брало. Кольбак больше не поднимал руку на Тормода после первого удара. Он сказал:

— Ныне ты в моей власти, Тормод, но большего на сей раз не будет.

Затем Кольбак возвращается домой и рассказывает новости Гриме.

Грима сочла, что Кольбак слишком мягко обошелся с Тормодом, и повела себя так, будто и не замышляла против его жизни.

Тормод разодрал свои холщовые штаны на куски и перевязал рану; он идет домой в Горячее Жилье. Работница Берси дожидалась его в покоях, и там горел свет, а остальные уже легли в постель. И когда Тормод вошел в покои, перед ним поставили стол и внесли еду. Кусок не шел Тормоду в горло. Служанка видит, что он весь в крови. Она выходит и говорит Берси, что Тормод пришел домой, и одежды его окровавлены.54

Берси поднялся и вышел в покои. Он приветствует Тормода и спрашивает о новостях. Тормод говорит о своей встрече с Кольбаком и об увечье, которое он получил. Берси сказал:

— Было ли так, что Кольбака не брало железо?

Тормод отвечает:

— Много раз рубил я его мечом, и от меча было толку, что от китового уса.

Берси сказал:

— Вот оно, бесовство Гримы.

Тормод сказал вису:

[№ 8]
Ропот Хрунд отбросив,
щит швырнул в сторонку,
с сиклинга напевом
совладав насилу.
Отомстит ли татю —
лихоимцу барки —
искуситель свечки
устья ран оружьем?55

Берси сказал:

— Вот именно. Связавшись с троллем, никогда не знаешь, как за позор поквитаться.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Сага о названных братьях Fóstbrœðra saga
СообщениеДобавлено: 05 апр 2013, 21:04 
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 апр 2013, 21:30
Сообщений: 201
Откуда: Москва
Медали: 2
Cпасибо сказано: 850
Спасибо получено:
225 раз в 109 сообщениях
Магическое направление:: руническое
Очков репутации: 68

Добавить
X

Затем Берси перевязывает рану Тормода; он был хороший лекарь. Наутро Берси выехал в Теснину с множеством народа. Когда он был еще в пути, Грима сказала своим работникам:

— Идите теперь в покои, занимайте нижнюю скамью и сидите там, покуда люди Берси будут на хуторе.

Они сделали так, как она велела, зашли в покой, заняли нижнюю скамью и сидели во всеоружии. Грима поместила Кольбака посреди скамьи и возложила руки ему на голову. Вот Берси и его люди приезжают на хутор и стучат в дверь. К дверям подошла Грима; она приветствует их.

Берси сказал:

— Мы полагаем, что ты мало заботишься о нашем здравии, а тебе следует знать, что мы не станем беречь твое.

Грима сказала:

— Твои выражения застают меня просто врасплох, ведь мы полагали, что ты — нам друг, так же как мы — тебе. Расскажете какие-нибудь новости?

Берси отвечает:

— Лишь те, которые тебе должны быть уже известны.

Грима отвечает:

— Мы не слыхали никаких свежих новостей, а что можете рассказать вы?

Берси сказал:

— Мы можем рассказать об увечье, которое твой раб Кольбак нанес моему сыну Тормоду.

Грима отвечает:

— Это важные и дурные новости, и еще хуже, если они подтвердятся, ведь я посылала Кольбака с утком по хуторам. Вчера вечером он не вернулся домой, и я догадываюсь, что он не посмел явиться ко мне, потому что знал, как я дружна с Тормодом. Я давно подозревала, что Кольбак возомнил себя хахалем Тордис, но сейчас он выказал великую дурь, если из-за ревности нанес рану столь видному мужу, как Тормод, и навлек тем на мою дочь дурную славу, причинив нам стыд и позор. Я обязана добиваться возмездия, насколько мне хватит сил.

Берси сказал:

— Многие говорят, Грима, что ты порой можешь говорить не то, что у тебя на уме, и жизнь еще покажет, как ты на все это смотришь.56

— Буду вам благодарна и рада, если зайдете в дом, обыщете наши помещения и снимите с нас подозрение, будто мы с Кольбаком были в сговоре, когда он совершал злодеяние.

Тогда Берси идет со своими спутниками в покои и занимает верхнюю скамью. Некоторое время он сидит там, но не видит Кольбака, который сидит напротив, ведь Грима накрыла того невидимым шлемом, чтобы люди не могли приметить его. Берси подымается и обыскивает хутор; Кольбака он не нашел. После этого он объявляет Кольбака виновником увечья, которое тот нанес Тормоду, и идет домой, не добившись большего. Рана Тормода заживала плохо, и он долго лежал и всю оставшуюся жизнь был левшой.

Кольбак провел зиму в Теснине, и Грима держала его в потайном месте. Весной против Кольбака была возбуждена тяжба, и на том же тинге его объявили вне закона.

Возле Брода57 стоял корабль; им правил норвежец по имени Ингольв. Корабль был снаряжен в плавание еще к альтингу, но попутного ветра не было. Когда все уехали из округи на тинг, Грима завела с Кольбаком беседу и сказала так:

— Есть у меня предчувствие, что на тинге тебя объявят вне закона за увечье, которое ты нанес Тормоду. А поскольку наказание на тебя навлекла я, я и дам тебе свободу, и ты больше не будешь рабом. А еще подготовь тайно четырех лошадей, двух верховых и двух для поклажи, товаров и скарба, которые я дам тебе. Я хочу тайком проводить тебя до корабля, и если удастся, посадить на борт возле Брода.

Кольбак был рад обретенной свободе и подаркам Гримы. Ночью он все подготовил к уходу так, что никто о том не проведал. Они едут с Гримой по Мерцающей Пустоши к Фьорду Эрна, а оттуда по горным кряжам к Бардову Побережью, и ночью приезжают к Броду. Торговые люди в это время спали на корабле, а сам кормчий — в палатке на берегу. Грима развязывает полог палатки, а Кольбак следит за лошадьми. Она заходит внутрь и будит кормчего — ей было известно, как он выглядит. Ингольв приветствует ее и спрашивает, что нового. После этого Грима сказала:

— Привела меня сюда к вам нужда, и я хочу, чтобы вы взяли на борт человека, который приехал со мной.

Ингольв говорит:

— Кто этот человек?

Грима отвечает:

— Его зовут Кольбак.

Ингольв говорит:

— Не он ли нанес рану Тормоду сыну Берси?

— Грима говорит:

— Это его рук дело.

Ингольв сказал:

— Опасно, по-моему, брать на борт человека, которого этим летом должны объявить вне закона, да еще когда мстить будут столь суровые люди, как сын с отцом, Тормод и Берси. Мы уже давно стоим здесь со снаряженным кораблем, и не исключено, что Берси успеет вернуться в свою округу раньше, чем мы поймаем попутный ветер, и тогда нам вряд ли удастся укрыть от них этого человека.

Грима видит, что Ингольв не идет ей навстречу; тогда она достает из-под плаща кошель и сыплет две сотни серебра кормчему на колени, говоря так:

— Это серебро я хочу дать тебе за провоз Кольбака и его защиту.

Ингольв говорит:

— Серебро-то хорошо, да придется сполна расквитаться, если отец с сыном застигнут нас прежде, чем мы выйдем в море, а у нас на борту их супостат.

Тогда Грима говорит:

— Я вижу, на чем мы поладим. Ты берешь Кольбака и деньги, которые я тебе предложила, и увезешь его из Исландии и возьмешь его под защиту, если поймаешь ветер сегодня.

Ингольв говорит:

— Пусть будет по-твоему.

После этого Ингольв берет деньги, поднимается и провожает Кольбака с его товаром на корабль. А Грима осталась на берегу и стала поминать их в древней песне, которую заучила смолоду.58 В этот миг утих встречный ветер, который перед этим долго держался. Тогда Ингольв велел тащить мешки; они начинают спешно грузить все на борт, и к утру уже совсем готовы. А когда солнце было на юго-востоке, подул попутный ветер.

Ингольв и Кольбак сходят на берег и желают Гриме счастливо оставаться. Она собирается в обратный путь и находит себе провожатых, и о ее пути не сообщается, кроме того, что она прибыла домой в Теснину, и это было еще до того, как люди вернулись с тинга домой.

Ингольв подымается на корабль, когда Грима была в пути, и вслед за этим они развернули парус. Ветер им благоприятствовал: они были в пути недолгое время и достигли Норвегии. Затем Кольбак вступил в войско викингов и не давал никому спуску.59

Тормод вернулся с тинга к себе домой в Горячее Жилье и жил с отцом несколько зим. Нам не доводилось слышать, чтобы Тормод когда-либо получил за свою рану почести большие, чем осуждение Кольбака.
XI

Тормоду все время было скучно, когда он жил дома с отцом. Летом после тинга он вызвался ехать вместе с отцовскими работниками; те должны были забрать рыбу, которую Берси хранил у истоков фьорда в Сплавном Заливе.60 Они спустили на воду небольшую ладью, которая принадлежала Берси. Поймав ветер, они плывут по Ледовому Заливу. Так они идут до Долины Эрна. Тут навстречу им поднялся встречный ветер; их сносит к суше. Они бросают якорь, а сами сходят на берег, ставят палатку и какое-то время сидят там, ибо попутного ветра все не было.

Катлой звалась женщина, что жила в Долине Эрна. Она была вдова; на ней ранее был женат человек по имени Глум. Дочь Катлы звалась Торбьёрг, она жила дома со своей матерью.61 Торбьёрг была женщиной обходительной и не слишком красивой; волосы и брови у нее были черные — за это ее называли Черная Бровь. Взгляд у нее был умным, а цвет лица — свежим. Она была хорошо сложена, худощава и длиннонога, но очень немалого роста.

Как-то раз случилось так, что Тормод вышел из палатки и поднялся к хутору; он заходит в горницу. Никого из мужчин там не было, только женщины. Поэтому Катла приветствует вошедшего и спрашивает его об имени. Тормод назвал себя. Она спрашивает, чей он сын. Он говорит ей то, о чем она спрашивает.

Катла сказала:

— Я слышала, как говорят о тебе, но только сейчас случилось тебя увидеть.

Тормод провел там целый день, и женщины были ему рады. Временами он поглядывал на хозяйскую дочь, и она ему понравилась. Она тоже приглядывалась к нему, и он пришелся ей по душе. И вот Тормод провел там целый день и вернулся к себе в палатку поздно вечером. С той поры он начинает приходить к Катле, и однажды с его уст слетает несколько любовных вис,62 и женщинам, которые были там рядом, это понравилось.

Как-то раз Катла сказала:

— Есть ли у тебя, Тормод, какое-то дело на севере в Заливе, раз ты едешь с работниками отца?

Тормод отвечает:

— Нет у меня иного дела, кроме как развлечься, а дома мне было скучно.

— А что ты сочтешь для себя занятней: ехать с ними, или побыть здесь, пока они будут ездить за вяленой рыбой, и развлечься здесь же? У тебя есть возможность остаться, если ты этого пожелаешь, ибо ты нам в радость.

Тормод отвечает:

— Складно ложатся твои слова, и я, пожалуй, приму твое предложение, ибо мне приятно быть рядом с вами.

Затем Тормод идет к своим спутникам и говорит им, что останется здесь, пока они будут ездить на север в Залив за рыбой, но просит подняться за ним в долину, когда они поедут обратно, — тогда, по его словам, он взойдет с ними на корабль. Вот они расстаются; Тормод идет к хутору, а они едут но своим делам, как только выдался ветер.63

Тормод пробыл в Долине Эрна пол-месяца. Он сочиняет там хвалебную песнь о Торбьёрг Черная Бровь; он назвал ее Висами Черных Бровей.64 И когда песнь была готова, он исполнил ее в присутствии многих людей.

Катла снимает с себя золотой перстень, большой и хороший, говоря так:

— Этот перстень я хочу дать тебе, Тормод, в награду за песню и в придачу к прозванию, ибо я нарекаю тебе имя, и ты будешь зваться Тормод Скальд Чернобровой.

Тормод поблагодарил ее за подарок. И вот за Тормодом закрепилось то имя, которое дала ему Катла. Работники Берси вернулись за Тормодом на обратном пути. Он поднимается тогда к ним на корабль и благодарит хозяйку за радушие, с каким его принимали. Катла сказала, чтобы Тормод не проходил мимо их двора, если путь его случится поблизости, и на этом они расстались.

Тормод едет к себе в Горячее Жилье и сидит дома до конца лета. А когда дело подошло к зиме, и воду сковало льдом, Тормод вспомнил о дружбе, которая была у него с Тордис, дочерью Гримы из Теснины. Тогда он выходит из дома и держит путь в Теснину. Грима встретила его с большой радостью, Тордис же держалась с ним сухо и смотрела на Тормода исподлобья, как часто делают женщины, когда им не все нравится в мужчинах. Тормод быстро это смекает, и в то же время он видит, что Тордис порой поднимает глаза и поглядывает в его сторону. Тормоду приходит на ум, что проще вытаскивать ту рыбу, которая сама стремится к крючку, и он напоминает ей о старой дружбе, которая между ними была.

Тордис сказала:

— Слыхала я, что ты нашел себе новую подругу и сочинил о ней хвалебную песнь.

Тормод отвечает:

— О какой это моей подруге говоришь ты, будто я сочинил о ней песнь?

Тордис отвечает:

— Это Торбьёрг из Долины Эрна на севере.

Тормод отвечает:

— Неправда, будто я сочинил песнь о Торбьёрг; правда же в том, что я сочинил хвалебную песнь о тебе, когда жил в Долине Эрна, ибо мне пришло в голову, как далеко Торбьёрг до твоей красоты да вежества. А теперь я пришел сюда и хочу сам исполнить тебе песнь.

Затем Тормод произнес Висы Черных Бровей и обратил те стихи, где было больше всего слов о Торбьёрг, в хвалу Тордис. Он дарит теперь песню Тордис ради полного примирения, ее милости и любви. И подобно тому, как тучка разгоняет мглу над морем, и ее сменяет яркий свет солнца при тихой погоде, так и песня изгнала все тревожные мысли и мрак из сердца Тордис, и она вновь обратила всю любовь своего сердца с горячей лаской на Тормода.

С тех пор Тормод постоянно приходит в Теснину, и его там радушно встречают. Так продолжается некоторое время, и вот однажды ночью случается такое событие, что когда Тормод был дома в Горячем Жилье, ему снится, будто к нему приходит Торбьёрг Черная Бровь и спрашивает его, бодрствует он, или спит. Он сказал, что бодрствует.

Она сказала:

— Это сон, но ты видишь лишь то, что случится в яви, словно ты бодрствуешь. Что теперь скажешь, не отдал ли ты другой женщине песню, которую сочинил обо мне?

Тормод отвечает:

— Это неправда:

Торбьёрг сказала:

— Ты взаправду отдал мою песнь Тордис, дочери Гримы, и исказил стихи, где было больше всего слов обо мне, ибо ты, жалкий человечишка, не решился сказать правду, о которой женщине ты сочинил песню. Ныне я отплачу тебе лихом за ложь,65 и у тебя откроется столь сильная и жестокая боль в глазах, что оба глаза выскочат у тебя из головы, если ты прилюдно не объявишь о своей подлости, что ты отнял у меня хвалебную песнь и отдал ее другой женщине. Тебе никогда не вернуть здоровья, если ты не выбросишь висы, которые обратил в хвалу Тордис, и не повторишь тех, которые изначально сочинил обо мне.

Торбьёрг показалась Тормоду разгневанной и зловещей; ему казалось, что он еще различает ее черты, когда она уходит прочь. Просыпается он от того, что у него так болят глаза, что он едва в силах сдерживать вопли. Оставшуюся часть ночи спать он не может.

Берси поднимается в свое обычное время. И когда все, кроме Тормода, встали, Берси подошел к Тормоду и спросил, не болен ли он, раз он не встает, как обычно.66

Тормод сказал вису:

[№ 9]
Дурно я задумал,
дав обручий деве
островных — явилась
дис суда — все висы.
Поделом мне пеня
Фрейи пряжек. Дюже
с Труд мне трудно сладить —
— впору впрямь мириться.67

Берси сказал:

— Что привиделось тебе во сне?

Тормод рассказывает свой сон и весь ход дела с песней.

Берси сказал:

— Дорого обходятся тебе подруги: из-за одной получаешь увечья, от которых не оправишься до конца жизни, а теперь еще чуть-чуть, и оба глаза выскочат у тебя из головы. Мой совет тебе — вернуть песне тот лад, который был в самом начале и всегда посвящать песнь Торбьёрг Черная Бровь, раз сочинял ты о ней.68

Тормод говорит:

— Будет по твоей воле.

Затем Тормод принародно объявляет, как обстоит дело с песней, и снова отдает песню Торбьёрг при множестве свидетелей. Вскоре глазная боль у Тормода пошла на убыль, и он полностью исцелился от этой болезни.

Теперь мы сделаем передышку в саге о Тормоде Скальде Чернобровой и немного расскажем о Торгейре.
XII

Теперь следует рассказать о Торгейре сыне Хавара, дружиннике конунга Олава.

Однажды летом случилось так, что он привел свой корабль в Белую Реку и поплыл вверх к Северной Реке, а осенью вытащил корабль на сушу в месте, которое теперь называется Торгейров Сарай. Зимой он выехал к Дымным Холмам и провел зиму с родичами, распродавая свои товары. Ранней весной он выехал на юг во Фьорд Городища и стал готовить корабль в обратный путь. Незадолго до тинга он едет на запад к Дымным Холмам, где были сложены товары, которые он взял в обмен на проданное им зимой. Торгейр перевез товары на Лесистое Побережье и достал лошадей. Оттуда он едет на юг к Фьорду Городища с одним спутником; тот ехал первым и держал вторую лошадь под уздцы. Торгейр ехал вслед за ним и гнал перед собой пару вьючных лошадей. Он ехал со щитом, и при нем были копье и секира, и вот они едут, как было описано.

На Белом Дворе69 жил тогда человек по имени Снорри. Его называли Снорри Плюсна. Он был велик ростом и силен, нехорош собой, с виду злобен, вспыльчив и мстителен; его не любили. Сына Снорри звали Хельги. Он был еще молод годами, когда случились эти события. Главные постройки стояли в то время ниже по междуречью, чем сейчас, и хутор назывался Пески. К западу от дома на выгоне был большой хлев для ягнят, а теперь это место называется Снорриевы Загоны.

Торгейр и его спутник ехали там мимо двора. Спутник Торгейра проезжает мимо хутора, а вьючные лошади, которых гнал Торгейр, рванулись на выгон.

Снорри выходит из дверей в тот миг, когда Торгейр преследует лошадей и хочет увести их с выгона. Лошадям хотелось попастись, и когда Торгейр погнал одну из них, вторая остановилась. Снорри идет вперед с ругательствами и осыпает проклятиями лошадь, а вместе с ней и Торгейра; он бьет лошадь копьем и ранит ее.

Торгейру показалось, что еще немного, и Снорри убьет лошадь. Он соскакивает с коня, держа перед собой щит. Секиру вместе со щитом он держит в левой руке. В правой руке он держит копье и тут же нападает на Снорри. Тогда тот отступает по полю назад к хлеву и обороняется своим копьем.

Двое работников видели, что Снорри в гневе выбежал из дома, схватив копье. Каждый из них берет свою секиру и бежит Снорри на помощь. Торгейр обороняется от них с большой легкостью, и при этом успевает наступать с большим напором и силой, словно Бесстрашный Зверь.

Работники вскорости оказываются ранены, так как секиры у них были на коротких рукоятках; Торгейр же разил копьем часто и без промаха. Вместе со Снорри они забегают в хлев. Двери там были низкие и тесные, так что прорываться через дверь было трудно.

Торгейр прыгает на крышу и рвет ее. Тогда Снорри наносит удар копьем туда, где образовался разрыв. В этот миг Торгейр был ранен, но рана была невелика. Затем Торгейр отбрасывает копье и хватает секиру правой рукой.

