Текущее время: 28 мар 2024, 14:11


Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 43 ]  На страницу 1, 2, 3, 4, 5  След.
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Египетская кошка
СообщениеДобавлено: 29 янв 2021, 17:11 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 22049
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19268 раз в 11997 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 70203

Добавить
Часть 1

Она начала осознавать себя немного раньше, незадолго до того, как все изменилось. Это походило на сны. Она плыла в пространстве, перебирая лапами. Тьма не была полной. Перед закрытыми глазами проносились вспышки. Она пыталась зажмуриться и в эти мгновения гребла еще сильнее. Временами она чувствовала прикосновения, скорее глухие толчки, и знала, что рядом двигаются другие лапы. Она отвечала им резким взбрыком и снова затихала.

Тогда мир наполнялся рокотанием. Оно было кругом, оно проникало повсюду. Она плыла в его волнах и проваливалась в сон все глубже и глубже. Время было едино. Она не знала, что случилось раньше, а что позже. Световые пятна сложились в образ - над ней склонялось Божество. Ему не было имени, ей не с чем было его сравнить, она просто знала. Оно было огромно. Божество наклонялось все ниже, силясь поглотить ее, слиться с ней, как неизбывный рокот.

Она дернулась всем телом и проснулась. Мир перестал быть бескрайним. Он сжался до мизерных размеров, он грозился раздавить ее, как новоявленное Божество. Она словно получила четкую команду: «Пора!» Что-то происходило. Все вокруг двигалось. Ее сжимало и тискало со всех сторон. Изогнув спину, она перевернулась. Да, теперь правильно держать голову именно так.

Еще одна судорога сдавила ее, протестуя, она задергала лапами, и спазм повторился с новой силой. Ее мир агонизировал. И тут ее коснулся знакомый рокот. Он поддержал ее среди взбесившейся Вселенной – маленький комочек жизни.

Теперь весь мир превратился в бесконечный туннель, а главной задачей было - ползти вперед. Спазмы нагоняли ее, подталкивали сзади, а она удирала от них. Как хорошо, что она все время двигала лапами, вися в пустоте, теперь они загребали сильно и четко. И тут она уткнулась в тупик. Дальше вела только узкая щель, куда не пролезал даже нос.

Сердце подскочило и упало в пустоту на тоненькой ниточке, а потом затрепыхалось за гранью возможного. Спазмы нагнали и вдавили ее голову в немыслимо узкий проход. Кости черепа сдвинулись со своих мест, и голова вклинилась в щель. Неумолимые спазмы вгоняли ее все дальше. Мозг раскалывался от боли. Она уже перестала сопротивляться, когда нос резанул холод. Она даже не представляла, что может быть так холодно. Еще один спазм и голова целиком выскочила наружу, чуть не разорвавшись от давления. Раз - и все тело выскользнуло следом. Теперь спать, спать целую вечность.

Ее бок коснулся обжигающего холода, и она вся изогнулась, пытаясь уклониться. Но деваться было некуда. Она раскрыла рот и запищала от безысходности. Грудь рвануло изнутри резкой болью. Она замерла на мгновение, потом запищала снова. Но теперь она дышала.

Тут по ее спине, по мордочке, по груди задвигался шершавый язык. Божество склонялось над ней. Она ничего не видела, почти не слышала, но обоняла и осязала – она знала, что Божество здесь. От него веяло теплом, и она упрямо ползла к нему. Подтягивалась на передних дрожащих лапках и отталкивалась задними. А язык находил ее и стирал холод с мокрой шкурки.

Наверное, она провалилась в сон. Время было едино. Следующим чувством, которое она осознала, был голод. Она глубоко увязла в мягкой шерсти и отогрелась. Но рядом, и ее нос чуял это, был Источник. Дивный аромат, прекрасный, как сама жизнь, манил ее к себе. Ноги принялись за работу. Передние лапки с острыми коготками цеплялись и запутывались в шерсти. Слепая мордочка шарила из стороны в сторону. Раскрытый рот до краев наполнился одуряющим ароматом. Еще мгновение… и тут ее грубо оттолкнули. Противное жадное существо нацелилось на ее Источник. Она вслепую замахала лапами, силясь оттолкнуть его. По ее носу прошлись не менее острые когти. Она отпрянула, задергав всеми лапами, и потеряла опору. Маленький агрессор целиком поглотил запах, накрыв его собой. Она скатилась ниже. Она проиграла.

Голод впился в живот когтистой лапой, и она снова поползла вверх. В темноте она наткнулась на теплое тельце. Оно удовлетворенно причмокивало. Потом ей под лапы попалось другое и еще одно. Она перебиралась по целому ряду бесконечных пушистых тел. Оказывается, все уже были заняты делом. И везде был чужой запах. Голод разрастался. Она попробовала отодвинуть одну деловито сосущую голову. Лапы замахали, царапая ей нос и уши. Она продвинулась дальше.

И вот она нащупала слабину. Здесь источник был закрыт не так плотно. Она вклинилась, приникла к нему носом, вовсю работая лапами. В темноте кто-то протестующе запищал — пронзительный, режущий звук. Но она была упорна, от этого зависела ее жизнь. Она поднажала.

Маленький комочек не смог удержаться. Источник был свободен. Уже не обращая внимание на неприятный запах, она припала к нему. Резкий писк раздавался снизу, там где царил холод, там откуда она сама с трудом выбралась. Она слышала в этом крике, как плохо отвергнутому маленькому существу, но ей было так хорошо, так тепло. Писк становился все слабее и слабее, пока не затих совсем. Больше этот голос она уже никогда не слышала.

Постепенно все наладилось.
Время прошло, все встало на свои места. Свой день она начинала с еды, а потом засыпала. Ее не заботило, сколько длился этот день – минуты или часы — время было едино. Густая шерстка распушилась и надежно защищала ее от холода. Хорошо было сбиться в кучу с остальными, чтобы кто-то грел живот или спинку.

Однажды, когда глаза ее были еще закрыты, она проснулась в новое утро и поняла, что она – КОШКА. Это знание пришло к ней сразу, одномоментно. Она принюхалась к знакомым запахам и осознала их по-другому.

Бесконечный теплый меховой бок, уходящий за горизонт, с рядами сладко пахнущих источников – это была мама. Язык, шершавый и нежный одновременно, - это тоже была мама. Мама была кошкой, но при этом не переставала быть Божеством.

Маленькая кошка по-новому восприняла своих соседей — это были братья и сестры. Она испытывала к ним нежность и в то же время соперничество. Хорошо, что источников хватало на всех и голод ей не грозил. Но случись что, она готова была драться.

Однажды некое событие выбило ее из колеи. Она только что очнулась от сна, когда глаза ее резанула боль. Она плотнее сжала веки, не понимая, что это. Потом снова попыталась приоткрыть глаза. Свет, который она видела и раньше, но расплывчатыми пятнами, стал намного ярче. В нем проступали образы, которые были ей не понятны.

Ее напугало чудовище. Она не просто ощущала его волосками всего тела, как раньше, а видела размытое черное пятно, надвигающее на нее. Она шарахнулась в сторону. Слабые лапки не удержались, она завалилась на спину и замахала коготками в воздухе. Оказалось, просто другой котенок неуклюже шагнул ей навстречу.

Все менялось очень быстро. Прошло всего несколько дней, и она научилась извлекать выгоду из нового умения. Тем более, что ее все время тянуло изучать все вокруг. Раскачивая тяжелой головой на трясущейся шее, с каждым разом увереннее ступая на подгибающихся лапках, она отползала все дальше от гнезда. Это было очень страшно — покидать теплый знакомый запах источников. Но властное стремление вело не только ее, но и других. А когда кто-то оказывался слишком далеко, мама-кошка с беспокойством издавала тихую переливчатую трель, а особенно бойких возвращала под свой бок за шкирку.

Маленькая кошка была одна из самых смелых. Незаметно и слух у нее стал лучше, хотя это не произошло так явно, как со зрением. Она прекрасно слышала призыв мамы, но неизвестность манила сильнее. Часто маленькая кошка чувствовала крепкий, но осторожный захват маминых зубов на своей шее и безвольно повисала, поджав лапки и прикрыв глаза.

Мама вообще не раскидывалась словами. Громкие звуки были для нее табу. Если кто-то начинал вдруг пищать, то мама тут же подскакивала и вылизывала паникера своим шершавым языком, пока тот не успокаивался. Особенно голосистым был один из братцев. Маленькая кошка узнавала этот противный запах, фыркала, раскрывая пасть, и топорщила усы всякий раз, когда натыкалась на него. Другие собратья не вызывали у нее такой реакции.

Мама-кошка была мудра. Она заняла нору среди песчаных барханов, построенную когда-то пустынными лисичками-фенеками. Это была не просто нора, а скорее пещера, занесенная песком. Лисички только расчистили вход, и кошка регулярно занималась тем же самым. Стенами и сводом служили полувыкрошенные плоские каменные плиты. Изнутри лаз находился довольно высоко, и чтобы добраться до него, надо было подпрыгнуть, поэтому котята до поры до времени находились в безопасности, пока мама уходила на охоту. В общем, это было очень хорошее логово для дикой пустынной кошки.

Автор: Наталья Голубева.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Египетская кошка
СообщениеДобавлено: 01 фев 2021, 01:41 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 22049
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19268 раз в 11997 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 70203

Добавить
Часть 2

Прямо под лазом суховеи насыпали горку песка. Маленькая кошка уже прекрасно различала предметы. Она с упорством карабкалась вверх и занимала самую верхушку. Тут же кто-нибудь из собратьев лез следом, увязая в песке и пытался сбросить ее с пьедестала. Тогда они не знали, что эта игра называется «царь горы».

Однажды, когда маленькая кошка заняла трон, солнечный луч упал через дыру и зажег шкурку котенка ярко-золотым светом. Все прищурились от непривычного сияния, а мама-кошка бросилась к дочке и начала быстро-быстро вылизывать ее, как будто стремилась смыть незнакомый блеск. Маленькая кошка продолжала важно сидеть в снопе солнечного света. Мама отступила на шаг, словно по-новому посмотрев на нее, и сказала коротко: «Рат» (Ра – бог солнца). Тогда маленькая кошка поняла, что это ее имя, отныне она будет Солнышко – Рат.

Она хорошо познакомилась со своими братьями и сестрами. Жадного противного котенка, который в первый день отнял у Рат источник, мама называла Львом. Сама Рат звала его просто – Надоеда. Он был самым шумным, встревал во все игры и всегда прикусывал кого-то за холку так, что другой котенок верещал. Особенно часто доставалось самой маленькой сестренке Песчинке, робкой и застенчивой. Рат быстро научилась давать Надоеде отпор. В первый же раз, когда он накинулся на нее, она ловко вырвалась из сильного, но неуклюжего захвата, и врезала Надоеде такую оплеуху, что он оглушено затряс головой. На его пронзительный визгливый крик, совсем не похожий на рык льва, прибежала мама и начала торопливо вылизывать растрепанную шерстку. Рат сморщила нос, смотря на эту сцену – по странной причине именно эти противные звуки вызывали у мамы приступ отчаянной нежности.

Зато теперь, если Надоеде случалось приблизиться к Рат со своими играми, она выгибала спинку горбом, дыбила шерстку и поворачивалась к агрессору боком. Сама себе она казалась огромной, ничуть не меньше, чем солнечный шар в небе. Да и бесцеремонному братцу, видимо, тоже, и он оставлял ее в покое. Зато, когда Надоеда хотел есть, то кричал он громче всех, и мама-кошка неслась к нему со всех ног. Как это ни странно, он стал ее любимчиком.

Дни летели быстро. Они делились на свет и тьму. Вместе со светом приходил зной. Он затекал упругими волнами в отверстие норы, но если отползти подальше в тень, было относительно прохладно. С уходом света и тепло подтягивало к себе свои лапы, как кошка, сворачивая их под грудку, и на земле становилось также холодно, как в первые моменты рождения. Тогда пещера хранила частичку дневного жара. Уткнувшись носом в чей-то пушистый бок, Рат наполнялась совершенным счастьем.

Когда мама отлучалась из гнезда, Рат часто просыпалась. Братья и сестры мирно посапывали, греясь друг о друга. Вот Надоеда взгромоздился на Песчинку так, что ей трудно стало дышать. Их подпирала бочком сестренка Мышка — серая и незаметная, самая тихая из всех, сама себе на уме. Рядом с ней примостился Камешек. Он выбрал Мышку в подруги и всегда держался поблизости от нее. Коренастый толстолапый братец Саксаул лежал на боку отдельно от других. Иногда он резко вздрагивал во сне, его уши и усы дергались, и Рат знала, что он путешествует.

