Текущее время: 29 мар 2024, 17:05


Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 2 ] 
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Из истории Непристойного
СообщениеДобавлено: 03 фев 2019, 13:17 
Администратор
 


Зарегистрирован: 15 мар 2013, 21:26
Сообщений: 44088
Откуда: из загадочной страны:)
Медали: 66
Cпасибо сказано: 9929
Спасибо получено:
101845 раз в 28406 сообщениях
Магическое направление:: Руническая магия
Очков репутации: 73944

Добавить
Из истории Непристойного
Явные и скрытые смыслы прозвища Эйнара сына Эйндриди

Ф.Успенский

В Норвегии XI в. едва ли можно найти человека, который, не принадлежа по рождению к потомкам конунгов или ярлов, был бы столь же могущественен и знаменит, как Эйнар сын Эйндриди († 1050). Общественная и, если так можно выразиться, политическая жизнь этого норвежского бонда была на редкость долгой и по большей части чрезвычайно успешной. Его карьера началась еще при конунге Олаве Трюггвасоне († 1000), причем уже тогда он считался, по-видимому, настолько доблестным воином, что был принят на знаменитый корабль конунга «Великий Змей» в обход всех правил — согласно источникам, на судно брали только тех, кто был не старше шестидесяти и не младше двадцати лет. Эйнару же в ту пору было всего восемнадцать, и составители саг, перечисляя дружинников на «Великом Змее», называли его по этой причине «недорослем».

После поражения Олава Трюггвасона в битве при Свёльде Эйнар не только не попал в опалу, но, напротив, сделался близ- ким другом ярлов Эйрика и Свейна, фактических правителей Норвегии. Близость эта была даже закреплена браком: ярлы выдали за него свою родную сестру Бергльот. Он довольно долго находился в оппозиции к Олаву Святому († 1030), между ними случались и прямые конфликты, однако в описаниях знаменитой битвы при Стикластадире, где почти все сколь- ко-нибудь прославленные бонды противостояли конунгу, мы не обнаруживаем рассказа о действиях Эйнара. Ему удалось остаться в стороне от этого столкновения, окончившегося, как известно, гибелью крестителя Норвегии.

Характерно, что несколько лет спустя Эйнар оказался в числе первых, кто признал святость убитого конунга4. Скорее всего, именно благодаря столь своеобразному ней- тралитету впоследствии Эйнар вместе с Кальвом, сыном Арнора, возглавил посольство на Русь, ко двору Ярослава Мудрого († 1054), у которого воспитывался юный сын Олава Святого, Магнус Добрый († 1047). Как мы знаем, результатом этого посольства было возвращение Магнуса в Норвегию, где он Эйнара достигли своего наивысшего расцвета. В отличие от Кальва, который быстро рассорился с Магнусом, он сделался главным советчиком и личным другом молодого конунга5, чье правление, на беду, оказалось не слишком продолжительным. Похороны Магнуса Доброго, согласно королевским сагам, становятся своеобразным началом конца для этого могущественного бонда. Соправитель и преемник Магнуса, его дядя Харальд Суровый († 1066) заметно опасался все возраставшего влияния и популярности Эйнара. Конунг полагал, что число его сторонников и та свита, которой Эйнар себя окружает, изобличают его намерения захватить власть в стране. Речи и поведение этого человека были столь независимы, как если бы Харальда не существовало вовсе. Конунг же был явно не из тех, кто стал бы мириться с таким положением дел, и во время очередной ссоры Эйнар и его сын Эйндриди были предательски убиты по распоряжению Харальда. Итак, перед нами жизненный путь человека, чье имя надолго осталось в памяти потомков. При этом, что весьма характерно для скандинавской культуры, в традиции сохраняется и прозвище знаменитого бонда, прозвище, которое производит впечатление своей ярко выраженной индивидуальностью и явной неоднозначностью. Мы находим его практически в любом своде королевских саг — всюду Эйнар зовется þambarskelfir. Перевод этого прозвища на современные языки в известном смысле не- посредственно связан с тем, какая из возможных интерпретаций этого именования будет принята. Историки XIX в. толковали его в, так сказать, романтическом ключе — «Сотрясатель тетивы».