Снорри теперь наступает на Торгейра, что есть духу, ведь крыша была уже содрана. А Торгейр обороняется щитом и секирой и все время стремится срубить копье Снорри с древка; кончается их схватка не прежде, чем Торгейру удается срубить копье Снорри с древка. И сразу вслед за этим Торгейр прыгает со щитом и секирой вниз через образовавшееся оконце и тут же рубит Снорри голову с такой силой, что раскалывает весь череп. От этой раны Снорри сразу же умер.

Затем Торгейр обращается против работников Снорри и искусно наступает на них, прикрываясь щитом и рубя секирой, привычной давать людям ночлег. Кончился их бой тем, что Торгейр убил обоих. После этого он выходит, садится на коня, едет к дверям и вызывает людей, говоря им, что Снорри Плюсна хочет с ними встретиться, и будет ждать их в хлеву. Затем он едет прочь навстречу своему спутнику. Пока они бились, тот увел вьючных лошадей с выгона. Теперь они едут к кораблю. Торгейр выводит корабль и ведет его к Тюленьим Пескам. Там он дожидается ветра и выходит в море.

Торгейр находится в пути недолгое время. Ветер ему благоприятствует, и он достигает Норвегии и немедля едет к Олаву конунгу, и конунг его хорошо принимает. Об этом событии Тормод упоминает в Драпе о Торгейре в такой висе:

[№ 10]
Кров сорвав, за кривду
Снорри Кривожила
увлажнитель жала
покарал жестоко.
Разъярен раздором,
умертвил Торгейр
там троих — правитель
сам поведал сагу.70

Хельги, сын Снорри, долго жил на Белом Дворе. Он был непохож на отца и своих родичей ни нравом, ни внешностью. Он перенес постройки на то место, где сейчас стоит хутор. У Хельги было прозвище, и его называли Хельги Белым, ибо он был хорош собой, с красивыми волосами, и волосы были белокурыми. По нему назван хутор на Белом Дворе.

Хельги был хороший сосед и хозяин, и люди его любили. Он враждовал с Торстейном сыном Эгиля из-за Лугов Дымящейся Реки, ибо Торстейн хотел их купить, а Хельги не хотел продавать. Однажды зимой Хельги выехал со своими работниками на Луга Дымящейся Реки. Он вез на волах свое сено на север обычным путем через болото. Торстейн со своими работниками поехал вслед за ними. Их встреча случилась на островках, которые лежат к югу от Белого Двора и называются Длинными Островками.71 Там Торстейн и Хельги сразились друг с другом. В этой битве Хельги был сильно ранен. К их встрече подоспели добрые люди, которые знали о поездке и тех, и других. Их разняли, и помирились на том, что Торстейн купил луга, но заплатил Хельги виру за рану, по совету разумных людей.
XIII

Ториром звался человек, живший у Судоходной Реки во Фьорде Стейнгрима.72 Он был неуживчив и большой задира, и его не любили. На торге во Фьорде Стейнгрима Торир повздорил с дружинником Олава конунга и нанес человеку конунга73 большую рану. Это дело улажено не было. И когда конунг узнал эти новости, они ему не понравились. Однажды он сказал Торгейру сыну Хавара:

— Я хочу, Торгейр, чтобы ты отомстил за рану, которую мой дружинник получил в Исландии, чтобы исландцам было неповадно бить моих людей.

Торгейр отвечает:

— Сдается мне, что я отомщу за противодействие, которое оказали вам этим поступком.

Конунг сказал:

— Я поручил тебе это дело именно потому, что считаю тебя способным исполнить мою волю.

Торгейр отвечает:

— Я обязан вершить твою волю.

В начале лета Торгейр выводит свой корабль в Исландию. Ветер ему благоприятствует, и корабль пристает к Броду. Торгейр едет на запад к Дымным Холмам и принимается строить палаты. Веглагом звался человек, который строил палаты вместе с Торгейром,74 и они строили их каждый со своего конца. Палаты были перегорожены вдоль, а поперечных перегородок не было; стены их стояли вплоть до времени второго епископа Магнуса на Палатном Холме.75

В начале зимы Торгейр выехал на север во Фьорд Стейнгрима к Судоходной Реке. С ним вместе выехал кузнец Веглаг. Они добрались до хутора поздно вечером и постучались в дверь. К двери подошла какая-то женщина, она приветствует их и спрашивает об имени. Торгейр говорит ей, как есть. Он спросил, дома ли бонд Торир.76 Она говорит, что дома.

Торгейр сказал:

— Проси его выйти

Она заходит в дом и говорит Ториру, что пришли люди, —

— которые хотят тебя видеть.

Он говорит:

— Кто эти люди?

Она отвечает:

— Я полагаю, что это Торгейр сын Хавара.

Торир поднялся на ноги. Он берет свое копье, выходит в дверь, упирает острие копья в порог и приветствует тех, кто пришел. Торгейр не ответил на его приветствие. Он сказал:

— Я приехал сюда затем, чтобы узнать, как ты хочешь почтить конунга Олава за урон, нанесенный его дружиннику.

Торир отвечает:

— Разве ты участник тяжбы?

Торгейр отвечает:

— Еще немного, и я им стану, ибо конунг поручил это дело мне.

Торир говорит:

— Возможно, он и поручил его тебе, но я, тем не менее, не слышу слов конунга, когда ты открываешь рот.

Торгейр отвечает:

— Верно, что ты не слышишь теперь его речь, но не исключено, что ты все-таки испытаешь на себе его власть.

И когда этого меньше всего можно было ожидать, Торгейр бьет Торира копьем. Удар пришелся тому прямо в грудь и поразил внутренности; Торир упал навзничь мертвый. Вскоре после этого Торгейр поворачивает со своим спутником обратно, и о его поездке не упоминается до того, как он возвращается домой на Дымные Холмы. Об этом событии Тормод сложил такую вису:

[№ 11]
Помню, как потомка
Торира прикончил,
Защищенный счастьем,
Воин щек вороньих.
Кормчий щек обшивки
отомстил с размахом
— насыщался коршун —
за обиды Одда.77

В ту зиму на Дымных Холмах были большие кражи; у людей пропадали сокровища из ларцов, и дошло до того, что почти у каждого из ларца что-нибудь да пропало, каким бы крепким замок ни был, и при этом замок оставался цел.

В ту зиму Иллуги сын Ари был дома в Холмах. Зимой после йоля братья собрали своих домочадцев. Затем Торгильс берет слово.

— Всем известно, что зимой здесь были большие пропажи; много вещей исчезло, несмотря на замки и запоры. Мы намерены провести обыск; сперва пусть обыщут наши с братом ларцы, а после — все остальные, и если не найдем того, что украдено у себя дома, поедем чинить обыск по другим хуторам.

Вот вышло так, что ларцы обыскали, и того, что искали, нет. У кузнеца Веглага был большой сундук, который еще не обыскивали. Торгильс сказал, чтобы Веглаг открыл сундук и дал людям взглянуть, что внутри. Тот говорит:

— Никогда меня не обыскивали, словно вора, и сундук я вам не открою.

Торгильс сказал:

— Затеяли не ради тебя одного: наши сундуки уже обыскали, и то, что годится для многих, сгодится тебе тоже.

Тогда Веглаг говорит:

— Может, вас всех и обыскивали, но свой сундук я вам все равно не открою.

Тогда Иллуги вскочил с места и схватил топорик. Он идет к сундуку со словами:

— Конунг поручил мне ключ, который подходит ко всем сундукам и замкам. Придется, верно, отворить замок им, раз ты не хочешь выдать мне ключ.

Веглаг видит, что если не открыть сундук, Иллуги разрубит его, и он выдает ключ. Затем Иллуги отпирает сундук и находит в нем множество ключей от всех замков, которые были на Дымных Холмах. Он находит там и много пропавших сокровищ. Тут люди уверились, что это Веглаг украл все то, что исчезло; его вынуждают сказать правду под пыткой. Он признается теперь во многих кражах и показывает людям места, где он попрятал украденное.

Тогда Иллуги сказал:

— Сдается мне, что Веглаг не достоин жизни, и мой совет — повесить его.

Торгейр сказал:

— Ты, наверное, не захочешь так просто покончить с твоим работником.

Иллуги отвечает:

— Негоже, по-моему, отпускать столь мерзкого вора.

Торгейр тогда говорит:

— Что бы вы тут ни считали верным, этот человек обойдется вам дорого, и жизни его не лишат, если от меня пока что-то зависит.

Иллуги сказал:

— Много сил кладешь ты ради воров, но от его поступков будет тебе одно зло. А твое слово не всегда будет ему защитой, даже если его сейчас не накажут. Пускай убирается с Мыса Дымов и никогда больше не появляется здесь.

Торгейр говорит:

— Это устроить можно.

Затем Торгейр провожает Веглага на запад к Горячему Жилью в Горячей Долине и уговаривает Берси с Тормодом взять Веглага на свой кошт до отплытия корабля, —

— и отвезите его к Броду до корабля, — и тогда, мол, он вывезет Веглага из Исландии.

Отец с сыном приняли Веглага ради Торгейра, и он жил зимой при Тормоде.

Торгейр уехал обратно к Дымным Холмам и провел зиму там. Весной он снарядил свой корабль. Веглаг явился к кораблю, и Торгейр его принял и вывез его из страны. Корабль пришел на Оркнейские острова. В то время Рёгнвальд сын Бруси78 собрался в поход, ибо возле островов стояло множество викингов, которые грабили бондов и торговых людей, и Рёгнвальд хотел отомстить им за их злодеяния. Тогда Торгейр продает свой корабль и вступает в войско Рёгнвальда. Веглаг поехал дальше в Шотландию и сделался там знаменитым вором, и в конце концов его там убили.

Рёгнвальд высоко ставил Торгейра и его спутников, ибо Торгейр вел себя тем отважнее, чем тяжелее было в бою, как сказал о нем в стихах Тормод:

[№ 12]
Ньёрд трезвона лезвий
на настил лавины
с войском Рёгнвальда
в море стал совместно.
Жизнь врагов берег ли,
изощрен в сраженьях,
— ввек не смолкнет слава —
храбрый отпрыск Хавра?79

Торгейр прославился в походе своим мужеством и ратным искусством, а еще — удалью. Ярл прославился тем, что побеждал всякий раз, когда вступал в битву в то лето, и тем, что добился доброго мира для бондов и торговых людей.80


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Сага о названных братьях Fóstbrœðra saga
СообщениеДобавлено: 05 апр 2013, 21:06 
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 апр 2013, 21:30
Сообщений: 201
Откуда: Москва
Медали: 2
Cпасибо сказано: 850
Спасибо получено:
225 раз в 109 сообщениях
Магическое направление:: руническое
Очков репутации: 68

Добавить
XIV

Поздней осенью Торгейр выехал в Норвегию и провел зиму у Олава конунга в большом почете. Олав конунг поблагодарил его за то, что он расквитался за обиду, которую Торир нанес конунгу.

Иллуги сын Ари той зимой был у Олава конунга. Весной Иллуги снарядил свой корабль в Исландию. Торгейр говорит Иллуги, что хочет поехать с ним. Иллуги же отвечает ему так:

— По-моему, тебе не стоит ехать в Исландию. Ты совершил большие дела в разных округах, и во многих местах быть тебе небезопасно. А здесь ты живешь в почете у конунга и в добром мире со всеми. Я ни за что не повезу тебя от мира к немирью, ибо в Исландии тебя не встретят с теми же почестями, какие здесь изо дня в день оказывает тебе конунг.

— Может статься, — говорит Торгейр, — что я все равно доберусь до Исландии, даже если ты меня с собой не возьмешь.

Вот Иллуги снаряжает корабль и выходит в море, как только выдался ветер. И когда он был уже в открытом море, Торгейр пришел к конунгу и попросил позволения уехать.

Олав конунг сказал:

— Сдается мне, что в Исландии ты не так удачлив, как с нами. А потому лучше для тебя, по-моему, быть тут, а не в Исландии, ибо здесь к тебе относятся лучше, чем там.

Торгейр очень наседал на конунга. И когда конунг видит, что для Торгейра крайне важно настоять на своем, конунг сказал:

— Ныне сбывается то, о чем я говорил, когда ты предстал перед нами впервые: не во всем тебе суждена удача. Теперь я могу обещать тебе поездку в Исландию, но если мы сейчас расстанемся, больше видеться нам не придется.

Торгейр отвечает:

— Спасибо вам за позволение ехать. Тем не менее я рассчитываю летом предстать перед вами.

Конунг сказал:

— Вполне может быть, что ты на это рассчитываешь, но сбыться этому не суждено.

На этом они расстаются. Торгейр условился о провозе с норвежцем по имени Ёкуль и выехал в Исландию вместе с ним. Их корабль пришел к Броду, и Торгейр отправился зимовать на Дымные Холмы.

Иллуги летом долго носило в море, и поздней осенью он привел свой корабль в Лавовую Заводь у Песцовой Равнины.81 Там он вытащил корабль на берег и укрепил его: он нанимает людей стеречь корабль до весны. После этого он выехал с севера сухим путем и держал путь домой к Холмам. Гаут сын Надувалы, о котором рассказывалось раньше, явился к Иллуги и условился с ним о провозе на лето.

Однажды, когда Иллуги и его спутники отпустили коней на пастбище, к привалу подъехал всадник. На нем был белый плащ с башлыком. Этот человек назвал Иллуги по имени. Тот ответил на приветствие и спросил его, кто он.

Тот человек сказал:

— Меня зовут Хельги.

Иллуги говорит:

— Откуда ты родом, и где твой дом?

Хельги отвечает:

— Род мой берет начало в разных местах, и все же большей частью здесь на севере страны, а своего дома у меня нет нигде, и я пока не сподобился получить кошт на два полугодия.82 Летом я всегда работаю по найму, и так было и в этот раз, и многие припоминают меня, когда слышат мое прозвище.

Иллуги сказал:

— Каково же оно?

Хельги отвечает:

— Меня называют Хельги Тюленьи Яйца.

Иллуги говорит:

— Нечасто упоминают такое прозвище, но однако я о тебе слышал.83

Хельги сказал:

— Я пришел сюда по делу, и мне нужно знать, вывезешь ли ты меня летом из страны.

Иллуги сказал:

— Не замешан ли ты в какой распре, и есть ли у тебя деньги в залог?

Тот говорит:

— Ни в какой распре я не замешан, но денег у меня нет вовсе. Не исключено все же, что я окажусь для вас хорошим подспорьем, ибо работа из рук у меня не валится.

Иллуги сказал:

— Ты, что ли, большой умелец?

Тот говорит:

— Не то, чтобы я был удальцом, но ноги служат мне надежной опорой, и у меня крепкая грудь, так что никто не превзойдет меня в беге.

Иллуги сказал:

— Это на пользу трусливым.

Хельги сказал:

— Пока я не испытал, что значит испугаться по-настоящему. Но мне нужно знать, предоставишь ли ты мне место.

Иллуги сказал:

— Приходи ко мне весной, и будь при мне, пока я буду собирать свои товары, а потом уедешь вместе со мной из страны.

— Это условие мне по душе, — говорит Хельги.

Сказав это друг другу, они расстаются, и Иллуги едет на запад к Дымным Холмам и проводит зиму там.
XV

В Молодецкой Долине жили два брата; одного звали Кальв, а другого — Стейнольв.84 Они были молоды годами и довольно зажиточны. О них шла добрая слава.

Тордис звалась женщина, которая жила в Долине Олава. Это была вдова, хорошая хозяйка и гостеприимная женщина. С ней вместе хозяйствовал ее сын, по имени Эйольв; это был видный муж, и о нем шла добрая слава.

Торгейром звался родич Тордис, который воспитывался у нее; он был очень могуч. У Торгейра было прозвище — его называли Торгейр Прорва — и прозвище это он получил за то, что когда ему доводилось распоряжаться имуществом, он всегда брал сверх меры.

Между названными братьями, Эйольвом и Торгейром, смолоду была большая дружба. Оба они были люди мощные и неспокойные, и долгое время между ними все было гладко. Но старуха, жившая у Тордис на иждивении, часто злобилась на них, глядя на их ухватки, а они тем пуще дразнили ее, чем больше она раздражалась. Однажды они затеяли на полу борьбу и очень разошлись; они все время падали на пол рядом со старухой, и накручивали ее пряжу себе на ноги. Тогда старуха сказала:

— Невелика честь портить мне пряжу и издеваться надо мной, но пророчество я вам напророчу: как ни велика теперь ваша дружба, конец ее будет злее некуда.

Они говорят:

— Очень уж непохожа ты на провидицу.

Старуха сказала:

— Что бы вам там ни казалось, сбудется так, как сейчас говорю.

Весной после того, как Иллуги и Торгейр провели зиму на Дымных Холмах, Торгейр попросил Иллуги перевезти его через Исландское Море. Иллуги сделал, как он просил. Кальв и Стейнольв из Молодецкой Долины условились с Иллуги о провозе.

И вот, когда весной люди выехали к кораблю, Иллуги сказал Торгейру:

— Я бы хотел, родич, чтобы ты поехал с моими людьми на север к кораблю, и вы снарядите корабль во время тинга. Мне же на тинге надо повидать моих друзей. С тинга я поеду на север; я бы хотел, чтобы корабль был полностью снаряжен, когда я приеду с юга.

Торгейр говорит, что все будет так, как он хочет. Затем Торгейр отправился на север к кораблю, а Иллуги собрался на тинг. Стейнольв, Кальв и Хельги Тюленьи Яйца выехали вместе с Торгейром; их товар был уже привезен. Торгильс сын Ари, его сын Ари и его брат Иллуги выехали во главе отряда из Широкого Фьорда на тинг. Когда же Торгейр прибыл на Север к Заводи, он поставил корабль на берег и снарядил его.

К кораблю приехал и Гаут сын Надувалы, и у него были свои провожатые отдельно от Торгейра. В этих местах было плохо с хворостом, и те, и другие — Торгейр со своими спутниками, а Гаут со своими — через день отправлялись искать хворост.

Однажды Торгейр отправился за хворостом, а Гаут остался дома. Кашевары Гаута развели под котлом огонь, но когда в котле закипело, кончился запас хвороста. Они сказали Гауту о своей незадаче.

Гаут идет к землянке Торгейра, берет сверху его копье, срубает наконечник и бросает его Торгейру в постель, а древко забирает с собой. Он также берет щит Торгейра и уносит с собой. Затем он идет к угольям. Он раскалывает щит и древко и разводит огонь под котлом; тогда еда хорошо сварилась.

Торгейр вернулся домой вечером. Вскоре он хватился своего оружия.85 Он спрашивает, кто из парней унес прочь,

— щит мой и копье?

Гаут говорит:

— Я взял твой щит и древко копья, расколол в щепы и бросил под наш котел. А до этого еду было приготовить нельзя, ибо хворост у нас кончился, а есть сырое нам не хотелось.

А по Торгейру нельзя было понять, что поступок Гаута ему не понравился. На следующий день собирать хворост отправились Гаут и его спутники. У кашеваров Торгейра было мало хвороста, и когда они должны были готовить еду, они пошли к Торгейру и сказали ему об этом. Он пошел к палатке Гаута и взял его копье и щит. Копье он срубил с древка, а щит расколол в щепы и бросил все это под котел. Тогда нужда в хворосте вышла, и они сварили себе пищу.

Гаут вернулся домой вечером и спросил, что слышно о его щите и древке копья.

Торгейр отвечает:

— Щит твой и древко копья я сегодня разбил в щепы и бросил под котел, ибо у ребят было мало хвороста.

Гаут говорит:

— Нелегко отучить тебя от привычки ущемлять нас.

Торгейр отвечает:

— Как подашь, так и отыграется.86

Тогда Гаут ударил Торгейра, но тот выставил вперед секиру и отвел удар от себя, слегка поранив при этом ногу. Тут к ним подбежали люди, схватили их и стали держать.

Торгейр сказал:

— Не нужно держать меня, ибо я больше не стану распалять себя для смуты.

Затем их развели, и каждый отправился к своей палатке. После этого они поужинали и легли спать. Но когда люди заснули, Торгейр подымается и берет в руки секиру. Он идет к палатке, в которой спал Гаут, и развязывает полог, заходит внутрь, идет к постели Гаута и будит его. Гаут просыпается, он вскочил и хочет схватить оружие; и в этот миг Торгейр рубит Гаута и раскалывает до плеч. От этой раны Гаут умер.