Она тоже видела сны, и они были продолжением ее дневной жизни, иногда реальнее, чем сама действительность. Вот и сейчас, стоило Рат опустить голову на лапы, когда даже ее уши еще не перестали чутко подрагивать, она уже проваливалась в иные миры. Она видела над собой Божество – огромное и бесконечное. Но оно принимало теперь иные формы. Две колонны уходили далеко ввысь, а оттуда спускались лапы — они могли ласкать и карать одновременно. Они были нежны, как мамин язык и жестоки, как ее зубы. Из небытия появлялись глаза и смотрели не мигая, заставляя шерсть вставать дыбом. Рат пыталась бежать, судорожно перебирая лапами, но только плыла в липком тумане и не могла очнуться.

Пустынные кошки оживлялись с приходом ночи. Когда длинные тени, проникающие в пещеру, окрашивались розовым и багряным, кто-то один поднимал голову, и все остальные разом забывали о сне. Начиналась веселая игра — прыжки по песчаным насыпям, кувырки друг через друга, подбрасывание сухих веточек. На самом деле все ждали маму. И она приходила, неся в зубах что-то невообразимое.

Когда в первый раз кошка вернулась с охоты и положила перед детьми уже придушенного тушканчика, котята долго крались вокруг на приличном расстоянии, пригнувшись к самой земле. Саксаул топорщил усы и шипел, как ветер в скалах. Лев с размаху ударил ужасный предмет лапой и, испугавшись собственно смелости, отскочил в дальний угол. Песчинка с Мышкой только вытягивали шеи, выгибали спины и не решались подойти близко. Камешек, как защитник, держался впереди них и дрожал от возбуждения. Рат тоже было очень страшно, но незнакомый острый запах щекотал ноздри, проникал вглубь ее носа и в самый мозг. Он властно звал ее, и она придвигалась все ближе, пока почти не уткнулась носом в его источник. А когда тушканчик дернулся, то она, и все храбрые охотники, отскочили с шипением, разом распушив шерсть. Мама-кошка быстро прихлопнула добычу и показала несмышленышам, что это еда.

Но уже через несколько дней вся ватага с азартом преследовала сусликов, тушканчиков, песчанок — мелкую живность, которую приносила кошка. Котята дрались между собой, и, как правило, Лев присваивал трофей себе и утробно рычал на каждого, кто осмелился к нему подойти. Лев был самым крупным и сильным, другие не могли ему перечить. Зато Рат - шустрая и гибкая - часто выигрывала в проворстве, и приз доставался ей.

Как-то раз мама-кошка принесла в гнездо змею, предусмотрительно придушив ее, и та уже не шевелилась. Рат вдоволь наигралась с длинным гибким хвостом, выделывая кульбиты и разбрызгивая песок лапами. С тех пор она решила, что змеи будут ее любимой добычей.

Другой забавой Рат было обследовать дальние уголки и повороты пещеры. Она обходила каждый изгиб очень медленно и осторожно ступая. В это время она прислушивалась к своим лапам, нащупывала ими почву. Тем более, что при удалении от лаза темнота становилась практически непроглядной. Глаза уже не помогали и в действие вступали слух, нюх и осязание. Прежде всего усы и длинные реснички над глазами топорщились, как антенны и ловили мельчайшие движения воздуха. Даже волна, отразившаяся от стен, возвращалась к Рат и заставляла колебаться тысячи волосков на ее шкурке. Кошка словно видела окружающее всем своим телом, и это позволяло ей не натыкаться на выступы и обломки камней.

В самом дальнем тупике Рат обнаружила нечто интересное — песок под лапками стал влажным. Она покопала его сначала немного, потом все больше и больше, затем подняла голову и задвигала носом. Определенно откуда-то тянуло сквозняком. Она снова принялась копать. Через некоторое время ее усилия дали результат — грунт с шорохом обвалился и открылась узкая расщелина. Поток воздуха принес незнакомый доселе запах, а уши уловили равномерный стучащий звук.

Как Рат ни старалась, она не могла просунуть туда голову. Ее шерстинки с определенностью сказали, что даже такой маленький котенок в это пространство не войдет. Но Рат не собиралась сдаваться, она протянула в пустоту лапу как можно дальше, помахала ею, стремясь достать неизвестный, но манящий предмет, и вытянула ее обратно, испачканную в чем-то мокром. Рат брезгливо затрясла лапкой, а потом принялась ее вылизывать. На вкус это было ни на что не похоже, ни на мамино молоко, ни на сочных тушканчиков. Рат неоднократно проделала это эксперимент, засовывая лапу в расщелину и слизывая с нее освежающие капли.

С тех пор маленькая кошка возвращалась в тупик раз за разом, и ее похождения не остались незамеченными. Все котята один за другим проделали сложный путь, чтобы посмотреть на диковинку.

Камешек изо всех сил старался быть самым смелым. Взяв пример с Рат, он первым засунул в расщелину свою лапку и с удивлением попробовал непривычную влагу. Робкая Песчинка долго примерялась, но потом решилась и получила свою порцию. Коренастый Саксаул так и не смог протиснуть свою толстую лапу и быстро потерял интерес.

Надоеда пришел вместе со всеми, но только презрительно скривил нос и расчихался, почувствовав влажный воздух. Мама-кошка тоже посетила тупик, но не нашла в находке ничего привлекательного. Мышка задумчиво сидела с стороне, пока другие суетились. И когда уже все разошлись, Рат смогла различить, что сестра тоже пьет, ловко управляясь своей длинной лапкой.

Кроме извилистых темных ходов всех очень интересовала вертикаль. Котята карабкались вверх по стенам, цепляясь острыми коготками за малейшие трещины камня. Все выше, точнее и чаще становились прыжки. А Лев задался целью допрыгнуть до лаза, ведущего во внешний мир. Почти все свое время он проводил, крутясь, вставая на задние лапы и подпрыгивая на куче песка. Однажды очередной суховей намел целую песчаную насыпь, и Лев смог осуществить свой план.

Натренированному телу не составило труда выпрыгнуть и зацепиться за край. Однако сухой песчаник начал крошиться под когтями, и котенок несколько мгновений судорожно махал в воздухе задними лапами, стараясь найти опору. Ему уже грозило с позором шлепнуться назад, но он нашел в себе силы подтянуться наверх. Торжествуя, Лев уселся на фоне пронзительно синего неба, гордо посматривая на братьев и сестер, вьющихся глубоко внизу.

В таком положении и застала его мама. Ее беспокойству не было предела. Котята в первый раз услышали от нее столько звуков. Она облизала беглеца с головы до хвоста. Потом аккуратно взяла за шкирку тяжелое тельце и спрыгнула с ним обратно в безопасное логово.

Автор: Наталья Голубева.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Египетская кошка
СообщениеДобавлено: 03 фев 2021, 17:47 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 22049
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19268 раз в 11997 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 70203

Добавить
Часть 3

Пустыня хранит закон неизменности. Старая кошка сидела и смотрела на незаметное движение барханов. Она родила в этой норе уже так много котят, что сама сбилась со счета, а есть мнение, что кошки умеют считать. Но в этот раз она родила семь котят, и она знала, что ее срок пришел.

Этот день начался как нельзя лучше. Перед рассветом мама-кошка поймала и по очереди принесла в логово несколько тушканчиков. Подросшие котята были вечно голодны, но сегодня еды хватило на всех. А еще они вдоволь наигрались пушистыми хвостиками.

Старая кошка не разделяла беспечность своих детей, ее беспокоило смутное ощущение. Она не могла его четко осознать, но совершенно точно знала, что пришла пора оставить это гнездо. Его запах предательски выдавал кошачью семью. Посмотрев на играющих котят, мать выпрыгнула наружу.

Кошка отсутствовала долго, до самого вечера. Котята мирно спали, когда в отверстие лаза заглянула узкая мордочка с огромными ушами вразлет. Пустынная лисичка-фенек почуяла усилившийся запах. Рат проснулась первой, ее сон всегда был очень чутким. Зловоние лисицы толкнуло ее, как удар. Кошка зашипела еще до того, как открыла глаза. Остальные детеныши, даже не проснувшись, подхватили за ней. И это их спасло.
Резкое шипение в глубине темной норы было очень похоже на предупреждение ядовитой змеи. Все пустынные жители знают, что со змеями шутки плохи. Лисичка решила не связываться и отправилась прочь.

Детеныши сидели, сбившись в кучу и дрожа от возбуждения, спать уже никто не собирался. Вскоре стемнело, а мама все не появлялась. Тогда пришел новый, более страшный гость. Он заслонил блеснувшие было звезды своими мощными плечами и легко спрыгнул вниз. Его не могли напугать шипение, плевки и выпады когтистых лапок, он хорошо знал зачем шел. Это был взрослый камышовый кот, более крупный и сильный хищник, чем пустынная кошка.

Первой на его пути оказалась Мышка. Кот сделал молниеносное движение, захватил малышку за шею длинными клыками, встряхнул, и она безвольно повисла. Так кончились ее неспешные раздумья. Никто теперь не узнает, о чем они были.

Камешек набрался немыслимой смелости и бросился защищать свою подругу. Его когти дотянулись до носа чужака, но кот одним движением отбросил его к дальней стене. А на его место встал Саксаул. Не такой высокий, как Надоеда, но самый широкий в плечах, он распушил шерсть, выгнул спину горбом и изогнул в сторону хвост, чтобы казаться еще больше. Даже взрослый камышовый кот на мгновение остановился — отвага даже самых маленьких делает непобедимыми.

Однако кот всего лишь примерялся, как ему лучше нанести удар. Он отвернул в сторону голову и сбил Саксаула с ног длинной лапой. Но и котенок не собирался сдаваться. Когда кот сунулся к нему, чтобы нанести последний укус, Саксаул вцепился в его нос когтями. Кот дернулся и вместо шеи вонзил зубы в пушистый бок. Несколько конвульсий, и толстолапый котенок замер неподвижно. Отвернувшись от него к телу Мышки, кот принялся за еду.

Еще в самом начале боя Рат метнулась в знакомые темные коридоры. Остальные котята не сообразили этого сделать, но Рат прекрасно знала дорогу. Она забилась в дальний тупик, вздрагивая всем телом от каждого звука. В пещере уже давно все затихло, но маленькая кошка ни за что не решилась бы туда вернуться. Когда она скорее почувствовала, чем услышала, чье-то присутствие, то ее сердце бешено затрепыхалось. Потом сквознячок донес до нее знакомый запах, он был, как бальзам. Оказывается Надоеда тоже воспользовался укрытием и сидел за соседним поворотом. Очень медленно на полусогнутых лапах они подползли друг к другу и прижались боками. В этот момент для Рат не было никого роднее, чем ее навязчивый наглый братец.

Через некоторое время к ним присоединилась Песчинка, она была цела, но раздавлена страхом. Всю ночь Рат по-матерински вылизывала ей лоб, потому что испуг маленькой сестры был намного сильнее ее собственного.

Когда кошка вернулась домой, ей предстало страшное зрелище. Нос рассказал ей, что здесь произошло. Она обнюхала то место, где была Мышка и подбежала к неподвижно лежащему Саксаулу. Шерсть на его боку слиплась над страшной раной. Глаза были прикрыты. Он еще дышал короткими урывками, и только это выдавало в нем жизнь.

Кошка обернулась на шорох, по песку к ней полз Камешек, волоча обе задние лапы. Мать так обрадовалась, что хоть кого-то застала живым, что подгребла под свой живот покалеченных детей, накрыла их собой и принялась громко мурлыкать. Иногда она издавала щебечущую трель.

И вот на ее зов из темных закоулков вышли еще трое. Семья воссоединилась. После первых приветствий Рат обнюхала Саксаула и села рядом с ним. За эту ночь она взяла на себя роль целительницы.

Неспешно тёк знойный день. Все немного успокоились. Кошка облизала котят, и ее тянуло поскорее увести их из ненадежного пристанища. Несколько раз она выскакивала наверх и звала детей короткими гортанными звуками. Стало ясно, что Песчинка, и, тем более, Камешек, не смогут выбраться самостоятельно. Надоеда последовал за мамой и тут же затеял игру, весело приветствуя, открывшийся ему, огромный мир. Так что обеспокоенной кошке пришлось оберегать любимца от многочисленных опасностей.

Рат упорно сидела рядом с раненым Саксаулом, как будто не собиралась никуда двигаться. Она плотно прижалась к брату, подстроилась под неровный ритм его дыхания и не переставая урчала. Кошка поняла, что не сможет собрать всех вместе. К вечеру она со своим любимчиком спрыгнула обратно в пещеру и все сбились в меховую кучу, чтобы греть и поддерживать друг друга. О еде в этот день не могло быть и речи, животы у всех были подтянуты.