Внутренняя форма слова þambarskelfir вполне допу- скает такую интерпретацию, поскольку слово þömb означает, в частности, «тетива», а skelfir — не что иное, как nomen agentis от глагола skelfa со значением «трясти, потрясать, ужасать (за- ставлять дрожать, трепетать, трястись <от страха>)»6. В начале ХХ в. Финнур Йонссон обратил внимание на другое значение слова þömb — «живот, брюхо», отметив, что именно оно, скорее всего, и является основным [Finnur Jónsson 1907, 215]. Из «Сотрясателя тетивы» прославленный Эйнар сын Эйндриди превратился, таким образом, в «Брюхотряса». Именно как Эйнар Брюхотряс он известен и современному русскому читателю, а англичане знают его как Einarr Paunch-Shaker или Belly-shaker. Впрочем, в ХХ в. появлялись работы, отстаиваю- щие и более раннюю, героико-романтическую версию прозвища («Потрясатель тетивы») [Saltnessand 1968, 143–148; Fidjestøl 1997a, 6–8]. Вопрос этот в известном смысле остается открытым и по сей день7, исследователи так и не решили, желали ли современники посмеяться над Эйнаром или возвеличить его.

Во многом трудности интерпретации связаны здесь с относительной редкостью самого термина þömb и его производных. У нас попросту нет достаточно репрезентативного числа контекстов, где бы это слово употреблялось вне состава про- звища, чтобы на их основании можно было сделать точный выбор и предпочесть одно значение другому. Существует скальдический текст начала ХI в. (Grámagaflím «Рыбья хула» или «Серое брюхо»), где с помощью þömb обозначается вырос- ший тугой живот женщины, которая забеременела, съев рыбу с серым брюхом8. При этом до нас не дошло ни одного текста старше XV в., где бы это слово обладало значением «тетива», мы обнаруживаем его лишь в записях исландских рим, датиру- емых 1400 г.9 Правда, не стоит забывать о том, что эти исландские римы были сложены ранее и бытовали в устной традиции. С другой стороны, подобная скудость данных, извлекаемых из древнеисландских источников, хотя бы отчасти восполняется сведениями, которые можно почерпнуть из скандинавских языков Нового времени. Так, в частности, Финнур Йонссон и Р. Клизби указывают на производные от этого корня в совре- менных им норвежском и исландском языках, например, исландский глагол þamba, означающий «наливаться, надуваться неким напитком», или существительное среднего рода þamb в выражении stand á þambi «с набитым животом, надутый, вспученный» [Cleasby & Vigfusson, 730; Finnur Jónsson 1907, 215].

В лексикологических заметках этих авторитетных исследователей значение «тетива» понимается как вторичное (метафорическое, согласно Р. Клизби) по отношению к значению «брюхо, живот». Мотивировка такого переноса значения представляется достаточно понятной, общим семантическим компонентом здесь выступает, по-видимому, такая характеристика объекта, как «туго натянутый, круто выгнутый» и т.п.

В то же время, даже если мы сочтем значение «тетива» вторичным, едва ли следует полагать, что оно непременно является поздним, так как оно хорошо просматривается по этимологическим данным в различных языках11. Отсутствие его в ранних памятниках еще не может служить безоговорочным основанием для того, чтобы объявить его отстутствующим в древнем языке. Любопытно при этом, что в сагах мы обнаруживаем по меньшей мере двух персонажей, которые носили прозвище þömb, — это посол норвежского ярла Скули Йостейн þömb, живший в XIII в., о котором упоминается в «Саге о Хаконе Хаконарсоне» [Fms., IX, 260], и живший в XI столетии Торир þömb, о котором рассказывается в «Саге о Греттире» [Gret., 69].

