Текущее время: 29 мар 2024, 01:43


Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 2 ] 
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Сага о Вёльзунгах
СообщениеДобавлено: 14 окт 2020, 08:22 
Модератор
Модератор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 13 май 2013, 21:06
Сообщений: 6161
Медали: 48
Cпасибо сказано: 12968
Спасибо получено:
9865 раз в 4154 сообщениях
Магическое направление:: Руны, Глифы, Символы, Шаманизм
Очков репутации: 63538

Добавить
Сага о Вёльзунгах


I


Жил некогда человек по имени Сиги, и, как говорит о нем предание, был он сын Одина. В то же время и в том же самом месте жил еще и другой необыкновенно сильный человек по имени Скади. У Скади был раб, очень искусный и ловкий.

Случилось как-то, что раб этот пошел вместе с Сиги на охоту. Целый день охотились они порознь, и вечером, когда они сошлись в одном месте, оказалось, что раб набил гораздо больше всякого зверья, чем Сиги. Увидя это, Сиги даже рассердился: ему показалось обидным, что какой-то раб оказался лучшим стрелком, чем он. Между ними завязался горячий спор, и дело кончилось тем, что Сиги, бросившись на раба, убил его. Закопав труп в снег, он вернулся домой и рассказал, что раб разошелся с ним в лесу и что с тех пор он его не видал. Рассказ этот показался Скади невероятным: он никак не мог отделаться от мысли, что, вероятно, Сиги сам убил раба. Поэтому он послал своих людей искать убитого, и труп его был найден в снегу.

Тут всем стало очевидно, что Сиги убил раба; он был осужден на изгнание и не мог уже более оставаться дома. Но когда пустился он в путь, к нему пришел сам Один, вывел его из этой земли и, прежде чем покинуть его, доставил ему корабли, чтобы Сиги мог посадить на них своих воинов, сопровождавших его в изгнании, и пуститься с ними в море. Счастье сопутствовало ему: он завоевал себе целое королевство, женился и стал могущественным королем и славным полководцем; царство, которым он правил, была земля гуннов. Скоро родился у него сын Ререк; он рос дома у своего отца, и из него вышел высокий ростом, сильный, отважный человек.

Между тем Сиги успел состариться. Среди окружавших его людей у него было много врагов, и наконец дело дошло даже до того, что они составили против него заговор. Выбрав минуту, когда он, не ожидая никакого нападения, был один с небольшою свитою, они напали на него с гораздо большим числом людей и убили его самого и всех его телохранителей. Сына его в эту минуту не было дома, но, узнав обо всем случившемся, он заручился помощью среди остальных вождей и вернул себе землю и царство после отца своего Сиги и жестоко отомстил его убийцам.

Став полновластным господином надо всею своею землею, Ререк выбрал себе жену, вполне соответствовавшую высокому его положению. Много лет прожил он с нею счастливо, и одно только огорчало их обоих — у них не было детей, и немало молитв возносили они к богам, прося их послать им ребенка. Наконец, как рассказывают, молитва их была услышана богиней Фригг и Одином. Не долго думая, призвал Один свою валькирию, дочь великана Гримнира, положил ей в руку яблоко и велел ей отнести его королю. Валькирия, прилетев с яблоком к королю, который отдыхал, усевшись на пригорке, уронила яблоко на его щит, и король сейчас же сообразил, что боги решили исполнить его желание. Однако королю не суждено было видеть своего сына: вскоре отправился он в морской поход, дорогой заболел и умер. Жена его тоже умерла тотчас после рождения сына. Мальчика назвали Вёльзунгом. Рос он необыкновенно быстро и с раннего возраста обнаруживал большую силу и ловкость.

Когда он вырос, великан, о котором было уже говорено, послал к нему свою дочь, валькирию, — ту самую, что принесла яблоко его отцу, и Вёльзунг женился на ней, и они жили вместе долго и счастливо. Было у них десять сыновей и одна дочь. Старшего их сына звали Сигмундом, а дочь — Сигни; они были близнецы и во всех отношениях превосходили остальных детей короля Вёльзунга. А между тем и те недаром пользовались большою славой, и недаром с давних пор переходили из уст в уста рассказы о необычайных подвигах Вёльзунгов, об их победах, великой мудрости и искусстве.

Рассказывали, что в память о своем чудесном рождении король Вёльзунг велел построить большой зал, посреди которого росла яблоня: ствол ее проходил через отверстие крыши, и ветви ее осеняли все здание. Яблоню эту звали детским деревом.

II


Сиггейром звали короля, правившего землею готов; он был могущественный человек, и много было у него подвластного народа. Приехал он к королю Вёльзунгу и посватался к дочери его Сигни. Королю с сыновьями понравилось его предложение, невесте же пришлось оно не очень-то по сердцу. Тем не менее она предоставила решение на волю отца. Таким образом стала она невестой Сиггейра.

Свадьба должна была праздноваться у короля Вёльзунга. Король созвал на свадьбу своей дочери невиданное множество гостей. В назначенный день все собрались в большом зале, посредине которого росла упомянутая уже яблоня. Вдоль стен пылали большие костры. Но тут рассказывают, что вечером, в то время как мужчины сидели вокруг костров, в зал вошел никому не известный человек; был он босой, в плотно завязанных у колен полотняных штанах, в грязном плаще и с широкополою шляпой на голове. Был он очень высок ростом, выглядел стариком и имел всего-навсего один только глаз: в руках у него был меч. Он подошел прямо к яблоне и, замахнувшись, всадил свой меч в ее ствол по самую рукоятку. Никто не решился заговорить с этим человеком или поклониться ему, и, видя это, он заговорил сам:

— Тот, кто вытащит этот меч из ствола яблони, получит его от меня в подарок, и тогда ему самому придется признаться, что никогда еще не держал он в руках лучшего меча.

С этими словами вышел он из зала, и никто не мог сказать, кто он был или куда ушел.

Тут все поднялись с мест и наперебой один перед другим изо всех сил старались вытащить меч; но меч по-прежнему плотно сидел в стволе яблони, не подаваясь ни на волос, несмотря на все их усилия.

Но вот дошла очередь до сына короля Вёльзунга, Сигмунда, и он без всякого труда и усилия вытащил меч из ствола яблони, как будто он там едва держался. Это был такой отличный меч, что никто, казалось, не видывал ему подобного, и Сиггейр сейчас же захотел купить его и предложил за него Сигмунду столько золота, что вес его втрое превосходил вес самого меча.

— Нет, — отвечал ему на это Сигмунд, — тебе предстоял тут столь же благоприятный случай получить меч, как и мне, если бы он был тебе под силу; но теперь, раз он попал в мои руки, ты его больше уж не получишь, хотя бы ты предлагал мне за него все золото, какое только у тебя есть.

Сиггейр пришел в совершенную ярость от этого ответа и от скрывавшейся в нем насмешки, но, при свойственных ему лукавстве и хитрости, скрыл это, приняв равнодушный вид, хотя сам весь вечер обдумывал план мести, который впоследствии ему так удался.

Так Сиггейр женился на Сигни и по обычаю должен был остаться у короля Вёльзунга, пока длились свадебные пиршества. Но Сиггейр на другой же день свадьбы заявил, что поедет к себе домой, воспользовавшись хорошею погодой и не дожидаясь того, чтобы поднялся ветер и задержал его на месте.

Вёльзунг с сыновьями и не пытался удерживать его, видя, что он твердо решил раньше времени покинуть гостей. Тогда сказала Сигни своему отцу:

— Очень горько мне уезжать с Сиггейром, и не много радости найду я в его доме. Я, как и все в нашем роде, настолько наделена даром предвидения, что вперед могу сказать, что свадьба эта принесет нам всем величайшее несчастье, если заблаговременно не будет оно предотвращено.

— Неприлично тебе говорить так, — отвечал ей Вёльзунг, — и что бы ни ждало нас впереди, мы не можем поступить с ним вероломно и должны держаться данного слова.

Сиггейр между тем совсем уже снарядился в обратный путь. Перед отъездом пригласил он своего тестя, короля Вёльзунга, месяца через три приехать к нему в землю готов со всеми своими сыновьями, захватив с собою столько своих людей, сколько этого потребует его высокое звание. Это дало бы ему случай, говорил Сиггейр, вознаградить их за неудовольствие, которое причинял он им своим несвоевременным и необычным отъездом.

Вёльзунг обещал непременно быть у него в назначенный день. Новые родственники расстались, и Сиггейр поехал домой со своею женою.

В назначенное время король Вёльзунг снарядил три корабля, посадил на них лучших воинов и вместе со своими сыновьями отправился в землю готов. Путь свой совершили они благополучно и поздно вечером высадились на берег. Но в тот же вечер Сигни, дочь короля Вёльзунга, пробралась на берег к тому месту, где стояли корабли, отозвала в сторону своего отца и братьев и рассказала им, что замыслил против них Сиггейр, успевший собрать к этому дню большое войско, чтобы предательски напасть на них.

— А теперь я прошу вас об одном, — докончила она, — сейчас же поезжайте назад, в свою землю, соберите там как можно больше войска и возвращайтесь назад, чтобы отомстить Сиггейру. Но теперь не подвергайте себя опасности, потому что, если только вы не послушаетесь меня и не поступите так, как я вам говорю, он наверняка предаст вас — в этом вы можете быть уверены.

На это Вёльзунг отвечал ей:

— Нет на земле народа, который не рассказывал бы обо мне, прославляя меня за то, что первое произ-несенное мною слово было обещание никогда не обращаться в бегство из страха перед огнем или железом, и во всю мою жизнь до этой самой минуты не нарушал я своего обещания. Неужели же нарушу я его теперь, на старости лет? Рано ли, поздно ли, каждому придется умереть — этого никто не избежит. А потому мой ответ — защищаться, а не бежать.

Сигни залилась слезами и опять стала упрашивать его позволить ей не возвращаться к Сиггейру, но Вёльзунг отвечал, что она, во всяком случае, должна вернуться к своему мужу и оставаться у него, какая бы судьба их ни постигла. Тогда Сигни вернулась домой.