К следующему утру даже слабое дыхание, выдававшее жизнь в раненом котенке, прекратилось. Рат еще лежала возле него, но кошка-мама заторопилась. Лев, не ожидая приглашения, выпрыгнул наружу и пошел обследовать окрестности гнезда. Кошка беспокоилась и постоянно сновала туда и обратно. Песчинка сидела на куче песка, задрав мордочку кверху, и периодически делала попытки подпрыгнуть. Но ее сил не хватало, чтобы дотянуться до края. Наконец, мама спустилась, ухватила дочь за шкирку и с усилием выпрыгнула.

Теперь кошка звала Рат. Та, обнюхав тело брата, поняла, что ему уже не помочь и переместилась к Камешку. Он полз ближе к куче песка, приволакивая задние лапки. Рат даже попробовала тянуть его за шкирку, как мама.

Кошка понимала, что хищники пустыни могут вот-вот обнаружить котят. Она снова направилась в гнездо и собиралась взять Рат за шею, то та увернулась. Маме попался Камешек, она подняла его и прыгнула. Первая попытка не удалась, котенок шлепнулся в песок. Силы у старой кошки были уже не те. Но она решила завершить начатое, покрепче схватила шкурку и выбралась из гнезда.

Рат осталась одна. Ей было страшно выходить в незнакомый огромный мир. Но теперь ее больше ничто не держало в гнезде. Она потопталась под проемом выхода и прыгнула. Ей это удалось неожиданно легко, ее лапы были не слабее, чем у Надоеды. Представшая перед ней пустыня подавляла своей бесконечностью.

Желтые песчаные барханы непрерывно шли к горизонту, набегая один на другой, сталкиваясь, распадаясь на мелкую рябь. Солнце стояло уже довольно высоко и нестерпимо ярким светом отражалось от песка. Рат поразило, как много воздуха было вокруг. В пещере она научилась ловить малейшее движение сквознячка, а здесь ветер непрерывно ерошил ее шерсть, давая ей множество сигналов, сбивая с толку.

Оказалось, что выход из пещеры располагался на склоне небольшого холма. Сзади поднимала стенка, давая тень от утреннего солнца, но совсем не защищая от жара полудня. Внизу однообразие пустыни разбавляли кустики чахлой растительности. В центре округлой ложбины они становились гуще и даже радовали зеленью. Это было дно высохшего оазиса, все еще собирающее к себе жизнь посреди суровых песков. Именно туда, под защиту кустов и поближе к добыче, кошка стремилась увести потомство. Во время своей отлучки она нашла подходящее убежище и лишь немного опоздала.

Лев уже весело сбежал по склону и мелькал далеко внизу. Все неприятности скатывались с него, как песок со шкурки. Мама-кошка вела прижавшуюся к ней Песчинку. Камешек упорно следовал за семьей, оставляя широкий след на песке. Рат догнала остальных. Рядом с мамой этот враждебный мир не казался таким пугающим.

Им пришлось сделать передышку совсем скоро, как только они спустились с холма. Кошка хотела уйти как можно дальше, но стало понятно, что Камешек не сможет осилить путь. Он забился в жидкую тень пустынных кустиков и тяжело дышал, открыв рот с ярко-красным языком. Рат устроилась рядом с ним и, казалось, насупилась. Она умела становиться упрямой. Мама уже не хотела с ней спорить.

Автор: Наталья Голубева.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Египетская кошка
СообщениеДобавлено: 05 фев 2021, 03:24 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 22049
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19268 раз в 11997 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 70203

Добавить
Часть 4

Так семейство обосновалось во временном укрытии. Здесь не нашлось прохлады, которую давала в полдень пещера. Котята попили маминого молока, но ей самой неоткуда было взять воды. В пустыне влага — самое ценное достояние, которое каждый старается добыть у другого. Растения сбрасывают листья, одеваются колючками и проникают корнями вглубь песка, чтобы добраться до водоносного слоя. Вслед за ними мелкие грызуны и насекомые роют свои норы. На поверхности их караулят хищные птицы, шакалы и кошки. Добыча - их единственный способ не только насытиться, но и напиться.

Рат с удивлением наблюдала открывшейся ей необозримый мир. Среди пучков травы по темному илу на длинных тонких ножках бегала серая птичка. Она то суетливо переступала, оставляя крестики следов, то замирала, подняв одну лапку. Повинуясь непреодолимому чувству, Рат прижалась грудью к песку, вытянула вдоль земли шею и развела уши. Ее задние лапы неуклюже топтались в такт движению хвоста, а глаза, не мигая, смотрели на объект вожделения. Она уже привыкла, что в их логове все зверушки, принесенные мамой-кошкой, неизбежно попадали ей в лапы. Каково же было ее удивление, когда после одного неосторожного движения птичка легко вспорхнула и растворилась в знойном мареве. Рат в растерянности покрутила головой. Здесь, в этом широком мире, каждый был волен сам защищать себя.

Когда солнце убавило свой жар, кошка повела малышей на охоту. Камешек вышел было со всеми, но быстро отстал и забился в ложбинку. Выше, на песчаном склоне, раскинулось поселение тушканчиков. Кошка движением глаз показала котятам, что надо замереть. Даже бесшабашный Лев понял серьезность момента и прижался животом к песку, подрагивая от возбуждения. Кошка очень медленно продвигалась вперед, ползла на полусогнутых лапах, используя как укрытие чахлые кустики и подолгу замирая за ними. Тушканчики выглядывали из норок и тревожно пересвистывались, ожидая подвох. Их усатые мордочки почти сливались с песком. Наконец, самые молодые и нетерпеливые начали отходить подальше от входа, несмотря на предупреждение старожилов. Они вставали столбиками и, не заметив ничего подозрительного, расползались по склону в поисках скудного корма.

Вот один из них приблизился к затаившейся кошке. Затем котята не поняли, что произошло: взметнулся песок, раздался отчаянный писк, несколько раз мелькнул кошачий хвост и острые когти. Казалось, весь склон ожил — тушканчики скакали на длинных лапах, раскачивая кисточками на хвостиках и с размаху влетали в спасительные норы. А мама-кошка уже не спеша трусила к своим детям, неся в зубах небольшую тушку.

Конечно, одного тушканчика было мало, чтобы накормить все семейство. До самой темноты кошки перемещались по склону повторяя сцену охоты с большим или меньшим успехом. Уже блеснули яркие колючие звезды, и заметно похолодало, когда Рат первой отыскала Камешка и бросилась к нему, громко урча. Мама-кошка была не особенно рада, но больной котенок так ласкался к ней, прося еду, что она срыгнула для него съеденное.

В следующие дни кошка не могла увести котят с этого места, и охота уже кормила их не так хорошо. Камешек не пытался отправиться со всеми на вечерние и утренние вылазки, но выползал встречать охотников, громко урча, и получал свою порцию. Мама давно бы избавила его от страданий и себя от обузы. Этот мир не жалел старую кошку и приучил не жалеть никого. Но Рат внимательно следила за Камешком и иногда сама приносила ему часть добычи. Она твердо решила быть лечебной кошкой и защитницей всех слабых. Однако пустыня распорядилась иначе.

Как-то утром, когда на неизменно чистом небе поспешно разгоралась заря, словно стремилась как можно скорее подарить миру солнце, старая кошка почуяла опасность. Рат с тревогой наблюдала, как мама встала на выпрямленных лапах и сделала несколько шагов вперед, защищая своим телом котят. Ее спина выгнулась, редкая шерсть вздыбилась, делая ее похожей на шар. Потом Рат почуяла запах, такой жуткий, по сравнению с которым кот, убивший ее брата с сестрой, просто благоухал.

Она сама не поняла, как оказалась бок о бок с мамой. Вся ее кожа чесалась под поднявшейся шерстью, а хвост свело судорогой от напряжения. Завывание, вырывающееся из ее горла, испугало ее саму. Она услышала такой же незнакомый звук и с трудом осознала, что Лев, и даже Песчинка, стоят плечом к плечу. Но глаза ее неотрывно смотрели на ужасное существо, пришедшее из ночных кошмаров - в несколько раз больше кошки, на сильных лапах, с острой мордой и высокими ушами. Его желтые глаза с точкам зрачков смотрели, не мигая, лишали воли. Он облизывал желтые клыки кровавым языком. Его зловонное дыхание сбивало с ног.

Почти черный в блистающем свете восхода, он явился посланником мрака, символом разрушения, исторгнутым пустыней. Напротив него кошка казалась слишком маленькой и слабой, но ее отливающая золотом шерсть разгоралась все ярче, как солнечный шар, поднимающийся в небе. За ней стояло созидание, рождение новой жизни, вечная радость творения. Рат так ясно ощутила присутствие Божества, как будто оно приняло земное обличье.

Молодой шакал, как и котята, еще только познающий мир, был озадачен таким отпором. Он уже понял, что решительно настроенное кошачье семейство ему не по зубам, но любопытство толкало его попытать счастья. Он сделал движение в сторону и метнулся открытой пастью к Рат, та отскочила с шипением, словно шарик воды от углей. И в то же мгновение кошка-мать стрелой, спущенной с тетивы, бросилась на превосходящего противника. Острые когти вцепились в нежный нос, задние лапы безостановочно драли врага. Словно Мрак и Свет, Анубис и Бастет схлестнулись в схватке. И Созидание победило.

Шакал взвыл и бросился наутек. Кошка в азарте какое-то время гнала его, как яростная Сехмет, а потом вернулась к своим котятам и принялась судорожно облизывать каждого. Она была опустошена, она так устала. Камешек тоже подполз поближе и прижался к теплому боку, его трясло крупной дрожью. Рат попыталась вылизать его лоб, но увидела в глазах брата только безнадежность.

Ей так не хотелось оставлять его в этот день. Но голод никому не дал покоя. В тот раз они вышли на промысел слишком поздно и охота была неудачной. Вернувшись, они не нашли Камешка. Следы на растоптанном песке рассказали им, что шакалы довершили то, что начал кот. В тот же вечер кошка увела котят в давно разведанное убежище.

Новое логово находилось далеко на другой стороне оазиса. Охота там была значительно лучше — полувысохшая земля все еще давала пристанище обильной жизни. Но и опасностей здесь подстерегало больше.

Теперь их жилищем была расселина в камне, достаточно узкая и глубокая, чтобы защититься от крупных хищников и прогнать мелких. Не раз кошачье семейство отстаивало свою территорию у пустынных лисичек и даже одиноких шакалов. Над входом в логово камни складывались в ровную стенку, на которой кошки любили сидеть в минуты отдыха.

Тростники изобиловали птицами. Добыть их было еще сложнее, чем тушканчиков. Но мама-кошка справлялась с этой задачей виртуозно. Как солнечный кот Ра, она выскакивала из засады высоко в воздух и сбивала пернатых в полете когтистой лапой. Прыжок, и она уже несет в зубах перьевой комок, грозно рыча на несуществующего врага. Но стоило детям подбежать, она сразу отдавала им добычу.

Птицы на все голоса перекликались в зарослях, выше по склону располагалось крупное поселение песчанок, сновали другие грызуны — пища не переводилась. Котята все время были сыты, они быстро росли, и у них оставалось время для игр. Пожалуй, большего и не нужно маленькой дикой кошке. Камышовый кот даже оказал ей услугу — вырастить трех котят легче, чем шестерых.

За повседневными заботами кошка не забывала передавать детям не только премудрости охоты, но и почитание пустыни. В тот час, когда солнечная лодка скользила к краю земли и готовилась погрузиться в небытие ночи, кошка собирала котят на каменной стенке. Они сидели, сложив передние лапки и обернув их хвостом, слегка сгорбившись, под тяжестью своих раздумий. Тогда они напоминали маленькие изваяния. Их глаза неотрывно следили за исчезающим солнечным диском, который распадался на двое, покачивался в дымке, бледнел, становился все тоньше и наконец вливался за горизонт горящей каплей расплавленного металла.

Казалось, кошки хотели отразить глазами этот последний луч, спрятать его в глубине себя, сохранить частицу дня в наступающем мраке. Они скорбели вместе с уходящим светлым богом Ра, ибо знали какие испытания ему выпадут — претерпеть борьбу, погибнуть, пройти путями мертвых и опять воскреснуть в новое утро. И кошки верили всем своим существом, что после ночи настанет день, как верит в это нехитрое чудо всё живущее на Земле, а иначе и сама жизнь потеряла бы смысл.