Однако ни в одной из этих саг мы не обнаруживаем проясняющего контекста, который бы позволил выбрать то или иное значение при переводе13. Так или иначе, элемент þömb, входящий в прозвище Эйнара, является достаточно экзотическим. Живот куда чаще назывался (в том числе и в прозвищах) magi, kviðr, líf, vömb14, а тетива — strengr15. Очевидно, что в обыденном узусе употребление этого редкого и многозначного термина вне состава сложного слова в силу разнесенности денотатов неизбежно требовало бы известной определенности. Само по себе слово þömb означало бы или туго натянутую тетиву, или туго набитый живот. Включение þömb в композит приобщало его к той области именований и поэтических высказываний, где подобная однозначность смыслов была вовсе не обязательной. При этом мы взяли бы на себя смелость предположить, что композит þambarskelfir по своей внутренней форме отнюдь не был полной загадкой для средневековой аудитории. Более того, неразделенность, своеобразная диффузность основы þömb («живот», «тетива») обеспечивала всему сочетанию тот специфический характер каламбура, который позволяет слову стать прозвищем, закрепиться в сознании современников и потомков за определенным человеком. Двусмысленность, сочетание низкого и высокого, взаимодействие двух стилистических регистров языка, возможно, и давали прозвищу известную устойчивость и жизнеспособность.

Иными словами, у нас нет необходимости отвергать одно из значений этого слова, скорее, следует принять в данном случае всю его многозначность. В то же время нельзя упускать из виду, что самая двусмысленность прозвища на разных этапах его бытования в традиции естественным образом подталкивала к выбору в пользу того или иного значения, и это касается не только современного исследователя, но и составителей саг в конце XII–XIII в. Совершенно очевидно, что их выбор, никогда эксплицитно не выражаясь, тем не менее со всей определенностью склонялся в сторону высокого смысла этого именования — «Потрясатель тетивы». Судя по всему, именно так объясняются мно- гочисленные саговые рассказы о том, как Эйнар замечательно стрелял из лука и что ему не было равных в этом искусстве. Весьма выразителен в этом отношении, например, один из центральных эпизодов в описании уже упоминавшейся битвы при Свёльде:

Эйнар Брюхотряс стоял сзади на корме «Змея» и стрелял из лука. Он был самый меткий стрелок в войске. Эйнар пустил стрелу в Эйрика ярла и попал в верх руля над самой головой ярла. Стрела глубоко вонзилась в дерево. Ярл увидел стрелу и спро- сил, не знают ли его люди, кто пустил стрелу. Но тут же другая стрела пролетела так близко от ярла, что прошла между бедром и его рукой и насквозь пронзила спинку сиденья кормчего. Тогда ярл сказал человеку — он был отличным стрелком, — о ко- тором одни говорят, что его звали Финн, а другие, что он был финном: — А ну-ка пусти стрелу в того ражего детину на корме «Змея». Финн выстрелил, и стрела попала в середину лука Эйнара в то мнговение, когда тот натягивал свой лук в третий раз. Лук с треском разломился надвое. Тогда Олав конунг спросил: —Что это лопнуло с таким треском? Эйнар отвечает: — Лопнуло дело твое в Норвегии, конунг. — Никогда не бывало такого громкого треска, — говорит конунг. — Возьми-ка мой лук и стреляй. И он бросил ему свой лук. Эйнар взял лук, натянул тетиву на острие стрелы и сказал: — Слаб, слишком слаб лук конунга. И он бросил лук, взял свой щит и свой меч и стал сражаться.

Здесь рассказчик, как бы вслед за участниками событий, восхваляет мастерство Эйнара. Сам же Эйнар произносит, как мы можем убедиться, слова, содержащие и афористическое про- рочество о судьбе Олава Трюггвасона, и в каком-то смысле — хвалу самому себе. Действительно, дело Олава проиграно, но не проиграно ли оно хотя бы отчасти потому, что Эйнар лишился своего лука? Лук конунга оказывается слаб для такого стрелка, как Эйнар, а сам конунг не сможет удержать власть над держа- вой. Как и многие саговые афоризмы, высказывание Эйнара обладает и сиюминутной коммуникативной направленностью, вы- ражая немедленную реакцию на конкретные события, и в то же время обобщает их, переводит на другой уровень осмысления18. Кроме того, в этом эпизоде мы видим отзвуки универсальной традиции, восходящей к глубокой архаике, но, по-видимо- му, вполне актуальной на протяжении всей эпохи Средневековья. Сила, необходимая для выстрела из лука, оказывается главным воплощением и средством оценки мощи и могущества человека в целом.