Между тем Вёльзунг, переночевав со своим войском на кораблях, с рассветом вышел на берег и приказал своим людям готовиться к битве. Недолго пришлось им ждать — скоро появился и Сиггейр со всем своим огромным войском. Завязался отчаянный бой. Восемь раз в этот день проходил Вёльзунг со своими сыновьями из конца в конец все войско Сиггейра, рубя направо и налево, и повернул было уж в девятый раз, но тут счастье изменило им: враги были чересчур уж многочисленны, и старый король Вёльзунг погиб вместе со всем своим войском, за исключением лишь десяти его сыновей; уцелевшие же Вёльзунги были взяты в плен.

III


Сигни, узнав, что отец ее был убит, а братья взяты в плен и осуждены на смерть, пошла к Сиггейру и сказала ему:

— Я пришла просить тебя, чтобы ты не велел убивать моих братьев, а лучше приказал бы заковать их в колоду, потому что, думается мне, правду говорят, что глаз не перестанет радоваться, пока видит свет. Я не прошу тебя даровать им жизнь, потому что ясно вижу, что это бесполезно.

— Ты, верно, сумасшедшая, — отвечал король, — раз ты просишь для своих братьев доли, худшей даже, чем сама смерть! Но все же я исполню твою просьбу, потому что чем продолжительнее и тяжелее будет их предсмертная мука, тем приятнее будет это для меня.

И он приказал поступить так, как она просила. Братьев вывели из селения, отвели в глухой лес и навалили им на ноги тяжелую колоду. Так пролежали они в лесу весь день. Когда же наступила полночь, из леса вышла к ним большая старая волчица; она загрызла одного из них до смерти, сожрала его без остатка и вернулась назад в лес. На следующее утро позвала к себе Сигни одного человека, на которого могла вполне положиться, и послала его узнать, что-то сталось с ее братьями. Вернувшись назад, он рассказал ей, что одного из них уже не было в живых, и весть эта причинила ей большое горе, так как было очевидно, что всех их ждала такая же участь, если ей не удастся прийти к ним на помощь.

Короче говоря, девять раз, ночь за ночью, приходила все та же волчица и каждый раз съедала по одному из них, так что, наконец, остался в живых только один Сигмунд. Но днем, накануне последней, десятой ночи, послала Сигни все того же доверенного человека в лес к своему брату Сигмунду и дала ему с собой немного меда, приказав ему намазать им лицо Сигмунда и даже положить ему немного в рот. Человек исполнил все, как ему было приказано, и вернулся домой. Ночью, по обыкновению, пришла волчица и собралась было и его загрызть до смерти, да почувствовала запах меда: принялась она лизать лицо Сигмунда и даже просунула ему в рот язык. Сигмунд не потерялся, крепко прикусил ее язык зубами и не выпускал до тех пор, пока волчица, выбившись из сил, не повалилась мертвая. Во время борьбы она упиралась ногами в колоду, которая подломилась под этим напором, и Сигмунд оказался таким образом на свободе. Говорят, что волчица эта была колдунья, мать короля Сиггейра, с помощью чародейства облекавшаяся в личину этого зверя.

Сигмунд, спасшись таким чудесным образом от смерти, поселился в лесу. Между тем Сигни еще раз послала справиться о нем, и когда посланец ее пришел в лес, Сигмунд рассказал ему все, что произошло между ним и волчицею, а посланец, вернувшись домой, в свою очередь, рассказал обо всем Сигни. Сигни сейчас же прокралась в лес к своему брату и договорилась с ним, что он построит себе в лесу землянку, а она будет до поры до времени скрывать его там, доставляя ему все нужное и заставив Сиггейра думать, что все Вёльзунги погибли.

Время шло. У Сигни было двое сыновей, и старшему исполнилось уже десять лет. Теперь Сигни только о том и думала, как бы отомстить Сиггейру за гибель своих братьев и отца, и готова была пожертвовать для того всем на свете. Когда старшему сыну ее исполнилось десять лет, она послала его к Сигмунду, чтобы помочь ему в попытке отомстить за смерть Вёльзунга.

Поздно вечером пришел мальчик к землянке Сигмунда. Тот принял его ласково и велел ему испечь для них хлеб, пока он сам сходит в лес за дровами. Тут он сунул мальчику в руку мешок с мукой и ушел.

Но, вернувшись домой, он увидел, что мальчик и не принимался еще за печение хлеба. На вопрос Сигмунда о причине такой медлительности мальчик сказал, что он не мог испечь хлеба, потому что ему показалось, будто в мешке кроме муки было еще что-то живое. Понял тогда Сигмунд, что мальчик был недостаточно смел и не мог быть ему полезен. Увидевшись с Сигни, он рассказал ей об этом.

— Ну, так убей его, — сказала она, — в таком случае не стоит ему больше и жить.

Сигмунд послушался ее.

То же случилось и со вторым сыном Сигни.

Кроме этих двух мальчиков, у Сигни жил еще сын самого Сигмунда, хотя никто, кроме Сигни, не знал этого. Мальчика звали Синфьетле; он рос крупным, красивым мальчиком и всем вышел в предков своих, Вёльзунгов. Ему не было еще и десяти лет, как уже Сигни послала его в землянку Сигмунда. Сигмунд встретил его ласково и велел ему приготовить тесто для хлебов, пока сам он сходит в лес за дровами. Когда он вернулся домой, хлеб был уже готов. Тогда Сигмунд спросил мальчика, не нашел ли он чего-нибудь в мешке.

— Да, мне показалось было сначала, что в мешок попало что-то живое, но я не обратил на это внимания и замесил, не разбирая, все что было, — отвечал Синфьетле.

Засмеялся Сигмунд и сказал, что не позволит мальчику есть этот хлеб, потому что в муке была ядовитая змея.

Однако Сигмунду все еще казалось, что Синфьетле недостаточно еще возмужал, чтобы быть ему настоящим помощником. Вследствие этого он часто брал его с собою в лес, желая испытать его храбрость и силу, и всякий раз еще более убеждался, что имел дело с настоящим Вёльзунгом.

Но наконец и Сигмунд нашел, что наступила уже пора попытаться отомстить за смерть короля Вёльзунга. Выбрав удобное время, вышел он вместе с Синфьетле из своей землянки и поздно вечером пробрался во двор короля Сиггейра и спрятался в сенях за бочонками с пивом. Королева знала об их приходе и вышла к ним; переговорив между собою, они решили ничего не предпринимать до наступления ночи.

Между тем двое маленьких детей короля Сиггейра забавлялись тем, что катали по полу золотые кольца и бегали за ними вдогонку. Случилось так, что одно из колец закатилось в сени, а вслед за ним вбежал туда и один из игравших мальчиков. Он увидал двух высоких, суровых воинов, сидевших там в полном вооружении. Не помня себя от страха выбежал он из сеней, бросился к отцу и рассказал ему об этом.

Король Сиггейр, догадавшись, что дело неладно, приказал своим людям сейчас же схватить того, кто скрывался в сенях. Завязалась борьба. Сигмунд с Синфьетле защищались отчаянно, но их было всего только двое против целой толпы нападавших на них людей, и дело кончилось тем, что оба они были схвачены и связаны.

Всю ночь раздумывал король Сиггейр, стараясь придумать для них самую мучительную казнь, и наутро приказал навалить из земли и камней высокий, полый курган, с отверстием на самой его вершине. Приказав перегородить надвое высокою стеною то помещение, что образовалось таким образом внутри кургана, он велел посадить туда Сигмунда и Синфьетле: так они могли слышать предсмертные стоны друг друга, но не могли оказать друг другу никакой помощи. Но в то время как рабы наваливали курган, пришла Сигни с пуком соломы в руках и бросила его Синфьетле, прося рабочих не говорить об этом королю.

Когда наступила ночь, Синфьетле сказал Сигмунду:

— Ну, на первое время у нас не будет недостатка в еде: королева бросила мне сюда кусок свинины, завернутый в солому.

Но, взяв в руки кусок свинины, он нащупал воткнутый в него меч и по рукоятке признал его за меч Сигмунда. Находка эта очень обрадовала их обоих. С помощью этого меча они сейчас же принялись ломать разделявшую их стену, а затем соединенными усилиями выбрались на свободу.

Снова отправились они к королевскому дворцу, где все люди спали глубочайшим сном. Воспользовавшись этим, они подожгли дворец.

Проснувшись среди огня и дыма, король Сиггейр стал спрашивать, кто поджег его дворец.

— Это мы — Сигмунд и Синфьетле! — отвечали они ему. — Теперь ты сам видишь, что не все еще Вёльзунги погибли!

Одну только свою сестру хотел спасти Сигмунд и звал ее, обещая ей, что она будет жить при нем, окруженная почетом и уважением. Но Сигни отказалась.

— Никогда не забывала я зла, что причинил мне король Сиггейр, и я отомстила ему за гибель своих близких, пожертвовав для того всем, даже своими собственными детьми. Но после всего этого я уже не могу жить и умру вместе с ним под развалинами его дворца!

И с этими словами она бросилась в пламя.

Сигмунд же собрал войско, снарядил корабли и вместе со своим сыном вернулся на родину и сам стал править страною, прогнав короля, завладевшего было землями короля Вёльзунга.

IV


Стал Сигмунд могучим и славным королем и женился на женщине по имени Борггильда. Синфьетле жил у своего отца. Летом предпринимал он морские походы, и слава о нем распространилась далеко за пределами земли гуннов. В один из своих походов встретил он очень красивую женщину и пожелал на ней жениться. Но оказалось, что к той же самой женщине сватался и брат Борггильды, жены короля Сигмунда. Соперники уговорились поединком решить вопрос о том, кому достанется она в жены, и в поединке этом Синфьетле победил и убил своего соперника. Борггильда же никак не могла простить ему смерти брата и, выбрав удобное время, поднесла ему на пиру кубок с отравленным питьем. Синфьетле выпил и упал на землю мертвым.