Во время этих бдений Рат часто засыпала, прямо на удобной стенке. Ей снились беспокойные сумбурные сны. Ее губы подергивались, что-то пережевывая, усы топорщились от неясного страха, зубы скалились. Ее лапы бежали куда-то. Она не могла понять образов, приносимых сном, а очнувшись, помнила только сбивчивые впечатления. Хорошо, что мама-кошка звала ее мелодичным голосом, Рат освобождалась ото сна и спускалась в безопасное логово.

Как прекрасно было прижаться друг к другу в прохладе ночи. Кто-то заводил мурлыканье, и остальные подхватывали. Успокаивался неугомонный Надоеда. Весь день он донимал сестер играми, в которых не на шутку пробовал свои зубы и когти. Безропотная Песчинка терпела все его выходки, а Рат все чаще приходилось огрызаться, пока Надоеда не признал за ней главенства.

Рат беспокоилась за сестру, она плохо росла и была значительно меньше остальных. Лечебная кошка старалась при любой возможность лечь рядом и согреть ее своим боком. Что она могла еще сделать?

Автор: Наталья Голубева.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Египетская кошка
СообщениеДобавлено: 09 фев 2021, 03:30 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 22049
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19268 раз в 11997 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 70203

Добавить
Часть 5

Как-то утром мама-кошка повела детей за вершину бархана в поселение песчанок. Зверьки в этот раз были особенно шустрыми и не спешили попадаться на обед. Семейство уходило все дальше, переваливая через пологие гряды песка и оставляя на них цепочки маленьких круглых следов. Полдень застал кошек далеко от логова.

Беспощадное солнце стояло в зените, жара становилась нестерпимой. Мама уже повернула назад и короткими переходами вела котят к дому. Временами они находили скудную тень и ложились отдохнуть. Чутье подсказывало кошке, что их золотистые шкурки сливаются с желтым песком, но когда они движутся, то видны, как на ладони. Она не только осматривалась вокруг, но и поглядывала вверх, где бьющий в глаза свет стирал контуры предметов.

Уши первыми предупредили ее, что опасность близко. Свист огромных крыльев, потом резкий клекот, и следом широкая тень накрыла горячий песок. Кошка резко перевернулась на спину и выставила вперед когтистые лапы, готовясь отбить атаку хищной птицы.

Орел с острыми глазами и изогнутым клювом был достаточно изощрен в искусстве охоты. Он скользнул в воздухе, не опускаясь к опасной противнице, и схватил желтыми длинными, как кинжалы, когтями, котенка, вжавшегося в песок. Это оказался Лев. Он отчаянно взвизгнул тем противным голосом, который врезался в память Рат, и извернулся, стараясь достать обидчика.

Орел с усилием взмахнул крыльями, чтобы унести в блистающую синеву свою законную добычу, но мама не могла этого допустить. Она подпрыгнула выше, чем когда либо в своей жизни, и вцепилась когтями в мягкий живот птицы так, что только перья брызнули во все стороны. Орел разгневанно заклекотал — ему, властителю неба, светлому Богу Гору, посмели перечить. От неожиданности он выпустил котенка, тот кубарем скатился вниз по склону, и ему достало сил метнуться в сторону. Когда встревоженный под лапами песок осел, казалось, пустыня поглотила малыша.

Кошке тоже надо было спасаться, но ее страх за любимого сына и ярость были слишком сильны. Ничто не может сравниться с яростью матери. Кошка уже не раз доказала это шакалам, гиенам и другим темным порождениям пустыни. Но сейчас силы были не равны. Орел, поверженный на землю, усилил свой гнев. Он бил кошку страшным клювом, стараясь попасть в глаза. И когда она ослабила хватку, он запрыгал от нее прочь, увязая в песке и неуклюже хлопая крыльями.

Время для Рат остановилось. Она не чувствовала собственного тела, не сознавала, как глубоко вжалась в песок, не могла даже на мгновение закрыть глаза. Она видела на фоне сияющего неба резко очерченный контур орла, который двигался очень медленно, изменяясь, ломаясь, вырастая, закрывая собою большую часть мира. А потом с неба рухнуло нечто черное молниеносное. Крюки когтей просвистели над самой ее спиной, задев шерстинки. И вот уже она видит, как маленькая фигурка ее сестры, лежавшей рядом, взмывает ввысь, становится еще меньше и исчезает в нестерпимом свете. Второй из пары орлов восстановил право блистательного Гора и забрал причитающуюся ему жертву.

Давно уже стих свист крыльев, но Рат даже не знала, сколько она пролежала под палящим солнцем. Она не помнила, как переползла к маме, и обнаружила себя плотно прижавшейся к ней. Ветер поднялся к вечеру, он дергал и трепал их шерсть, набивал в нее песок, но старая кошка уже не пыталась отряхнуться. В эту ночь звезд не было видно, все укрыло бесконечное марево летящего песка. Две кошки словно остались одни во Вселенной. Хрупкая и нежная Бастет бережно вылизывала раны древней уставшей Хатхор, которая принимала ее заботу и без слов делилась с ней своей мудростью.

Когда новый рассвет смог пробиться через суховей, от старой кошки остался только песчаный холмик. Пустыня совершила для нее последний обряд. Рат отряхнулась и пошла прочь, больше ее здесь ничто не держало.

Рат не представляла, в какой стороне остался оазис. Следов Льва она тоже не нашла, песчаная буря все сравняла с землей и намела заново барханы, как волны в море. Рат брела по ним, переваливая через однообразные гребни. К середине дня, когда солнце раскалило долину, кошке сильно хотелось пить.

Когда Рат попались норы тушканчиков, она вышла из оцепенения. По всем правилам, усвоенным от мамы, малышка начала охоту — прижалась животом к земле, развела в стороны большие уши, прикрыла глаза, чтобы они не выдали ее блеском.

Ей казалось, что уже битый час она ползла от одного сухого кустика к другому, дрожа от нетерпения, а тушканчики лишь наполовину высовывались из своих нор и недоверчиво посвистывали. И тут припозднившийся зверек проскакал прямо рядом с ее боком. Поспешность подвела котенка. Рат бросилась за добычей, загребла одной лапой, другой, подскользнулась и получила фонтан песка в жадно раскрытый рот. Она увидела мелькнувший хвост с длинной кисточкой, попыталась зацепить его, но он легко проскользнул через растопыренные когти. Тушканчик, весело свистя, уносился зигзагами к спасительным норам, где его дружно поддерживала родня. Казалось, они издеваются над молодой кошкой.

Рат побрела дальше, чувства подсказывали ей, что в этом месте охота будет бесполезной.

Через некоторое время внимание привлек трещащий звук. Рат не сразу различила на песке извивающееся длинное тело. Но стоило ей поймать взглядом движение, кошка затрепетала. Она вспомнила детский восторг, когда мама принесла в гнездо змею. Как весело было играть с хвостом, мотающимся от движения маленьких лапок. А потом зажать его в зубах и грозным рычанием защищать добычу от братьев и сестер.

Рат радостно бросилась на свивающиеся кольца, звучащие, как погремушка. И только в последний момент, краем зрения, она уловила маленькую голову, несущую к ней смертоносные зубы. Мышцы сработали сами, без участия сознания. Все тело сжалось, как пружина, и отпрыгивая, убирая мордочку, Рат успела увидеть иголки зубов возле самого носа. Вся шерсть на шкурке встала дыбом от пережитого ужаса. А лапы уже уносили ее по осыпающемуся песку, и злобный шелест гадюки затихал в дали.

Каждый день Рат искала убежище на самые жаркие часы. Каждый день жизни зависела от того, найдется тень или нет. Однажды молодая кошка увидела, как ловко лисичка-фенек зарылась в песок, испугавшись ее приближения. Рат умела быстро учиться. Если не находилось ничего лучшего, она копала песок, пока он не становился относительно прохладным, и пережидала в нем жаркие часы.

Чума египетская — полчища саранчи — толстых, зеленых, крылатых, безжалостных жуков. Они налетали на цветущие поля и, когда срывались снова, оставляли после себя разорение. Прихотливыми ветрами часть саранчиной тучи относило в пустыню. Здесь они умирали, как и все живое под палящим солнцем, и вяло ползали по песку. Они стали спасением для Рат. Это была легкая добыча, в ней было много влаги. Правда жесткие панцири хрустели на зубах, лапки продолжали шевелиться во рту. И кошка тщательно пережевывала каждого кузнечика, смешно топорща усы, чавкая и давясь.

И все же Рат уже не могла вспомнить день, когда она ела досыта. Как-то ночью, пережидая под нагромождением камней темноту и холод, она увидела сон.

Рат сидела и смотрела в закат. Все было, как обычно, как бывало каждый вечер, только она была не одна. Возле нее был кто-то большой. Намного больше мамы-кошки. Больше шакала и орла, которых Рат успела увидеть в своей короткой жизни. Возможно, это Божество, догадалась Рат. Рядом с ним разливалось тепло и спокойствие. Все проблемы решались, все опасности уходили. Словно подтверждая это, Божество положило ей на голову то ли лапу, то ли язык причудливой формы и погладило по шее. Только самому близкому существу позволено так прикасаться к дикой пустынной кошке. И Рат с охотой выгнула спинку, подставляя ее под ласку.

Маленькая кошка проснулась с ощущением радостного нетерпения — она знала, где ее ждут.

Еще не зажегся рассвет, когда она отправилась в путь. День разгорался, а пескам не видно было конца. Солнечный Гор гордо шествовал по небосводу, и яростная Сехмет сопровождала его. Им не было дела до страданий земных тварей. Рат уже давно брела, склонив голову и почти ничего не видя от отраженного блеска. Ее ротик приоткрылся, а ярко-розовый язык трепетал при каждом вдохе. Подушечки лап покрылись испариной и, опускаясь на раскаленный песок, издавали слабое шипение.

Кошачий живот был пуст. Саранча кончилась, съеденный вчера тушканчик давно забылся. Рат поддерживало только предчувствие, что она движется к чему-то важному. Когда дневная жара стала слабеть, и темнота, как всегда, упала неожиданно, на небе показались первые звезды. Рат присела, провожая глазами последний отблеск дня, канувшего в небытие. На нее навалился голод и безмерная усталость, но еще горше была пустота несбывшихся надежд и полное одиночество. Маленькая кошка под огромным куполом звездного неба, она вздохнула и позволила себе излить свое горе в коротком «Мяу!»

Автор: Наталья Голубева.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Египетская кошка
СообщениеДобавлено: 11 фев 2021, 03:39 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 22049
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19268 раз в 11997 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 70203

Добавить
Часть 6

Он задал дороги своим ногам – эта древняя поговорка его народа, как нельзя больше подходила к нынешнему положению дел. Он задал дороги своим ногам, или его ногам задали дороги те, кому отказать невозможно.

Великие Боги правят течением жизни. Им подвластно все сущее. Они были задолго до того, как человек поднял голову и осознал себя. Тогда вся земля, сколько может окинуть ее взгляд, уже превратилась в пустыню, и Боги царили в ней. Они наводили ужас. Они несли смерть и даровали жизнь. По своей воле они забирали солнце и водворяли его обратно.

Боги имели звериный облик, они возникали то с гордой головой сокола, то с жутким оскалом шакала, и человек смиренно склонялся перед ними. Но нетерпеливая, ищущая натура толкала людей проверять границы и расширять их хотя бы по чуть-чуть все дальше и дальше. Боги не имели шанса удержать свое превосходство, их время истекало, а они, ослепленные собственным блеском, не ведали этого.

Мысли Акила текли неспешно, как Великая река Нил, торопиться ему было некуда. Верблюды шли в раз и навсегда заданном ритме. Их безобразные головы покачивались в такт шагам - узкие ноздри, шишки на черепе, трубочки ушей. Но Акил понимал и принимал даже этих животных.

За глаза его называли - Зверолов. И в какой бы караван не занесла его судьба, везде погонщики со временем начинали ценить немногословного незнакомца, а потом всячески зазывали к себе его маленький отряд.

Как часто после привала он уговаривал строптивого молодого верблюда спокойно дать навьючить себя. Он смазывал целебным составом из маленького сосуда кровоточащие мозоли на горбах. Потом держал голову и шептал в мохнатое ухо, что надо идти дальше, путь еще не близкий, но все пройдет, пески и колючки не бесконечны, впереди оазис с зеленой травой. Там можно будет гулять без надоевших вьюков и пить прохладную воду.

Животное тяжело вздыхало, словно все понимая, и давало положить ношу себе на спину. А погонщики знали, насколько это важно. Если хотя бы один верблюд во время дневного перехода потеряет груз, то всей веренице придется остановиться. Потом животные долго не смогут войти в ритм, в результате, удлиниться время пути, может не хватить воды, пищи и корма.