Благодаря этой мощи прославленные мужи как бы срощены со своим личным оружием: никто кроме владельца не может натянуть тетиву его лука, никто не может им воспользоваться. Зачастую именно по такой способности герой, сохраняющий инкогнито, может быть узнан друзьями и недругами. В качестве наиболее известного примера подобного рода можно привести знаменитую сцену избиения женихов из «Одиссеи» или даже предания о Робин Гуде. Индивидуальная сила мужчины (в том числе и сексуальная), по-видимому, легко связывалась с искусным владением оружием, однако тема эта существенно шире тех задач, которые мы пытаемся разрешить в данном очерке. Сейчас же приведем некоторые дополнительные примеры, свидетельствующие о том, что саговая традиция ассоциировала образ Эйнара прежде всего с темой стрельбы из лука. В ряде саг встречается описание его искусной стрельбы как таковой, не связанное с той или иной битвой:

После гибели Олава сына Трюггви Эйрик ярл помирился с Эйнаром Брюхотрясом, сыном Эйндриди сына Стюркара. Эйнар отправился с ярлом на север Норвегии. Говорят, что Эйнар был че- ловеком очень сильным и лучшим в Норвегии стрелком из лука. Он намного превосходил всех в стрельбе из лука. Он пробивал стрелой без наконечника подвешенную на шесте свежую воловью шкуру. Он отлич- но ходил на лыжах, был очень сноровистым и доблестным мужем. Он был человеком родовитым и богатым. Эйрик ярл и Свейн ярл вы- дали за Эйнара свою сестру Бергльот, дочь Хакона. Она была очень достойной женщиной. Сына их звали Эйндриди. Ярлы дали ему большое поместье в Оркадале, и он сделался самым могуществен- ным и знатным человеком в Трёндалёге. Он был большим другом ярлов и их самой надежной опорой.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Из истории Непристойного
СообщениеДобавлено: 03 фев 2019, 13:24 
Администратор
 


Зарегистрирован: 15 мар 2013, 21:26
Сообщений: 44088
Откуда: из загадочной страны:)
Медали: 66
Cпасибо сказано: 9929
Спасибо получено:
101845 раз в 28406 сообщениях
Магическое направление:: Руническая магия
Очков репутации: 73944

Добавить
Как уже отмечалось, ни в этом фрагменте, ни где-либо еще из дошедших до нас саговых текстов нет специфических «метаязыковых» ремарок составителя саги, в которых бы на- прямую говорилось, что Эйнар был прозван так, а не иначе, именно благодаря перечисленным своим качествам.

Тем не менее вся характеристика Эйнара в целом очень напоминает характерный для сагового повествования комментарий к прозвищу. Прозаический нарратив как бы превращает в более пространное описание то, что в прозвище было передано од- ним словом или словосочетанием (а в поэзии могло бы быть выражено одной строкой). Итак, саги явно тяготеют к, так сказать, «высокой» версии истолкования прозвища þambarskelfir. Впрочем, как предположила К. Гадэ, в некоторых саговых эпизодах мог обыгрываться и амбивалентный, двусмысленный характер этого прозвища. Эта амбивалентность, в частности, используется исследова- тельницей для прояснения несколько загадочного эпизода, где описывается начало ссоры конунга Харальда Сурового и Эйнара, той ссоры, которая закончилась гибелью последне- го ([Gade 1995, 153–162]; ср. также: [Gade 1995-a, 547–550; Sayers 1995, 536–547; Libermann 1996, 100–101]). На пиру конунг напоил Эйнара и подучил одного из своих родичей сплести несколько травинок и, по версии «Книги с Плоского острова» [Flat., III, 350], засунуть их в нос задремавшему бонду (что выглядит вполне рационально с физиологической точки зрения), или, по более древней версии «Гнилой кожи» [Msk., 178–180], вложить их Эйнару в руку, заставив сжать ее. Далее же — и здесь обе версии сходятся — шутник должен был толкнуть престарелого воина с возгласом: «пора, Эй- нар!» Так и было сделано. Эйнар же, как и ожидали насмеш- ники, пробудившись, вскочил и внезапно испортил воздух. Когда он понял, что произошло и что все это было подстроено, чтобы посмеяться над ним, он немедленно покинул пир и в ярости отправился домой.