Сигмунд чуть не умер от горя. Взял он на руки тело своего сына и понес его в лес; наконец пришел он к морскому заливу и увидел там в маленькой лодке человека. Человек этот спросил, не желает ли он переправиться через море на тот берег, и Сигмунд отвечал ему «да». Но лодка была так мала, что не могла вместить вместе и его, и труп его сына, а потому решено было, что сначала перевезут тело, а Сигмунд пойдет пока в обход по берегу моря. Но не успела лодка отойти от берега, как вместе с человеком исчезла из глаз Сигмунда. Тогда вернулся он домой и прогнал королеву, которая вскоре после того умерла.

V


Жил на свете могучий и славный король Эйлиме, и была у него дочь по имени Гиёрдис, и не было на свете женщины красивее и разумнее ее. Услыхал король Сигмунд, что она подходила ему в жены, и поехал к королю Эйлиме.

Узнав о приезде Сигмунда, король Эйлиме послал сказать ему, что если пришел он не с войною, то король созовет гостей и приготовит для него большой пир. Сигмунд отвечал, что на этот раз явился он другом, а не врагом, и тогда было созвано множество гостей на роскошнейший пир. В то же время приехал туда и Люнгви, сын короля Гундинга, и тоже стал свататься к Гиёрдис. Тогда, не зная, как ему быть, король Эйлиме сказал своей дочери:

— Ты благоразумная женщина, и к тому же и мне всегда хотелось, чтобы ты сама выбрала себе мужа: скажи же, кого выбираешь ты из двух королей, и воля твоя в этом деле будет моя воля.

— Трудное это дело, — сказала она, — но все же я выбираю самого славного, и это — король Сигмунд, несмотря на то, что он уже в летах.

Тогда король Люнгви уехал, а Сигмунд женился на Гиёрдис и, весело отпраздновав свадьбу, вернулся к себе домой, в страну гуннов.

VI


Между тем король Люнгви с братьями собрал большое войско и пошел на короля Сигмунда с твердым намерением смирить гордого Вёльзунга. Придя в землю гуннов, послали они предупредить Сигмунда, потому что не хотели нападать на него врасплох и в то же время были уверены, что он не захочет бежать от них. Король Сигмунд отвечал, что он выйдет биться с ними, и стал собирать войско. Жене же своей, Гиёрдис, велел взять с собою своих прислужниц и все его сокровища и спрятаться в лесу.

Викинги с огромным войском высадились на берег; король Сигмунд затрубил в свой рог, и завязался отчаянный бой. Как ни стар был король Сигмунд, но все же бился он очень мужественно и всегда был впереди своих людей, — ни один шлем, ни одна броня не могли устоять под его рукою; весь день бился он, не раз проходя из конца в конец все неприятельское войско, но все еще никто не мог предсказать, на чьей стороне останется победа. Много сыпалось на него стрел и копий, но норны охраняли его, и он не получил еще ни одной раны. Никто не мог бы перечесть воинов, павших под его ударами, и обе руки его были в крови до самых локтей.

Но вот явился в толпе боровшихся человек в широкополой шляпе и голубом плаще; у него был один только глаз, и в руке держал он копье. Человек этот пошел прямо против короля Сигмунда и бросил в него свое копье; король Сигмунд сильным ударом меча отразил копье, но при этом меч его разбился на две части, и с этой минуты счастье изменило ему. Теперь в его войске стал валиться народ, и много его воинов было убито. Король бился, не щадя себя. Но напрасно ободрял он своих людей — более многочисленный враг наконец-таки одолел, и в битве этой погиб и сам Сигмунд, и тесть его Эйлиме, и большая часть его войска.

После битвы король Люнгви прежде всего поспешил обыскать жилище короля, но не нашел там ни женщин, ни сокровищ. Тогда объехал он всю эту землю, поделил ее между своими людьми и думал уже, что всему роду Вёльзунгов пришел конец и что ему теперь уже нечего было опасаться с этой стороны.

VII


Ночью прокралась Гиёрдис на поле битвы, пробралась к тому месту, где лежал Сигмунд, и стала спрашивать его, не было ли какой-нибудь возможности залечить его раны. Но он отвечал:

— Многим случается вернуться к жизни, когда этого всего менее ожидают, но покинуло меня мое счастье, и я не хочу залечивать своих ран. Сам Один не хочет, чтобы я взмахивал мечом, и потому-то меч мой и разбился на части; я побеждал, пока он желал этого.

— От всего на свете, кажется, отказалась бы я, лишь бы только ты мог вылечится и отомстить за моего отца.

— Не суждено уж мне этого, — отвечал король, — но скоро у тебя родится сын, которого должна ты воспитать с возможной заботою, и он будет лучше и славнее всех в нашем роде. Береги также эти обломки меча: из них будет сделан добрый меч, и назовут его Грамом; сын наш будет носить его и совершит с ним много подвигов, и память о них не исчезнет, пока стоит мир. Пусть это служит тебе утешением; я же ослабел от ран и перенесусь теперь к нашим отошедшим родичам.

Гиёрдис сидела над ним, пока он не умер.

VIII


Между тем начало светать. Тут увидала она, что к берегу подходило множество каких-то кораблей, и сказала тогда своей прислужнице, что им надо поменяться платьем и именами и что впредь она должна выдавать себя за королевскую дочь.

Тем временем викинги с кораблей увидали поле битвы, покрытое трупами, и женщин, бежавших к лесу; поняли они, что тут произошли какие-то важные события, и поспешили выйти на берег. Войском этим предводительствовал Альф, сын датского короля Гиальпрека.

Придя со своими людьми на поле битвы, приказал он догнать женщин и, когда привели их к нему, стал расспрашивать их, кто они были. Ответы их плохо согласовались с их наружным видом; прислужница говорила за обеих и рассказала о смерти Сигмунда, Эйлиме и других могучих воинов и о том, кто был всему тому причиной.

Альф спросил тогда, не знали ли они, где были спрятаны сокровища Сигмунда, и прислужница отвечала, что никто не мог знать этого лучше их, и показала место, где они находились. Тут нашли они такое богатство и столько сокровищ, как никогда еще, казалось им, не видали они собранными в одном месте. Воины перенесли все это на корабли Альфа, и Альф повернул домой, взяв с собою Гиёрдис и ее прислужницу. Во время переезда он несколько раз заговаривал с женщинами и примечал все, что они говорили.

IX


Наконец приехал Альф домой и привез с собою и своих пленниц. Вскоре по приезде их спросила королева своего сына:

— Почему самая красивая из этих двух женщин носит худшие кольца и платья? Я почти уверена, что ты принял госпожу за прислужницу.

— И мне так же кажется, — отвечал Альф, — она душой и нравом не рабыня, и когда мы встретились с нею, она сразу показала, что умеет приличным образом принять высокого гостя. Но мы успеем еще выяснить это дело.

Раз, когда сидели они все за кубками, король завел с пленницами разговор и спросил:

— Какая у тебя примета на то время суток, когда начинает уже светать и ты не можешь видеть ни луны, ни звезд?

— У меня есть на это та примета, — отвечала прислужница, — что в молодости я привыкла пить на заре молоко, а потому и теперь, хотя я и перестала пить его, но все еще по-старому просыпаюсь в это время. Вот в чем моя примета.

Улыбнулся король и сказал:

— Плохая это привычка для королевской дочери.

Тогда он обратился к Гиёрдис с тем же самым вопросом, и она отвечала:

— Отец мой подарил мне золотое колечко, имевшее то свойство, что палец мой холодел от него рано утром на заре; вот моя примета.

— Много же должно быть золота там, где даже служанки носят его, — отвечал король. — Но теперь довольно тебе скрываться, — продолжал он, — и если бы ты раньше открылась мне, то я с самого же начала принял бы тебя как дочь короля.

Тогда рассказала она ему всю правду, и все стали оказывать ей большой почет, как дочери короля.

И Альф женился на Гиёрдис. Сына же ее, родившегося незадолго перед тем, взял к себе сам король Гиальпрек, и здесь рос он, окруженный заботою и любовью, как будто был он собственный сын короля.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Сага о Вёльзунгах
СообщениеДобавлено: 14 окт 2020, 08:36 
Модератор
Модератор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 13 май 2013, 21:06
Сообщений: 6161
Медали: 48
Cпасибо сказано: 12968
Спасибо получено:
9865 раз в 4154 сообщениях
Магическое направление:: Руны, Глифы, Символы, Шаманизм
Очков репутации: 63538

Добавить
X


Мальчика назвали Сигурдом. Воспитателем его был Регин. Он обучал Сигурда всякого рода военным играм и упражнениям, игре в шашки, рунам и различным иностранным языкам, каким было в то время в обычае учить королевских сыновей. Раз сказал Регин Сигурду:

— Странным кажется мне, что приходится тебе бегать пешком, как сыну какого-нибудь простого земледельца.

— Нет, это не так, — отвечал Сигурд, — я могу распоряжаться всем, что есть у короля, и могу брать себе все, что захочу.

— Так попроси же Гиальпрека дать тебе лошадь, — сказал Регин.

— Он сейчас же даст мне, как только я попрошу об этом, — отвечал Сигурд и пошел к королю, который спросил его:

— Что хотел бы ты получить от меня?

— Лошадь, чтобы кататься на ней, — отвечал Сигурд.

— Так выбери же себе любую из моих лошадей.

На другой день отправился Сигурд в лес и встретил там незнакомого ему старика с длинною бородой. Старик спросил его, куда он идет.

— Иду выбирать лошадь, — отвечал Сигурд, — дай мне добрый совет, какую мне выбрать?

— Так давай же прежде всего загоним их всех в реку, — сказал старик.

Загнали они лошадей в самое глубокое место реки, и все они поспешили выплыть к берегу, за исключением лишь одной, которую Сигурд и взял себе. Она была серой масти, совсем еще молодая, сильная и красивая; никого еще не носила она на своей спине. И сказал тогда человек с длинною бородой:

— Лошадь эта происходит от Слейпнира; тебе надо хорошенько выездить ее, и она будет служить тебе лучше всякой другой лошади.

С этими словами старик исчез.

Сигурд назвал коня Граном, и ни до него, ни после него не было на свете лучшего коня. Человек же, встретившийся ему в лесу, был сам Один.