Горбы верблюдов неспешно покачивались. Их узловатые ноги переступали, словно нехотя, и осторожно вставали мозолистыми ступнями на раскаленный песок. Счастье еще, что пустыня стелилась ровная, как стол. Верблюды не приспособлены передвигаться по склонам. Если возникала нужда перевалить бархан, то темп каравана замедлялся почти до остановки, так аккуратно вели животных.

Имя - Акил означало умудренный, постигший тайны. Его родители из почтенной семьи, называя сына, надеялись, что и он займет достойное положение в строгой иерархии их общества. Но дороги сердца вели его совсем к другой цели.

В детстве Акил прилежно учил премудрости иероглифов, рисуя их на глиняных табличках, а потом и на папирусных свитках, но все свободное время старался проводить в саду. Там он подолгу рассматривал игру рыб в бассейне или прихотливый узор ящериц, гревшихся на солнце. Казалось, они говорили ему больше, чем древние письмена. Когда мальчик находил больших глянцевитых жуков, упорно катящих шарики навоза, то не втыкал в них палочки, как многие его товарищи, а провожал до самой норки, чтобы их не склевали птицы.

Впервые Акил попал в пустыню в возрасте четырнадцати лет. По обычаям своей страны он уже считался взрослым. Отец решил отправить сына с караваном купцов, чтобы привить навык к торговле. И это стало ошибкой. Пустыня покорила Акила своими безмолвными пространствами, суровой красотой и упорным биением тайной жизни. Боги, в который раз, посмеялись над робкими человеческими планами и с легкостью выиграли борьбу за молодое горячее сердце. У них были на него свои виды.

Верный Садики давно присматривался к своему вожаку. Его задумчивость не предвещала ничего хорошего. Концы куфьи из простого, грубо вытканного льна прикрывали почти все лицо. Над краем ткани виднелись только блестящие черные глаза в тени густых ресниц. Их выражения невозможно было понять.

Садики - худой и невысокий, с живым подвижным взглядом, отражавшим его ум, отвечал за распределение продовольствия в их отряде. На плече у него висел мешок из цельной козьей шкуры. В мешок насыпались перетертое просо, финики, высушенный козий сыр. Эта смесь долго хранилась даже на нестерпимой жаре, быстро утоляла голод и придавала силы. По необходимости она разводилась водой, которая расходовалась очень бережно. Хотя кожаные бурдюки покачивались на боках почти каждого верблюда, но бесценной жидкости должно было только-только хватить до следующего колодца.

Встряхнув мешок, Садики вылил часть мешанки в глиняную плошку, бегом, заплетаясь сандалиями в песке, догнал Акила и предложил ему еды. В караване все ели на ходу, поэтому стянув повязку с лица, вожак приложился к плошке и молча передал ее обратно.

Взгляду открылся четко очерченный подбородок, вылепленный рисунок пухлых губ. Прямой ровный нос указывал на благородное происхождение, хотя кожа загорела до черноты. Акил выделялся ростом и горделивой осанкой, но разглядеть его фигуру было трудно - просторный войлочный бурнус покрывал все тело до пят, делая его неотличимым от товарищей. Иначе находится в пустыне невозможно: солнце палит нещадно, песок забивается повсюду, щедро припорошив даже брови и волосы под куфьей.

Стараясь не отставать, Садики тоже отхлебнул из чашки и постарался завязать разговор.

- В храме не обрадуются, когда мы вернемся с пустыми руками.

- Ты очень проницателен, мой друг, - глаза Акила остались бесстрастными.

- Ты уже придумал, что мы скажем жрецу?

На этот раз Акил одарил помощника ироничной улыбкой:

- Ты настолько привык, что у меня всегда готово решение?

- У тебя же есть план?

- Представь себе, на этот раз, нет. Только некоторые идеи. Но я не в силах обещать тебе, что из них что-то выйдет. По крайней мере, не больше того, что Анубис не заберет нас всех этой ночью.

- Но ведь ты что-то нашел у старого оазиса?

- Что бы я там ни нашел, - покачал головой Акил, - пустыня сотрет все следы раньше, чем мы туда доберемся.

Вожак показал взглядом в сторону, и Садики не сразу различил в слепящем блеске, что тот хочет ему сказать. Только через несколько мгновений он понял, что они проходят мимо птички, неподвижно лежащей на песке. Ее глаза уже высохли, лапки закоченело торчали в стороны, как корявые веточки, а желто-зеленые перышки трепал горячий ветер.

К товарищам уже спешил коренастый длиннорукий Табит, даже под халатом можно было различить его мышцы. Он слыл первым борцом далеко в округе. Акил выкупил силача с невольничьего рынка и отпустил на свободу. После этого Табит был предан вожаку больше собаки.

За ним спешил черный, как смоль Суди. Волосы в мелких завитках, низкий лоб и широкие крылья носа выдавали в нем кочевника с верховий Нила. Акил ценил его за удачу, которая неизменно сопутствовала маленькому хитрецу.

Яфеу - дитя нижнего Египта, почти такой же высокий, как Акил, не боялся ни диких зверей, ни происков врагов. Он смело говорил всем правду в лицо и держался с Акилом совсем не как подчиненный. Где бы они ни появлялись вместе, их называли братьями.

Позади ковыляли кривоногий Сокви и вертлявый Шушу, которые прибились к отряду перед самым походом.

Все хотели получить свою полуденную долю.

Садики снова наполнил опустевшую миску и проводил глазами почти неразличимую на песке птичку.

На закате Акил сел в стороне от тропы, повернувшись к уходящему солнцу.

Табит забеспокоился, что господин отстанет от каравана, но Садики остудил его рвение. Акилу надо было побеседовать с Богами.

Цепочка верблюдов уходила, покачивая тюками, становясь все меньше, растворяясь в сгустившихся сумерках.

Солнце — око светлого Ра - уже почти не грело. Оно набрякло кровью, которую прольет Бог, уйдя под землю. Там он встретится со своим извечным врагом — Великим змеем. Ра будет биться с ним насмерть, и от исхода этой битвы зависит, встанет ли солнце над горизонтом на следующий день, пройдет ли свой круг по небу, прольет свет и тепло на землю, или все сущее погрузиться в вечную ночь.

Акил то ли думал, то ли шептал, глядя на заходящее светило: «Великий Ра, я прошу тебя послать мне решение. От этого зависит моя жизнь и жизнь моих людей. Судьбы многих изменятся, если я не достигну назначенной цели.

Я разделяю твою борьбу, Ра, и готов помочь тебе, отдав свои силы».

Акил вынул закругленный хопеш, похожий на убывающий месяц. Меч был меньше локтя в длину. В основании его блеснул голубоватый нефрит. Узорная рукоять из слоновьего бивня и черненая вязь на клинке выдавала в нем ритуальное оружие. Заточка шла только изнутри — так удобнее перерезать горло жертве. Акил примерился и провел лезвием в основании большого пальца на левой руке.

Кровь заструилась нехотя густыми тяжелыми каплями, и песок с жадностью впитал подношение. На его поверхности почти не сталось следа, как будто кровь ушла под землю, где шел вечный бой Ра. Просящий не глядя прижег разрез снадобьем из своих запасов и медленно перемотал руку лоскутом ткани.

Когда последний розовый отблеск покинул небосклон, уступив его алмазной россыпи звезд, Акил тяжело поднялся. Даже в темноте он мог легко проследить дорогу каравана. Маленькие теплые точки костров в ночи направляли Зверолова к месту привала.

Автор: Наталья Голубева.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Египетская кошка
СообщениеДобавлено: 12 фев 2021, 00:55 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 22049
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19268 раз в 11997 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 70203

Добавить
Часть 7

Когда Акил отыскал товарищей, они давно приготовили ужин. Подходя из темноты к яркому огню, вожак без труда смог уловить обрывки разговора.

Разглагольствовал Шушу:

- Слышали, что вытворил Главный жрец? Мне сказал один верный человек, перед самым походом. Ему мало звания Небтои - Властелин мира. Он испросил у Фараона титул Хем Нетер — Верховный слуга Бога.

- Какие только титулы не приписывает себе жрец, - подхватил Сокви.

- Ур-суну, - пробасил, молчавший до этого, Яфеу, - Великий врачеванием. А уж это точно противно истине.

- За всю свою жизнь он не вылечил даже мыши, - загоготал Табит, ему эти разговоры казались весьма забавными.

- Сам жрец любит зваться Реммао - богатый человек, - продолжал довольный реакцией Шушу, - И богатство как раз то, к чему он стремится всей душой. Зато ходят слухи, что больше всего ему подходит имя Маду - из людей, поскольку его отец…

- Но не приведи Амон этой молве достигнуть ушей жреца, - перебил болтуна Садики, - Или тебе мало, что некоторые люди уже пали жертвами его мести?

- Я слышал, - подхватил наивный великан, - на его гробнице будет написано множество имен, и потомки никогда не поверят, что здесь лежит один человек, они распотрошат его мумию в поисках остальных.

Раздавшийся было смех резко прервался при появлении Акила в круге света.

- Табит, спрячь эти мысли так глубоко, чтобы даже во сне их не смогли вытащить из тебя, - посоветовал он.

Силач от неожиданности вздрогнул и сжался, как маленький ребенок, застигнутый за шалостью.

- Сейчас идите спать, - сказал вожак негромко, но все сразу отправились разбирать свои покрывала. Только внимательный Садики разглядел повязку на руке и покачал головой. Но Акил уже не отрываясь смотрел в огонь. Сам он явно не собирался ложиться в эту ночь.

***

Незадолго до этих событий несчастья начали преследовать храм, посвященный Сешмет — яростной Богине Львице, покровительнице войны и палящего солнца. Все началось, когда новый само провозглашенный фараон сверг тысячелетнюю династию.

Шешонк I происходил из потомков ливийских наемников, давно уже имевших существенный вес среди египетской знати. Шешонк поднялся до поста чати — визиря и первого помощника фараона Псусеннеса II и военачальника египетской армии, но, прежде всего, он был тонким дипломатом.

Визирь так умело завоевал расположение богоподобного правителя, что тот интересовался личными делами своего чати больше, чем государственными. Переворот случился спокойно, почти незаметно, без боев и крови, как будто старый фараон признал яркий блеск своего визиря и добровольно ушел в тень. Чтобы в корне пресечь старые традиции и подорвать влияние недовольных жрецов и номов, Шешонк перенес столицу в город Бубастис.

В это смутное время Небтои смог возвысится хитростью и подкупами. Фараон с радостью заменял прежних жрецов на послушных ему людей. А уж ради влияния и богатства Небтои мог притвориться самым преданным.

А для того, чтобы окончательно укрепить позиции семьи, Шешонк отпраздновал пышную свадьбу своего сына и царевны Мааткары — последней наследницы прежней династии. По-сути, она стала не более, чем заложницей. Но народ верил, что дочь фараона родит наследника, равного Богам. Оставалось дождаться желанного внука.

Небтои за верность был пожалован высоким титулом и поставлен во главе храма Сешмет. Здания в срочном порядке переделывались и достраивались, чтобы обрести подобающую столице пышность. Но вот внутри дела были не так хороши.

Акила пристроил к обновленному храму его отец. Он был номом — правителем приморского округа. Когда единственный сын не вернулся с торговым караваном — это стало для старика тяжелым ударом. Никто не узнал, сколько волос поседело на его голове, только потому, что она была гладко выбрита. Вся семья выщипала брови в честь траура, и брови успели опять отрасти, прежде, чем Акил появился у родного порога.

Больше годового цикла он путешествовал с бродячими ловцами животных, пересек пустыню и увидел просторы саванны. Он обучился хитростям и приемам ремесла. Опытные звероловы удивлялись его чутью и умению привлечь зверя. Но больше всего юноша радовался неиссякаемому разнообразию открывавшейся ему жизни.

Когда настала пора возвращаться, мир Дельты показался Акилу далеким и чуждым. В душе поднимался трепет при мысли, что скажет семья. Но отец заключил сына в объятья, однако старика ждало еще одно потрясение — все называли его наследника низким прозвищем Зверолов. Только испросив для сына звание семдет — мирского помощника при храме, ном немного успокоил свое сердце.

Храмовая львица к тому времени была уже стара. Ее желтая шкура, некогда гладкая и блестящая, потемнела и покрылась неровными проплешинами. Возраст величественной кошки выдавали дряблые мускулы и провисший живот. В пустыне она не смогла бы добыть себе пропитание.