Торгейр выходит прочь и идет к своей палатке. Спутники Гаута просыпаются от шума в тот миг, когда он был убит. Они позаботились о теле и прикрыли его.

Об этом событии Тормод сложил такую вису:

[№ 13]
В ответвленьях распри
Отдан воеводой
на закланье клятый
родич Надувалы.
Обречен был в муках
умирать задира,
— ждет исход похожий
всех, кто ищет лиха.87
XVI

Вскоре после этого события Торгейр видит, как с моря в Заводь входит корабль. Корабль этот стал возле берега, и якорь бросили не близко от корабля Торгейра. Торгейр и его спутники сели в лодку и поехали к этому кораблю; он спрашивает, кто предводитель торговых людей. Ему сказали, что кораблем правит Торгрим сын Эйнара, по прозвищу Тролль, человек из Гренландии, и с ним другой человек, Торарин Дерзкий, сын Торвальда, исландец из Северной Четверти. Те спрашивают, кто правит тем кораблем, что стоит в Заводи. Им сказали, что корабль этот принадлежит Иллуги сыну Ари, а сейчас им правит Торгейр сын Хавара.

Торгейр спрашивает, сколько людей у них на корабле. Ему сказали, что на борту четыре десятка мужей. Тут Торгейр увидел, что если они между собой не поладят, разница в войске будет большой, ибо у Торгейра было не более трех десятков способных к бою мужчин.88

Торгейр сказал:

— К вам обращаюсь я, предводители. Многие говорят, что и вы, и мы — люди не слишком покладистые и самоуправные. Ныне я хочу просить вас не обращать нашу удаль и мужество в дурь и смуту; кажется мне разумным во избежание зла заключить между собой мир.

Торгрим и Торарин приняли его слова хорошо, и вышло так, что мир был заключен, о чем говорит Тормод:

[№ 14]
В бой с отрядом большим
Светл умом, властитель,
Не вступил неравный,
укрепив поруку.
Доверял Торгейр
правде уговора,
но мужи те лживо
замышляли злое.89

И вот, когда мир между ними был уже заключён, Торгейр поехал обратно к кораблю. Он свез тогда на корабль все имущество своих спутников и велел бросить якорь поодаль от берега. Все его люди были на корабле, ибо он не вполне доверял Торгриму с Торарином, несмотря на то, что они заключили между собой мир.

С берега к Торгриму подходят люди, и от них-то те узнают об убийстве Гаута сына Надувалы, которое ранее произошло там же в Заводи, ибо Торгейр об этом убийстве им не сказал. И когда Торарин слышит эти новости, он заводит с Торгримом беседу наедине, говоря так:

— Не стал бы я заключать мир с Торгейром, если бы знал, что убит мой родич Гаут. Теперь я хочу знать от вас, могу ли я надеяться на вашу поддержку, если захочу мстить за Гаута.

Торгрим отвечает:

— В этом деле мы будем заодно, но с Торгейром, по-моему, справиться нелегко.

Торарин сказал:

— Мы как-нибудь вынесем на берег наши одеяния, льняные ткани и прочие ценности, и разложим их для просушки. Может статься, что кто-то из людей Торгейра отправится поглазеть на наши сокровища, и мы сможем сперва убить их, и тем уменьшить их войско.

Торгрим сказал:

— Давай попытаемся, если хочешь.

Торгрим и Торарин собирались ехать в Гренландию и всем владели сообща, как кораблем, так и поклажей: потому-то они и не несли на берег свое имущество.

Однажды в хорошую погоду Торарин и его люди вынесли на берег одеяния, лен и ценные вещи, и разложили их для просушки. В тот же день Кальв и Стейнольв, и всего двенадцать человек, сели в лодку и поехали за водой на берег. И когда они увидели на берегу товар, разложенный для просушки, три человека из их отряда побежали туда, где он лежал. Как только они подошли, их тут же убили. После этого Торарин и Торгрим напали со своим войском на людей Кальва. Кальва с Стейнольвом они схватили и посадили в оковы, а трех других убили возле заводи.90

Хельги Тюленьи Яйца бросился наутек, но перед этим он успел нанести одному из людей Торарина смертельный удар. За ним гнались, но настичь не сумели. Хельги бежал по горам днем и ночью, и не делал привала до самых Полей Тинга. Он рассказал Торгислю и Иллуги о том, что приключилось в Лавовой Заводи к тому часу, когда он покинул ее.
XVII

После событий, о которых сейчас было рассказано, Торгрим и Торарин взяли баркас, на котором Кальв и его люди выезжали на берег, и отправились к своему кораблю. Торгейр находился у себя на корабле, и с ним было восемь человек. Они не знали о том, что случилось на берегу, так как между заводью и их кораблем был мысок. Торгейр ни о чем не догадывается, пока Торарин и Торгрим не подводят торговый корабль и две лодки прямо к их кораблю. Все люди Торгрима были хорошо вооружены.

Торгейр и его люди хватают свое оружие и мужественно защищаются. Торгрим и Торарин подводят свой корабль к кораблю Торгейра и ставят его борт к борту. Тут начинается жестокая битва; тем удается быстро взойти на корабль Торгейра, и они не скупятся на могучие удары.

Торгейр все время рубил секирой с обеих рук, и они долго не могли достать его, ибо никому не хотелось найти кров под его секирой, и все же многих она не миновала. Люди Торгейра вскорости пали. Тогда он бросился на корму и защищался, стоя на помосте, ибо приходилось отбиваться от многих врагов сразу, как об этом сказал Тормод:

[№ 15]
Жестковыйный — сорок
сдерживая разом —
защищать решился
штевень лося тросов.
Череду увечий
дливши до предела,
рухнул сокрушитель
войск на кромку струга.91

[№ 16]
Пращеносец щебня
мер руки не дрогнул,
облегчая чади
участь в лютой сече.
С севера про друга
весть пришла, что ныне
ровни нет Торгейру
меж вождей дружины.92

Его оборону прославляли все, кто знал, как отважно он защищался, и все в один голос говорили о его смелости, что равных ему на памяти людей не было. Торгейр рубил часто и мощно, с большой силой и твердостью духа, и его дух был для него самого и щитом, и броней, и люди не знают другой подобной обороны. Всемогущ вложивший в грудь Торгейра столь твердое и бесстрашное сердце; и гордость его тоже была не людской, и вложена в грудь не людьми, но верховным кузнецом мира.

И вот, поскольку люди Торгрима поняли, что нападать на Торгейра намного опаснее, чем трепать баб за вымя, дело подвигалось у них медленно, и Торгейр обошелся им дорого, ибо из слов Тормода следует, что прежде чем пасть, Торгейр принес смерть четырнадцати людям.93 Однако в Драпе о Торгейре по именам названы двое из тех, кого он убил в этот раз.

Маром звался норвежец, который первым нанес Торгейру рану. Он ударил Торгейра в руку, и получив эту рану, Торгейр нанес Мару смертельный удар. Называют еще одного человека, которого Торгейр убил вслед за этим — Торира Норвежца: он пронзил Торгейра копьем, а Торгейр пошел на удар и затем нанес Ториру смертельную рану. Об этом событии Тормод сложил такие висы:

[№ 17]
Кашевару брашна
коршуна запруды
стылых тел — прознал я —
не случалось медлить
в буреломе стали.
Сгинул Map, с ним Торир,
— их в речах искусный
муж сразил до срока.94

[№ 18]
Умертвил в ристаньях
жертв меча тринадцать,
на веку, воитель,
вспять не повернувший.
О могучем князе
— стих немеет хилый —
— счет убийств окончен —
завершаю повесть.95

И вот Торир пал, а копье стояло в теле Торгейра, но он еще был на ногах. И все же рубить ему оставалось недолго, ибо рядом стояли Торарин с Торгримом, и они поразили Торгейра, и тогда он упал и расстался с жизнью. Торарин Дерзкий отрубил Торгейру голову и забрал ее с собой.

Некоторые рассказывают, будто они разрубили Торгейру грудь, желая взглянуть, каково на вид сердце столь храброго человека, и люди рассказывают, что оно было очень маленькое. Некоторые почитают за правду, что в маленьком сердце меньше крови чем в большом, поскольку сердце, обливающееся кровью, считается признаком страха — недаром говорят, что сердце бьется в груди, ведь при этом и кровь в сердце, и само сердце приходят в движение.
XVIII

После этой битвы Торарин и Торгрим расторгли союз, ибо Торарин решил, что, одержав большую победу, он сможет прославиться в Исландии. От их союза Торгриму достался корабль, а Торарину — движимость. Торгрим привел корабль в Гренландию, и плавание его было удачным.

Торарин нанял лошадей и работников и выехал из Заводи на юг сам двенадцатый. Голову Торгейра он вез в мешке у стремени для прославления своей победы.96 На выгонах они забавлялись так: доставали голову Торгейра из мешка, ставили ее на кочки и глумились над ней. Когда же они прибыли в Островной Фьорд, они сделали привал неподалеку от Корабельного Сарая. Они вновь достали голову Торгейра и поставили ее, по своему обычаю, на кочку. Тут голова показалась им устрашающей: глаза и рот открылись, а язык вывалился наружу. От этого зрелища их взяла оторопь, и им стало не по себе. Тогда они разрыли секирами землю рядом с головой и закопали ее, а сверху насыпали торф.97

Жители Равнины очистили торговый корабль, свезли на берег тела павших на корабле и на суше, и похоронили их там же в Заводи; везти отпевать их они не захотели, ибо в те времена вблизи Заводи не было никаких церквей.

Кальва и Стенольва после битвы освободили от оков, и они расчищали побоище вместе с жителями Равнины. Они стерегли товары, которые оставались на корабле, пока не приехал Иллуги. Хотя христианство в этой стране в то время было еще молодым, обычая обирать убитых не было и тогда. Тем же летом Иллуги вышел в море на севере из Равнины.

Тормоду Скальду Чернобровой долгое время было нерадостно после гибели Торгейра; в то же лето он уехал из страны и вышел в море у Брода.98 Эйольв из Долины Олава и его названный брат Торгейр Прорва вышли в море из Устья Гримовой Реки. Их корабль пришел на остров, который называется Лофот.99

Тормод Скальд Чернобровой поехал к конунгу Олаву Святому. Тормод приветствовал конунга, а тот ответил на приветствие и спросил, что он за человек. Тормод говорит:

— Я исландец, и зовут меня Тормод, а имя моего отца — Берси.

Конунг сказал:

— Не тебя ли называют Тормодом Скальдом Чернобровой и ты ли побратим Торгейра сына Хавара?

— Да, — говорит Тормод, — я тот самый.

Конунг сказал:

— Имя станет тебе оплотом — добро пожаловать к нам. Тебе, конечно, нелишне знать, что я ущемлен убийством моего дружинника Торгейра. И я буду доволен, если за него отомстят.

Тогда Тормод произнес вису.

[№ 19]
Не утратит свита
— привечает каждым —
княжья кладезь воли
— словом слуг владыка.
Не радела сродня
для двора, но ровней
— чту труды иные —
встану среди гриди.100

Конунг сказал:

— Однако твои стихи очень занятны.101

После этого Тормод сделался дружинником Олава конунга.

В то же лето в Норвегию пришел корабль из Гренландии. Им управлял человек по имени Скув. Он был гренландец родом. Скув был известный купец и человек умный: о нем шла добрая слава. Он был другом Олава конунга и входил в его дружину. Скув прибыл в дружину и провел зиму у конунга. Той зимой в Норвегии были Иллуги сын Ари, Стейнольв с Кальвом, Эйольв и Торгейр Прорва.

Следующей весной, когда после смерти Торгейра сына Хавара прошел год, Торгильс сын Ари и Ари, его сын, возбудили против Торарина тяжбу об убийстве Торгейра и прочих людей, павших на месте боя, и вчинили иск за все те деяния, которые при этом произошли. На тинге по этим тяжбам была заключена мировая, и Торгильс определил по всем искам две сотни серебра, и их выплатили за убийство Торгейра там же на тинге; сотню, по решению Торгильса, получил Гудмунд Могучий. Летом Торарин был убит в Островном Фьорде на сходке.

Тем же летом Кальв и Стейнольв выехали в Исландию. Они пристали у Брода на Бардовом Побережье и поехали к себе домой на хутор в Молодецкую Долину.

Эйольв и Торгейр Прорва купили в Норвегии корабль и повели его в Исландию, когда были вполне готовы. Они долго были в пути и поздней осенью вошли во Фьорд Городища. И когда они прибыли туда, они не сошлись в том, где приставать: Эйольв хотел вести корабль к Стремянному Фьорду, ибо туда дул ветер, а Торгейр Прорва хотел оставить корабль в дрейфе и выждать попутного ветра до Ледника, чтобы затем вести корабль к Мысу Завтрака. Тогда собрались у мачты и стали выяснять, кого на корабле больше: тех, кто хочет плыть по ветру, или тех, кто хочет положить корабль в дрейф. Но поскольку людям надоело быть в море, больше оказалось тех, кто хотел плыть по ветру. Названные братья были в таком гневе, что схватились за оружие, но их стерегли, и в этот раз ничего не произошло.102 Пристали они в Стремянном Фьорде. Едва корабль коснулся берега, Торгейр Прорва сел на коня и поскакал прочь и ехал, пока не прибыл на запад в Молодецкую Долину. Там он остался на зиму у братьев Стейнольва и Кальва.

Эйольв оставался у корабля, а когда он отдал все распоряжения, то поехал домой к своей матери в Долину Олава, и зиму провел у нее на хуторе.
XIX

Старуха-ведунья, о которой говорилось ранее, зимой заболела и долго лежала. В ночь после вербного воскресенья она умерла. Тело ее отнесли на корабль и повезли к Мысу Дымов, так как рядом с Долиной Олава не было церкви ближе той, что стояла на Холмах.

Эйольв и его работники привезли тело старухи к церкви. И когда тело опустили в землю, погода ухудшилась и сделалась снежная буря и сильный мороз: весь фьорд покрылся льдом, так что подвести корабль к Долине было нельзя. Тогда Торгильс сказал Эйольву:

— Мне кажется, тебе не стоит ехать домой до конца пасхальной недели; потом я дам тебе людей отвести корабль, если будет возможно пробиться сквозь льды. Если же будет несудоходно, я одолжу тебе лошадь до дома. А работники твои могут уехать домой раньше, если в том есть нужда и если ты этого хочешь.

Эйольв отвечает:

— Это твое предложение я приму.

И вот работники Эйольва выехали домой и шли по берегу через Скрюченный Фьорд.

Эйольв оставался на Холмах, пока пасхальная неделя не пошла на убыль. На пятый день пасхальной недели Эйольв говорит Торгислю, что хочет ехать домой. Торгильс говорит, что будет по его воле. Затем Торгильс велит приготовить ему для поездки подкованную лошадь и предлагает провожатого, если Эйольву он нужен. Тот сказал, что хочет ехать один.

Вот он выезжает с Мыса Дымов на восток и скачет дальше через Медвежий Фьорд и Скрюченный Фьорд. Когда же он был на подходе к Молодецкой Долине, Кальв и Стейнольв стояли на дворе у одной из стен и вели беседу: внезапно они видят, как вдали по полю идут люди. Им показалось, что они узнают этих людей, и это вроде бы Торгейр сын Хавара и те девятеро, что пали вместе с ним на корабле; все они были в крови с ног до головы и шли по полю от хутора, а когда они подошли к речке, которая течет ниже двора, то исчезли.103 От этого зрелища братьям стало жутко; они заходят внутрь и садятся у очага.

Энундом звался человек, который смотрел за скотом в Молодецкой Долине: он вышел из хлева в тот миг, когда братья зашли в дом. Энунд видит, как вдали по полю скачет человек на очень красивом коне; человек этот был опоясан мечом, в руке у него было копье, на голове шлем. И когда тот приблизился к хутору, он узнает этого человека, и это был Эйольв.

Энунд идет в покои, и там было мало народа. Там сидел Торгейр Прорва и несколько женщин. Энунд заводит речь:

— Сейчас мимо нашего двора скачет Эйольв.

Услыхав эти речи, Торгейр выбежал наружу и схватил копье. В это время Эйольв спустился к нижней кромке поля. Торгейр побежал вслед за ним. Но Эйольв ехал своей дорогой; он не видит, что за ним бежит человек. Он подъехал к Реке Молодецкой Долины;104 река поднялась, и Эйольв стал осматриваться. Торгейр крикнул ему, чтобы он подождал его, если он не трус. Эйольв слышит крик, озирается, и видит, как бежит Торгейр.

Эйольв соскакивает с коня и бежит навстречу ему. А когда они встречаются, каждый из них пронзает другого насквозь, и они падают одновременно. Теперь сбылось то, что старуха им предсказала.

Братья пошли в покои, когда с них спало нашедшее на них бессилие.

— Где Торгейр? — говорят они.

Им сказали, что он вышел и схватил копье, когда пастух Энунд сказал о том, что едет Эйольв. Братья спешно вышли и пошли через двор к реке; Эйольв с Торгейром были тогда при смерти, но еще дышали. Братья сидели у них в головах, пока те не испустили дух, а затем отвезли их тела в церковь.
XX

Когда Тормод Скальд Чернобровой провел одну зиму с Олавом конунгом, Скув стал снаряжать свой, корабль в Гренландию. Тогда Тормод идет к конунгу. Он сказал:

— Я бы хотел, конунг, чтобы ты позволил мне этим летом поехать со Скувом в Гренландию.

Конунг сказал:

— Что за дело у тебя в Гренландии: собираешься мстить за Торгейра, твоего названного брата?

Тормод отвечает:

— Не знаю, что из этого выйдет

Конунг сказал:

— Я не стану запрещать тебе ехать, ибо убежден, что знаю, чего ты хочешь.

На этом они прекращают разговор. Тормод условился со Скувом о провозе, и когда они были почти готовы, они идут предстать перед конунгом и благодарят его за расположение, которое он им выказал. Конунг пожелал им удачного пути. На прощанье конунг дал Тормоду запястье из золота и меч.

Скув и его люди всходят на корабль. И когда они уже на борту, к причалу идет человек. На нем широкая шляпа, он велик ростом, широк в плечах и толст; лица его они разглядеть не могли.105 Этот человек назвал Скува по имени. Скув ответил на приветствие и спросил, как его имя. Тот говорит, что его зовут Гест. Скув сказал:

— Откуда ты родом?

Гест сказал:

— Род мой берет начало в разных местах. У меня же к тебе есть дело, и мне нужно знать, захочешь ли ты взять меня этим летом в Гренландию.

Скув говорит:

— Ты мне незнаком, и я опрошу товарищей, не против ли они, чтоб я взял тебя.

Гест сказал:

— А я полагал, что на корабле решает кормчий, а не те, кто сидят на веслах. Что до меня, то я, вероятней всего, со своей долей работы справлюсь, так что твоим товарищам работать за меня не придется.

Их разговор кончается тем, что Скув обещал взять его.

Гест поднимается в город и немного погодя возвращается с такой большой и тяжелой ношей, что ее трудно было поднять даже вдвоем. Гест занял место на корме в последнем ряду. Он мало общался с другими людьми и мало брал на себя. Затем Скув вышел в море. Они поймали свежий ветер и корабль стало захлестывать. Чем тяжелей приходилось, тем больше прока было от Геста. По его ухваткам многим казалось, что силы у него явно хватит и на двоих. У Тормода с Гестом сразу не заладилось, всякий раз, когда они оказывались вместе.106

Однажды случилось так, что Тормод и Гест должны были вдвоем вычерпывать воду из трюма. В то время воду на кораблях вычерпывали бадьей, а желоба для откачки не было.107 И вот Тормод стоял внизу у киля и наполнял бадьи, а Гест принимал их на палубе и выливал за борт. Тормод не отличался силой и часто поднимал бадьи невысоко. Гест сказал ему, чтобы он поднимал выше. Тормод не говорит в ответ ничего, но делает точно так же, как раньше. И когда этого меньше всего ожидали, Гест роняет на Тормода бадью, полную морской воды. Тот промокает насквозь, выскакивает из трюма и хватает оружие. Гест тоже берет свое, и они хотят биться друг с другом.