XI


В другой раз сказал Регин Сигурду:

— Слишком мало у тебя всякого имущества; досадно мне, что ты бегаешь одетый, как простой мальчишка-поселянин! Я мог бы указать тебе только мне одному известное сокровище, и если бы только был ты в состоянии добыть его, то тебя ожидали бы такой почет и такая слава, какие не снились тебе и во сне.

Стал расспрашивать Сигурд, где находилось это сокровище и кто стережет его.

— Фафнир в образе дракона охраняет его, — отвечал Регин, — и находится оно в долине, называемой Гнитагейди. Придя туда, сам ты убедишься, что никогда еще не случалось тебе видеть столько золота, собранного в одном месте, и большего богатства не понадобится тебе, хотя бы ты прожил дольше и достиг большей славы, чем все короли на свете.

— Как ни молод я, — отвечал Сигурд, — но слыхал уже об этом драконе; знаю также и то, что никто не смеет приблизиться к нему, до того он громаден и злобен.

— Нет, это совсем не так, — возразил Регин, — он нисколько не громаднее любого другого дракона: о нем толкуют гораздо больше, чем он того заслуживает; так, по крайней мере, подумали бы твои предки. Но хотя ты и из рода Вёльзунгов, однако вышел не в них.

— Легко может статься, что мало наследовал я от них мужества и ловкости, — отвечал Сигурд, — а все же нет тебе никакой нужды толковать об этом теперь, когда я едва лишь успел выйти из детства. Почему же так хочется тебе подбить меня на это дело?

— Для того чтобы ты понял это, надо рассказать тебе одну сагу, — сказал Регин.

— Послушаем, — отвечал Сигурд.

И Регин стал рассказывать так.

— Отца моего звали Грейдмаром. У него было три сына; старшего звали Фафниром, второго Выдрой, третий же был я. И был я из всех троих наименее ловкий и искусный, и потому меня при каждом удобном случае оттирали в сторону; умел я только хорошо ковать железо, серебро и золото. Брат же мой Выдра особенно отличался в рыбной ловле, и в образе выдры проводил в реке целые дни; он хватал рыбу просто ртом, выносил ее на берег и весь улов отдавал отцу, и тот очень много выручал за рыбу. Выдра почти всегда ходил в образе выдры, лишь поздно вечером возвращаясь домой, и, находясь на охоте, ел всегда один, крепко зажмурив глаза, потому что мог видеть только в воде. Фафнир был самый большой и самый свирепый из нас и всегда хотел забрать себе все, что ни попадалось ему на глаза.

В том же водопаде, где обыкновенно ловил рыбу Выдра, жил карлик, по имени Андвари, а потому и самый водопад звали водопадом Андвари. Он жил там в образе щуки и питался рыбой. Раз, когда, по обыкновению, Выдра ловил рыбу в водопаде, выносил ее во рту на берег и складывал друг на дружку, к водопаду подошли Один, Локи и Генир. Брат мой Выдра как раз в это время поймал лосося и, зажмурив глаза, ел его, сидя на берегу ручья. Тогда Локи взял камень и, пустив его в Выдру, убил его. Один со спутниками были очень довольны добычей и, убив выдру, содрали с нее шкуру.

В тот же вечер пришли они к Грейдмару и показали ему свою добычу. Тут мы схватили их и заставили заплатить нам за убийство брата: они должны были не только набить шкуру, но и сверху засыпать ее всю червонным золотом.

Тогда послали они Локи за золотом. Он добыл у Раны, жены аса Эгира, сеть, пошел к водопаду Андвари и закинул ее, рассчитывая поймать щуку. И не ошибся: щука сейчас же попалась в сети. И сказал тогда Локи:

— Что это за рыба, что плавает в воде и не умеет избежать сети? Дай же мне за себя выкуп — принеси мне речного пламени1.

Зовут меня Андвари, — отвечал карлик, — злые норны издавна присудили мне плавать в воде.

Тут Андвари выложил перед Локи все свое золото, но, выкладывая его, он хотел было утаить одно кольцо, но и его отнял у него Локи. Тогда карлик ушел в камень, предсказав, что кольцо это, так же как и все золото, принесет гибель каждому человеку, который завладеет им.

Всего этого золота вместе с кольцом едва хватило, чтобы набить и засыпать чучело выдры. Когда это было исполнено, Локи, передавая золото Грейдмару, сказал:

— Не принесет счастья сыновьям твоим это золото: из-за него погибнут они оба.

— В скором времени, — продолжал рассказывать Регин, — Фафнир убил своего отца и один завладел всем сокровищем. Чтобы никто не мог воспользоваться золотом, он перенес его в дикую долину, и, превратившись в отвратительного дракона, сам лежит там и стережет его и по сию пору. Я же отправился к королю и остался при нем кузнецом. Ну вот, теперь ты знаешь, как это случилось, что я лишился вместе и своей части наследства, и выкупа за брата.

— Да, многого лишился ты, — отвечал Сигурд, — но покажи же теперь свое искусство и выкуй мне меч, какого не бывало еще на свете и с которым я мог бы совершать великие подвиги, и ты увидишь, что я убью этого дракона.

— Охотно исполню я твою просьбу, — отвечал Регин, — поверь, что мечом этим можно будет убить даже Фафнира.

Выковал Регин меч и принес его Сигурду. Тот взял его и сказал:

— Плохо выковал ты этот меч, Регин! — Потом замахнулся им и ударил по наковальне, и меч разлетелся на части. Отбросил он куски и стал просить Регина выковать ему другой, получше.

Послушался Регин и выковал другой меч.

— Этот должен тебе понравиться, — сказал Регин, — хотя и нелегко угодить тебе.

Попробовал Сигурд второй меч, но и он разбился в куски при первом же ударе.

Пошел тогда Сигурд к своей матери. Она встретила его ласково, подала ему пива; сели они и стали разговаривать.

— Правду ли слышал я, — спросил Сигурд, — что король Сигмунд отдал тебе разбитый надвое меч свой — Грам?

— Да, это правда, — отвечала она.

— Ну, так дай же его мне!

Получив от матери обломки меча, пошел Сигурд к Регину и попросил сковать из них новый меч по образцу старого. Рассердился было Регин за то, что Сигурд не давал ему покоя и все заставлял его работать, однако пошел в кузницу и выковал ему из обломков новый меч. Этот меч выдержал, наконец, испытание.

— Ну, раз я сделал тебе такой меч, — сказал Регин, — то и ты должен сдержать свое слово и биться с Фафниром.

— Конечно, я сдержу его, — отвечал Сигурд, — но прежде отомщу за своего отца.

XII


Вскоре после того как получил Сигурд меч, поехал он к своему дяде Грипиру, брату своей матери. Это был необыкновенный человек, которому была открыта судьба всех людей. Приехав к нему, Сигурд стал просить его рассказать ему, как пройдет вся его жизнь. Долго отнекивался Грипир, но Сигурд настаивал, и наконец он открыл ему все его будущее, и все предсказанное им исполнилось в свое время.

Вернулся Сигурд домой и прошел прямо к Гиальпреку и Альфу.

— Долго прожил я у вас и много видел от вас любви и почета, — сказал он им, — но теперь хотелось бы мне уехать из этой земли и пойти войной на сыновей Гундинга, чтобы доказать им, что не вымер еще род Вёльзунгов. Прошу вас помочь мне в этом деле.

Те обещали дать ему все, чего он от них ни попросит. Снарядили они большое войско, и сам Сигурд управлял лучшим кораблем — драконом.

Пустился Сигурд в путь со своими кораблями при хорошем попутном ветре. Но не прошло и нескольких дней, как налетел на них сильный шторм и море стало красно, как кровь. Однако Сигурд ни за что не хотел укорачивать парусов, как ни рвало их ветром, — напротив того, он приказывал поднимать их все выше и выше. Наконец пронеслись они мимо мыса, на котором стоял человек и кричал, обращаясь к людям, бывшим на кораблях, спрашивая, кто вел это войско. Ему отвечали, что вождя звали Сигурдом и что он самый славный из всей молодежи.

— Да, о нем все говорят, что нет никого, кто мог бы сравняться с ним, — отвечал человек с мыса, — я хотел попросить вас убрать паруса на одном из кораблей, остановиться и захватить с собою и меня.

Тогда спросили они, как его зовут.

— Гникаром2 прежде звали меня, когда радовал я ворона, Гутина, — отвечал он, — теперь же зовите меня Фенгом.

Тут пристали они к берегу и приняли этого человека на корабль Сигурда. В ту же минуту буря утихла, снова подул попутный ветер, и они быстро понеслись к земле сыновей Гундинга. Но как только подошли они к берегу, человек, которого приняли они к себе на корабль, вдруг исчез.

Сейчас же по приезде пошли они с мечом и огнем по всей земле, убивали людей, жгли селенья и опустошали все на своем пути. Множество людей сбежалось к королю Люнгви с рассказами о полчище, приведенном из-за моря Сигурдом, сыном Сигмунда, из рода Вёльзунгов. Видно, напрасно хвастался король Люнгви, что ему уже нечего больше опасаться Вёльзунгов. Созвал король Люнгви своих братьев, собрали они огромное войско и пошли с ним навстречу Сигурду. Произошла кровопролитная битва, стрелы и копья так и носились по воздуху, мелькали секиры, разбивались щиты и лопалась броня, и много народу полегло в этот день с обеих сторон; со стороны же сыновей Гундинга погибло столько войска, что никто не мог и перечесть всех убитых. Да и сами сыновья Гундинга все были убиты Сигурдом.

Одержав такую победу и захватив огромную добычу, покрытый славой, вернулся Сигурд домой, и тут в честь его дан был роскошнейший пир.

XIII


Вскоре после возвращения Сигурда домой Регин снова заговорил с ним:

— Ну, теперь, отомстив за своего отца, ты, вероятно, исполнишь свое обещание.

— Конечно, исполню, — отвечал Сигурд.

Вот поехали Сигурд с Регином по долине, в ту сторону, где проходил Фафнир, когда отправлялся к воде, чтобы пить.

— Как же рассказывал ты мне, Регин, что чудовище это не больше обыкновенного дракона, а между тем следы его на земле так велики? — спросил Сигурд.

— Вырой себе на его пути яму, — сказал Регин, — и, засев в ней, нанеси ему удар прямо в сердце и таким образом убей его.