Со временем нрав ее портился все больше. Часто во время праздничных шествий львица врывалась в толпу разряженных веселящихся просителей и рвала всех, до кого могла дотянуться. Люди в ужасе разбегались, давя друг друга. А жрецы толковали немилость Сешмет скудными дарами. И поступления в храмовую казну текли нескончаемой рекой. Жрецы знали, что страх лучше всего заставит людей раскошелиться.

И только Зверолов понимал, что у львицы давно выкрошились и развалились зубы, причиняя ей нестерпимую боль. И когда она умирала, не в силах подняться, брошенная в смрадной пещере, в которую боялись заходить даже рабы, только молодой Акил мог принести бедной кошке чашку бульона из тростниковой цапли.

Жрецу были безразличны страдания львицы. Ее уход причинил ему только лишние хлопоты. Что же это за храм без священного животного? Небтои бросил все силы, чтобы восполнить потерю. Он приказал задержать всех ловцов в округе и некоторых опросил лично. Как ни странно, у них не было ни львят, ни взрослых зверей.

Гонцы отправились в большие и малые храмы Дельты и даже в Южный Египет, с которым у нового фараона были натянутые отношения. Небтои сильно рисковал. Но ни деньги, которые он выдавал трясущимися от жадности руками, ни хитрости, ни угрозы не помогли. Некоторые храмы отказались отдать свои талисманы, а те, которые были вывезены, не пережили дороги. Жрец пришел в ту же точку, с которой начал.

Храм стоял на распутье, недостроенный и почти не посещаемый. Небтои все чаще искал источник несчастий на стороне и втайне проклинал своего недоброжелателя. Поскольку был человек, который воспринял смерть большой кошки, как свою собственную.

Джезерит – святая женщина — многие годы главенствовала в храме. Потомственная жрица более, чем в десяти поколениях, была глубоко оскорблена низким происхождением Небтои и возмутилась назначением самозванца. Она не могла противится воле фараона, но весьма осложнила жизнь нового жреца.

Высокая, с прямой осанкой и властными чертами лица Джезерит относилась к чистому жречеству. Дважды в день она совершала омовение в потаенном бассейне в глубине храмового двора. Ее одежды, всегда ослепительно белые, горели многочисленными украшениями в россыпи красных и синих камней. Глаза жрицы, подведенные углем и голубым ляписом, выделялись на лице, как две удлиненные лодки. Подкрашенные охрой губы все время были строго сжаты.

Джезерит не имела детей. Словно собираясь жить вечно и единолично править в храме, она до последнего не называла свою преемницу. Никто не знает, почему жрица решила сделать это в то время, когда старый мир вокруг нее рушился. Возможно, это была месть ненавистному ставленнику фараона. Джезерит так часто впускала в себя яростную Богиню, что стала с ней единым целым. Вспышки ее гнева были также страшны и непредсказуемы, как нападения львицы. Никто, даже Небтои, не посмел перечить властной женщине, когда она приблизила к себе никому неизвестную танцовщицу и стала посвящать ее в тайны мистерии.

Акил невольно улыбнулся - воспоминание о маленькой Амизи более всего грело его сердце. Ее отец был абсолютно прав, когда назвал дочку «Цветок». Он считался «сильным ходжетом» — крестьянином, собравшим немного средств и поднявшимся над остальными. Его многочисленные сыновья все были пристроены к делу, неустанно работая и пополняя накопления семьи. А младшую дочь - гибкую и хрупкую, как стебель водяной лилии, он посвятил Богине-кошке.

Акил всегда выделял подвижную фигурку Амизи в толпе других девушек, исполнявших ритуальный танец.

Танцовщицы — не просто увеселение для глаз и сердца, они неотъемлемая часть служения Богам. Стоило Акилу вспомнить храмовые празднества, в его голове начинала звучать музыка.

Как далекие раскаты грома рокочут тумбообразные глиняные барабаны «лилиш», задают ритм. Им вторят кимвалы с их металлическим звоном и бамбуковые погремушки. Затем вступают длинные гнусавые трубы и начинают выводить незамысловатую мелодию. И тут между колонн начинают мелькать танцовщицы. Как стая нежных мотыльков, они порхают, пропадая, словно духи, и снова появляясь на радость зрителям. Их белые и крашенные одежды настолько тонки, что просвечивают, как нежный дым в курильницах для благовоний. Украшенные драгоценными камнями и золотыми пластинками воротники «ускх» сверкают в лучах солнца и бросают отблески на стены.

Девушки так юны, их тела очаровательно угловатые, ноги и руки еще слишком длинные и тонкие, а движения невинные и порывистые. Танцовщицы собираются вместе в центре под портиком храма. В едином порыве они поднимают руки, сгибая локти и ладони наподобие настороженных змеиных голов. Потрясая запястьями, они заставляют звенеть широкие серебряные браслеты. И вот девушки прячутся друг за друга, образуя многорукое существо, затем разбегаются, извиваясь всем корпусом, так что от них начинает рябить в глазах. А потом замирают, образуя геометрический рисунок, какие во множестве можно видеть на росписях и мозаиках по стенам.

Оцепенение длится не долго, музыка снова подхватывает их, лилиш сменяет гулкий ритм на бешеный перебор. Из-под пальцев барабанщиков вылетает табун благородных скакунов и мчится вдаль. Босые ножки танцовщиц не сбавляют темп, задорно стучат по каменным плитам пола, поддразнивают барабаны играть еще быстрее. Труба пытается их увещевать, настроить на нежный лад, но бубны и трещотки уже в экстазе.

В сумасшедшем вихре мелькают яркие ткани. Девушки гнуться и извиваются, как акации под ураганом. Музыка на всем скаку летит к обрыву, не в силах затормозить. А танцовщицы запрокидывают лица и поднимают руки, судорожно бьются браслеты — вот сейчас, еще немного, и их музыка, их порыв достигнет Богов. Высшие существа не смогут остаться равнодушными, они взглянут на землю, их сердца возликуют в унисон человеческой радости, и они даруют свою милость всем пришедшим на праздник.

После действа девушки, веселые и оживленные, собираются во внутреннем дворике храма. Их лица пылают румянцем сквозь смуглость кожи. На каждой одинаково уложенные черные густые парики, что делает их похожими на сестер. Волосы украшает обруч с глазками эмали, бирюзы и яшмы. Надо лбом свисает цветок лотоса или водяной лилии. Он быстро вянет в знойном мареве дня, и девушки, смеясь, рвут новые в широких каналах вокруг храма. Сверху их темя прикрыто маленькой ритуальной шапочкой с благовониями, источающей пряный аромат.

Танцовщицы отдыхают в тени деревьев, хохочут и обмениваются драгоценными благовониями. Они похожи на стайку ярких экзотических птиц. Но прекраснее всех Амизи. Ее маленький подбородок, как чаша с драгоценным напитком. Ее губы — багряные лепестки самых изысканных роз из садов фараона. Ее глаза в широкой обводке из сурьмы и малахита — бездонные ущелья, в которых Акил тонет каждый раз, когда их видит.

Жаль, что юная танцовщица не выделяет из толпы зрителей Зверолова, одетого в скромное «схенти». Да и служба оставляет ему мало времени, чтобы появляться в храме.

Автор: Наталья Голубева.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Египетская кошка
СообщениеДобавлено: 13 фев 2021, 18:23 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 22049
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19268 раз в 11997 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 70203

Добавить
Часть 8

В обязанности Акила входило доставлять в храм новых животных и следить за здоровьем старых.

Жрец был в бешенстве от потери львицы и даже пытался взвалить вину на Акила. Но поскольку лучше зверолова в округе все равно было не найти, воздержался от расправы. Влиятельного отца-нома трусоватый жрец тоже побаивался. Зато вдоволь погонял юношу по окрестным храмам. После всех неудач Акил уже твердо был убежден, что Боги гневаются неспроста. Да и жрец приносил одну жертву за другой, но толку не было.

Акил не удивился, когда Небтои призвал его и отправил в поход через пустыню. Больше всего поразило юношу, что жрец сумел раскошелиться. Средств было выделено достаточно для набора большого отряда, но люди отчего-то разбегались, как крысы с тонущей лодки. Вокруг Акила остались только самые верные товарищи. Из нескольких загонщиков, которых удалось собрать, двое пропали в ночь перед отходом, и тогда пришлось взять Шушу и Сокви, которые все время крутились поблизости. Акил совершенно не доверял пронырливому болтуну, подозревая, что он подослан Небтои следить за ними. Но делать было нечего. Утром отряд вышел в путь.

Ближайшее место, где дикие львы выводили котят, лежало на юго-восток. Надо было пройти через пустыню. Путь туда и обратно занимал около трех лун, а до главного праздника года оставалось немногим больше.

Здесь, на открытых раскаленных пространствах, гнев Богов стал еще ощутимее. Не успел караван сделать семь дневных переходов, как спускаясь по каменистому склону, один из верблюдов сломал ногу. Животное билось от боли, не в силах подняться, и распугивало криками всех остальных. Несколько верблюдов понеслись и тоже угодили в ловушку.

Страдающих животных пришлось прирезать. Караван встал. В пустыне не принято бросать добро. Предстояло несколько дней стоянки. Надо было выделать шкуры и засушить мясо. И хотя число вьючных животных уменьшилось, погонщики всерьез беспокоились о нехватке воды.

Для Акила задержка была, как нож по горлу. Он еще был в бешенстве от лицемерных наставлений жреца и его скрытых подозрений. Ему хотелось хотя бы приблизиться к цели своего путешествия, а до нее были многие дни пути. Конечно, можно было взять свой отряд и уйти вперед, но Акил знал, что это не разумно. Пустыня не прощает ошибок, а немилость Богов он просто ощущал всей кожей.

И все равно, он не мог остановиться: мерил шагами площадку, выделенную под привал, ругался со всеми, то и дело обходил лагерь, чтобы выяснить как идут дела. Узнав, что караванщики обсуждают, где пополнить запасы воды, он сразу вызвался съездить к старому оазису. Даже не все опытные погонщики помнили о нем, но Акил прекрасно знал эту часть пустыни. Он вспоминал о заброшенном месте и раньше, но оазис лежал в стороне от основных троп.

Караван шел бы туда три дня. Однако с отрядом Акил вел нескольких беговых верблюдов. Они могли добраться до оазиса меньше, чем за день, и после ночевки вернуться к вечеру обратно.

Даже уверения Садики, что воды там нет, недаром это место давно покинуто, не остановило вожака. Он был словно одержим.

Верховых верблюдов было только четыре, поэтому Акил взял с собой Суди, Яфеу и Садики. В поводу они вели несколько пустых вьючных животных. Табита пришлось оставить в лагере, любой верблюд еле шагал бы под его весом, и великан грустно провожал отряд взглядом. С животных сняли весь груз, захватив только пустые бурдюки и самое необходимое для привала.

Выехали за полдень. Акил определил направление по солнцу. Изменчивому рисунку барханов нельзя было верить, но некоторые ориентиры — выступы скал, засохшие деревья — неплохо помогали. Как только отъехали от каравана, Акил пустил свою верблюдицу иноходью. Одногорбая, с очень светлой, почти белой шкурой, она была самой резвой и ее приходилось придерживать, чтобы успевали остальные.

Верблюдам самим хотелось размяться. Они нетерпеливо выкидывали вперед сначала обе ноги с одной стороны, затем с другой и стелились над песком, почти не тряся всадников, которым оставалось выбирать ровную дорогу среди барханов. Верблюды вытянули длинные шеи, глотая воздух. Их поджарые тела двигались в полном согласии с длинными крепкими ногами. Вскоре только ветер свистел вокруг. За отрядом поднималось пылевое облако и медленно оседало за горизонтом.

Садики всегда восхищался, как Акил умел находить дорогу в однообразии песков. Отряд был на месте еще до захода солнца. Их встретило восхитительное зрелище, конечно, не густые тенистые сады, но зелень в большой впадине бывшего озера, пение птиц и шуршание зверьков.

Верблюды радовались не меньше людей и, как только их отпустили, разбрелись щипать свежую траву. Суди отыскал занесенный песком колодец, он требовал хорошей расчистки. Этим и занялись в оставшееся до темноты время. Когда убрали песок, вода начала прибывать, но ей надо было дать время отстояться. Лагерь разбили там же. Акил приказал не разводить большой костер, хотя и топливо нашлось, а на ночь выставил караульных. Но все прошло спокойно. Встали до рассвета и принялись наполнять бурдюки. Напоили и верблюдов, но немного, они уже запасли влагу с кормом.

- Делайте, что нужно, - сказал Акил товарищам, - мне надо пройтись.

Садики кивнул, он видел, что вожак захватил с собой из багажа веревку и факелы. Ничто не могло укрыться от глаз помощника, но он умел хранить тайны.