На следующий день Эйнар вернулся с большим количеством людей и убил своего обидчика, родича конунга. Именно после этого Эйнар и его сын Эйндриди были зарублены по приказу Харальда. Почему же Эйнар счел оскорбление на пиру настолько тяжким, что местью за него должно было быть немедленное убийство? К. Гадэ полагает, что это была не просто грубая шутка: дело было в том, что конунг Харальд таким образом обыгрывал двойной смысл прозвища своего противника и стремился намекнуть, что Эйнар утратил былую силу и мощь. Тот, кто натягивал тетиву в битве при Свёльде, отныне сжимает пучок соломы, тот, кто столь метко стрелял из лука, может теперь производить только «выстрелы» совсем иного рода. Другими словами, лишь туго набитое брюхо Эйнара теперь способно издать всеми слышимый треск. При такой интерпретации очевидно, что рассказчик саги, прежде всего той ее вер- сии, которую мы обнаруживаем в «Гнилой коже», учитывает возможность игры со значением прозвища, а следовательно, и саму семантическую амбивалентность этого именования. Таким образом, интерпретация К. Гадэ, допускающая многозначность прозвища Эйнара, во многом близка к тому, о чем до сих пор говорили и мы, однако исследовательница сосредоточивает свое внимание лишь на том, как могло осмысляться прозвище Эйнара в эпоху записи саг, а не в ту пору, когда сын Эйндриди был им наделен.

Мы же предполагаем, что многозначность этого прозвища ни в коей мере не является продуктом письменной литературной традиции, что она была присуща именованию Эйнара изначально. Но почему же, в та- ком случае, современники наградили его прозванием, которое благодаря довольно экзотической лексеме þömb (трактуемой скорее как «брюхо»), так легко приобретало «сниженное» значение? Как кажется, чтобы ответить на этот вопрос, необходимо попытаться понять, какой дополнительный смысл мог вкла- дываться в этот «низменный» вариант именования Эйнара. Что или кто описывается при помощи сложного слова «Брюхотряс»? Идет ли речь только о натуралистическом изобра- жении человека, который настолько толст и грузен, что трясет своим собственным брюхом? В таком случае вызывает некото- рое удивление то обстоятельство, что Эйнар, нося это прозвище и обладая такой статью уже в восемнадцать лет, сражался столь доблестно и, вопреки общепринятому порядку, был взят в личную дружину конунга на корабль «Великий Змей». Исследователи уже обращали внимание на это несоответствие.

Сторонниками «теории брюха» высказывалось предположение, что Эйнар получил это прозвище лишь к старости, когда заметно растолстел, а на его молодые годы оно пере- носилось, так сказать, задним числом [Finnur Jónsson 1907, 216]21.