Скув сказал:

— Негоже затевать в море распрю на торговых судах, ибо от этого происходит много вреда, и кораблям, на которых плывут враги, редко сопутствует удача. Сейчас мы хотим просить вас обоих условиться между собой о мире на то время, покуда вы в море на корабле.

Так и поступили. Корабль долго носило в море, и волны были большими. Однажды во время бури у них на корабле ломается рея. Парус тут же вынесло за борт. Парус хватают и тянут к себе на палубу, и хватка Геста была при этом самой крепкой.

Скув знал, что люди, которые выехали с ним из Гренландии, не слишком сноровисты, но он видел в море, что Тормод и Гест искусно ладят многие вещи. Тогда Скув сказал Тормоду:

— Не хочешь ли скрепить концы нашей реи?

Тормод отвечает:

— Нет у меня сноровки. Проси Геста починить рею: он столь силен, что сможет, наверное, сдавить оба конца вместе.

Тогда Скув пошел к Гесту и просил его выправить рею. Гест отвечает:

— Нет у меня сноровки. Скажи, чтобы ее чинил Тормод, ибо он столь речист, что сможет, наверно, срифмовать оба конца так, что они сядут намертво. Но ради нужды я возьмусь тесать один конец реи, а Тормод пусть тешет другой.

Теперь обоим дали по секире, и каждый тешет свою половину. Гест временами искоса поглядывает на Тормода. Когда же тот закончил свою половину, он садится на свое место, а Гест тешет ту, которая ему поручена, несколько дольше. А когда обе части были готовы, он складывает их вместе, и ни одну из частей не пришлось тесать заново. Тогда Гест скрепил рею. После этого они закрепили парус на рее и поплыли дальше.

Поздней осенью они достигли Гренландии. Корабль пришел во Фьорд Эйрика. В то время предводителем во Фьорде Эйрика был Торкель сын Лейва.108 Торкель был большим хёвдингом и могущественным человеком; о нем шла добрая слава. Он был большим другом святого конунга Олава. Вскоре после того, как корабль коснулся берега, Торкель приехал к нему и купил у кормчего и его товарищей то, что ему было нужно. Скув дал Торкелю знать, что на корабле находится дружинник Олава конунга по имени Тормод; он сказал Торкелю, что конунг посылает Тормода ему для покровительства и защиты на случай, если они тому понадобятся. И вот, после таких слов Скува, Тормод поехал зимовать на Крутой Склон.

Скув держал хутор на Столбовом Мысу; это напротив Крутого Склона на другом берегу Фьорда Эйрика.109 Со Скувом жил человек по имени Бьярни, это был умный муж, и о нем шла добрая слава; он умел многое и был хороший кузнец. Бьярни надзирал за их хутором, когда Скув ходил в плавания. Они владели имуществом сообща и хорошо ладили.

Гест поехал зимовать во Фьорд Эйрика на хутор, который называется Залив.110 Там жил человек по имени Торгрим.111
XXI

Торгрим Тролль, сын Эйнара, жил во Фьорде Эйнара на Акульем Мысу.112 Торгрим держал многолюдный годорд и был большим хёвдингом, могущественным и властным. Нрава он был самого отважного. С Торгримом вместе жила его сестра, по имени Тордис; на ней ранее был женат человек по имени Хамунд. Сыновья Тордис, числом четыре, проживали у Торгрима. Одного сына Тордис и Хамунда звали Бёдвар, другого — Фальгейр, третьего — Торкель, четвертого — Торд. Все они были большие удальцы и люди отважные. Другую сестру Торгрима Тролля звали Торунн. Она жила во Фьорде Эйнара на хуторе, который называется Длинный Мыс.113 У нее был сын по имени Льот: он был велик ростом. Все родичи Торгрима были заносчивы и держались с людьми не на равной ноге.

На хуторе, который зовется Скала, жила женщина по имени Сигрид. Хозяйство Сигрид было хорошим и приносило прибыль. Сына Сигрид звали Сигурд; он смотрел за хутором вместе с матерью. Сигурд был человек отважный, но не заносчивый; он не искал чужой дружбы, и о нем шла добрая слава.

Лодином звался раб, который смотрел за хутором на Крутом Склоне; он был хороший работник. Он дружил с женщиной по имени Сигрид. Ее отрядили прислуживать Тормоду. На Крутом Склоне была горенка, которая стояла поодаль от общих построек; в горенке спал сам Торкель и его домочадцы. В горенке из ночи в ночь горел свет, когда прочие люди уже спали. И вот Лодину показалось, что Сигрид чересчур задерживается по вечерам в горенке; ему показалось, что она не так внимательна к нему как раньше, и ему приходит на ум стишок, который сложили про ветреных женщин.114

[№ 20]
На крутящемся круге
слепили их сердце,
в грудь юлу им вложили.115

Он завел с Сигрид беседу и сказал, что не хочет, чтоб она по вечерам подолгу гостила в горенке. Она отвечает так, как ей заблагорассудилось.

Однажды вечером, когда Торкель с Тормодом, и вместе с ними Сигрид, собирались идти из дома в горенку, Лодин схватил Сигрид и удерживал ее, а она вырывалась у него из рук. Когда же это видит Тормод, он берет Сигрид за руку и хочет вырвать ее из рук Лодина, но это не очень-то получалось.

Торкель наблюдает за их сварой. Он говорит Лодину:

— Дай Сигрид пройти, куда она хочет. Нет ничего зазорного в том, что по вечерам она гостит в горенке: я присмотрю за тем, чтоб ни тебе, ни ей при этом не было срама, а ты следи за ней в другое время.

XXII

Ближе к йолю Торкель велит наварить пива, ибо он хочет устроить пир и прославить свое имя, ведь в те времена пиры в Гренландии были редкостью. Торкель пригласил на пир своих друзей, и во время йоля там было людно. Скув со Столбового Мыса и Бьярни прибыли на пир. На время йоля туда свезли столовую утварь, кувшины и одежду. И вот люди пили весь йоль с большим весельем и радостью. После йоля стали собираться в обратный путь. Лодин раздавал всем одежду, мечи и варежки, которые были сданы ему на хранение. Он также спустил на воду корабль Скува и Бьярни. Работники вынесли на берег кувшины и одежду.

На Лодине была куртка из тюленьей кожи, и такие же штаны.

Тут Лодин входит в покои с тремя людьми. В это время там не было никого, кроме Тормода и Бьярни. Тормод лежал на скамье у переднего столба. И вот, когда они вошли в покои, Лодин схватил Тормода за ноги, стащил его вниз на пол и поволок в сени. Тут вскакивает Бьярни; он хватает Лодина поперек туловища, подымает его и с силой швыряет на пол, осыпая ругательствами тех, кто волок Тормода. Он велел им тотчас отпустить его, и они так и делают. Тогда Тормод встает и говорит Бьярни:

— Нас, исландцев, такими приемами не удивишь, ибо мы часто применяем их сами в играх со шкурой.116

Те выходят и ведут себя как ни в чем не бывало. Когда Скув и его люди были вполне готовы к отплытию, Торкель и его домочадцы идут к кораблю. Барка Скува стояла у берега и перед ней были положены сходни. Бьярни стоял возле барки и ждал Скува, а тот разговаривал с Торкелем. Лодин был неподалеку от корабля: он уже роздал людям всю одежду. Тормод находился поблизости. И когда этого меньше всего ожидали, Тормод выхватывает из под накидки секиру и рубит Лодину голову, так что тот сразу упал на землю мертвым.

Торкель слышит шум, оглядывается и видит, что убит Лодин. Тогда он говорит своим людям, чтобы они подошли и убили Тормода, но им было страшно. Бьярни сказал, чтобы Тормод шел на корабль. Тот так и сделал. Бьярни шел вслед за ним, а за ними Скув. Когда все они взошли на борт, они убирают сходни.

Торкель подбивает своих идти на приступ и хочет биться со Скувом и Бьярни, если те не выдадут Тормода.

Тогда Скув сказал:

— Поспешно ты решаешь это дело, бонд Торкель, если ты готов убить Тормода, твоего домочадца, и при том — дружинника и скальда конунга Олава. Этот человек обойдется вам дорого, если Олав конунг узнает, что вы велели убить Тормода вопреки тому, что сам конунг послал его под твою защиту. Сдается нам, что здесь, как это нередко бывает, гнев мешает узреть суть. Мы хотим предложить вам теперь виру за убийство, которое совершил Тормод, и за урон, который вам этим убийством причинен.

И вот, после таких слов Скува, Торкель успокоился. Многие приложили свои силы, чтобы они заключили мировую. Скув передал Торкелю право вынести решение в деле об убийстве Лодина. После этого Тормод отправился зимовать на Столбовой Мыс.
XXIII

Эгилем звался работник Скува и Бьярни. Был он силен и велик ростом, безобразен, неловок и глуп. У него было прозвище, и называли его Эгиль Дурачина.

Тормод долгое время был невесел. Они же, Бьярни и Скув, спросили у Тормода, не могут ли они чем-то разрешить его молчание.

Тормод отвечает:

— Я бы хотел, чтобы вы дали мне провожатого, который бы следовал за мной всюду, куда я захочу пойти.117

Они сказали, что так и будет и просили его самого выбрать того из их работников, который ему но душе.

Тормод отвечает:

— Эгиль Дурачина силен и велик ростом, его я и выбираю. А ума у него, верно, ровно столько, чтобы делать то, что ему приказано.

Они сказали, что так и будет. Люди, однако, удивлялись, зачем он выбрал Эгиля. Бьярни сделал Тормоду широкую секиру по указанию Тормода: она была закалена вся от обуха до лезвия, а наварки на ней не было.118 Секира была очень острой.

Летом после этих событий люди выехали на тинг к Дворам, что во Фьорде Эйнара.119 Жители Фьорда Эйрика уже покрыли свои землянки, а места жителей Фьорда Эйнара были поодаль, и их разделял мысок.

И вот, когда большинство уже покрыло землянки, Торгрима еще не было. Немного позже показался его корабль; он был богато украшен, и у тех, кто был на борту, не было недостатка ни в отваге, ни в убранстве. Высокомерие Торгрима было так велико, что с ним едва решались заговаривать.

Жители Гренландии в ту пору часто держали на борту орудия для промысла. И вот, когда корабль Торгрима пристал к берегу, многие пришли посмотреть на убранство и оружие людей Торгрима. Тормод стоял поблизости и взял в руки гарпун, который они бросили на берег; он разглядывает его. Но человек Торгрима берет у него гарпун со словами:

— Отвали от гарпуна, парень, — говорит он, — ведь проку от того, что ты держишь, тебе не будет: ты, по-моему, вообще не умеешь метать гарпун.

Тормод отвечает так:

— Неясно, вонзишь ли ты лучше, чем я.120

— Можешь не сомневаться, — сказал тот.

Тогда Тормод произнес эту вису:

[№ 21]
Мнит: «метнет он круче» —
Бальдр щита кичливый.
Заливает лихо
Хлыщ бревна уключин.
Помню, мощный духом,
Доверял владыка,
балуя нас златом,
в битве край передний.121

Затем Тормод идет на тинг к месту Торгрима. Торгрим велит покрыть свою землянку с большой пышностью и богато убрать ее.122

Однажды в хорошую погоду случилось так, что из землянки Скува и Бьярни ушли все, кроме Тормода: он лежал на своем месте и спал. На себя он накинул плащ, покрытый мехом с обеих сторон: с лица плащ был черным, а с изнанки белым. И вот, проспав какое-то время, Тормод просыпается и видит, что все ушли. Это его удивило, ибо когда он заснул, в землянке было много народа. И в этот миг в землянку вбегает Эгиль со словами:

— Слишком далеко ты от большой забавы.

Тормод спросил:

— Откуда ты пришел, и что сейчас за забава?

Эгиль отвечает:

— Я был у землянки Торгрима сына Эйнара, и там сейчас большая часть тинга.

Тормод сказал:

— Чем они развлекаются?

Эгиль сказал:

— Торгрим рассказывает там сагу.123

Тормод сказал:

— О ком же та сага, которую он рассказывает?

Эгиль отвечает:

— О ком эта сага, я точно не знаю, но знаю, что он рассказывает ее хорошо и занятно; ему вынесли стул, и Торгрим сидит возле своей землянки, а люди сидят вокруг и слушают сагу.

Тормод сказал:

— Ты, наверно, сможешь назвать по имени кого-нибудь из тех, о ком идет речь в этой саге, раз ты так ее хвалишь.

Эгиль сказал:

— В этой саге был великий воин, некто Торгейр, и мне кажется, что наш Торгрим тоже участвовал в саге, и, как следовало ожидать, держался отлично. Я бы хотел, чтобы ты пошел туда и послушал рассказ.

— Это можно, — сказал Тормод.

Он поднимается, накидывает на себя плащ и выворачивает его черной стороной наружу. Он берет свою секиру, надевает на голову шляпу и идет к землянке Торгрима вместе с Эгилем. У стены землянки они останавливаются и прислушиваются, но оттуда нельзя было ясно слышать то, что там говорилось. Погода сперва была ясной и ярко светило солнце, но когда Тормод подошел к землянке, погода стала портиться. Тормод то глядел вверх на небо, то переводил взгляд на землю себе под ноги.

Эгиль сказал:

— Чего ради ты ведешь себя так?

Тормод отвечает:

— Такой вид у земли и неба перед разломом.

Эгиль сказал:

— А в чем опасны разломы?124

Тормод отвечает:

— Разлом всегда сулит большие события. Вполне может быть, что скоро ты услышишь, как трещит земля; тогда спасайся как можешь, беги со всех ног в нашу землянку и прячься там.

Пока они разговаривают, начинается гроза с сильнейшим ливнем. Все бегут прочь, и каждый в свою землянку, ведь дождя никто не ждал. Некоторые кинулись в землянку Торгрима, и в дверях образовалась страшная давка. Торгрим остался сидеть на стуле и ждал, когда в дверях станет посвободнее. Тут Тормод сказал Эгилю:

— Подожди здесь, а я схожу к землянке и узнаю, что там происходит. Но если услышишь треск разверзшейся земли, беги со всех ног в нашу землянку.

Тормод подходит теперь к землянке туда, где сидит Торгрим. Он сказал:

— Что за сагу ты рассказывал перед этим?

Торгрим отвечает:

— В двух словах смысл этой саги не передашь. А как твое имя?

Тот отвечает:

— Меня зовут Отрюгг [т. е. «Ненадежный»].125

— Чей же ты сын? — сказал Торгрим.

— Я сын Тортрюгга [т. е. «Коварного»].

Тогда Торгрим хотел подняться со стула. Но Тормод рубит ему секирой голову и раскраивает до плеч; затем он прячет секиру себе под плащ, подхватывает Торгрима за плечи и зовет:

— Бегите сюда, напали на Торгрима.

Многие выбегают на его зов и видят рану. Они спрашивают у Тормода, что он знает о напавшем на Торгрима. Тормод отвечает:

— Только что я его здесь видел. Но когда случилось увечье, я бросился подхватить Торгрима; затем я уже не видел, куда побежал напавший. Пусть теперь кто-нибудь сядет поддержать Торгрима, а другие пусть ищут того, кто напал на него.

Затем те уселись за плечами Торгрима, а Тормод ушел прочь. Он идет вдоль по берегу к ближнему мысу. Там он выворачивает плащ и надевает его белой стороной наружу.126

Когда Тормод убил Торгрима, Эгиль услыхал треск от разлома и побежал прочь в землянку Скува. Бегущего заметили и решили, что он-то и есть виновник увечья Торгрима. Увидев за собой толпу вооруженных людей, Эгиль здорово перепугался. Когда его схватили, все тело его дрожало от страха. Но когда люди признали Эгиля, они поняли, что он не убивал Торгрима. Тогда страх сошел с него, словно жар с железа.127

Те идут теперь по землянкам и ищут убийцу, но не находят его. Они идут дальше по берегу и подходят к мысу, вдающемуся в море. Там они встречают человека в белом плаще и спрашивают его об имени. Он назвался Вигфусом [т. е. «Жаждущим Боя»]. Они спросили, куда он держит путь. Он отвечает:

— Я ищу того, кто напал на Торгрима.128

Шли они навстречу друг другу, и при том быстро. Вскоре они потеряли друг друга из виду.

Скув и Бьярни хватились Тормода, и им показалось вполне вероятным, что он-то и есть виновник увечья, ведь Скув слышал в Норвегии речи конунга о мести за Торгейра сына Хавара. Когда основная толпа схлынула, Скув и Бьярни тайком от всех сели в лодку и положили туда запас еды. Они гребут прямо к мысу, где, по рассказам, видели человека в белом плаще, который назвал себя Вигфусом. Когда же они подошли к мысу, они увидели, где находится Тормод. Тогда они гребут к берегу и говорят Тормоду, чтобы он шел к ним на корабль. Тот так и сделал. Они спрашивают, не он ли напал на Торгрима. Он сказал, что это так. Они спросили его, как все приключилось, и насколько велика рана.

Тут Тормод сказал вису:

[№ 23]129
Попирал неправых
в прах левша — примеры
на слуху — хоть удаль
оскудела в сече.
Не горжусь вотще я
славой жизнелова,
Коль не пробил Ньёрду
жерди череп черный.130

— Вполне может быть, — говорит Тормод, — что удар вышел несильным, ведь били левой рукой. Но больше я бить не стал, так как думал, что первого удара хватит с лихвой.

Тогда Скув сказал:

— Удача была с тобой, раз они не признали тебя, когда ты сел за спиной Торгрима, и потом, когда они встретили тебя на мысу.

Тогда Тормод сказал вису:

[№ 24]
Отличим в толпе я
Очертаньем речи.
Смоль кудрей курчавых
Не признали чудом.
Ускользнул, ведь ссужен
Тюру срок обширней
танца льдин, а трутни
терний к тленью ближе.131

— Приметный я человек, — говорит Тормод, — смуглый, курчавый и заикаюсь.132 Но мне не было суждено умереть в этот раз, вполне может быть, что я ускользнул не зря, и до меня в траву склонится еще кто-нибудь из родичей Торгрима.

Тут Бьярни сказал:

— Пора бы тебе оставить мысли о мести за Торгейра, и ты вполне освободил свои руки.

Тогда Тормод сказал вису:

[№ 26]
Не делил с другими
месть — насытил птицу,
Бальдра лога волка,
распластав на вече.
Укротивши Тролля,
замышляет черный
за друзей Торгейра
павших месть обширней.133

— Кажется мне, — говорит Бьярни, — что тебе больше не надо мстить за Торгейра, и ты уже совершил великое дело; ты, чужестранец и одиночка, убил второго по могуществу хёвдинга во всей Гренландии, и теперь неизвестно, как ты сумеешь выбраться, ведь родичи Торгрима воинственны и суровы.

Скув и Бьярни везут теперь Тормода во Фьорд Эйрика и отводят его в пещеру, которая ныне зовется Пещерой Тормода. Пещера эта — в прибрежных скалах на том берегу, что напротив Столбового Мыса.134 И выше, и ниже — скалы, и все подходы к пещере опасны.

Скув и Бьярни сказали Тормоду:

— Оставайся здесь в пещере, а мы навестим тебя, когда кончится тинг.

На тинге заметили, что Тормода нет на месте; тогда поняли, что это он убил Торгрима. Бёдвар и Фальгейр начали против Тормода тяжбу, и за это убийство его объявили вне закона. Когда тинг закончился, люди поехали по домам. Скув и Бьярни приехали к Тормоду и привезли еду и прочие вещи, которых ему не хватало. Они сказали Тормоду, что он осужден и что ему надо оставаться в пещере, а иначе ему нигде не будет покоя, если люди узнают где он.

Перед входом в пещеру был большой выступ, поросший травой, и в случае нужды здоровый человек мог с опасностью для себя спрыгнуть со скалы на этот выступ.

Тормоду было скучно в пещере, потому что там было мало развлечений. Однажды в хорошую погоду Тормод решается выйти. Он берет с собой свою секиру и поднимается вверх по скале. Когда он еще не успел далеко отойти, на дороге ему встречается человек. Человек этот был велик ростом, и лучше было не иметь его своим спутником; был он безобразен, и вид его был нехорош. На нем был тулуп, сшитый из множества тряпок, многослойный как овечий желудок, а на голове — шляпа такой же выделки; вся она кишела гнидами.