— Но что же будет со мной, когда вдруг хлынет на меня вся кровь дракона?

— Можно ли давать тебе советы, когда ты всего боишься? Нет, видно, не похож ты на своих предков! — отвечал Регин.

Сигурд ехал все вперед по долине, Регин же давно уже своротил в сторону и, дрожа от страха, поспешил скрыться из виду.

Сигурд последовал совету Регина и стал было рыть себе яму, но, в то время как был он занят этой работой, подошел к нему старый человек с длинною бородой и спросил его, что это он делает. Тот рассказал, и тогда сказал ему старик:

— Не советую тебе так делать; приготовь лучше несколько ям, так, чтобы кровь стекала в них, а сам нанеси ему удар, сидя в другой яме.

С этими словами старик исчез, и Сигурд поступил так, как он ему посоветовал.

Когда пришло время, дракон отправился пить; земля дрожала под ним, и во все стороны извергал он пламя. Но Сигурд не испугался и не задрожал от страха. В ту минуту, как дракон проходил над ямой, Сигурд вонзил в него меч по самую рукоятку и, выскочив из ямы, выдернул меч. Из раны кровь хлынула потоком. Чудовище, почувствовав, что оно ранено насмерть, стало биться головой и хвостом, разбивая все, что ни попадало под удары. Увидя же своего убийцу, Фафнир спросил:

— Кто ты, кто твой отец и какого ты рода, что хватило у тебя дерзости поднять против меня оружие?

— Род мой никому не ведом, — отвечал Сигурд, — зовут меня дерзким зверем; нет у меня ни отца, ни матери, и пришел я сюда один.

— Если нет у тебя ни отца, ни матери, то каким же чудом явился ты на свет? — возразил Фафнир. — И если ты в этот смертный мой час не хочешь сказать мне своего имени, то, по крайней мере, должен же ты сознаться, что в эту минуту лжешь.

— Сигурдом зовут меня, — сказал тогда Сигурд, — а отца моего звали Сигмундом.

— Если бы ты вырос в кругу твоих родных, то я понял бы в тебе эту дерзкую отвагу, — сказал Фафнир, — но меня удивляет, как мог решиться на это приемыш и пленник! Теперь скажу тебе одно: все мое золото и все мои сокровища приведут тебя только к гибели.

— Всем хочется владеть богатством до последнего дня своей жизни, смерти же никому не миновать, — сказал на это Сигурд.

— Это мой брат Регин виновник моей смерти, — продолжал Фафнир, — и мне отрадно знать, что он же будет виновником и твоей. Сам же он пожнет лишь то, что себе приготовил. Советую тебе скорее ускакать отсюда, потому что нередко бывает, что раненые насмерть перед смертью убивают своих убийц.

— Не послушаюсь я твоего совета, — отвечал Сигурд, — а поеду к твоему логову и заберу все золото, какое только у тебя есть.

— Так поезжай же, — подхватил Фафнир, — ты найдешь там столько золота, что из-за него простишься с жизнью, потому что золото это приводит к гибели каждого, кто завладеет им.

Так умер Фафнир.

XIV


Вслед за тем пришел к Сигурду Регин и сказал:

— Слава тебе, господин мой! Великую победу одержал ты, убив Фафнира, — ни один раз даже самый храбрый человек не смел показываться ему на глаза. Подвига этого не забудут, пока стоит свет!

Тут Регин остановился и, постояв с минуту, устремив глаза в землю, покачал головой и проговорил с раздражением:

— А между тем ведь ты убил моего брата, и вряд ли можно сказать, что я неповинен в этом деле.

Тогда Сигурд, отирая о траву свой окровавленный меч, стал упрекать Регина в том, что он в решительную минуту струсил и убежал.

— Дракон мог долго еще пролежать в своем логове, — оправдывался Регин, — но ни ты и никто другой не мог бы убить его, если бы не выковал я этого меча.

— Когда люди идут в битву, — продолжал Сигурд, — то смелое сердце надежнее острого меча.

Тут, взяв свой меч, Регин вырезал сердце дракона, выпил его кровь и сказал Сигурду:

— Исполни, пожалуйста, мою просьбу, тебе это ничего не стоит: возьми это сердце, изжарь его на огне и дай мне съесть.

Сигурд согласился и, взяв сердце, стал жарить его на копье, как на вертеле; потом он дотронулся до него пальцем, чтобы попробовать, готово ли оно, но обжегся и сунул палец в рот. Но как только палец, омоченный кровью дракона, коснулся его языка, в ту же минуту стал ему понятен язык птиц, и он услыхал и понял, что защебетали вокруг него разные мелкие пташки, приютившиеся в кустах:

— Вот сидит Сигурд и жарит сердце Фафнира; ему следовало бы съесть его самому, и тогда стал бы он мудрее всех людей на свете.

— Вот лежит Регин и замышляет обмануть того, кто ему доверяет, — защебетала другая.

— Ему следовало бы отрубить голову Регину, — заговорила третья, — и тогда все золото досталось бы ему одному.

— Было бы всего умнее, — сказала четвертая, — если бы он последовал вашему совету, а потом поехал бы в Гиндарфиалл, где спит Брунгильда: от нее он мог бы научиться многим премудростям. Да, умно поступил бы он, если бы последовал вашему совету и подумал бы о своей безопасности: надо ждать волка там, где показал он свои уши.

И сказал тогда Сигурд:

— Не потерплю я, чтобы Регин лишил меня жизни, и уж лучше сам отправлю его по одному пути с братом.

И, вынув меч свой Грам, он отрубил им голову Регину. Потом съел он часть сердца дракона и, припрятав остальное, вскочил на коня. По следам Фафнира доехал он до его жилища и, найдя его открытым, вошел туда. Жилище это было выкопано в земле, и все двери, притолки и балки были в нем железные. Сигурд нашел тут кучу золота и множество мечей, шлемов, брони и прочих драгоценностей.

XV


Взял Сигурд путь на юг, к земле франков, и ехал не останавливаясь целыми днями. Долго ли, коротко ли ехал он, но в конце концов приехал к Гиндарфиаллу. Тут увидал он перед собою на горе яркий свет, который, казалось, происходил от такого большого костра, что пламя, взвиваясь языками, доставало до неба. Но когда подъехал он ближе, то увидал, что это был великолепный укрепленный замок, а над ним развевалось знамя. Вошел Сигурд в замок и нашел там спящего воина в полном вооружении. Сигурд снял с головы его шлем и увидал, что это была женщина. Броня так плотно сидела на ней, как будто бы она приросла к телу, и, чтобы снять ее, Сигурду пришлось разрезать ее всю сверху донизу и по рукавам, и меч его резал железо, как простое сукно. И сказал тогда Сигурд женщине:

— Пора тебе проснуться, довольно ты уж спала.

— Но кто же ты, — спросила она, — который оказался в силах разрезать мою броню и прогнать мой сон? Уж не Сигурд ли, сын Сигмунда, явился сюда, тот, что носит на голове шлем Фафнира и держит в руке меч, нанесший ему смерть?

— Да, я тот потомок Вёльзунгов, который совершил этот подвиг, — отвечал ей Сигурд. — Я же слышал, что ты дочь могучего короля, также слыхал я и о твоей красоте и мудрости и хочу теперь испытать ее.

Тогда рассказала ему Брунгильда, что бились между собою два короля, и один из них был старик и великий воин, которому самим Одином была обещана победа.

— Я же убила его в бою, — продолжала Брунгильда, — и Один из мести уколол меня веткой снотворного терновника, и с тех пор не могла я участвовать в битвах и заснула в этом замке волшебным сном.

Тогда попросил ее Сигурд поделиться с ним мудростью и дать ему несколько разумных и полезных советов. Брунгильда согласилась, но прежде предложила ему вместе осушить кубок и пожелала, чтобы слова ее послужили ему на пользу. Потом она открыла ему таинственную мудрость, открыла ему значение рун, которые могли приносить ему победу на поле битвы, укрощать бурные волны морские, открыла ему всякие заговоры, что спасают людей от порчи и колдовства, помогают в болезнях, залечивают раны. Но в конце концов никакая мудрость не может спасти человека от его злого рока: мудрость дает ему только знание будущего, изменить же в нем он ничего не может.

— На всем свете нет женщины умнее тебя, — сказал Сигурд, — дай же мне еще несколько хороших советов.

— Ты так любознателен и умен, — отвечала она, — что мне следует дать тебе еще несколько полезных наставлений. Будь же другом для своих близких и нетороплив на месть, если они обидят тебя: лучше терпеливо перенеси их обиду. Остерегайся зла и не обижай женщин. Не затевай ссор с целою толпою воинственных людей: они сейчас же огласят тебя трусом, и народ поверит им; бейся лучше с каждым из них один на один. Если случится тебе проезжать местом, где живут злые подземные духи, не задумывайся глубоко и остерегайся их; никогда не останавливайся на пути, разве только когда застигнет тебя ночь, потому что эти злые подземные духи часто доводят до умопомрачения неосторожных путников. Когда встретишь пьяного, который будет говорить тебе глупости, не вступай с ним в пререкание, пока не вернется к нему рассудок: такие встречи нередко приносят большое горе и даже иногда доводят до убийства. Выходи на бой с врагами, а не жди, чтобы они сожгли тебя вместе с твоим домом, и будь верен своей клятве, потому что страшное возмездие ждет вероломных. Заботься об умерших, какая бы смерть ни постигла их — от болезни ли, от оружия ли, или в море, и не оставляй тел их без погребения. Не доверяйся тому, у кого убил ты в бою отца, брата или друга, — как бы молод ни был этот человек, ты всегда можешь найти в нем волка. Остерегайся коварных советов друзей. О будущем твоем мало могу я сказать, — берегись только, как бы не погубила тебя ненависть своих же близких друзей.

— Нет на свете мужчины мудрее тебя, — сказал Сигурд, — и я клянусь в том, что на тебе хочу я жениться, потому что ты только и пришлась мне по сердцу.

— Ия тоже за тебя охотно пойду замуж, — отвечала она.

Уговор этот закрепили они между собою торжественною клятвой.