Однако сторонники «теории тетивы» совершенно справедливо находили такое объяснение искусственным [Saltnessand 1968, 144]. Помимо всего прочего, нигде в сагах мы как будто бы не находим упоминания о том, что комплекция Эйнара так существенно изменилась с возрастом, и нигде нет и каких-либо рассказов о получении им этого нового именования именно в зрелые годы22. Между тем сюжеты о получении прозвища и о смене прозвищ были для составителя саг настолько актуальными, что трудно себе представить, будто они могли опустить настолько важное событие в жизнеопи- сании одной из известнейших фигур XI в. Даже собственно языковые коннотации þömb, извлекаемые из всего того, что о нем известно, как кажется, противоречат идее соположения лексем skelfir и þömb для описания немолодого толстяка. Как мы помним, þömb скорее характеризует плотный, туго набитый, «налитой» живот (“with the notion of being blown up”, по выражению Р. Клизби), а не тот, что сотрясается при каждом движении. Итак, скорее всего, если Эйнар и был «Брюхотрясом», то он был им с самого начала, с тех пор, как совсем молодым человеком попал в самую гущу военных и политических событий.

Более того, в одном из своих значений это прозвище под- ходило, по всей видимости, именно молодому воину, превосходящему своей силой сверстников. Это утверждение требует как лингвистического, так и семиотического комментария. Глагол skelfa, от которого образован элемент skelfir в прозвище Эйнара, сам по себе является производным от сильного глагола skjálfa «трястись, трепетать, дрожать». Казуальный же слабый глагол skelfa означает, соответственно, «застав- лять трепетать, дрожать, трястись». При этом nomen agentis от skelfa имеет, как уже отмечалось исследователями, ярко выраженную субъектно-объектную направленность. Иными словами, тот, кто потрясает, противопоставлен тому, на что направлено его действие, и, таким образом, объект действия чаще всего в известном смысле лежит за пределами субъекта23. Такие характеристики nomen agentis от глагола skelfa про- являются в достаточно древних эпитетах и прозвищах.

Один из исландцев, живший в IX в., в «Книге о занятии земли» называется, например, Викинг <имя собственное. — Ф. У.> Skáneyrarskelfir «потрясатель (устрашитель) сконцев» [Lnd., 114], а некий Асгейр, который в Х в. в отместку за нанесенный ему ущерб перебил всю команду норвежского корабля, в саге и в той же «Книге о занятии земли» награждается прозвищем austmannaskelfir «потрясатель (устрашитель) восточных людей (= норвежцев)»24. Сложными эпитетами с элементом -skelfir (danaskelfir «потрясатель (устрашитель) данов», liðskelfir «по- трясатель (устрашитель) войска») в ряде случаев называется в скальдической поэзии конунг Магнус Голоногий († 1103) [LP, 372, 505]25. Таким образом, в традиции именования на -skelfir имеют отчетливо выраженный героический характер.

На фоне этих прозвищ и отглагольных характеристик, данных воинам, которые заставляли трепетать жителей Сконэ, норвежцев или данов, устойчивое прозвание Эйнара сына Эйндриди, где к компоненту -skelfir присоединен многозначный элемент, означающий в том числе «брюхо», выглядит еще более неожиданным, некий смысловой сдвиг оказывается еще более явным26. По всей вероятности, каламбурный характер этого именования хотя бы отчасти объясняется тем, что речь в нем может идти вовсе не о животе самого Эйнара. Дело в том, что мы располагаем довольно репрезентативным числом контекстов, где различные активные действия, производимые над животом, являются не чем иным, как обозначением отношений сексуального характера, а точнее говоря — эвфе- мистическим описанием полового акта. Зачастую (хотя и не обязательно) это описание вкладывается в уста кого-либо из саговых персонажей и являет собой вызов, оскорбление или насмешку. Действие может обозначаться, например, глаголом «хлопать» или «трепать» (klappa): так, в «Саге о людях с Пес- чаного Берега» рассказывается о том, что некий «Гуннлауг сын Торарина Толстого был любознателен: он часто бывал на Чаечном Склоне и перенимал знания у Гейррид дочери Торольва, ибо ей было ведомо многое. Однажды днем, ког- да Гуннлауг шел к Чаечному Склону, ему случилось зайти на Холм, и он разговорился с Катлой, а она спросила его, правда ли, что он снова собрался на Чаечный Склон, чтобы трепать старухе живот (klappa um kerlingar nárann)» [ИС 2004, 35, гл. XV; Eb., 41]27. В другой саге, «Саге о побратимах», о гибели одного из персонажей, Торгейра, говорится следующее:

И вот, поскольку люди Торгрима поняли, что нападать на Торгейра намного опаснее, чем трепать баб за вымя (букв. «хлопать по животу своих жен» — klappa um maga konum sínum), дело подвигалось у них медленно, и Торгейр обошелся им дорого, ибо из слов Тормода следует, что прежде чем пасть, Торгейр принес смерть четырнадцати людям [ИС 2000, 166, гл. XVII; Ftb., 122].