Тормод спрашивает этого человека об имени. Тот отвечает:

— Меня зовут Одди.

Тормод спрашивает:

— Что ты за человек, Одди?

Тот отвечает:

— Я бродяга и хожу, где укажут,135 а прозвище мое — Одди Вшивец. Человек я непритязательный, врать не люблю, кое в чем сведущ, и добрые люди мне всегда помогают. А как твое имя?

Тормод отвечает:

— Меня зовут Торрад [т. е. «Трудный Замысел»].

Одди спросил:

— Что ты за человек, Торрад?

Тот отвечает:

— Я купец; не хочешь ли ты, Одди, заключить со мной сделку?

Одди говорит:

— Я мало что могу выставить взамен; что же хочешь купить ты?

— Я хочу купить твою верхнюю одежду.

Одди отвечает:

— Тебе не следует надо мной насмехаться.

Тормод говорит:

— Это не шутка. Я дам тебе плащ, который на мне, а ты дашь мне взамен свой тулуп и пойдешь с моим поручением на Столбовый Мыс; приходи туда вечером и скажи Скуву с Бьярни, что днем встретил человека, который назвал себя Торрадом и поменялся с тобой верхней одеждой. Других поручений я тебе не даю. Если исполнишь это — плащ твой.

Одди говорит:

— На тот берег просто так не пробраться — для этого нужен корабль. Но все же я попытаюсь вечером прийти на Столбовой Мыс.

И вот они меняются одеяниями. Одди берет синий плащ, а Тормод получает тулуп и надевает его на себя. Затем Тормод пошел к Фьорду Эйнара. Там он встречает пастуха Тордис с Акульего Мыса.

Тормод спросил, дома ли сыновья Тордис. Пастух отвечает:

— Бёдвара нет дома, братья же его этой ночью были дома, но сейчас они в море и ловят рыбу.

Тормод отвечает:

— Так, наверно, и есть.

Пастух подумал, что перед ним Одди Вшивец. Затем Тормод с пастухом расстаются, и Тормод идет к корабельным сараям Тордис и устраивается там. И когда стало смеркаться, Тормод увидел, что братья гребут к берегу. Торкель сидел на носу, Торд посередине, Фальгейр на корме.

Вот корабль касается берега, и Торкель встает; он перелез через штевень и хочет подтянуть корабль к себе. В это время Тормод выходит из сарая; братья были уверены, что перед ними Одди Вшивец. Тут Тормод бросается на Торкеля и рубит ему голову с обеих рук так, что раскалывает Торкелю череп; тот сразу же умер. Затем Тормод поворачивает вспять и сбрасывает тулуп наземь. Торд и Фальгейр бегут вслед за ним. Тормод бежит быстро и держит путь к прибрежным скалам над своей пещерой, и ему удается первым спрыгнуть на выступ перед входом в пещеру. А когда Тормод уже был внизу, за ним прыгает Торд; при приземлении он сгибает колени и наклоняет туловище вперед. Тут Тормод рубит его между лопаток с такой силой, что секира села по рукоятку. И прежде чем он успел вытащить секиру из раны, на выступ спрыгнул Фальгейр и тотчас ударил Тормода. Удар пришелся тому между лопаток, и это была большая рана. Тогда Тормод скользнул Фальгейру под руки, ибо он оказался без оружия.

Тормод чувствует, что у него меньше сил, чем у Фальгейра. Он понимает, что его дело не слишком хорошо, он лишился оружия и сильно ранен. Он обращает тогда свои мысли к Олаву конунгу в надежде, что удача конунга поможет ему выдюжить. Тут секира выскальзывает у Фальгейра из рук и падает со скалы в море. Теперь Тормоду кажется, что дело его чуть лучше, раз оба они лишились своего оружия. И вслед за этим оба они падают вниз со скалы в море. Теперь они пытаются утопить друг друга, и то один, то другой оказываются внизу; Тормод чувствует, что ослабел от большой раны и потери крови.

Но поскольку Тормоду не было суждено умереть в этот раз, бечева на штанах Фальгейра лопнула;136 тогда Тормод стащил с него штаны и перехватил ему ноги. После этого Фальгейру стало тяжело держаться на плаву; он то и дело погружается в пучину и каждый раз хлебает сверх меры. Затем всплывают его ягодицы и плечи, а перед самой смертью из воды появилось лицо; рот и глаза были открыты, и со стороны это выглядело так, как будто человек ухмыляется. Кончилось у них тем, что Фальгейр утонул. К этому времени Тормод совсем обессилел. Он выбрался на какую-то шхеру, заполз там на камень и лег. Он уже не надеялся, что ему удастся выжить, ибо он был очень утомлен и тяжело ранен, а до берега было далеко.137

Теперь следует рассказать об Одди Вшивце. Он пошел, как обещал Тормоду, и рассказал Скуву и Бьярни, что днем ему случилось встретить на дороге человека, который назвал себя Торрадом, поменялся с ним верхней одеждой и велел ему прийти на Столбовой Мыс и рассказать Скуву с Бьярни об их встрече и обмене одеждами.

Скув и Бьярни признали плащ и поняли, что Тормод посылает к ним Одди Вшивца с известием, что он собрался совершать большие дела. Вечером они тайком взяли лодку и ночью поплыли к другому берегу. А когда они приближаются к пещере, на одной шхере они замечают что-то живое и спрашивают друг друга, не тюлень ли это. Тогда они гребут к шхере, поднимаются на нее, видят лежащего на камне человека и узнают в нем Тормода. Они спрашивают его о новостях, а он рассказывает им о том, что произошло ночью.

Скув сказал:


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Сага о названных братьях Fóstbrœðra saga
СообщениеДобавлено: 05 апр 2013, 21:07 
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 апр 2013, 21:30
Сообщений: 201
Откуда: Москва
Медали: 2
Cпасибо сказано: 850
Спасибо получено:
225 раз в 109 сообщениях
Магическое направление:: руническое
Очков репутации: 68

Добавить
— В самом деле не зря ускользнул ты на тинге в Дворах, если за один вечер убил троих витязей знатного рода.

Тормод сказал:

— До того, как вы пришли сюда, я думал, что окончу жизнь здесь на шхере. А теперь мне кажется вполне вероятным, что я излечусь и тогда вновь окажется, что ускользнул я не зря.

Они распрашивают его о поединке с Фальгейром. Тут Тормод сказал вису:

[№ 27]
Я еще плескался,
вдруг всплывает гузно,
— дылда сдох постыдно —
лишь очко зияло.
Зрел я богохульство
Улля вьюги лезвий
— лупится да лыбится
на меня верзила.138

Скув и Бьярни положили Тормода на полотнище и отнесли на корабль, ибо сам он идти не мог. Потом они забрали из пещеры его одежду и скарб, так как им показалось, что оставаться там он больше не сможет. После этого они идут на веслах вглубь фьорда.

В устье Фьорда Эйрика у подножия ледников жил человек по имени Гамли. Он был беден и не держал в доме прислуги. Гамли был бывалый охотник. Он был женат, и жена его звалась Грима; это была женщина сурового нрава, искусная во всем. Она была хорошей врачеей и ведала древние обычаи. Кроме Гримы и Гамли, никого в доме не было. Гамли и Грима редко встречались с другими людьми, и люди редко их навещали.139

Скув и Бьярни пристали к берегу недалеко от хутора Гамли. Скув поднимается к дому, а Бьярни сидит возле Тормода. Хозяева хорошо встретили Скува и предложили ему свою помощь.

— У нас с собой раненый, и я бы хотел, чтобы вы его вылечили.

Грима говорит:

— Кто же он?

Скув отвечает:

— Ранен Тормод, скальд и дружинник Олава конунга.

— Кто нанес ему раны? — говорит она.

Скув рассказывает ей о том, что произошло.

— Случилось большое событие, и человек этот навлек на себя тяжкие невзгоды; трудно решиться принять того, кого осудили родичи Торгрима, тем паче, что он совершил столь великие подвиги, уже будучи вне закона.

Скув сказал:

— Я по справедливости заплачу тебе, если из-за него против тебя начнут тяжбу, а его содержание не будет тебе в убыток.

На этом они прекращают разговор, и Грима берется принять Тормода; тогда его относят наверх к хутору, и Грима промывает ему раны и перевязывает их. Тормоду тут же немного полегчало. Скув и Бьярни уезжают домой на Столбовой Мыс.

Новости эти всем показались большими, но правда о случившемся стала известна не скоро, ибо когда отыскалось тело Фальгейра, многие уверились, что Тормод тоже там утонул. Раны Тормода заживали плохо, и он лежал двенадцать месяцев. Когда исполнился год после этих событий, Тормод мог ходить между покоями и очагом, и раны его еще не вполне затянулись.

Следующей весной случилось так, что Тордис с Акульего Мыса стала громко стонать во сне, и люди решили, что ее нужно разбудить. Но Бёдвар, ее сын, сказал:

— Дайте моей матери досмотреть сон, ибо не исключено, что сейчас старая видит то, что ей нужно знать.

И ее не будят. Проснувшись, она тяжело дышит.

Бёдвар, ее сын, сказал:

— Ты тяжко стонала во сне, мать. Что же тебе привиделось?

Тордис отвечает:

— Этой ночью я много носилась на посохе, и мне открылись вещи, которых я раньше не знала.140

Бёдвар сказал:

— Что же именно?

Тордис отвечает:

— Тормод, убийца моих сыновей, а твоих братьев, жив и гостит у Гамли с Гримой на отшибе Фьорда Эйрика. Я хочу сейчас же ехать к ним, схватить Тормода и отплатить ему лютой смертью за то горе, которое он нам причинил. Мы заедем на Крутой Склон и попросим Торкеля ехать с нами, ибо он будет сердиться, если с Гамли и Гримой поступят дурно, ведь Торкель очень благоволит к ним.

Бёдвар говорит, что готов выехать, когда она хочет. И они встают посреди ночи и берут свой баркас, и на борту у них пятнадцать человек. Они гребут к Фьорду Эйрика. В это время года ночью там уже можно видеть дорогу.

Рассказывают, что когда Тордис со своими спутниками была уже в пути, Грима стала тяжко стонать во сне. Тормод сказал Гамли, чтобы тот разбудил ее.

Гамли отвечал:

— Грима не велит будить ее, ибо во сне она обычно видит то, что ей кажется важным.

На этом они прекращают разговор, и вскоре после этого Грима просыпается. Тогда Гамли сказал:

— Тяжко стонала ты во сне, Грима. Что же тебе привиделось?

Грима отвечает:

— То, что я теперь знаю, что Тордис с Акульего Мыса выехала с пятнадцатью работниками из дома и держит путь сюда к нам, ибо через ее бесовство ей открылось, что Тормод гостит у нас, и она замышляет убить его. Поэтому хочу, чтобы ты сегодня не выезжал на охоту и оставался дома, ибо даже если считать, что вас, мужчин, в доме двое — это не слишком много против пятнадцати человек. К тому же Тормод пока что не может держать оружие. Однако я не стану посылать вас на ледники, и вы останетесь дома.

Тордис ехала всю ночь, пока не прибыла на Крутой Склон. Торкель радушно ее встречает и предлагает им всем зайти в покои.

Тордис говорит:

— Дело обстоит так, что я намерена ехать к Гамли и Гриме, людям твоего годорда, ибо до меня дошли точные вести, что там живет наш супостат Тормод, о котором многие думают, будто он утонул. Я бы хотела, чтобы ты поехал сейчас с нами и помог нам добиться своего по закону. Если ты внимаешь нашим речам, тебе доподлинно известно, какое у нас дело к Гамли и Гриме.

Торкель отвечает:

— Непохоже на то, что Грима станет укрывать твоего супостата, но я поеду, раз вы этого хотите.

Затем Тордис и ее спутники завтракают. Торкель же собирает людей, так как он не желал зависеть от Тордис и Бёдвара в случае, если они не столкуются. Когда все насытились, Торкель поднимается на свой корабль сам двадцатый, и те, и другие пускаются в путь.

У Гримы, жены Гамли, был большой стул, на спинке которого был вырезан Тор: это был большой истукан. Утром Грима сказала:

— Теперь я укажу вам работу на день. Свой стул я выставлю посреди покоев. Я бы хотела, Тормод, чтобы ты сидел там, когда в дом придут. Я не хочу, чтобы ты вставал со стула, пока Тордис на хуторе. Даже если тебе покажется, что рядом что-то происходит, или что к тебе идет враг, все равно не трогайся с места, ибо если тебе суждено умереть, прятаться по углам бесполезно.

Пусть Гамли поставит котел и варит тюленя: бросай в огонь мусор и устрой так, чтобы дом наполнился дымом. Я сяду в дверях и буду мотать пряжу и встречать приходящих.

И вот, все исполнено так, как велела Грима. Когда корабли Торкеля и Тордис показались у берега, Тормод садится на стул. Гамли уже поставил котел и бросил мусор в огонь; тут дом наполнился густым дымом. От этого стало так темно, что ничего нельзя было разглядеть. Грима сидела у порога и мотала пряжу; она говорила себе под нос что-то такое, чего другие не могли разобрать.

Вот корабли касаются берега, и люди поднимаются к хутору; первым идет Торкель. Грима приветствует его и предлагает ему зайти.

Торкель сказал:

— С нами приехала Тордис с Акульего Мыса, и она почитает за правду, что ее супостат Тормод у вас. Мы хотим, чтобы ты выдала Тормода, если знаешь, где он, и ты берешь на себя слишком много, если держишь у себя того, кого Тордис и ее сын Бёдвар объявили вне закона.

Грима отвечает:

— Мне странно, что Тордис думает обо мне, будто я, сидя с одним человеком в доме, стану держать у себя супостата столь могущественных людей, как мать с сыном с с Акульего Мыса.

— Это и в самом деле странно, но все же мы хотим обыскать твои помещения.

Грима сказала:

— Ты мог обыскать мой хутор, даже если б не взял с собой столько народа. Мне всегда по душе, когда ты входишь в мой дом, но эти наглецы из Фьорда Эйнара мне противны, и мне не по душе, что они оскверняют мое жилье.

Торкель сказал:

— Мы с Тордис зайдем в дом вдвоем и обыщем его.

Они так и делают — идут внутрь и обыскивают дом; это не заняло много времени, так как хутор был маленький. Они открывают дверь и покои, но там стоял плотный дым, и они ничего особого не заметили. Весь дом был полон дыма, и они пробыли внутри, пожалуй, меньше, чем могли бы, если б не дым. Затем они выходят, и после этого обыскали двор.

Тут Тордис сказала:

— Из-за дыма я не могла ясно видеть, что к чему в покоях. Сейчас мы поднимемся на стену, снимем задвижки, выпустим дым и посмотрим, нет ли в покоях чего особенного.

Теперь Бёдвар и Тордис взбираются на стену и снимают задвижки; тогда дым выходит наружу. Тут стало видно все покои; они замечают и стул Гримы, стоящий посреди пола. Они видели, что на спинке стула вырезан Тор со своим молотом, но они не увидели Тормода. Бёдвар и Тордис слезают со стены и идут к дверям.

Тут Тордис сказала:

— Грима все еще не оставила древнюю веру, раз на спинке ее стула вырезан истукан Тора.

Грима отвечает:

— Я редко хожу в церковь слушать речи ученых людей, ибо церковь от меня далеко, а дома мало народу. И ныне, когда я гляжу на деревянный истукан Тора, мне первым делом приходит на ум, что в моих силах сломать и сжечь его, как только я захочу. Насколько же выше тот, кто создал землю и небо и все видимые и невидимые вещи; он дает всему жизнь, и никто не в силах его превозмочь.141

Тордис отвечает:

— Не исключено, что ты так и думаешь, однако я полагаю, что мы бы заставили тебя сказать больше, если бы поблизости не стоял Торкель со своими людьми, ибо есть у меня чувство, что ты все-таки знаешь, где Тормод.

Грима отвечает:

— Все идет по речению: «часто сбивается тот, кто гадает», а еще, что «кто не обречен, тот чем-нибудь да прикрыт». А тебе надо пожелать, чтобы святые хранители не позволяли сидящей в тебе вражьей силе подбивать тебя на дурные дела так часто, как ты этого хочешь. Удивительно, как люди этого порой не замечают, но вовсе неудивительно, что Враг не верит правде, когда ее допытывается.

Сказав это друг другу, они расстаются. Торкель едет домой на Крутой Склон. Тордис тоже едет домой.

Скув и Бьярни ездят тайком к Гамли и Гриме, привозят им вещи, которых тем не хватало, и с лихвой возмещают им содержание Тормода.
XXIV

Когда Тормод исцелился от ран, которые нанес ему Фальгейр, Скув и Бьярни привезли его на Столбовой Мыс и тайком держали у себя в сарае. Там Тормод провел третью зиму.

Той же зимой Скув и Бьярни продали хутор на Столбовом Мысу и прочие свои земли, вкупе со всем скотом; они собрались уезжать из Гренландии. Ранней весной они снарядили свой корабль и спустили его на воду. Тут Тормоду захотелось выйти из сарая: он сказал, что у него неотложное дело в одном фьорде на севере. Затем он достает себе лодку. Эгиль Дурачина вызывается ехать с ним; Эгиль садится на весла, а Тормод правит. Эгиль был хороший гребец и умел плавать.

Погода была ясной и хорошей, светило солнце и почти не было ветра. Они гребут на север к Фьорду Эйнара и идут вдоль по фьорду. Как только они вошли во фьорд, Тормод забеспокоился и помрачнел и стал то и дело наклонять корабль.

Эгиль сказал:

— Откуда у тебя такие глупые ухватки? Ты ведешь себя, как безумный: неужели ты хочешь опрокинуть наш корабль вверх дном?

Тормод отвечает:

— Не по себе мне.

Эгиль сказал:

— Из-за твоих выкрутасов я совсем не могу грести, и если ты хочешь, чтобы мы оба остались в лодке, не веди себя по-зверски.

Но что бы ни говорил на этот счет Эгиль, кончается тем, что Тормод переворачивает судно вверх дном. Тормод выбирается из-под днища и тут же делает другой нырок, а за ним — третий, и так — до самого берега. Секира была при нем.

Эгиль выныривает возле берега и залезает на киль: там он переводит дыхание, озирается и ищет глазами Тормода, но нигде его не находит. Тогда Эгиль переворачивает лодку как надо и вслед за этим садится на весла; он гребет прочь из фьорда и идет на веслах до самого Столбового Мыса; там он рассказывает Скуву и Бьярни всю правду о своей поездке и добавляет, что, по его мнению, Тормод погиб. Им это событие показалось странным: они решили, что все это не случайно, и заподозрили, что Тормод жив.

Теперь следует рассказать, чем занимался Тормод после того, как вышел на берег. Сперва он выжал свою одежду, а затем тронулся в путь и шел, пока не пришел к Скале на хутор Сигрид. Это было на склоне дня. Тормод постучал в дверь, и наружу выходит какая-то женщина; она приветствует его и идет обратно в покой.

Тормод идет вслед за ней и садится на заднюю скамью с краю. Сигрид начала беседу и сказала:

— Кто это пришел?

Он отвечает:

— Меня зовут Освивр [т. е. «Беспокойный»].142

Сигрид сказала:

— Каждый таков, каково его имя. Хочет ли Освивр остаться здесь на ночь?

Он отвечает и говорит ей, что хочет.

Утром Сигрид завела с ним беседу и спросила, что позвало его в дорогу.

Тормод сказал:

— Вчера я не зря назвался Освивром.

Она отвечает:

— Я сразу признала тебя, хоть раньше и не видела, и ты — Тормод Скальд Чернобровой.

Он отвечает:

— Бесполезно темнить, ибо ты верно распознала того, кого назвала. Что до меня, то я собираюсь на Длинный Мыс к Тордис дочери Эйнара и хочу встретиться с ее сыном Льотом: оба они часто вели обо мне мерзкие речи.143

Сигрид сказала:

— Тогда мой сын Сигурд пойдет вместе с тобой; Льот и Торунн с давних пор обходились с нами круто.