Еще вечером Акил приметил нечто интересное — след маленькой кошки на мокром иле около колодца. Цепочки следов вели во всех направлениях. По наитию Акил выбрал одно из них. Когда почва перешла в сухой песок, следы стали неразличимыми, но на каменистых россыпях наметились утоптанные тропы, встречались клочки шерсти, похоже, кошка жила здесь давно. Она много охотилась, а значит, кормила не только себя. Акил предположил, что у нее есть котята, и не один-два.

В бесформенных каменных выступах на дальнем конце оазиса угадывались очертания упавшего портика и разрушенных колонн — творения человеческих рук, над которым уже изрядно потрудилась природа. За одним из камней Акилу почудился силуэт затаившейся кошки — только острые ушки и напряженные глаза. И хотя видение быстро исчезло, это был добрый знак. Боги посылают зверей, как своих вестников. Кому они показались на глаза, тому сопутствует удача.

Невдалеке Зверолов заметил широкий и довольно узкий вход, ведущий под землю. Внизу раздавались невнятные звуки. Акил потратил некоторое время, чтобы высечь огонь и зажечь короткую палку, обмотанную паклей и пропитанную смолой. Когда он заглянул в отверстие, то в отблеске пламени увидел яму, наполовину засыпанную песком, стены ее расширялись, переходили в обширное помещение и терялись в темноте. Потом на дне мелькнули янтарно-желтые злобные глаза. Крупный кот взвился в воздух, взметнув фонтан песка и метя изогнутыми когтями в человека. От неожиданности Акил не удержал равновесия и скатился от устья пещеры вниз по склону.

Факел погас и его пришлось разжигать заново. Кота давно простыл и след. В пещере было тихо. Акил прочно привязал веревку к обломку колонны и подергал для верности. Сейчас пригодилась бы помощь, но возвращаться не было времени. К тому же Акил привык рисковать и надеяться на свои силы.

Куча песка заметно уменьшила глубину. Зверолову открылась печальная картина: пол пещеры заляпанный кровью, останки почти съеденного зверька, который недавно был котенком дикой кошки. Невдалеке обнаружилось еще одно тельце. Маленькая грудь еще судорожно поднималась, но Акил видел, котенок уже не здесь и ему теперь не больно.

Дикий кот успел вдоволь похозяйничать в чужом доме, он пришел за добычей и взял то, что хотел, по праву сильного. Таков закон пустыни.

У дальней стены послышалось движение, Акил поднял факел и увидел блеск в кошачьих глазках. Один зверек был еще жив, но его задние лапы безвольно волочились. Он мужественно опирался на передние, стараясь принять ровную позу, хотя лапки дрожали. Зверолов знал, что долго с такими травмами котенок не протянет и нащупал рукоятку полукруглого хопеша, чтобы избавить зверька от страданий.

Кошачьи глаза смотрели на человека прямо, без страха, словно он знал свою судьбу. Акил сам не мог объяснить, что он почувствовал. Как будто кто-то шептал ему: «Не здесь, не сейчас! Не время проливать кровь!» Котенок сидел прямо, стараясь не заваливаться на бок, ему еще было ради чего жить.

Акил осмотрел стены. Они были густо разрисованы фресками, кое-где поблескивала мозаика — когда-то это было жилище человека, богатое жилище. Почему никто из звероловов и караванщиков не упоминал об этом месте? Все обходили старый оазис, как пустую и гиблую землю. Пусть так будет и дальше.

Легкий сквозняк заставлял трепетать гаснущее пламя. Юноша присмотрелся - в дальнем конце пещеры черным провалом уходил в глубину коридор. Факел моргнул и потух, света больше не было. Пора было возвращаться, пустыня неохотно раскрывала свои секреты. Зверолов призвал к маленькому котенку милость Богов и ловко полез вверх по веревке.

Товарищи встретили Акила недовольными возгласами, они и без того задержались. Но его следующий поступок поразил их еще сильнее. Вожак приказал открыть бурдюки, уже наполненные кристально чистой водой, и насыпал в каждый по нескольку горстей песка. Все вопросы Акил пресек безмолвным взглядом.

Теперь верблюды не могли так резво двигаться с поклажей. Отряду пришлось идти весь день и большую часть ночи. Под утро большой караван готовился двинуться в путь. Поклажу переложили, мясо заготовили, ждали только Зверолова. Караванщики сменили ругань на довольные восклицания, когда увидели запасы воды. И не важно, что она была взбаламучена с песком, что еще можно ожидать от заброшенного колодца.

Автор: Наталья Голубева.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
За это сообщение пользователю Ragnar Lodbrok "Спасибо" сказали:
Хрусталь
 Заголовок сообщения: Re: Египетская кошка
СообщениеДобавлено: 14 фев 2021, 22:53 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 22049
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19268 раз в 11997 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 70203

Добавить
Часть 9

Дальнейшие события похода Акилу не хотелось вспоминать, как страшный сон. Чем дальше караван отходил от оазиса, тем труднее становилось идти. Словно песок сам хватал за ноги людей и верблюдов.

Когда звероловы вышли в страну львов, несчастья накинулись на них с беспощадностью Сирокко. /ветер пустыни/

Песок кончился неожиданно, словно огромные ступени спустились к более приветливой темной почве, покрытой щетинистыми кустиками травы. Верблюды закивали головами, хватая на ходу долгожданную зелень. В знойном мареве над горизонтом слегка проступили голубоватые горные вершины. Пейзаж оживляли акации с плоскими кронами и длинными обглоданными стволами. Там, где вода ближе всего подходила к поверхности, возносились шероховатые толстые пальмы с веером листьев на макушке. Вся растительность здесь стояла настороженная - высокая и колючая, или низкая и очень колючая.

Маленький отряд Акила отделился от основного каравана. Они стремились к маленькому городку, скорее, поселку, на границе пустыни, состоявшему из кучки хижин. Стены построек, сложенные из грубого местного кирпича, снаружи укрывала тростниковая плетенка, чтобы камень не раскалялся на беспощадном солнце. Красная пыль и скрипящий песок на зубах вечно сопровождали живущих здесь людей.

Пока путешественники пробирались к центральной площади, они насмотрелись на голых пузатых детей, играющих прямо на дороге, и на стройных девушек, несущих на голове тяжелые корзины. Их лица и тела были настолько темными, что смуглые египтяне смотрелись на их фоне светлокожими. И только вытянутый разрез глаз, когда девушки украдкой бросали взгляд на чужаков, выдавал в них родство с благородными жителями Дельты.

На пыльном пространстве между расступившихся хижин расположился рынок. На земле и друг на друге стояли клетки, грубо сплетенные из прутьев акции и связанных жгутами травы. В них надрывно кудахтали куры, явно не ожидая ничего хорошего. В темные углы жались мелкие дикие зверушки. Рядом на привязи толклись разноцветные козы, смотря бессмысленными глазами и издавая долгое блеяние.

Садики, родившийся в верховьях Нила, лучше всех знал местное наречие. Но старики возле клеток только жевали ввалившимися губами и качали головой, как болванчики: «Лойвы? Нет, лойв давно не было. Рейдкий товар, очень рейдкий», - намеренно коверкая слова, повторяли все в один голос, - «Бери куйр, хорош куйр!»

Акил, потеряв терпение, зашагал прочь, махнув своему отряду. Предусмотрительный Садики купил несколько кур в клетках и козу, которую с легкостью взял подмышку Табит.

Вечерний лагерь разбили в стороне от поселения в саванне. Взвивались к звездному небу языки пламени, смешивая с ним свои искры, уютно потрескивали угли. Сладко пахло жаренным мясом, из темноты доносился тоскливый вой гиен, но еще достаточно далеко, чтобы беспокоиться. К границе света подошло несколько людей, Садики переговорил с ними и вернулся с хорошими вестями. Оказывается он успел договориться в деревне — местные обещали указать место, где есть львы.

Акил считал, что это была несомненная удача, словно Боги вняли их молениям. Из местного племени удалось набрать достаточно загонщиков. И хотя хитрые старосты запросили огромную цену за своих парней, через два дня проводники вывели звероловов на семью львов, где главенствовал старый покрытый шрамами вожак.

Он, словно мудрый Маахес, осматривал свои владения, и, казалось, способен был видеть сквозь расстояние и время. Наблюдая за ним из-за скалы, Акил перебирал в памяти значения иероглифа - «Дикосмотрящий», «Радующийся крови», «Господин убиенных», «Властелин кинжала».

- Смотри! - Садики вывел Акила из задумчивости, - она там.

Палец указывал на пучки травы, из-за которых настороженно выглядывали округлые ушки. Львенок встал и оказался неуклюжим подростком. Грива на шее не пробивалась — это была львица. Акил насчитал еще трех взрослых кошек, рядом с ними играли два гривастых подростка и несколько совсем маленьких пятнистых котят.

Облаву подготавливали тщательно. Садики засадил всех плести сеть из размочаленных веток акации и делать прочную клетку. Акил широким кругом обошел территорию и обнаружил тропу к водопою — небольшой полоске воды, нашедшей выход в расщелине между скал. На тропе было решено копать яму.

Работали под покровом темноты. Местные загонщики таскали землю в корзинах подальше от дороги львов. Когда яма стала достаточно глубокой, ее устелили внутри сетью, а сверху сделали непрочный настил из ветвей. Присыпали все землей, утоптали, сверху замаскировали сухой травой и забросали пахучими ветками полыни, чтобы отбить запах человека. Когда на небе забрезжил свет, ловушка была готова.

Акил не забыл принести жертвы Богам, но то, что он услышал в ответ, ему не понравилось. Однако молодая горячая кровь толкала вперед. Дух противоречия заставлял переоценивать свои силы. Акил приказал готовиться к облаве.

Загонщики расположились по кругу, подальше от львов. В саванне звери не особо обращают внимание на чужаков, мало ли кто ходит, места на всех хватит, только не подходи слишком близко, вожак строго следит за своей территорией.

Первым из травы поднялся старый лев — покрытый шрамами, до половины тела укутанный черной спутанной гривой - он потянулся, зевнул, широко раскрывая пасть. Под шкурой перекатывались мощные бугры мышц. Вожак учуял запах людей, но они были слишком слабы, чтобы он насторожился.

Коротко рыкнув, лев пошел к водопою. За ним потянулись львицы, держа котят в центре. Более самостоятельные подростки отходили немного в сторону.

Когда на дороге льва появились двое загонщиков, зверь предпочел свернуть, хотя путь удлинялся. Одна из львиц решила пойти прямо, и тогда еще один человек встал из травы, гремя погремушкой. Такие же погремушки уже звучали со всех сторон, львица огрызнулась и нагнала семью, припустившую рысью. Поначалу она не заметила, что ее дочка осталась далеко в стороне.

Маленькая львица попыталась пробиться к своим, но на ее пути маячили двуногие силуэты, она чуяла чужой запах и слышала постоянный гром. А впереди была знакомая тропа, малышка метнулась по ней. Сейчас будет скалистая расщелина, в которой можно укрыться. И тут земля под лапами провалилась, и она кубарем полетела в яму.

В первый момент сеть сковала ее движения и не дала выпрыгнуть, а потом ловцы Акила сработали четко, подхватили оставленные длинные концы сети и опутали свою добычу.

Львица кричала и звала на помощь. Семья уже спешила к ней. В то время, как силач Табит с помощью Яфеу и Садики пытались унести трофей как можно дальше, на встречу львам выбежали местные охотники с копьями. У них был большой опыт, в этом краю они часто сталкивались с крупными хищниками, но бороться с разъяренными львами было безумием.

Защита семьи — дело вожака. Старый лев уже несся над травой огромными скачками. Один из охотников неудачно заступил ему дорогу и был смят широкими лапами. Одно движение челюстей с желтыми клыками, и человек отлетел в сторону, почти разорванный пополам. «Радующийся крови» собирался мстить жестоко.

Акил и сам стоял с копьем в ряду охотников. Он видел, на что способен его противник. Он был следующим на пути взбесившегося льва. Когда их разделяло чуть больше взмаха лапы, Зверолов отскочил в сторону и со всей силы метнул копье в пролетевшего мимо зверя. Это не остановило его порыв, но дало другим загонщикам возможность подойти ближе и нанести удар.

В воздухе разливался тяжелый сладковатый запах крови, когда старый лев пошатнулся. Лапы уже не держали его, возможно он даже забыл, куда бежал. Перед его взором знакомая саванна затягивалась дымкой и плыла в жарком мареве. Он видел теперь совсем другие картины: он сам стоял на двух ногах, гордо подняв гривастую голову, и его приветствовали солнечный Гор, сумеречный Анубис и его суровая подруга Сехмет.