В «Саге о Греттире» мы обнаруживаем довольно про- странное описание того, как Греттир демонстративно отлынивает от общих работ на корабле во время путешествия, оскорбляет своих попутчиков и оказывается совершенно не- выносимым. Помимо всего прочего, его спутники подозревают, что Греттир соблазнил плывшую с ними молодую женщину, жену кормчего. Наконец, вспыхивает ссора, во время которой ему было брошено такое обвинение:

Тебе больше нравится хлопать по животу жену кормчего Барда (klappa um kviðinn á konu), чем выполнять свои обязан- ности на корабле [ИС, I, 602, гл. XVII; Gret., 56–57].

Возможно, глагол klappa используется в подобного рода выражениях столь охотно не только благодаря своей семантике, но и потому, что он образует аллитерирующие сочетания (klappa um kerlingar nárann, klappa um maga konum, klappa um kviðinn á konu) (ср.: [Scott 2002, 230, 240, примеч. 15]).

В то же время в такого рода эвфемистическом описании может употребляться отнюдь не только этот глагол. В «Саге о Ньяле», например, очень сходное оскорбление воплощено с помощью иных лексических средств:

Началась перебранка, и Тьостольв сказал Глуму, что тот только и умеет, что елозить на животе у Халльгерд (brölta á maga Hallgerði) [Nj., 42; ИС, II, 79, гл. XVII].

Обратим внимание, что интересующий нас эвфемизм не является устойчивым фразеологическим сочетанием, состоящим из жестко закрепленных лексических единиц. Скорее, он представляет собой соположение концептов и может быть описан формулой «активное действие + живот женщины», причем каждый из элементов, как мы убедились, может обозначаться в нем по-разному. Так, глагол brölta «возиться, ело- зить» сам по себе, по-видимому, обладал некими эротическими коннотациями, а глагол klappa был с этой точки зрения вполне нейтрален и приобретал соответствующий смысл лишь в интересующих нас сочетаниях. Итак, несмотря на определенную вариативность в лексическом наполнении этой конструкции, у нас, как кажется, есть все основания говорить о ее цельности и устойчивости, быть может, в первую очередь потому, что это едва ли не единственный способ регулярного и при этом конкретного перифрастического описания действия futuere, которое мы находим в сагах (ср.: [Jochens 1995, 71–77]).

В сагах семантика глагола в подобных выражениях, вообще говоря, отчасти нивелируется, он действительно должен обозначать активное и, так сказать, резкое действие. Конкретный же характер этого действия в известном смысле не имеет решающего значения, так как обозначение этого действия призвано заместить здесь другой термин с эксплицитным обсценным значением. Семантическая нагрузка, скорее, переносится на другой элемент перифрастического описания — на живот женщины. На наш взгляд, прозвище Эйнара þambarskelfir принад- лежит к этому же разряду эвфемистических характеристик. Разумеется, будучи прозвищем, оно по ряду грамматических параметров отличается от непрозвищных словосочетаний, употребляемых в саговом нарративе. Глагол замещается здесь производным от него nomen agentis, что более чем закономерно, поскольку собственно глагольные прозвища не были свой- ственны скандинавской антропонимической традиции. Как видно из приведенных выше примеров, живот женщины также мог обозначаться с помощью разных лексем (magi, nári, kviðinn), и слово þömb хорошо встраивается в этот ряд. Напомним, что в примере из скальдической поэзии, где зафиксирована лексема þömb, она относится к растущему животу беременной женщины. При этом та форма родительного па- дежа, которую мы видим в прозвище Эйнара, соотносит это именование с уже упоминавшимися нами величальными эпитетами типа «потрясатель данов», и, по-видимому, если пе- реводить его буквально, следовало бы выбрать конструкцию «сотрясатель (устрашитель?) живота», подразумевая, что речь в данном случае идет о животе женщины, а прозвище в целом обладает значением fututor. Если такая интерпретация верна, то перед нами прозвище почти обсценное, но насмешливое и почетное одновременно. Сказанное, однако, нисколько не отменяет предложенного ранее тезиса о моногозначности этого именования, о возможности его понимания в двух регистрах, высоком и низком. Не случайно оба составляющих его компонента вполне допуска- ют такое амбивалентное толкование.