Тормод сказал:

— По-моему, Сигурду не стоит идти со мной, ведь если между нами и Льотом что-нибудь приключится, вы не сможете удержать свой хутор.

— Я охотно поступлюсь хутором, — сказала Сигрид, — ради того, чтобы осрамить Льота.

И вот Сигурд идет с Тормодом на Длинный Мыс к Торунн. Там они стучат в дверь, и наружу выходит какая-то женщина и приветствует их.

Сигурд спросил, дома ли Льот. Та отвечает:

— Он в покоях.

Сигурд сказал:

— Проси его выйти.

Служанка заходит внутрь и говорит Льоту, что его просят выйти. Тот отвечает:

— Кто просит?

— Сигурд со Скалы, — говорит она, — и с ним другой человек, которого я не признала.

— Каков на вид тот, кого ты не признала?

Она отвечает:

— Черноволосый и смуглый.

Льот сказал:

— Похож он, по твоему рассказу, на Тормода, нашего супостата.

Затем Льот идет в сени вместе с женщинами, которые были в доме. Льот берет в руку копье и выходит в двери; он признает Тормода и тут же бьет его копьем в живот.

Тормод отбил удар своей секирой и отвел копье вниз; удар пришелся в ногу ниже колена, и это была большая рана. Ударив Тормода, Льот наклоняется вперед, и в этот миг Сигурд рубит Льота между лопаток и сильно ранит его. Льот бросился назад в сени. Тормод ударил вдогонку, и удар пришелся Льоту в бедро и распорол ногу от бедра до голени; секира же вонзилась в порог. Льот упал в дверях; женщины выскочили вперед и захлопнули за ним дверь. Тогда Тормод и Сигурд повернули обратно.

Тормод говорит Сигурду, чтобы тот шел домой к Скале,

— и расскажи новости своей матери, а я позабочусь о себе сам, — говорит Тормод.

Тут они расстаются. Сигурд идет домой к Скале и рассказывает своей матери о том, что произошло.

Сигрид сказала:

— Мой тебе совет — ехать к Скуву и добиваться, чтоб он взял тебя к себе. Скажи ему, что я хочу продать свою землю и уехать с ним из Гренландии.

Теперь Сигурд едет к Скуву и излагает то, что ему было поручено. Скув принимает Сигурда и продает землю Сигрид; хутор ее он разбирает и свозит имущество к кораблю.

Тормод перевязывает свою рану и спускается на берег к корабельному сараю Торунн; он видит, что корабль уже спустили на воду и догадывается, что это, должно быть, работники Торунн вывели его во фьорд. Тогда Тормод пошел к морю и устроил себе лежанку в куче водорослей; там он лежит весь день.144

А когда стало вечереть, Тормод слышит шум весел и догадывается, что работники Торунн вышли на берег. Они говорят так:

— Утром будет вёдро, а нам выходить во фьорд. Не будем на ночь запирать наш корабль в сарае, и пусть он остается в заводи на плаву.

Они так и делают, и затем идут домой. В это время было уже темно.

И вот, когда работники ушли домой, Тормод поднимается и идет к месту, где качался на волнах корабль; он отвязывает канаты, садится на весла и гребет от берега, рассчитывая попасть на хутор в Заливе.

В тот же вечер на Акульем Мысу Тордис ложится спать; во сне она тяжко стонет. Проснувшись, она сказала:

— Где мой сын Бёдвар?

Тот отвечает:

— Я здесь, мать. Чего ты хочешь?

Она отвечает:

— Я хочу, чтобы мы вышли во фьорд, ибо там есть пожива.

Бёдвар ответил:

— Что это за пожива?

Тордис сказала:

— Тормод, наш супостат, плывет по фьорду один, и мы должны пересечь ему путь.

С Тордис выехало пятеро работников. И вот ночью они идут на веслах по фьорду.

Тормод слышит шум весел и людскую речь, и ему приходит на ум, что это Тордис с работниками вышла во фьорд. Ему кажется, что если его обнаружат, участь его будет не слишком завидной.

Неподалеку от Тормода был маленький островок. Он был невысок, и во время прилива островок заливало, но в промежутках волны его не захлестывали. Вот что предпринял Тормод: он перевернул свой корабль, а сам добрался до островка вплавь. Весь островок был покрыт клочьями водорослей. Тормод роет себе яму между двух камней и кладет поверх водоросли.

Тордис и ее люди ночью плывут по фьорду и видят на поверхности воды что-то черное. Что это, они не знают, гребут ближе и видят, что на волнах качается перевернутый корабль, и весла остались в уключинах.

Тогда работники Тордис говорят:

— Здесь Тормод, должно быть, наскочил на камень и, вернее всего, утонул.

Тордис говорит:

— Нет, Тормод не утонул здесь. Скорее, он проведал о том, что мы выехали и сам перевернул свой корабль, чтоб убедить нас в том, что он мертв. Сам он, должно быть, приплыл на островок, и где-то там спрятался. Так что пристанем к островку и обыщем его. Прощупайте весь островок наконечниками копий более одного раза.

Они сделали но ее слову, но Тормода не нашли. Им показалось, что надежды найти его на островке нет.

Тордис сказала:

— Думаю я, что он тут, хоть вы его и не видите. Если теперь Тормод слышит мои слова, пусть он ответит мне, если у него сердца мужа, а не мерина.

Тормод слышал, что сказала Тордис и хотел ответить ей, но не смог, потому что рот ему — как ему самому показалось — словно закрыли ладонью.145

После этого Тордис и ее люди уезжают прочь с чем приехали и уводят с собой тот корабль, на котором приплыл туда Тормод.

И вот, когда они уехали, Тормод поднимается из водорослей. Он бросается в воду и плывет к берегу тем путем, который ему показался кратчайшим. По пути он вылезает на ближние шхеры и делает там передышки. И вот, когда до берега оставалось недалеко, Тормод выбрался на какую-то шхеру; он изнемог так, что уже не мог никуда двинуться.

В ту же ночь Грим Бонд из Залива146 видел сон, будто к нему явился человек. Он был хорош собой и важен, среднего роста, приземист и широкоплеч. Этот человек спросил Грима, бодрствует он, или спит.

Тот отвечает:

— Я-то не сплю, а вот ты кто такой?

Человек из сна говорит:

— Я конунг Олав сын Харальда, и у меня есть к тебе дело: я хочу, чтобы ты поехал за Тормодом, моим дружинником и скальдом, и выручил его из беды, ибо он лежит на одной шхере неподалеку от берега и не может оттуда выбраться. А для того, чтобы ты знал, что все, открывшееся тебе, — правда, я укажу тебе, что тот чужеземец, который остался у тебя зимовать и назвал себя Гестом, — так вот, его имя — Стейнар, по прозвищу — Хельгин Стейнар. Он родом исландец и поехал в Гренландию для того, чтобы отомстить за Торгейра сына Хавара.147 Но хотя Стейнар большой удалец и человек отважный, все же ему не суждено отомстить за Торгейра и пусть его отвага найдет себе другое применение.

И вот, когда конунг Олав это сказал, Грим просыпается. Он будит Геста и велит ему подниматься. Тот так и делает, берет свое оружие и выходит к Гриму. Они сели, и Грим сказал:

— Как, ты говоришь, твое имя?

Гест говорит:

— Ты что, не помнишь, Грим, что я говорил об этом раньше?

Грим ответил:

— Конечно, я помню, как ты назвал себя, но спрашиваю я о том, зовут ли тебя так, как ты назвался.

Гест отвечает:

— Почему бы нет?

Грим сказал:

— Потому, что твое имя Стейнар, и в твоей стране тебя называют Хельгин Стейнар.

Гест сказал:

— Кто тебе это сказал?

Грим ответил:

— Олав конунг.

Гест сказал:

— Когда ж ты встретил этого Олава конунга?

Тут Грим рассказал ему свой сон.

Гест отвечает:

— То, что во сне касается меня, — правда.

Затем Стейнар и Грим поехали искать Тормода и нашли его там, где указал Олав конунг. Они отвезли Тормода к себе в залив, держали его у себя в потайном месте и лечили его. А когда Тормод исцелился от ран, которые ему нанес Льот, Стейнар везет Тормода к их кораблю. Скува тогда на корабле не было. Затем Стейнар съехал с хутора на Заливе и перебрался на корабль. Тормод поступил так же.

Скув задержался до самого конца тинга. На тинге Бёдвар сын Тордис объявил Сигурда сына Сигрид вне закона за раны, нанесенные Льоту. После тинга Скув собрался выходить в море. И в то утро, когда Скув собирался отплыть, Тормод и Гест без спроса Скува сели в лодку и отплыли прочь. Они зашли во Фьорд Эйнара и поплыли к хутору Торунн. Тут они увидели корабль, а на нем четырех людей; они вышли во фьорд за рыбой. Они признали среди этих четверых Льота сына Торунн. Тормод и Стейнар тотчас подходят к нему и вступают с ним в бой. Кончается их встреча тем, что Льот пал, и с ним те трое, что были на его корабле. Затем Тормод со Стейнаром едут обратно к кораблю, и Скув уже был готов к отплытию. Тут Тормод и Скув всходят на корабль. А Стейнар остался на берегу; он едет затем на Крутой Склон к Торкелю.

Скув и Бьярни выходят в море. Ветер им благоприятствует, и плавание их удачно; они достигают Норвегии. И как только корабль коснулся берега, они разделили свое имущество: к Бьярни отошел корабль, а Скув получил свою долю деньгами.

Бьярни держит путь в Данию и идет оттуда на юг в Рим в обитель святого Петра апостола с Павлом апостолом; по пути в Рим Бьярни умер.

Сигрид и ее сын Сигурд купили в Норвегии земли и жили там до конца своих дней.

Скув и Тормод поехали к конунгу и оставались с ним до самой смерти. Конунг сперва не жаловал Тормода. К конунгу явился человек, назвавшийся Гримом; он был исландец родом.148 Грим говорил, что отомстил за Торгейра сына Хавара прежде Тормода. Конунг оказал Гриму почести и одарил его. Тормод же знал, что Грим замешан в гнусном деле и злодейски умертвил человека в Исландии.

И Тормод подошел к конунгу и сказал вису:

[№ 28]
Наградили Грима
— едок стих недаром —
не в пример щедрее,
чем меня, без нужды.
Справил пса работу
лиходей ретивый,
я ж умножил славу
и свою, и княжью.149

Конунг сказал:

— Думаешь, Тормод, что покрыл себя в Гренландии большей славой, чем Грим в Исландии?

Тормод отвечает:

— Это дело решенное.

Олав конунг сказал:

— Что же славного совершил ты в Гренландии?

Тормод отвечал:

[№ 29]
Ствол, сразил я Тролля
— наземь грянул нравный —
ливня стрел, но Лодин
был повержен прежде.
Торкель сгинул твердый,
Умер Торд четвертый,
Пал в черед последний
Фальгейр достохвальный.150

Олав конунг сказал:151

— Ты наубивал в Гренландии похлеще иного рыбака. Ведь рыбаки говорят, что откупились от рыбы, если они вытащат одну рыбу для себя, другую за лодку, третью — за крючок, четвертую — за брод. На этом ты не остановился; зачем убил стольких людей?

Тормод ответил:

— Мне не понравились, что они сравнили меня с кобылой, ибо они уподобили меня кобыле и говорили, будто у меня с людьми так, как у нее с жеребцом.

Конунг сказал:

— Вполне понятно, что такое сравнение тебе не понравились; однако ж и ты совершил немало.

Тут Тормод сказал вису:

[№ 30]
Я тавро срамное
Выжегши сутяжным
Сукодеям брани,
Шуганул гренландцев;
Ой ли боебоги
Бурь мечей залечат
Кольца на закорках
Мыса, аль солгал я.152

— Так, наверное, и есть, — говорит конунг, — не скоро зарастет то тавро, которое ты на них выжег.

И Тормод жил у Олава конунга в почете и прославился как муж редкой отваги, надежный во всех испытаниях.

Тормод уехал из страны вместе с Олавом конунгом и разделил вместе с ним все невзгоды изгнания. И вернулся в Норвегию он с ним же, ибо ему казалось, что лучше умереть, вместе с конунгом, нежели пережить его.

А когда конунг подошел в Трандхейме к долине, которая называется Верадаль, и узнал, что тренды обложили его, он в шутку спросил Тормода:

— Что бы ты сейчас предпринял, если б был предводителем нашего войска?

Тогда Тормод сказал вису.

[№ 31]
Хижины сожжем мы
Те, что обнаружим
Хвербьёрга южнее,
за державу княжью.
Будь по мне, так вспомнил
всякий тренд бы юга
от угла уголья
с головой угарной.153

Олав конунг сказал:

— Не исключено, что удастся сделать как ты говоришь. Но мы примем иное решение и не станем жечь нашу собственную землю.154 Однако мы подозреваем, что ты бы и сам не поступил так, как сказал.

В день битвы при Стикластадире155 Олав конунг позвал Тормода и велел ему развлечь войско. А тот произнес Древние Речи Бьярки.156

[№ 32]
День народился,
Кочет хлопочет,
Слугам сычужным
Пора за работу,
Не спите, вставайте
Споспешники свеев,
Конунга Адильса
Други все главны:

[№ 33]
Хар Крепкий Хваткой,
Хрольв Луком Меткий, —
Люд родовитый,
Спины не казавший;
Не браги пригубить,
Не с бабой шептаться
Я вас побуждаю,
А баловать Хильд.157

Конунг сказал:

— Песнь избрана верно ввиду тех событий, что произойдут здесь сегодня, и я называю эту песнь Навострением Воинов.158

Рассказывают, что днем перед битвой Тормод был довольно мрачен. Конунг увидел это и сказал:

— Отчего ты все время молчишь, Тормод?

Тот отвечает:

— Оттого, государь, что я не уверен, пойдем ли мы вечером оба в один приют.159 Если ты мне теперь обещаешь, что мы оба пойдем одной дорогой, я вновь буду весел.

Олав конунг сказал:

— Не знаю, насколько мои речи могут помочь делу, но если что-нибудь здесь зависит от меня, вечером ты пойдешь туда же, куда и я.

Тогда Тормод обрадовался и сказал вису:

[№ 34]
Назревает, грозен,
— страх отринь, дружина —
Ати дождь. Над войском
Век ножей маячит.
Вдаль уйти, иль сдобрить
Брани стан — награды
Нет другой, правитель
дива струй пролива.160

Конунг ответил:

— Так, наверное, и будет, как ты говоришь, скальд, и те люди, которые пришли сюда, либо спасутся, либо падут.

Тогда Тормод сказал вису:

[№ 35]
Оскудела скальдов
череда — когда же
ждать? — с провидцем веча
я навек пребуду.
С мудрым ратоборцем
рад бы обретаться —
— выложим по борту
щит на лыжу лужи.161

Олав конунг сказал:

— Сигхвата скальда хочешь ты теперь опорочить, а делать это тебе не надо, ибо Сигхват предпочел бы быть здесь, если бы знал, как у нас тут жарко. И вполне может быть, что он еще принесет нам великую пользу.162

Тормод отвечает:

— Так оно, возможно, и есть, но все же я полагаю, что строй возле стяга был бы совсем худым, если б так поступали многие.

Рассказывают, что в битве при Стикластадире, где пал Олав конунг, Тормод выделялся тем, что бился без щита и брони, и это придало ему славы. Он рубил широкой секирой с обеих рук и прошел через строй врага; никому из тех, кто встретился ему на пути, не хотелось искать под его секирой ночлега. Люди говорят, что когда битва уже была кончена, Тормод не был ранен. Это удручило его, и он сказал:

— Думаю я, что уж не попаду вечером в тот же приют, что и конунг, а жизнь теперь для меня хуже смерти.

И в тот миг, когда Тормод это сказал, в него вонзилась стрела и пришлась в грудь, и Тормод не знал, откуда она была пущена. Рана обрадовала его, ибо он понял, что она принесет ему смерть. Он идет к амбару, где было много раненых воинов конунга. Какая-то женщина грела в котле воду для промывки ран. Тормод подходит к загородке и опирается на нее.

Женщина сказала Тормоду:

— Ты из людей конунга, или из войска бондов?

Тормод сказал вису:

[№ 36]
Видел всяк, шли скопом
средь полей с Алейвом.
Язв не счесть, вестимо,
— в пре секир несть мира.
Скальд изведал градин
хлад, блестит слюдою
щит мой, и лишь шуйцей
меч вздымать могу я.163

Женщина сказала:

— Если ты ранен, почему не даёшь перевязать себе раны?

Тормод отвечает:

— У меня лишь те раны, что не требуют перевязки.

Женщина сказала:

— Кто из людей конунга бился сегодня всего лучше?

Тормод говорит:

[№ 37]
Яр, добавил Харальд
жар полей с Алейвом.
Двигся в стрёме стали
С Хрингом Даг на тинге.
Пред полком на нажить
Княжича, ступили,
— пил глухарь густую
брагу ран — четыре.164

Тогда женщина еще раз спросила Тормода:

— Как бился сам конунг?

Тормод сказал вису:

[№ 38]
Встык при Стикластаде
Нудил люд владыка,
Щедр душой, на дышло
крови ток направив.
Защищался в тряске
трутней Тротта каждый;
Непреложно — вождь наш
не берегся в буре.165

В амбаре было много тяжелораненых, и там стоял громкий стон, какой часто сопутствует глубоким ранам. И вот, когда Тормод произнес эти висы, в амбар вошел человек из войска бондов. Услыхав, как громко отдаются стоны раненых, он сказал:

— Неудивительно, что конунгу не удалась битва против бондов, раз его сопровождали столь малодушные люди как эти, ибо о тех, кто в амбаре, по-моему, вполне можно сказать, что они вообще не могут сносить свои раны без вопля.

Тормод говорит:

— Значит, ты считаешь, что людям, которые собрались здесь, не хватает выдержки?

Тот отвечает:

— Я убежден, что здесь собралось вместе много людей нестойких.

Тормод сказал:

— Может статься, что в амбаре в самом деле есть человек, которому недостает мужества, и тебе моя рана вряд ли покажется тяжкой.

Бонд подходит к Тормоду и хочет осмотреть его рану. Тормод же взмахнул секирой и нанес бонду большую рану. Тот закричал от боли и громко застонал.

Тогда Тормод сказал:

— Я так и знал, что здесь найдется малодушный. Скверно ты поступаешь — меряешь чужое мужество, когда сам малодушен. Здесь у многих тяжелые раны, и никто не стонет по своей воле, и не вина этих людей, что раны их отдаются так громко. А ты стонешь и причитаешь, получив одну маленькую рану.

Тормод говорил все это, стоя возле загородки в амбаре. А когда их беседа закончилась, женщина, гревшая воду, сказала Тормоду:

— Отчего ты так бледен, парень, на тебе нет лица, как на трупе; почему же ты не даешь перевязать себе рану?

Тормод сказал вису:

[№ 40]166
Лик погас, но близок
Ласок час Костлявой.
Встрял зубец, стреножа
Рвоту ран, заржавлен.
Променял ли Меньи
мел остатний — метки
Датских стрел да бури
Дня — [саднят мне дюже].167

И сказав это, он умер, стоя возле загородки, и упал на землю мертвый.168

Харальд сын Сигурда закончил вису, которую произнес Тормод, вот что он добавил:

— «саднят мне дюже» — скальд, должно быть, хотел сказать: «метки бури дня саднят».

Этим, как было рассказано, завершилась жизнь Тормода Скальда Чернобровой. И здесь мы завершаем рассказ, который можем поведать о Тормоде, воине святого конунга Олава.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Сага о названных братьях Fóstbrœðra saga
СообщениеДобавлено: 05 апр 2013, 21:08 
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 апр 2013, 21:30
Сообщений: 201
Откуда: Москва
Медали: 2
Cпасибо сказано: 850
Спасибо получено:
225 раз в 109 сообщениях
Магическое направление:: руническое
Очков репутации: 68

Добавить
Примечания

1 В дни конунга Олава Святого было много хёвдингов… Зачин саги преследует две основные цели — ввести тему удачи конунга Олава Святого и связать удачу конунга с его христианской миссией.

2 Вермунд Тощий и Торбьёрг Толстая, дочь Олава Павлина — хёвдинг Западных Фьордов и его жена.