Лев уже не слышал, как загонщики улюлюкали и трясли погремушками, не выпуская копей из рук. Им удалось отогнать других львиц, но мать не могла оставить в беде своего ребенка. Одним прыжком она опрокинула ближайшего из загонщиков, располосовав мощными когтями лицо и грудь, а в это время двое других вонзили в нее копья.

Акил до сих пор помнит глаза львицы, когда она поняла, что ей не выжить. Она лежала, вытянувшись на боку, и старалась дотянуться лапами до плачущего львенка.

Остальные львицы, оставшиеся без своего вожака, быстро будут найдены свободно живущим одиноким львом. Но их котятам это грозит гибелью, новый хозяин их уничтожит. Акил никогда не простит себе этих смертей. Зато... Зато он получил свой приз.

Его сокровище, драгоценность, маленькая львица была безутешна. Отлученная от матери, вырванная из привычной обстановки, она отказывалась есть и принимать воду. Люди, возникавшие у прутьев клетки, ужасали ее. Сами прутья были ей ненавистны, и она грызла их с остервенением.

Присоединившись к первому же каравану, идущему к Нилу, Акил спешил, как только мог. Он применил все свое искусство, чтобы маленькая львица взяла хотя бы кусочек свежего мяса, которое так трудно было достать в пустыне. Но пленница только шипела, кричала, как раненая птица, и угасала с каждым днем. Наконец наступил рассвет, когда она, неподвижно вытянувшись, осталась лежать в своей клетке.

Даже не было смысла ее хоронить. Акил оставил маленькое тельце на песке, где местные животные, солнце и ветер быстро сделают ее частью пустыни.

Он не мог пережить эту утрату так же спокойно, как старейшины племени. Когда люди Акила принесли в деревню тела двух погибших, их просто забрали для погребения. Шкуры двух львов и жреческие деньги с лихвой искупили потерю.

Теперь Зверолов со всей ясностью понимал, что по возвращении в храм его ждет смерть. Только гордость не позволяла ему повернуть назад и раствориться в бесконечной пустыне. В немалой степени его упорство поддерживала мысль о танцовщице Амизи. Он предложил своему отряду выбор, однако каждый изъявил желание последовать за ним. Акила несколько удивило бесстрашие Шушу, но выбирать не приходилось.

Автор: Наталья Голубева.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
 Заголовок сообщения: Re: Египетская кошка
СообщениеДобавлено: 16 фев 2021, 17:29 
Администратор
 
Аватара пользователя


Зарегистрирован: 03 май 2017, 17:53
Сообщений: 22049
Медали: 53
Cпасибо сказано: 866
Спасибо получено:
19268 раз в 11997 сообщениях
Магическое направление:: Астрология, Рунология
Очков репутации: 70203

Добавить
Часть 10

***

Воспоминания завладели Акилом, словно темнота южной ночи вспыхивала яркими картинами в мельчайших подробностях. Костер давно прогорел, только подрагивали искры и разлетались под слабым ветерком. Пустыня отстранена и безучастна - здесь нет запахов, кроме принесенных людьми, не слышно пение птиц или стрекотание насекомых.

Поэтому один незначительный звук способен приковать к себе внимание.

Акил напряженно вглядывался в горизонт, когда его слуха коснулось короткое горестное «Мяу!»

- Ты это слышал? - Садики уже был рядом. - Готовить клетку?

Акил только кротко кивнул:

- Мы остаемся здесь. Скажи остальным.

Караванщики недовольно и удивленно обсуждали с утра эту новость — остаться посреди пустыни с горсткой людей! Жители Дельты возгордились настолько, что не боятся ни Анубиса, ни Сехмет! Даже до Асуана четверть луны пути — о чем они думают, безумцы! Но маленький отряд был занят своими делами, а вожак многословностью не отличался. Покричав гортанными голосами и не дождавшись объяснений, погонщики собрали своих верблюдов и к полудню последний из их неспешной цепочки растаял вдали.

Сидеть под жгучим солнцем хуже, чем идти. При движении хотя бы воздух обдувает, а на открытом, как стол пространстве не сыщешь тени. Звероловы натянули на палки несколько циновок и сосредоточенно связывали длинную клетку с маленькими ячейками. Запасливый Садики вытащил откуда-то ветки и мотки веревки. Верблюды, радуясь остановке, лежали, подогнув под себя мозолистые ноги, и дремали.

Акил, как всегда, обошел окрестность. Сухой песок не отпечатал следы. В замерших пространствах не видно было ни малейшего движения. Зверолов не мог предположить, что делает кошка в таком гиблом месте, но теперь все его надежды сосредоточились на предчувствие, что он на правильном пути. Вернувшись ближе к вечеру, Акил приказал зарезать курицу, которую до сих пор везли с собой. Свежая кровь брызнула на песок. Акил смочил ею ткань, чтобы дольше сохранить запах.

Клетка уже была готова. Ее укутали тростниковыми циновками и закопали в песок в десятке шагов от лагеря, оставив только вход. Внутри сочилось ароматом свежее мясо. Акил проверил, что крышка двигается легко и упадет точно в нужный момент. Прочность этой дверки беспокоила его больше всего, но выбирать не приходилось.

Вожак приказал не разжигать костра ни днем, ни на ночь, и сразу пресек недовольные возражения. Финиковую болтушку можно съесть и холодной, а крупных зверей в этом безмолвном краю опасаться не приходилось. Акил, замерев, молился Богам. На этот раз он не должен ошибиться.

***

Рат настолько ослабела, что не могла далеко уйти. На рассвете легкий ветерок принес ей струйку незнакомых и дразнящих запахов. Там был и дух крупных животных, которые всегда привлекали желанных грызунов, и совсем незнакомый - горьковатый, но тревожный. В своей маленькой жизни Рат ни разу не встречалась с пожарами, но звериное чутье не могло ее подвести.

Кружа все ближе к источнику запаха, ложась иногда в тени камней и жидких кустиков травы, кошка внезапно уловила еще один, совершенно новый для нее. Между барханами что-то двигалось. Рат вжалась в поверхность, практически слившись с ней. Крупный, очень высокий зверь, наверняка он опасен. Рат разложила уши и прикрыла глаза, выжидая, пока он отойдет. Поскрипывание песка говорило ей, что угроза удаляется. Это было похоже на игру в прядки — я тебя вижу, ты меня нет. Но голодной кошке было не до игр.

Снова спадала дневная жара, завершался очередной цикл. Рат настороженно присматривалась к новым соседям. Теперь она перебралась поближе и хорошо видела их, прячась за камнями. Они переходили с места на место, высокие и страшные, а потом садились и становились ростом не больше шакалов, которые были для Рат вполне привычны.

Нос кошки требовательно звал ее. Она не могла ему противиться. Перебегая на полусогнутых лапах за длинной песчаной насыпью, Рат почуяла несравненный аромат, целиком завладевший ее существом.

Кошка не могла дождаться темноты. Странные существа совсем затихли, от них больше не тянуло горечью. Добыча тоже пахла необычно, но оставалась близко, в пределах досягаемости. Рат очень медленно подкрадывалась к ней.

В песке открылся небольшой лаз, чем-то напоминающий маленькую пещеру. Из нее доносился манящий аромат. Голод, уже несколько дней терзавший Рат, властно дал о себе знать. Но древний глубокий страх сковывал ее мускулы, заставлял подолгу замирать лапы. Нос тревожно ловил чужие запахи, вовсе не внушающие доверия. Почти на животе молодая кошка подползала к странной пещере.

Внутри ничто не шелохнулось, что было непривычно для прыткой добычи, но еда лежала там, в глубине, отдаленно похожая на подарки, которые приносила мама-кошка в далеком детстве.

Рат попыталась дотянуться до кусочков лапой, но ничего не вышло, и ей пришлось просунуть во внутрь голову, а потом и все тело. Конечно, она не собиралась есть в этом сомнительном месте, и как только ее зубы сомкнулись на вожделенном куске пищи, она готова была бросится прочь. Но в ту же секунду вход с шуршанием закрылся, и Рат панически заметалась в тесном пространстве.

Когда рядом появились люди, Рат уже угрожающе рычала.

***

Акил первый заглянул в ловушку и тут же отпрянул — навстречу ему с плевками и шипением вылетели когтистые лапы. Быстро накрыв вход циновкой, вожак приказал откапывать клетку. Кошка внутри затихла, Акил старался ее не трясти.

Разрешив своим людям развести огонь, Зверолов устроился подальше от лагеря, забрав с собой кошку. Он не позволил ночевать рядом даже Табиту, который рвался охранять хозяина.

В складке барханов Акил натянул навес и улегся, завернувшись в накидку. Часть клетки перед собой он приоткрыл, но в темноте можно было уловить только еле слышное дыхание и поскрипывание, когда кошка переминалась с лапы на лапу. Однако Зверолов знал, что она наблюдает за ним.

Ближе к середине ночи послышалось чавканье — голодная кошка все-таки съела приманку. Акил довольно улыбнулся в темноте. А потом сказалось напряжение последних дней и беспокойная ночь, он сам не заметил, как провалился в сон.

***

Рат тоже не смогла пересилить себя. Когда все вокруг затихло и прошел первый ужас, она долго принюхивалась к запаху человека. Он пугал ее своим присутствием, но не шевелился, и она вынужденна была принять его, как должное.

Живот подводило от голода, а мясо лежало настолько близко, что Рат потихоньку принялась за него. Ничто не нарушало безмолвия, и кошка съела все, испытывая восхитительную тяжесть. Это почти забытое ощущение помогло ей расслабиться. Как следует выспаться ей тоже давно не удавалось.

Почему кошки умеют спать так уютно и безмятежно? Возможно они предполагают, что другой возможности не представиться?

Сон, который увидела Рат, казался необыкновенно детальным. Она сидела на скале и смотрела на барханы. Скала поднималась намного выше, чем стенка, на которой Рат спала котенком, она буквально парила над барханами. И они тоже были незнакомыми — синими, как небо, с яркими блестками. Рат прикрывала глаза, чтобы не ослепнуть от этого сверкания и подставляла мордочку под струи ветра. Он ласкал ее теплым, но не обжигающим, дыханием и шевелил шерсть, от чего передергивалась кожа.

Рат понимала, что рядом кто-то есть, и она знала, что это человек. Она отчетливо чуяла его запах. Прищуренными глазами она посматривала на его согнутую фигуру, сидящую рядом, на лоснящуюся бесшерстную кожу. Кошка великодушно прощала его недостаток, ей казалось, что они знакомы очень давно.

Человек пошевелился и протянул к ней руку, Рат доверчиво боднула ее щекой и вынырнула из сна. В свете нового утра прямо на нее смотрели человеческие глаза.

***

Акил проснулся, когда на небе разгоралась фламинговая заря. Все тело затекло, но он не сменил положение, только открыл глаза и увидел спящую кошку через прутья решетки. Она тут же подняла голову и посмотрела на него.

Теперь при свете дня можно было разглядеть гостью: треугольная мордочка в черных полосках и пятнах, острые ушки и необычно яркая желтая шерсть. Солнечные зайчики упали через прорехи навеса и вспыхнули на шкурке огненными пятнами.

- Так ты солнечная кошка!

Акил медленно поднялся и сел напротив, скрестив ноги. Рат на всякий случай попятилась назад и уперлась в угол. Глаза ее были расширены. Акил несколько раз прикрыл веки. Кошка словно задумалась и слегка повернула голову, не решаясь моргнуть.

Человек заговорил, негромкие гортанные звуки заставили кошку прислушаться. Мускулы ее все еще были напряжены, но постепенно она успокаивалась, убаюканная речью.

Акил видел, что отряд уже поднялся и маячил в отдалении, но он все говорил и говорил. Про то, как храм остался без львицы, как долго он искал новую и потерял снова, и как он нашел ее - кошку. Казалось, за это утро Зверолов рассказал Рат всю свою жизнь.

Автор: Наталья Голубева.


Cпасибо сказано
Вернуться к началу
 Профиль  
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 43 ]  На страницу 1, 2, 3, 4, 5  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа [ Летнее время ]



Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 3


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Перейти:  



Последние темы





Официальные каналы форума:

Наша страница в Vk

Наш канал Яндекс Дзен

Наш телеграм


Банеры

Яндекс.Метрика

Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
GuildWarsAlliance Style by Daniel St. Jules of Gamexe.net
Guild Wars™ is a trademark of NCsoft Corporation. All rights reserved.Весь материал защищен авторским правом.© Карма не дремлет.
Вы можете создать форум бесплатно PHPBB3 на Getbb.Ru, Также возможно сделать готовый форум PHPBB2 на Mybb2.ru
Русская поддержка phpBB