В самом деле, будь здесь употреблено, например, производное от глагола klappa, прозвище Эйнара стало бы откровенно непристойным, утратило героическую составляющую и, рискнем предположить, едва ли могло бы сохраняться на протяжении всей жизни за человеком его репутации и положения в обществе. При существующей же двойственности остается простор для выбора: можно тол- ковать прозвище как героическое («Потрясатель тетивы»), можно как вполне благопристойное и насмешливое («Тря- сущий брюхом») и, наконец, можно сосредоточиться на том его значении, где откровенная юмористическая составляющая сочетается с несомненным признанием известных достоинств (fututor). Очевидно, именно по первому, так сказать, героическому пути интерпретации двинулись потомки Эйнара, сохранившие в сагах его жизнеописание. Как мы помним, в большинстве саговых текстов с его именем ассоциируется исключительно стрельба из лука, а не его грузность или подвиги на сексуаль- ном поприще. При этом трудно допустить, чтобы Снорри Стурлусон, например, или другие составители саг не отдавали себе отчета в том, что слово þömb означало не только «тетива», но и «брюхо, живот». Однако это знание далеко не всегда оказывалось актуальным. Его актуализация происходит в таких эпизодах, когда противники Эйнара, прежде всего конунг Харальд, хотят посмеяться над стариком. Крайняя нежелательность такой актуализации для самого обладателя прозвища и его сторонников демонстрируется в соответствующих фрагментах «Гнилой кожи» и «Книги с Плоского острова». Более того, если ход наших рассуждений в принципе верен, то для составителей саг был, скорее всего, очевиден и сугубо непристойный оттенок именования. Однако он не годился ни для возвышенной похвалы, ни для унизительной насмешки. Не исключено, что именно поэтому в сагах мы находим по пре- имуществу благопристойные, героические коннотации это- го прозвища, в том числе призванные несколько затуманить этот чересчур прозрачный в силу своей распространенности и устойчивости эвфемизм. Итак, именование þambarskelfir на поверку оказывается своего рода сундуком даже не с двойным, а с тройным дном. На наш взгляд, именно такой многозначностью и был обусловлен в свое время выбор прозвища для молодого дружинника конунга Олава Трюггвасона.

Подобная многозначность, с самого начала создающая своего рода простор для игры смыслов и ассоциаций, как кажется, более характерна для поэтического языка скальдов, чем для обиходной речи. Вполне вероятно даже, что таким каламбурным прозванием Эйнара наградил кто-то из скальдов, принадлежавших к окружению конунга Олава, хотя, разумеется, все допущения подобного рода лежат в области свободной фантазии исследователя.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 2 ] 

Часовой пояс: UTC + 3 часа [ Летнее время ]



Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Перейти:  



Последние темы





Официальные каналы форума:

Наша страница в Vk

Наш канал Яндекс Дзен

Наш телеграм


Банеры

Яндекс.Метрика

Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
GuildWarsAlliance Style by Daniel St. Jules of Gamexe.net
Guild Wars™ is a trademark of NCsoft Corporation. All rights reserved.Весь материал защищен авторским правом.© Карма не дремлет.
Вы можете создать форум бесплатно PHPBB3 на Getbb.Ru, Также возможно сделать готовый форум PHPBB2 на Mybb2.ru
Русская поддержка phpBB