XVI

Поехал Сигурд своею дорогою. Щит его был окован червонным золотом и на нем был изображен дракон, темно-бурый сверху и светло-розовый снизу; и тот же самый знак носил он на шлеме, седле и на всем вооружении, сверкавшем золотыми украшениями, и носил он его для того, чтобы все видевшие знали, что он за человек и что это он убил дракона Фафнира. Его красивые темные волосы длинными локонами падали на плечи; его короткая густая борода была так же темна, как и волосы; нос у него был горбатый, а лицо — широкое, с большими скулами и такими проницательными, острыми глазами, что почти никто не мог выдержать их взгляда. Он был так широк в плечах, что издали легко можно было подумать, что это идет не один, а два человека. Роста был он также необыкновенного, а сила его, кажется, превосходила даже его рост. При всем том был он очень мудрый человек, часто предугадывал то, что должно было случиться, и понимал язык птиц, а потому редко бывало, чтобы что-нибудь застигло его врасплох. Когда же на собраниях выступал он вперед и начинал говорить, он говорил так долго, убедительно и красноречиво, что слушатели поневоле соглашались с ним. Величайшею его отрадой было помогать своим и испытывать свои силы на великих подвигах, потому что был он отважен и смел и никогда не знавал страха.

Ехал Сигурд на своем коне, который нес не только его самого в полном вооружении, но также и все его сокровища. Ехал он на юг, за Рейн, в царство короля Гиуки.

Король Гиуки был женат на чародейке Гримгильде, причинявшей людям много зла своим колдовством. Сыновья их считались в числе самых сильных и отважных воинов, а дочь их, Гудрунь, далеко вокруг славилась своею красотой.

Раз утром, проснувшись грустная и печальная, сказала Гудрунь своим прислужницам, что не в силах она веселиться в этот день, и когда одна из них спросила о причине, Гудрунь отвечала:

— Сон, что приснился мне, тяжело лежит у меня на сердце; объясни же мне сон мой, раз уж ты заговорила об этом.

— Расскажи сон свой, — сказала другая прислужница, — но не сокрушайся о нем, потому что сны часто предсказывают лишь непогоду.

— Нет, этот сон не к непогоде, — отвечала Гудрунь. — Приснился мне красивый сокол; он сидел у меня на руке, и перья на нем были цвета золота.

— Давно славишься ты разумом, красотой и обходительностью, — отвечала ей служанка, — и теперь, вероятно, приедет и посватается к тебе какой-нибудь королевский сын.

— Казалось мне, что на всем свете не могло быть ничего прекраснее этого сокола, — продолжала Гудрунь, — и за него была я готова отдать все, что имею.

— Да, так это и выходит, что мужем твоим будет замечательный человек, которого ты будешь очень любить.

— Одно только беспокоит меня, — отвечала Гудрунь, — я не знаю, кто он такой, а потому хочу я съездить к Брунгильде и поговорить с нею: она должна это знать.

Тогда прислужницы одели и нарядили Гудрунь, и, взяв с собою нескольких из своих женщин, поехала она во дворец Брунгильды, что стоял на высокой горе, разукрашенный золотом.

— Это, верно, Гудрунь, дочь короля Гиуки, — сказала Брунгильда, когда слуги известили ее о их прибытии. — Как раз сегодня ночью видела я ее во сне.

Она поспешила к ней навстречу и, дружески приняв ее, повела в свой зал, убранный соболями и устланный коврами. Поднялся тут шум и веселье, но Гудрунь ни в чем не принимала участия и сидела молча.

Тогда сказала ей Брунгильда:

— Почему не принимаешь ты участия в нашем веселье? Развеселись же, и, чтобы развлечься, давай рассказывать друг другу о великих подвигах могучих королей.

— Хорошо, давай! — отвечала Гудрунь. — Скажи же ты мне, кто, по-твоему, самый великий и могущественный король?

— Я думаю, что всех могущественнее и славнее были сыновья Гамунда, — отвечала Брунгильда. — Они совершили немало смелых дел во время своих морских походов.

— Да, конечно, это великие и славные короли, — отвечала Гудрунь, — но они оказывались иногда чересчур мешкотны на месть, когда дело касалось сильного врага. Но почему же не называешь ты моих братьев? В настоящее время, кажется, никого нет лучше их.

— Конечно, они смотрят настоящими викингами, — отвечала Брунгильда, — но они мало успели еще показать себя на деле, и я знаю одного человека, который во многом превосходит их. Это Сигурд, сын короля Сигмунда; в настоящее время он самый могучий и славный человек в мире.

— Однако я приехала к тебе для того, чтобы рассказать те сны, что приснились мне сегодня ночью и сильно тревожат меня до сих пор, — прервала ее Гудрунь.

— Полно, не тревожься этим, — отвечала Брунгильда, — живи себе спокойно среди твоих родных и друзей, которые о том только и думают, как бы порадовать тебя.

— Снилось мне, будто вышла я из дома вместе с несколькими другими женщинами, и вдруг увидали мы оленя необыкновенной величины и красоты; шерсть на нем была золотая. Мы все сейчас же захотели поймать его, но это удалось только мне одной, и никогда еще не видывала я такого красивого животного. Но в эту самую минуту ты застрелила его, и он упал мертвый к моим ногам; это причинило мне ужасное горе, которое я почти не в силах была пережить.

— Я объясню тебе сон твой, — сказала Брунгильда. — К вам приедет Сигурд, тот самый, которого выбрала я себе в мужья; Гримгильда даст ему волшебного питья, и, выпив его, он забудет все, что было прежде, и ты выйдешь за него замуж. Но замужество это принесет нам всем только одно несчастье.

— Тяжело знать это наперед, — сказала ей на это Гудрунь и вскоре позвала своих женщин и уехала домой.

XVII


Между тем Сигурд подъехал на коне своем Гране ко дворцу короля Гиуки. Когда въезжал он в замок, увидал его один из служителей короля и сказал:

— Уж не из богов ли кто-нибудь приехал к нам сюда? До того много золота на этом человеке, и сам он так красив и широкоплеч, что я никогда еще не видал ему подобного, да и конь его больше всех других коней.

Вышел навстречу ему сам король и спросил:

— Кто ты такой, что въезжаешь в замок, не попросив даже на то позволения у моих сыновей? До тебя никто еще не отваживался на это.

— Сигурдом зовут меня, и я сын короля Сигмунда, — отвечал он.

— В таком случае все мы рады видеть тебя у нас в доме, — сказал король, — и мы постараемся принять тебя как можно радушнее.

Тогда вошли они в зал, и воины, бывшие там, казались карликами в сравнении с Сигурдом; все они наперебой старались служить ему. Скоро он очень подружился с сыновьями короля Гиуки и неразлучно проводил с ними целые дни.

Немного времени понадобилось Гримгильде, чтобы сообразить, какое было бы для них счастье, если бы Сигурд навсегда поселился у них и женился на Гудруни. Она понимала, что равного ему не было на свете, и никто не мог бы оказать им большей помощи в борьбе с врагами; к тому же было у него еще так много золота, как никому никогда не снилось и во сне. Король обращался с ним как с сыном; сами же сыновья короля считали его много выше себя.

С первых же дней приезда Сигурда заметила Гримгильда, как много думал он о Брунгильде, и решила заставить его забыть о ней. Раз вечером, когда сидели они все за столом и пили мед и пиво, королева встала, подошла к Сигурду, поклонилась ему и сказала:

— Все мы радуемся твоему пребыванию здесь и желаем тебе всего лучшего; прими же этот рог и выпей.

Принял он от нее рог и выпил.

— Пусть же будет тебе король Гиуки отцом, — продолжала она, — я — матерью, а сыновья наши братьями, и пусть все вы поклянетесь в этом друг другу! Никто на свете не посмеет тогда помериться с вами силою!

Охотно принял Сигурд это предложение и, осушив рог, сейчас же совсем забыл Брунгильду и все, что было между ними говорено.

Немало уж времени жил он у короля Гиуки, когда раз вошла Гримгильда к королю и ласково заговорила:

— Приехал к нам сюда величайший боец в мире и живет теперь у нас; большою подпорою мог бы он служить нам! Выдай же за него замуж свою дочь и дай за нею столько приданого золотом, серебром и землями, сколько он только пожелает, и тогда, может быть, он навсегда останется у нас.

Неловко казалось королю Гиуки самому предлагать в жены свою дочь, однако же спустя некоторое время решился-таки он заговорить с ним об этом и предложил ему жениться на Гудруни, навсегда остаться у него и помогать ему защищать царство от соседних могучих врагов. С радостью принял Сигурд это предложение и вступил с сыновьями Гиуки в такое тесное братство, как будто были они настоящими братьями.

Созвали тогда множество гостей и задали великий пир, на котором отпраздновали свадьбу Сигурда с Гудрунью.

После свадьбы отправились названые братья в поход, совершили много отважных и смелых дел и вернулись домой с богатою добычею. Сигурд дал Гудруни отведать сердца Фафнира, и с тех пор стала она гораздо сумрачнее, но зато и гораздо умнее. У них родился сын, которого назвали Сигмундом.

XVIII


Прошло немалое время, и однажды Гримгильда сказала своему старшему сыну Гуннару:

— Теперь, кажется, есть у тебя все, чего душе угодно; одного лишь только не хватает — жены. А потому хорошо бы посвататься тебе к Брунгильде: она видная невеста, и Сигурд, вероятно, охотно поехал бы с тобою, чтобы помочь в этом деле.

Гуннар согласился, и когда рассказал об этом отцу, братьям и Сигурду, то все они одобрили его намерение.

Вооружившись как можно лучше, Гуннар и Сигурд пустились в путь и долго ехали по горам и долам, пока не приехали к королю Будди, отцу Брунгильды. Король Будли сказал, что охотно выдаст за Гуннара свою дочь, если только сама она этого пожелает.

Тогда поехали они к Геймиру, приемному отцу Брунгильды, женатому на родной ее сестре. Геймир сказал, что Брунгильда может сама выбрать себе мужа и что она решила выйти замуж только за того, кто проедет к ней через пылающий огонь, разложенный вокруг ее жилища.