Привязка рассказа о могуществе Вермунда и его жены Торбьёрг к последующим эпизодам саги весьма условна. Вермунд выступает как враг Торгейра и Тормода, а его жена не упоминается далее вовсе. Пути Греттира и Названных Братьев пересеклись позднее (см. «Прядь о собирании Дягиля»).

3 Греттир сын Асмунда — главный герой «Саги о Греттире». Первая виса, приписываемая Греттиру, есть также в саге о нем. Там же приводится весь эпизод захвата Греттира бондами (гл. LII). Не вполне понятно, какая сага здесь заимствует материал. Сам эпизод с Греттиром и Торбьёрг Толстой есть только в редакциях M и R.

4 Проталина — ныне хутор называется Kelda. Он расположен в глубине Озерного Фьорда — вотчины исландских хёвдингов. Рядом стоит хутор Вермунда.

5 Хавар был родом с юга, с Пашенного Мыса. — Пашенный мыс (Акранес) расположен на северном берегу Китового Фьорда. Отец Торгейра, Хавар Эйнарссон, жил на земле своего предка Тормода Старого, и лишь затем перебрался на Западные Фьорды. Текст «Книги о Заселении Земли» гласит:

Тормод Старый и Кетиль, сыновья Бреси, приплыли в Исландию из Ирландии и заняли весь Акранес от Форельей Реки до Кальмановой Реки. Они были ирландцами. Кальман, по которому названа эта река, тоже был ирландцем; он был родом с Катанеса… Дочь Тормода Старого звали Гейрлауг, она была матерью Одда из Междуречья. (Н 21)

6 Берси звался человек, что жил в Ледовом Фьорде: он жил на хуторе, который называется Болота. Рассказчик саги ошибается, помещая Берси на хутор Болота (Tyr-dilmyri — R; Dyrdilmyri). Согласно гл. V, Берси жил на земле своих предков в Горячей Долине и сменил место жительства по указанию Вермунда. Более вероятно, что он отселился от Вермунда и перебрался на хутор Болота позднее.

В то же время некий хутор Хаваровы Загоны действительно стоит рядом с хутором Болота — оба они расположены на северном берегу крупнейшего из Западных Фьордов — Ледового. Вотчина Берси, отца Тормода, на южном берегу того же фьорда.

Родословные главных героев полностью в саге не приводятся. В «Книге о Заселении Земли» они выглядит так:

1) Тормод сын Берси, сына Халльдора, сына Гуннбьёрна, сына Ульва Вороны. Гуннстейн и Халльдор, сыновья Гуннбьёрна, прибыли в Исландию на склоне века Заселения Страны и заняли Фьорд Скатов, Долину Длинной Реки и Залив Огрсвик (Теснинный Залив) вплоть до Узкого Фьорда.

2) Торгейр сын Хавара, сына Эйнара, сына Клеппа, сына Ёрунда Крещеного, сына Кетиля сына Бреси. Торельв, мать Торгейра, была дочерью Альва из Долин, сына Эйстейна Пердуна. Брата Альва звали Торд, он был отцом Кольбейна, отца скальда Торда (Land 162, 171).

7 Братья Торгильс и Иллуги были сыновьями Ари сына Мара. Родословная сыновей Ари приводится также в «Саге о Ньяле» и в «Саге о Греттире» (Nj 100, Land 162, 171, Grett 27). В «Саге о Ньяле» упоминается и третий брат — Гудлейв сын Ари, спутник миссионера Тангбранда.

8 Торгейр и Торгильс сын Ари были двоюродными братьями… Торгерд, мать Ари, и Торельв, мать Торгейра, были сестрами. В то же время Торгильс был значительно старше Торгейра.

9 Ибо много искр язычества тлело под ним и ложные обычаи были в ходу — термин ложные обычаи следует понимать просто как собирательное обозначение язычества.

10 Обряд побратимства описан еще в двух родовых сагах — «Саге о Гисли», гл. 6 и «Саге о Людях из Лососьей Долины». Описание «Саги о Гисли» наиболее достоверно этнографически. Обращает на себя внимание, что рассказчик «Саги о Названных Братьях» называет обряд действом.

11 Тормод был несколько старше, но Торгейр был сильнее. Здесь рассказчик ошибается: на самом деле старше был Торгейр — он родился около 995 г., а его побратим на три года позже.

12 Топоним Хаваров Двор обнаруживается в окрестностях Реки Глиняной Долины (Leirársveit) в начале Боргарфьорда.

13 Жил человек по имени Ёдур. Редакция F добавляет… он был сыном Клёнга. Ёдур назван сыном Клёнга и в висе Тормода.

14 Рогатое копьё — описание этого оружия см. в «Саге о Греттире».

15 Слова Не покраснел он вводят медицинскую глоссу. Сдержанность Торгейра — черта мужественной решимости. Рассказчик счел нужным вставить рассуждение о происхождении аффектов: оно соответствует европейским представлениям того времени.

16 …секира накормила ужином многих… Данное выражение является результатом контаминации: рассказчик путает две метафоры убийства — 1) кормить ворона пищей (ужином, завтраком и т. д.); 2) уготовить человеку ночлег.

17 В то время в Исландии меч был у людей не в ходу… Это утверждение рассказчика идет вразрез с описаниями большинства родовых саг. Возможно, оно является реакцией на разницу норвежского и исландского вооружения в конце XIII. Мечи, изготовленные в местных кузницах, были ненадежны, поэтому высоко ценились древние и импортные клинки. Рядовые бонды и их челядь предпочитали секиру и пику. В то же время меч был неизменной частью вооружения норвежских дружинников, в том числе исландцев, на службе норвежских королей.

18 Торгейру было пятнадцать лет, когда случилось это убийство… Виса Тормода, где сообщается о первом подвиге пятнадцатилетнего Торгейра, явно перекликается с «Первой Песней о Хельги Убийце Хундинга»; эддический герой тоже совершает свой первый подвиг в пятнадцать лет, и это также — месть за отца.

19 Сын Клёнга — Ёдур, убийца Хавара, отца Торгейра. Слова межа деяний указывают на то, что убийство Ёдура — первый подвиг Торгейра. Направитель днища, т. е. водитель корабля — кеннинг МУЖА, в данном случае он относится к Торгейру. В «Драпе о Торгейре» «корабельные» кеннинги имеют величальную функцию и используются в эпизодах, где герой совершает особо выдающиеся или похвальные деяния. Выражение вождь взнуздал удачу (в оригинале употреблен кеннинг Торгейра) вводит тему удачи или судьбы: подвиги Торгейра возможны потому, что удача ему благоприятствует, и он сам вершит чужие судьбы.

Отца Торгейра звали Хавар, нормальная форма род. п. должна звучать Хавара, появление стиха наследник Хавра объясняется требованием размера — в оригинале Тормод употребляет форму на слог длиннее нормальной, в то время как переводчик сократил ее на слог.

20 — Нелюбопытный ты человек… Образ действия работников, пренебрегающих речевым этикетом, противопоставляется поведению героя, соблюдающего его даже тогда, когда он отправляется на убийство или находится в опасности.

21 — Вечером на Ракушечном Склоне пролилась кровь… Здесь F, R предлагают более полный вариант диалога:

Торгейр говорит:

— Вечером на Ракушечном Склоне пролилась кровь.

Торельв спрашивает:

— Кто был в этом замешан?

Торгейр отвечает:

— Пострадал Ёдур.

Она говорит:

— Потеря невелика. А кто напал на него?

Торгейр говорит:

— Не могу сказать, что не я.

22 Бесстрашный (букв. — неробкий) Зверь — Лев (куртуазная фразеология).

23 Ингольв Палёный и его сын Торбранд из других источников неизвестны.

24 Женское имя Сигрфльод редкое. Внутренняя форма его под стать валькирии Sigr-fljóð, т. е. «Жена Победы», «Победоносная».

25 Фьорды Ёкуля — группа фьордов на Северной оконечности Четверти Западных Фьордов. Хутор Палёный Двор, где жили Ингольв и его сын Торбранд лежит к северу от самого южного из них — Фьорда Храфна.

26 Дщери Ран — устойчивая метафора моря (собственно, волн моря). Ран — морская богиня, жена морского великана Эгира.

27 Враг ветвей, букв. «Пес ольхи» — скальдическая (ученая) перифраза. По существу, это кеннинг ветра.

28 …злых людей лучше знать понаслышке — та же сентенция встречается в «Саге о Курином Торире», гл. 6, где она вложена в уста заглавному персонажу.

29 Сын Ингольва — Торбранд. Спрут шатра — корабль. Корабельный шатер (палатку) разбивали над палубой во время стоянки. Выражение гибели Ингольва сына сам свидетель подчеркивает, что Тормод сам сражался в той схватке, где пал Торбранд. Бесстрашный князь мачты рысака — Торгейр (двойной кеннинг); рысак мачты — КОРАБЛЬ, а князь, т. е. правитель корабля — МУЖ. Упоминание корабля в описании схватки имеет символическое значение, поскольку Ингольв с Торбрандом были убиты на суше. Однако убийство разбойников — благо, поэтому Тормод употребляет в висе «корабельные» кеннинги.

30 Диалог Сигрфльод с Вермундом изложен в F, R более связно:

Сигрфльод велела своим работникам спустить корабль на воду, а сама вызвала Вермунда на разговор; они начинают беседу.

…Убиты Торбранд с Ингольвом и еще двое людей.

Вермунд спрашивает:

— Кто же убил их?

Сигрфльод отвечает…

31 Три сотни серебра были довольно значительной суммой. Сотня серебра — обычная вира за свободного человека. По исландским мерам, сотня равняется 120 эйрирам т. н. бледного (качественного) серебра или 4 эйрирам сукна, т. е. отрезу в 24 локтя, или 32 стоимостям коровы. Некачественное (плавленое) серебро было вдвое дешевле бледного.

32 Берси перенес хутор к Горячему Жилью в Горячей Долине, так как Вермунд не захотел терпеть подле себя вертеп Торгейра с Тормодом. {На этом в книге примечание заканчивается — OCR.}

33 Торкель из Упряжной Долины упоминается также в «Саге о Греттире», гл. XLII.

34 После слов Торгейр заходит в дом редакции FR добавляют два предложения:

Он занимает другую скамью напротив Бутральди. Друг с другом они не говорят и сидят во всеоружии.

35 Ристанья — поединки, единоборства. Фраза надлежит ристанья нам считать прилюдно впервые в «Драпе о Торгейре» вводит тему перечня жертв Торгейра, павших в единоборствах с ним. Обагритель древка — МУЖ, здесь — Торгейр.

36 Торгильс был сыном Мара — редакции F, R передают имя отца Торгильса как Маг (Мак). Такой же вариант представлен и в «Саге о Греттире».

37 Общинные земли (almenningar) — это побережье Хорнстрандир (или просто Коса) лежат на северной оконечности Западных Фьордов. В этих местах Гольфстрим выносит на берег древесину и туши китов. Согласно древнеисландскому законодательству, коса Хорнстрандир считалась общей собственностью; каждый был вправе искать себе добычу на побережье. Такое положение часто приводило к конфликтам, о чем рассказывается в ряде саг, в том числе — в «Саге о Греттире» и «Саге о Людях с Песчаного Берега».

38 Асмунд Седоволосый — отец Греттира. В «Саге о Греттире» тоже рассказывается об убийстве Торгильса сына Мара (гл. XXV-XXVII), но ничего не говорится о жертвах со стороны названных братьев. С другой стороны, «Сага о Греттире» сообщает, что трое товарищей Торгильса пало от руки Тормода.

39 Клён руля т. е. предводитель корабля — кеннинг МУЖА, относящийся к Торгейру. Фраза вёл меня советом клён руля означает, что Тормод был под защитой Торгейра, пользовался его расположением. Выражения лицезрел людской я облик злобы и вдоволь клеветы досталось указывают на то, что врагам удалось поссорить Торгейра с Тормодом, науськивая их друг на друга. Однако в прозаическом тексте саги об этом прямо не сказано.

40 Торстейн сын Торкеля Кугги — хёвдинг Брейдафьорда, двоюродный брат Торкеля сына Эйольва. О нем рассказывается в «Саге о людях из Лаксдаля», «Саге о Греттире» и «Саге о Бьёрне».

41 Пастуха Скува из Собачьей Долины тоже звали Скув… В редакциях F R имя пастуха передано как Скум. Интродукция бонда Скува в этих редакциях завершается сообщением:

Торгисль и Иллуги обычно останавливались на ночлег у Скува в Собачьей Долине, когда ехали на тинг F R.

42 Когда солнце стояло уже довольно высоко… В саге употребляется слово rísmál, которое буквально значит «время, когда встают». Оно приходится на 6 часов утра.

43 «Серый Гусь» (I b, 61) предусматривает достаточно серьезное наказание за поездку на чужом коне. Уже за то, что Бьярни вскочил на коня Торгейра, с него полагалась 6 эйриров, за то, что тронулся с места — 3 марки. Если же он успел проехать на нем мимо трех хуторов, либо пересек границу округи, либо пересек водораздел между округами, против него мог быть возбужден иск об изгнании. Разумеется, это не давало Торгейру основания творить самосуд над ним.

44 Сообщение о мировой предваряется в F R фразой:

И хотя Скуву было тяжело примириться с потерей, он не видел для себя большей чести, чем отдать дело братьям на мировую F R.

45 Хват — синоним (хейти) МУЖА, здесь он относится к Торгейру. Сын Мара — Торгильс. Наездник зверя зыбей — двойной кеннинг МУЖА. Зверь зыбей — корабль, а наездник корабля — МУЖ, в данном случае — Торгейр.

46 Вместо: Он [Гаут] переменился в лице по приходе Торгейра редакция F дает:

Он дурно воспринял приход Торгейра. Норвежцы быстро смекнули, что Гауту крайне не по душе, что Торгейр едет с ним на корабле. F

47 Отвязали сундук Гаута… На скандинавских судах того времени не было специальных банок для гребцов; матросы сидели на своих сундуках.

48 Метафора много копий, словно лес считается вкраплением книжного стиля.

49 Стихи о пребывании Торгейра в Англии и в Дании входили в состав Драпы о Торгейре. Неясно, сколько вис Тормод посвятил этим эпизодам.

50 Выдра вод — корабль. Гуннар храпа ветра — МУЖ (двойной кеннинг). Храп ветра — БИТВА, но вместе с тем и морская буря, встречающая Торгейра на пути к чужим странам. Гуннар (морской конунг) бури — МУЖ, т. е. Торгейр. Разлучитель злата — МУЖ, т. е., опять-таки, Торгейр. Кнёрр — торговое судно для морских плаваний. Выражение достигал накала означает, что Торгейр сталкивался с серьезной опасностью при морских переходах, но с честью выходил из положения.

51 Теснинное Озеро тоже замерзло; Теснинное Озеро невелико. Основная тропа между хуторами Тормода и девицы Тордис, вопреки рассказчику саги, не пролегает через озера: разделяющий их горный кряж крут и довольно высок.

52 Наматывание пряжи является частью колдовского ритуала — в этой связи фраза Гримы о том, что она хочет «послать Кольбака по хуторам за пряжей» должна восприниматься как своего рода каламбур. В то же время обматывание тела Кольбака пряжей преследует и утилитарную цель — противостоять ударам Тормода.

53 Рассказчик саги полагает, что Тордис советует ему сменить тропу потому, что хочет оградить его от опасности, а Тормод самовольно меняет маршрут. Это недоразумение — по-видимому, рассказчик плохо знал географию округи. В действительности Тормод идет именно тем путем, который указан в реплике Тордис.

54 Возвращение раненого Тормода домой после свидания напоминает аналогичный эпизод с Бьёрном Бойцом из Широкого Залива в «Саге о Людях с Песчаного Берега», гл. XXIX.

55 Хрунд — великанша или валькирия, а ропот (недовольные речи) Хрунд — это БИТВА. Сиклинг — легендарный конунг (эпический синоним), напев сиклинга — БИТВА. Оба кеннинга БИТВЫ, таким образом, связаны с метафорой действий оружия как «речи» или «песни». Тать — здесь: наемный убийца, т. е., в данном случае, Кольбак. Лихоимец барки — своеобразный «корабельный» кеннинг, также относящийся к Кольбаку: он обманом или разбоем присвоил себе «корабль», т. е. вступил в бой не по правилам, выскочив из засады. Искуситель свечки устья ран — тройной кеннинг МУЖА; устье ран — поток КРОВИ, свечка устья ран — МЕЧ (как бы зажигающий кровь), искуситель меча — МУЖ, в данном случае, сам Тормод.

56 В редакциях F R Грима отвечает на обвинение Берси «ты можешь говорить так, что… не разберешь, что у тебя на уме» иронической репликой:

Грима отвечает:

— Каждый может сказать не то, что на уме, если захочет. F R

57 Брод (Вадиль, ныне Вадатль) — одна из главных пристаней на Бардовом Побережье.

58 «Песнь» Гримы, которую она бормочет, стоя на берегу, — это колдовское заклинание. Возможно, исландцы XIII в. еще могли угадать за клише песнь, заученная в молодости и конкретный жанр текста.

59 Он вступил в войско викингов… Редакция F уточняет, что Кольбак вначале покинул Норвегию, а потом вступил в войско викингов.

60 Сплавной Залив (Булунгарвик) расположен близ устья Ледового Фьорда.

61 Торбьёрг и ее мать Катла упоминаются в «Книге о Заселении Земли».

62 Любовные висы (мансёнг) — скальдический жанр, преследовавшийся по закону наравне с нидом. В «Сером Гусе» есть параграф, гласящий: если кто-либо сочинит мансёнг о женщине, то за это подлежит изгнанию. Однако столь суровое наказание, по всей видимости, применялось в том случае, когда мансёнг сочинялся против воли объекта: вряд ли женщины всегда были недовольны сочинением стихов о них.

63 Спутники Тормода не могли застрять в Долине Эрна на полмесяца из-за непогоды (путь от Горячего Жилья до Долины Эрна занимает максимум один день).

64 Висы Черных Бровей до нас не дошли. Исландский филолог Бьяртни Эйнарссон недавно предположил, что рассказ о наречении прозвища Тормода является легендой; по его мнению, прозвище характеризует внешность самого скальда (Тормод был брюнетом), а не внешность его дамы. Б. Эйнарссон предлагает переводить его как «Тормод Черная Бровь», однако такое толкование не вполне состоятельно лингвистически.

65 Ныне я отплачу тебе лихом за ложь — Цитата из «Речей Высокого» (Hav 42, 45).

Беседа Тормода с представшей ему во сне Торбьёрг в редакциях F, R изложена более подробно. Там Торбьёрг говорит скальду:

Я-то точно знаю, что ты не держишься уговора, который мы дали друг другу.

66 Разговор Тормода с Берси в F, R продолжается так:

… Тормод сказал, что у него сильно болят глаза.

Берси отвечает:

— Нельзя считать здоровым того, у кого неладно с глазами. F, R

67 Дева островных обручий — двойной кеннинг ЖЕНЩИНЫ, в котором зашифровано имя Тордис из Залива, дочери Гримы. Обручье островов — кеннинг МОРЯ, а дева (дис) моря — это Тордис из Залива, поскольку слово залив является поэтическим синонимом МОРЯ. Зато дис суда, явившаяся Тормоду во сне — это Торбъёрг Черная Бровь, она же названа Фрейей (богиней) пряжек и Труд (богиней), с которой трудно сладить. Выражение дис суда подчеркивает исходящую от Торбьёрг угрозу.

68 Любопытно, что Торбьёрг (а вслед за ней и отец Тормода) требует от него не сочинения новой песни о Торбьёрг, а восстановления прежней и уничтожения вставок, адресованных Тордис. Очевидно, поэма о женщине должна была быть достаточно безличной, чтобы можно было безнаказанно (для формы стиха, а не для здоровья поэта!) обратить куплеты, сохранив общий строй.

69 Белый Двор стоит выше по Междуречью Реки Длинной Долины и Форельей Реки.

70 Увлажнитель жала (лезвия) — МУЖ, т. е. Торгейр.

71 Длинные островки в междуречье реки Хвитау (Белой) ныне представляют собой песчаную отмель. Скорее всего, раньше там росла трава и рассказчик мог считать эти кусочки суши островками.