Поехали они и увидали замок с золотою кровлей, вокруг которого горел огонь. Повернул было Гуннар своего коня прямо на огонь, но конь не послушался и поскакал назад.

— Почему же вернулся ты, Гуннар? — спросил его Сигурд.

— Конь мой не идет в огонь, — отвечал Гуннар и стал просить Сигурда уступить ему на время своего коня Грана.

Сигурд охотно согласился, но и Г ран упирался и не шел в огонь. Чтобы поправить эту беду, решили они тогда поменяться обликами, как заранее научила их Гримгильда: Гуннар принял образ Сигурда, а Сигурд принял образ Гуннара. Обнажив меч Грам и пришпорив коня, он понесся на огонь. Только что почувствовал Гран шпоры своего господина, как сейчас же послушно пошел в огонь. Огонь же между тем превратился в страшное пожирающее пламя, земля содрогнулась, пламенные языки взвивались до самого неба. Никогда и никто не отваживался еще на подобное дело!

Но вот огонь стал утихать, и скоро Сигурд сошел с коня и вошел в замок. Там нашел он Брунгильду.

— Кто ты такой? — спросила она его.

— Гуннар, сын Гиуки, — отвечал он, — и теперь должна ты выйти за меня замуж, потому что отец твой и твой приемный отец согласились на это, если только проеду я через твой волшебный огонь. Так же решила ты и сама.

— Не знаю уж, что и сказать тебе на это, — отвечала она.

Сигурд стоял перед нею, опираясь на рукоятку своего меча, и опять заговорил:

— Взамен твоего согласия я подарю тебе много золота и всяких сокровищ.

Грустно отвечала она ему, сидя на своей скамье, как лебедь на волнах, покрытая бронею, с мечом в руке и шлемом на голове:

— Гуннар! Не говори со мной об этом, если ты не самый могучий и смелый из людей и не надеешься победить всех тех, кто раньше тебя сватался ко мне. Я же веду теперь войну с одним могучим соседним королем, и душа моя все еще жаждет битв.

— Довольно уж великих подвигов совершила ты, — отвечал он ей, — исполни же теперь свое обещание — выйти замуж за того, кто проедет к тебе через огонь.

Делать нечего, пришлось ей признать, что он был прав. Поднявшись с места, она пригласила его остаться в замке. Три дня провел Сигурд в замке Брунгильды и на прощание получил от нее кольцо карлика Андвари, то самое, что он дал ей когда-то на горе; он же подарил ей другое кольцо, из наследия Фафнира. Потом, опять проехав через огонь, вернулся он к своему другу, снова поменялись они обликами и, возвратившись к Геймиру, приемному отцу Брунгильды, сообщили ему об исходе своей поездки.

В тот же день приехала к своему приемному отцу и Брунгильда и наедине рассказала ему, как явился к ней какой-то король, проехав сквозь волшебный огонь, и сказал, что он приехал свататься к ней; король этот назвал себя Гуннаром.

— Но сделать это мог только один Сигурд, — продолжала она, — Сигурд, которому дала я слово тогда на горе, и только за него хочу я выйти замуж.

Геймир отвечал ей, что теперь уж ничего нельзя было поделать, так как сама она обещала выйти замуж за того, кто проедет к ней сквозь волшебный огонь.

Покончив дело, короли вернулись домой, а Брунгильда поехала к своему отцу.

Гримгильда с радостью их встретила и благодарила Сигурда за помощь. Не долго думая, приготовились отпраздновать свадьбу, на которую съехалось множество народа, и только тогда, когда все уже было кончено, вспомнил Сигурд о клятве, которою обменялся он когда-то с Брунгильдою в ее замке на горе, но затаил это в своей душе.

XIX


Спустя некоторое время после свадьбы пошла Брунгильда с Гудрунью к реке купаться, и Брунгильда дольше оставалась в воде, чем Гудрунь.

— Отчего не вышла ты из воды в одно время со мною? — спросила Гудрунь.

— Неужели даже в этом должна я брать пример с тебя? — сказала Брунгильда. — Отец мой, кажется, могущественнее твоего, да и муж мой совершил много смелых подвигов и проехал сквозь пылающий огонь, между тем как твой муж был слугою у короля Гиальпрека.

Рассердилась Гудрунь и отвечала:

— Лучше бы тебе молчать, чем порицать моего мужа: весь свет говорит, что подобного ему не бывало еще на свете. Это он убил Фафнира, и он же проехал к тебе сквозь волшебное пламя, между тем как ты думала, что это был король Гуннар; он же снял с твоей руки и кольцо, подарок карла Андвари; посмотри — ты увидишь его у меня на руке.

Брунгильда узнала кольцо на руке Гудруни и, побледнев как смерть, пошла домой и весь вечер не произнесла ни слова.

Великую беду принес с собою этот день!

Горда была Брунгильда, и никак не могла она примириться с тем, что мужем ее был не самый великий богатырь на свете, потому что победу над Фафниром ценила она гораздо выше королевского звания; не могла она помириться и с тем, что Гуннар обманом принудил ее выйти за него замуж. Особенно же огорчало ее то, что обманул ее и Сигурд, которому она так верила и считала самым лучшим человеком в мире. В отчаянии она не знала, что делать, — принялась было за свою пряжу, но сделала это так нетерпеливо, что пряжа разорвалась. Заперлась она у себя, и никто не решался ни входить к ней, ни говорить с нею. Так прошло несколько дней.

— Сдается мне, что все это кончится для нас какою-нибудь большою бедою, — сказал раз вечером Сигурд, возвратившись домой с охоты.

— Да, удивительно это, — отвечала Гудрунь. — Вот уже семь дней, как Брунгильда спит, запершись у себя дома, и никто не решается разбудить ее.

— Не спит она, — отвечал Сигурд, — а, скорее, замышляет что-нибудь против меня.

Услыхав это, Гудрунь страшно испугалась и залилась слезами, не зная, как предупредить грозившую беду, вызванную ее же собственными неосторожными словами.

Брунгильда же между тем решилась наконец заговорить с Гуннаром.

— Не могу я жить, зная, что Сигурд обманул меня! — говорила она. — А потому ты должен отомстить за меня и убить его.

Долго колебался Гуннар: Сигурд был его названый брат, и трудно было ему решиться нарушить клятву в братской дружбе. Но страшнее было потерять Брунгильду; а потому, позвав своих братьев, он уговорил-таки их помочь ему убить Сигурда.

Сигурд же по-прежнему вполне верил им и не подозревал коварных замыслов; да к тому же не мог же он идти против своей судьбы и не мог он продлить свою жизнь хотя бы на один день против того, что положено было ему прожить.

На следующее утро один из братьев Гуннара, Гутторм, прокрался в комнату, где спал Сигурд, и сонного пронзил его мечом. Однако Сигурд, проснувшись от удара, успел-таки еще схватиться за меч свой Грам и, бросив его в спину убегавшего убийцы, уложил его на месте. Вслед за Сигурдом был убит и сын его, Сигмунд.

Велико было горе и отчаяние Гудруни, когда, проснувшись, увидела она, что Сигурд убит. Но и Брунгильде месть ее не принесла отрады. Велела она принести все свои сокровища и сама раздала их на память окружавшим ее женщинам, а затем, когда, по обычаю того времени, приготовили большой костер и, положив на него тело Сигурда, зажгли его, Брунгильда сама бросилась в пламя и сгорела вместе с ним.

Так погибли последние потомки старого короля Вёльзунга.

XX


Велико было отчаяние Гудруни, потерявшей разом и мужа и сына. Убежав из дома, долго скиталась она по лесам, стараясь попасться навстречу волкам, потому что смерть была ей милее жизни.

Наконец набрела она на жилище одного из соседних королей и там нашла себе приют. Три с половиною года прожила она тут, проводя время за ткачеством драгоценных ковров, изображая на них подвиги и забавы великих воинов, и начала уже понемногу утешаться в своем горе.

Тем временем Гримгильда стала уговаривать своих сыновей ехать к тому королю, у которого гостила ее дочь, и помириться с Гудрунью, заплатив ей за смерть ее мужа деньгами и разными драгоценностями. Братья согласились и в сопровождении великолепной свиты поехали к Гудруни.

Долго не шла Гудрунь на примирение, но Гримгильда напоила ее волшебным питьем, от которого она сейчас же забыла все свое горе и согласилась вернуться домой.

Несколько времени спустя стала Гримгильда уговаривать ее выйти замуж за могущественного короля Атли, обещая щедро одарить ее золотом и всякими драгоценностями, а также дорогими коврами, сотканными искусными гуннскими женами. Гудрунь долго отнекивалась — ей очень не хотелось выходить замуж за короля Атли, но Гримгильда умела настоять на своем, и Гудрунь наконец согласилась.

Мужчины сели тогда на коней; женщин посадили в повозки и тронулись в путь. Царство короля Атли было очень далеко. Целых семь дней ехали они сушей, потом еще семь дней на кораблях, а затем семь дней опять сушей, пока не приехали наконец ко дворцу, откуда вышло навстречу Гудруни множество народа. Король Атли заранее сговорился с ее братьями и к приезду ее созвал гостей и приготовил пир, на котором и отпраздновали свадьбу.

Неохотно выходила Гудрунь замуж, и мало радости и счастья видела она в своей жизни с королем Атли. Время шло своим порядком, а дружбы между ними не было.

Но вот король Атли стал задумываться о том, куда бы могли деться несметные сокровища и золото, принадлежавшие Сигурду; знать это мог только король Гуннар да его брат. Король Атли созвал своих людей на совет и стал обсуждать с ними это дело. Трудно было соперничать с Гуннаром и его братом в силе и в военном искусстве, а потому было решено прибегнуть к хитрости и послать к ним несколько человек, чтобы пригласить их в гости к королю Атли.

Слух об этом тайном совете дошел и до королевы, и она сильно испугалась, заподозрив коварный замысел. Тогда начертала она руны, которыми предупреждала Гуннара об опасности, и, взяв золотое кольцо, прикрепила к нему волчий волос и поручила королевским послам передать это ее братьям; но старший посол дорогою подделал руны так, чтобы можно было думать, что Гудрунь уговаривала братьев на поездку.

Гуннар принял послов радушно, приказал в их честь разложить большие костры и усадил их с собою за стол. За столом они передали ему приглашение короля Атли.

— Король Атли, — сказали они, — приглашает вас к себе и обещает дать вам множество шлемов и щитов, мечей и бронь, золота и платья, людей и лошадей и вдобавок еще много земель и угодий.

Подивились братья и стали обсуждать между собою, принять ли им это приглашение.

— Положим, он предлагает нам большие земли, — говорил Гуннар, — но все наследие Фафнира принадлежит теперь нам, и ни у кого нет столько золота, сколько у нас.

— И меня тоже удивляет его предложение, — заметил брат. — Это так на него непохоже. Разумеется, неблагоразумно было бы ехать к нему! К тому же мне показалось как-то странно, что в числе драгоценностей, присланных нам королем Атли, есть кольцо, перевязанное волчьим волосом: может быть, Гудрунь думает, что он смотрит на нас глазом волка, и прислала кольцо, чтобы предупредить нас.

Тогда показал им посол руны, присланные будто бы Гудрунью. Большинство воинов уже разошлось, и за столом оставались только два брата да еще несколько человек. Жены братьев, обе очень разумные и красивые женщины, подносили им вино и пиво.

Когда короли совсем уже захмелели, посол стал снова уговаривать их:

— Король Атли становится стар для того, чтобы самому защищать свое царство; сыновья же его еще малые дети, потому-то и хочется ему залучить вас к себе, чтобы иметь в вас надежных помощников и поручить вам править его царством.

Братья не могли уже ясно соображать; предложение показалось им теперь очень лестным; к тому же не могли они идти и против своей судьбы и в конце концов обещали приехать.

Когда все улеглись спать, Костбера, жена младшего из братьев, принялась рассматривать руны и скоро разглядела, что они были подделаны, и, несмотря на это, ухитрилась-таки разгадать то, что было вырезано сначала. Тогда разбудила она своего мужа и сказала:

— Ты собираешься уехать из дома, но это неблагоразумно. Ты сильно ошибаешься, если думаешь, что сестра приглашает тебя: я прочитала руны и поняла, что тут дело идет о вашей гибели, и, вероятно, кто-нибудь другой из вероломства подделал их. Теперь послушай еще, какой сон приснился мне: мне казалось, будто сюда ворвался бурный поток и поломал здесь все балки.

— Вы, женщины, часто замышляете злое, — отвечал ей муж, — я же ничего ни против кого не имею и думаю, что Атли примет нас хорошо.

— Еще снилось мне, будто ворвался сюда другой поток; страшно бушевал он здесь, поломал балки и сшиб с ног обоих вас, братьев. Уж этот сон должен же что-нибудь означать.

— Река, что приснилась тебе, вероятно, обозначает хлебные поля, — отвечал он, — а когда идем мы полем, к ногам нашим осыпается с колосьев много усиков.

— Еще снилось мне, — продолжала она, — что загорелось покрывало на твоей постели и что огонь пробивался даже через крышу.

— Знаю я, что это значит, — отвечал он, — платье наше валяется здесь без призора и, вероятно, как-нибудь загорится.

— Еще снилось мне, будто ворвался сюда большой медведь, сломал почетную скамью, на которой всегда сидит король, и, подняв передние лапы, пошел на нас с таким угрожающим видом, что все мы страшно перепугались.

— Вероятно, надо ждать бури и непогоды, — отвечал ей муж, — белые медведи всегда снятся к непогоде.

— Орел, казалось мне, влетел к нам в зал и обрызгал всех нас кровью.

— Ну, это уж прямо к большой битве: орлы во сне всегда обозначают сечу. Но разве редко случается нам тешиться боем? Нет, король Атли не поступит с нами вероломно.

На том и кончился их разговор. Подобную же беседу вел и Гуннар со своею женою. И она тоже видела зловещие сны и всеми силами старалась отклонить его от поездки; но и Гуннар, как и брат его, ни за что не сдавался и упорно стоял на своем.

На другое утро все снова стали отговаривать братьев. Но они не послушались и с небольшою дружиною тронулись в путь, простившись однако же с остальными своими воинами, как перед смертью; и весь народ провожал их с плачем и рыданиями до самых кораблей.

— Великую же беду, должно быть, принесет нам твой приезд сюда, — сказал один из воинов старшему послу.

— Клянусь вам, что я говорю правду, — отвечал посол, — и пусть завладеют мной все злые духи, если только я лгу!

Видно, не страшно было ему накликать на себя злобных духов!

— Ну, так счастливый вам путь! — сказала Костбера.

Тут простились они и пошли на корабли.

С такою поспешностью и с такою силой принялись они грести, что у лодок поломались кили, а у весел рукоятки и уключины. Высадившись на берег, они даже не дали себе времени привязать свои корабли. Затем сели они на коней и долго ехали темным лесом. Когда же въехали они наконец в крепость и закрылись за ними крепостные ворота, сказал им посол:

— Ну, теперь подождите здесь, пока поищу я дерева, годного на то, чтобы приготовить вам виселицу. Заманчивы были слова мои, когда приглашал я вас сюда, но под этими словами таились коварство и обман.

— Не пытайся напугать нас, — отвечал ему младший брат, — и сам-то ты теперь не уйдешь от беды! — И с этими словами он нанес ему удар топором и уложил его на месте.

Тогда повернули они к королевскому дворцу, где Атли приводил в порядок свое войско, приготовляясь к битве.

Враги расположились так, что их разделяла одна только изгородь.

— Добро пожаловать к нам! — заговорил Атли, обращаясь к сыновьям короля Гиуки. — Отдайте же мне теперь все золото, принадлежавшее когда-то Сигурду и которое после его смерти должно было перейти к Гудруни.

— Никогда не получишь ты этого сокровища, — отвечал Гуннар, — а если завяжешь с нами битву, то найдешь в нас людей, которые дорого продадут свою жизнь.

Завязался отчаянный бой. Весть об этом дошла до Гудруни. Она вышла из замка и приветствовала приехавших, обнимала своих братьев и всеми силами старалась выразить им свою любовь. Это было последнее их свидание.

— Надеялась я, что удастся мне удержать вас от поездки сюда; но, видно, никому не избежать своей судьбы! Стоит ли мне пытаться помирить вас? — добавила она.

На это все решительно отвечали:

— Нет!

Когда увидала она, с каким ожесточением нападали на ее братьев, она надела свою броню, взяла меч и стала биться рядом со своими братьями: она бросалась вперед смелее любого из мужчин.

Было уже за полдень, а бой не прекращался. Много народу потерял король Атли, но все еще ободрял тех, кто уцелел, хотя сыновья Гиуки сильно теснили его, так что он принужден был укрыться в своем дворце. Но бой продолжался и тут с прежним ожесточением и многим еще стоил жизни. Наконец братья потеряли всех своих спутников и вдвоем бились против толпы врагов. Дело кончилось тем, что оба они были взяты в плен и порознь заключены в темницы.

Пошел тогда король Атли к Гуннару и стал допытываться у него, где лежат сокровища.

— Прежде чем сказать это, должен я видеть окровавленное сердце моего брата.

Приказал тогда Атли вырезать сердце у Гёгни, младшего сына короля Гиуки, и показал его Гуннару.

— Теперь только я один знаю, где схоронено золото! Слушай же, Атли, золото мое скорей достанется Рейну, чем попадет в руки гуннов!

Король Атли, видя, что ничего не добиться ему от Гуннара, приказал бросить его живого на съедение змеям.

Покончив с братьями, король Атли, гордый своею победой, обратился к Гудруни, уговаривая ее помириться с ним, обещая заплатить ей за смерть ее родных, и предлагал ей столько золота и драгоценных украшений, сколько она только пожелает.

— Никогда и ничем не вознаградить тебе меня за смерть моих братьев, и никогда уже не видать мне никакой отрады. Но теперь лишилась я последних моих родственников, и не осталось у меня другого господина, кроме тебя. А потому мне ничего больше не остается, как только попросить тебя созвать побольше гостей, чтобы отпраздновать тризну по моим братьям.

С этих пор стала она с ним гораздо ласковее и дружелюбнее, но только с виду, — в сердце же своем она затаила смертельную вражду. Наступил день тризны, которую Гудрунь праздновала по своим братьям, а король Атли по своим убитым воинам, и тризна эта праздновалась с большим великолепием и пышностью. Но Гудрунь ни о чем не могла думать, кроме своего горя и своей мести. У второго сына короля Гиуки, погибшего вместе с Гуннаром, остался сын по имени Нифлунг.

Нифлунг чувствовал страшную ненависть к королю Атли и объявил Гудруни, что он намеревался отомстить за гибель своего отца. Гудрунь была рада найти в нем помощника.

Вечером в день тризны, когда король Атли крепко заснул, напившись пива и меда, Гудрунь с Нифлунгом прокрались к нему в комнату и закололи его мечом. Потом Гудрунь подожгла дворец, который сгорел весь дотла, а вместе с ним погибли и все находившиеся там люди.

-------------------------------------------------------------------------------------------

Примечания


1 Т. е. золота.

2 Гникар — одно из имен Одина; радовать ворона — кормить его трупами, т. е. вести битву.
--------------------------------------------------------------------------------------------
Пересказ П. Полевого в редакции А. Филиппова

Художник И. E. Сайко

Источник: Мифы и легенды народов мира. Том 6. Северная и Западная Европа: Сборник. — М.: Литература; Мир книги, 2004. — 448 с.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 2 ] 

Часовой пояс: UTC + 3 часа [ Летнее время ]



Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Перейти:  



Последние темы





Официальные каналы форума:

Наша страница в Vk

Наш канал Яндекс Дзен

Наш телеграм


Банеры

Яндекс.Метрика

Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
GuildWarsAlliance Style by Daniel St. Jules of Gamexe.net
Guild Wars™ is a trademark of NCsoft Corporation. All rights reserved.Весь материал защищен авторским правом.© Карма не дремлет.
Вы можете создать форум бесплатно PHPBB3 на Getbb.Ru, Также возможно сделать готовый форум PHPBB2 на Mybb2.ru
Русская поддержка phpBB