72 Судоходная Река и Фьорд Стейнгрима расположены на западной оконечности полуострова Западных Фьордов.

73 Рассказчик М не может назвать пострадавшего дружинника по имени, а рассказчик Н присваивает ему имя Торфинн. И то, и другое свидетельствует о невнимательном чтении висы Тормода, где дружинник назван Оддом.

74 Имя мастера-клептомана Веглаг почти наверняка является по происхождению прозвищем. Его интерпретация зависит от количества гласных и согласных в корне. Возможны варианты: а) «низенький» или «низменный» (чтение с долгим гласным); б) «укладчик стен», «плотник» (чтение с двойным согласным). Оба варианты оправдываются контекстом.

75 Упоминание о палатах в Скаульхольте хронологически привязано в разных версиях к времени службы разных епископов. Данное место имеет важное значение для датировки протографа и отдельных версий. Большинство версий (MFR) ссылается на второго епископа Магнуса (т.е. Магнуса Гицурарсона, 1216–1237гг.). Время первого епископа Магнуса в Скаульхольте (Магнуса Эйнарссона) — это 1134–1148 гг.

Редакция «Хауковой Книги» ссылается на второго епископа Арни (Арни Хельгасона), 1304–1320 гг. Первый епископ Арни — это известный Арни со Стада, сын Торлака — 1269–1298 гг. Такая датировка является невероятной: постройки XI в. не могли простоять так долго. В то же время она достаточно явно показывает, что рассказчик «Хауковой Книги» стремился дать ясный ориентир своей аудитории и сознательно изменил имя епископа.

76 Обидчика Одда рассказчик саги называет Ториром; это тоже свидетельство его невнимательности: в тексте висы жертва Торгейра названа сыном Торира.

77 Воин щек вороньих — двойной «корабельный» кеннинг МУЖА, относящийся к Торгейру. Ворон — хейти корабля, а щека ворона — борт, обшивка корабля. Любопытно, что во втором хельминге той же висы кеннинг со словом щека повторяется с небольшой вариацией в виде кормчий щек обшивки, что переводчик счел нужным отразить в русском тексте. Потомок Торира — жертва Торгейра, человек с Судоходной реки, нанесший увечья дружиннику Олава конунга. Последний назван в висе Оддом.

78 Корабль пришел на Оркнейские острова… ярл Рёгнвальд. Неясно, к какому ярлу попал Торгейр. Оркнейский ярл Рёгнвальд сын Бруси родился не ранее 1011 г., т. е. был еще ребенком. Однако походы, как правило, связывались с именем конунга или ярла, даже если он участвовал в них номинально. Другая возможность — подразумевается ярл Западного Гаутланда Рёгнвальд сын Ульва, союзник Олава Святого.

79 Ньёрд — один из асов. Ньёрд трезвона лезвий — двойной кеннинг МУЖА, относящийся к Торгейру; трезвон лезвий — БИТВА, Ньёрд битвы — МУЖ. Настил лавины (волн) — КОРАБЛЬ. Отпрыск Хавра — Торгейр (см. примечание к висе № 2).

80 В конце гл. XIII в. в редакции F помещена прядь о собирании дягиля. В нашем издании она приводится вместе с другими прядями о Названных Братьях.

81 Лавовая Заводь у Песцовой Равнины — полуостров Мельрахкасьехта на Северо-Востоке Исландии.

82 Кошт на два полугодия — формула найма. Обычно батраки старались устроиться на год; хозяин должен был кормить их и защищать их права. Фраза Хельги «я пока не сподобился получить кошт на два полугодия. Летом я всегда работаю по найму, и так было и в этот раз» является бравадой: Хельги не желает связывать себя контрактом и показывает, что он человек независимый, хотя и бедный.

83 Многие припоминают меня, когда слышат мое прозвище… Хельги Тюленьи Яйца… Несмотря на то, что прозвище Хельги действительно встречается нечасто, оно зафиксировано (но отношению к другим людям) еще несколько раз.

84 Жители Молодецкой Долины — Кальв, Стейнольв, Торгейр Прорва и Эйольв — из других источников неизвестны. Молодецкая Долина лежит у Фьорда Гильса в начале Широкого Фьорда.

85 Вместо фразы «Вскоре он хватился своего оружия. Он спрашивает, кто из парней унес прочь, — щит мой и копьё?» (М) «Книга с Плоского Острова» и R дает чтение: Он находит копье без древка на своей постели; а щита и след простыл F R.

86 Как подашь, так и отыграется — поговорка. Вскоре ее смысл можно будет применить к самому Торгейру; убив Гаута, он навлекает на себя собственную гибель.

87 Клятый родич Надувалы — Гаут, он же далее назван задирой, т. е. агрессором. Воевода — сам Торгейр; Тормод подчеркивает, что и у Гаута, и у Торгейра были свои отряды.

88 У Торгейра было два десятка способных к бою мужчин (F, R, Н). В этом месте М указывает другую цифру: три десятка. Далее, в главе XIX, однако, говорится: «те девятеро, что пали с Торгейром на судне. Оставшиеся десять человек отплыли на баркасе с Кальвом и Стейнольвом, о чем говорится ниже. Тем самым, сведения F, R, Н выглядят достоверней.

89 Светя умом, властитель — в висе № 14 необычным представляется то, что Тормод специально прославляет ум Торгейра, заключившего перемирие с Торгримом и Торарином, то время как в действительности это решение оказалось для него роковым. Порука и правда уговора — стандартные юридические термины. Торгейр, вопреки тому, что рассказчик говорит об его осторожности, верит в силу заключенного договора, но противник его нарушает.

90 Они убили трех человек у заводи… Заводью сага в данном случае называет внутреннюю часть залива, отгороженную от судоходной части песчаной отмелью, т. е. косой или мыском.

91 Жестковыйный — поэтический синоним (хейти) МУЖА, характеризующий Торгейра. Лось тросов (такелажа) — кеннинг КОРАБЛЯ. Сокрушитель войск — Торгейр.

92 Пращеносец щебня мер руки — двойной кеннинг МУЖА, относящийся к Торгейру. Щебень мер руки — ЗОЛОТО, а пращеносец золотого щебня — МУЖ, щедро раздаривающий золото. Чадь — синоним дружины, челяди: Тормод подчеркивает, что Торгейр оказывал безнадежное сопротивление не только ради себя, но и ради собственных воинов.

93 …Из слов Тормода следует, что Торгейр убил 14 человек, прежде чем пал… Это недоразумение: в действительности Тормод говорит в 18 висе, что Торгейр убил на своем веку тринадцать человек. Рассказчик же ошибочно отнес эту цифру к последнему бою Торгейра; на самом деле, Торгейр убил там двоих — поименно названных Мара и Торира.

Ту же ошибку повторяет рассказчик «Пряди о Торарине»; цифра «14» вместо «13», видимо, возникла из-за того, что писец не разобрался в написании «XIII» и добавил лишнюю палочку.

94 Кашевар брашна коршуна запруды стылых тел — четверной кеннинг МУЖА. Запруда стылых тел — КРОВЬ, потоки крови павших, коршун крови — ВОРОН, брашно ворона — ТРУПЫ, кашевар брашна коршуна крови — МУЖ, убивающий врагов и обеспечивающий ворона пищей. Бурелом стали — БИТВА. Выражение муж, в речах искусный применительно к угрюмому и неразговорчивому Торгейру вызывает удивление. По-видимому, Тормод под речами Торгейра имеет в виду его дела, т. е. подвиги.

95 Жертвы меча — павшие насильственной смертью. Фраза счет убийств окончен завершает тему перечня убийств, совершенных Торгейром на своем веку. Выражение стих немеет хилый но отношению к собственным стихам явно перекликается с обозначением Торгейра «искусный в речах» в предыдущей висе. Тем самым, скальд выражает следующий смысл: мои бледные речи иссякают, они ничто по сравнению со свершениями павшего героя. Мотив параллелизма слова и дела венчает апофеоз Торгейра в «Драпе».

96 О том, что Торарин засолил голову Торгейра, более подробно рассказывается в «Пряди о Торарине», где подчеркивается, что этот поступок вызвал единодушное осуждение. Об обстоятельствах захоронения головы Торгейра в «Пряди» говорится иначе: там Торарин обосновывает захоронение близи торговой пристани тем, что выбор такого людного места прославит их подвиг.

97 Топонимы насыпь Торгейра и насыпь Гаута обнаруживаются в Северной Исландии неподалеку от Лавовой Заводи, т. е. не там, где указывает рассказчик саги.

98 Тормоду было нерадостно… он выехал из страны. Мотивировки отъезда Тормода из Исландии изложены в саге крайне невразумительно, что следует объяснять порчей текста. Тормоду надлежало мстить за убийство Торгейра, и проще всего было сделать это, обратившись против того из убийц, кто остался в Исландии — Торарина Дерзкого. Однако Торарин был убит уже осенью 1025 г., что, судя по всему, произошло без участия Тормода — см. «Прядь о Торарине». Поэтому Тормоду пришлось искать встречи со вторым из убийц — Торгримом Троллем, который уехал к себе в Гренландию. Тем не менее Тормод отправляется не прямо в Гренландию, а в Норвегию, где вступает в дружину Олава Святого и заручается его санкцией на убийство Торгрима.

Не исключено, однако, что Тормода в момент убийства Торгейра вообще не было в Исландии: такое предположение помогает понять задержку с местью. Хотя «Прядь о Тормоде» утверждает, что он выехал в Данию с целью отправиться оттуда совершать месть, но был задержан Кнутом Могучим, не исключено, что известие о гибели побратима застало Тормода уже в Дании. Сага же вообще обходит молчанием пребывание Тормода в Дании. Далее, в гл. 24, конунг Олав выражает недовольство тем, что Тормод был нерасторопен с местью: Тормод оправдывается в висах 28–30.

99 Корабль пришел на остров, который называется Лофот. В редакции R писец в этом месте вначале написал название соседнего острова Офотен, но затем перечеркнул его.

100 В данной висе Тормод как бы предлагает конунгу Олаву заключить контракт с ним, при этом оговариваются обязанности сторон: свита конунга обязана сохранять присутствие духа, т. е. не утратить кладезь воли, в то время как сам конунг должен привечать свиту каждым своим словом. Самого себя скальд рекомендует как человека, чьи родичи не утруждали себя службой вождям, однако вполне этого достойны по своему образу жизни. Неясно, на что намекает вставное предложение чту труды иные: какие свои труды имеет в виду Тормод — активное участие в распрях, искусство скальда, хлопоты бонда.

101 Виса № 19 и ответная реплика конунга Олава «твои стихи очень занятны» приводятся также в «Пряди о Тормоде». Там виса тоже появляется в сцене первого знакомства Тормода с Олавом.

102 Рассказ о вражде и гибели побратимов Эйольва и Торгейра Прорвы, по существу носит характер «пряди», прерывающей непрерывное развитие основной сюжетной линии. Данная прядь, вне всяких сомнений, восходит к местным преданиям Западных Фьордов. Гибель Торгейра и побратимов из Молодецкой Долины слабо связаны между собой, если не считать того факта, что они лично знали друг друга. Вместе с тем, обращает на себя характерный для саг символический параллелизм: Торгейр Прорва является тезкой Торгейра сына Хавара, побратимы Эйольв и Торгейр Прорва ссорятся внешне столь же немотивированно, как и Тормод с Торгейром сыном Хавара. Печальный финал, к которому пришла дружба Эйольва и Торгейра Прорвы, как бы является ответом на вопрос, что могло бы получиться, если бы обращенное к Тормоду предложение Торгейра сына Хавара сразиться между собой осуществилось на практике.

103 Привидения Торгейра сына Хавара и его товарищей не случайно являются именно Кальву со Стейнольвом, поскольку последние пострадали в том же эпизоде, где пал Торгейр.

104 Река, которая течет возле хутора в Молодецкой Долине, носит название Река землянок (Búðará).

105 В одной из редакций для описания внешности незнакомца используется редкое слово skolbrúnn «со сросшимися темными бровями», известное по описании внешности Эгиля в «Саге об Эгиле сыне Скаллагрима».

106 Со слов «у Тормода с Гестом сразу не заладилось» начинается текст саги в «Хауковой Книге».

107 Описание трюма корабля Скува, видимо, свидетельствует о том, что на скандинавских судах того времени не было специального устройства для откачки воды — помпы или желоба: во всяком случае, Тормод и Гест были вынуждены вычерпывать ее вручную — бадьей.

108 Торкель сын Лейва Счастливого сына Эйрика Рыжего жил на хуторе Крутой Склон (гренл. Kagsiarsuk) во Фьорде, носившем имя его отца Эйрика.

109 Столбовой Мыс (дрисл. Stokkanes соответствует гренл. Kiagtut), хутор Скува и Бьярни, тоже расположен во Фьорде Эйрика (на языке гренландских эскимосов Igaliko — фьорд).

110 Хутор Залив находится в глубине Фьорда Эйнара.

111 Далее сага назовет хозяина этого хутора просто Гримом.

112 Враг Тормода Торгрим Тролль живет во фьорде, носившем имя его отца Эйнара (на языке гренландских эскимосов. — Tunugdliarfik). Этот фьорд расположен к северу от Эйрикова. Эйнар был спутником Эйрика Рыжего.

113 Топонимы Langanes «Длинный Мыс» и Löngunes «Акулий Мыс» (в подлиннике — Мыс морских щук»), как предполагают комментаторы, первоначально относились к одному и тому же хутору.

114 «Стишок о ветреных женщинах», который в подходящий момент пришел на ум Лодину — это 84. строфа «Речей Высокого». Начало этой строфы выглядит так:

Речам девиц доверять никто не должен
и тому, что говорит женщина

115 «Крутящийся круг», на котором, по мнению автора «Речей Высокого» слеплено женское сердце, — это гончарный круг.

116 Игра со шкурой состояла в том, что четверо перебрасывали сырую шкуру, а пятый пытался ее перехватить. Реплика Тормода является каламбуром, поскольку раб носит характерное имя Лодин, т. е. «Мохнатый», «Меховой». Данное имя подстать великану или зверю. Это впечатление усиливает ремарка была куртка из тюленьей кожи, и такие же штаны: Тормод тем самым угрожает разобраться со шкурой, т. е. поквитаться со своим врагом.

117 — Я бы хотел, чтобы вы дали мне провожатого, который бы следовал за мной всюду, куда я захочу пойти. Данные слова Тормода являются близкой парафразой строфы 47 «Речей Высокого»:

Молод выл древле, брёл одиноко,
блуждал без дороги.
стал богачом я, товарища встретив,
муж мужу отрада.

118 Секиру могли держать и одной, и двумя руками. Тормоду, правая рука которого была покалечена, требовалась небольшая секира для левой руки. Он заказывает себе лезвие из сплошного материала, без стальной наварки. Секиры такого типа были менее прочными.

119 Тинг в Дворах, что во Фьорде динара… др.-исл. Garðar = гренл. Igaliko — древнейшее место собраний поселенцев; позже там находилась кафедра епископа Гренландии.

120 Неясно, вонзишь ли ты лучше, чем я Слова Тормода, как и в предыдущем эпизоде, имеют двойной смысл — он имеет в виду задуманное им убийство.

121 Бальдр — один из асов. Кичливый Бальдр щита — хвастливый челядинец Торгрима Тролля, он же назван хлыщом бревна уключин (двойной кеннинг МУЖА): бревно уключин есть гребное судно, а хлыщ корабля — мореплаватель. Владыка, мощный духом — конунг Олав, патрон Тормода. В переднем краю строя вокруг конунга стояли дружинники.

122 Торгрим велит… богато убрать… землянку. Несколько странный синтаксис этой фразы дает основание предполагать порчу текста; по-видимому, писец пропустил в этом месте несколько фраз.

123 Торгрим рассказывает там сагу. Перед нами уникальное описание ситуации, когда сагу о недавних событиях рассказывают на тинге.

124 А чем опасны Разломы? В арктическом климате мерзлая земля может трескаться, образуя глубокие расщелины в почве.

125 Тормод неизменно выбирает себе многозначительные псевдонимы Вигфус «Жаждущий боя/убийств», Тортрюгг «Ненадежный», затем Торрад «Трудный замысел». Все эти обозначения засвидетельствованы и как личные имена; избирая их себе в качестве псевдонимов, Тормод воскрешает их внутреннюю форму.

126 Смена плаща важна не просто для маскировки, она имеет символическое значение. Убийства сыновей Тордис Тормод также совершает, обменявшись плащами с бродягой Одди Вшивцем. Не исключено, что мотив переодеваний Тормода в саге перекликается с метаморфозами Одина, который также принимает разные обличья ради достижения своих целей (Ср. миф о Суттунге, в котором Один превращается в змею и орла). Симптоматично, что друзья Тормода, узнав от Одди о том, что Тормод поменялся с ним одеждой, сразу понимают, что он собрался совершать убийства.

127 Тогда страх сошел с него, словно жар с железа. В FR эпизод с бегством Эгиля Дурачины изложен более подробно. Там же содержатся энциклопедическая клауза о анатомии человека, анонимный стишок об испуге Эгиля (№ 22) и апокрифическая виса (№ 25).

128 …они встречают человека в белом плаще… Он отвечает: Я ищу того, кто напал на Торгрима. Даже когда герой говорит, будто ищет «человека, напавшего на Торгрима», остается возможность поиска смысла, при котором его утверждение не будет ложью. Родичи Торгрима ищут того, кто был в черном плаще: перевернув плащ белой стороной наружу, Тормод в некоторой степени стал другим человеком. Его идентификация происходит далее, когда он признается друзьям в содеянном, произнося цикл вис.

129 Виса № 22 (анонимный стишок об испуге Эгиля Дурачины) приводится в тексте параллельной редакции F. Поскольку мы приводим текст висы № 22 во второй части книги в разделе о скальдических стихах, мы сохраняем нумерацию вис саги.

130 Ньёрд — один из асов. Ньёрд жерди — МУЖ, здесь Торгрим Тролль. Жизнелов (ловец жизней) — кеннинг МУЖА (Тормод имеет в виду себя). Обращает на себя внимание настойчивое употребление эпитета черный в висах №№ 23, 24, 26: и сам Тормод, и, по-видимому, его жертва Торгрим Тролль были брюнетами.

131 Тюр — один из асов. Тюр танца льдин — двойной кеннинг МУЖА; танец льдин — БИТВА, а Тюр битвы — МУЖ, т. е. сам Тормод. Трутни терний, которые ближе к тленью — враги Тормода, которым тот факт, что Тормод ускользнул, не сулит ничего хорошего.

132 Приметный я человек… смуглый, курчавый и заикаюсь. Описание Тормода похоже на описания двух других знаменитых скальдов. Внешность его (смуглый и черноволосый, курчавые волосы) напоминает описание Кормака, героя «Саги о Кормаке сыне Эгмунда», а свидетельство, что скальд заикается, когда не говорит стихами, совпадает с характеристикой современника Тормода Сигхвата Тордарсона.

133 Бальдр лога волка — МУЖ, в данном случае, — Торгрим Тролль. Черный — сам Тормод.

134 Локализации Пещеры Тормода во фьорде Эйнара противоречит топоним Фальгейров Залив, который обнаруживается, во Фьорде Эйрика. Однако сага утверждает, что Тормод убил Фальгейра возле своего убежища.

135 Я бродяга и хожу, где укажут. Бродягам и рабам окружные хёвдинги могли ограничивать свободу передвижения.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 6 ] 

Часовой пояс: UTC + 3 часа [ Летнее время ]



Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 2


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Перейти:  



Последние темы





Официальные каналы форума:

Наша страница в Vk

Наш канал Яндекс Дзен

Наш телеграм


Банеры

Яндекс.Метрика

Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
GuildWarsAlliance Style by Daniel St. Jules of Gamexe.net
Guild Wars™ is a trademark of NCsoft Corporation. All rights reserved.Весь материал защищен авторским правом.© Карма не дремлет.
Вы можете создать форум бесплатно PHPBB3 на Getbb.Ru, Также возможно сделать готовый форум PHPBB2 на Mybb2.ru
Русская поддержка phpBB